аться, прижав болючее место  руками  и
скрючившись в три погибели, а потому новая  затея  ей  быстро  наскучила.  С
виноватой рожицей подойдя ко мне, она начала омывать меня водой, набирая  е„
пригоршнями. Быстрое течение уже унесло взбаламученный песок. Ноги замерзали
в холодной воде ещ„ быстрее - и вскоре мы, вновь обнявшись и шатаясь,  точно
пьяные,  выбрались  на  берег.  Монах,  тепло  оглядывая   нас,   протягивал
полотенца. Мы чувствовали  себя  совершенно  разбитыми,  изможд„нными  -  но
бесконечно  счастливыми.  У  меня  проявилось  какое-то  новое   чувство   -
ответственности, что ли - за  этот  маленький  жмущийся  ко  мне  комочек...
который, как  бы  вторя  этому  чувству,  вжимался  в  меня,  будто  пытаясь
спрятаться в моих объятиях от невзгод всего мира...
   * * *
   ...Рассказчик снова замолк. На  этот  раз  взгляд  его  был  устремл„н  в
морскую пучину. Руки его дрожали. По лицу текли сл„зы.
   - Ты, это, парень...- вынув трубку изо рта, промолвил  боцман,-  сел  бы,
что ли... А то ведь, вишь - ноги дрожат...- Как бы с безразличием  в  голосе
добавил он. Рассказчик ухмыльнулся - видимо, понял беспокойство боцмана.  Но
вс„ же сел, прислонившись к борту.
   - Не бойтесь. Не упаду. Это уже давно прошло...-  Прикрыв  глаза,  сказал
он. С минуту помолчав с отсутствующей улыбкой на лице, он отстегнул от пояса
флягу  с  ромом  и  приложился  к  горлышку.  Подобревшими  глазами  оглядев
присутствующих, он завинтил крышку и продолжил свой рассказ.
   * * *
   ...Домой мы ехали молча.  Ал„на  сперва  дремала  на  мо„м  плече,  затем
сползла и, устроив свою голову поудобнее на моих  коленях,  тихо  посапывая,
спала. Монах, казалось, безучастно смотрел в окно.  На  прощанье  он  сказал
нам:
   - Вы вступили в новый этап своей жизни. Вы открыли для  себя  то,  о  ч„м
раньше только догадывались. Сегодня я пытался сделать так, чтобы  вы  впредь
не боялись и не стеснялись любить. Как вы думаете, мне это удалось?
   - По-моему  -  вполне,-  с  нежностью  взглянув  на  обнимаемую  подругу,
удовлетвор„нно произн„с я. Ал„на только тихо улыбалась своим мыслям.
   - Живите Любовью, дети мои...- Уронив  слезу,  напутствовал  нас  монах.-
Действуйте - по Любви, решайте - по Любви, ибо, пока дела  и  поступки  ваши
будут определяться Любовью -  вряд  ли  вы  сумеете  наделать  ошибок...  Не
бойтесь Любви, даже если она преподнес„т вам сюрприз и круг  ваших  любовных
утех станет шире...- Монах замолк, перебирая  ч„тки.-  Только...-  Он  снова
выдержал паузу, будто раздумывая, как бы это получше сказать,- об одном я не
советовал бы  вам  забывать  никогда:  остерегайтесь  поспешности  в  Любви.
Опасайтесь случайных знакомств и связей. Помните, что с того момента, как вы
познакомились с объектом своего обожания и до того дня, как вы вознамеритесь
разделить с ним ложе, должно пройти, как минимум, две луны...
   - Как минимум?- Переспросил я.
   - Лучше - больше.- Вздохнул монах.- Ибо слишком многое вы поверяете тому,
кого впускаете в одну из тончайших сфер человеческих отношений... И  слишком
пагубны бывают порой последствия неосторожности в этих отношениях... Мне  бы
не хотелось, чтобы вы испытали их на себе... Иными словами - не  впадайте  в
блуд. Не упрощайте  Любви  до  уровня  соитий,  ибо  она  не  склонна  этого
прощать...- Закончил монах сво„ напутствие. Мы  остались  одни.  Он  надолго
куда-то исчез, появляясь дома лишь изредка - казалось, только затем,  чтобы,
оглядевшись, поинтересоваться, как дела, да порадоваться за нас. А нам  было
грех жаловаться на жизнь  -  в  месяцы,  оставшиеся  до  лета,  мы  воистину
познали, каково оно бывает -  земное  счастье...  Мы  безумно  любили  другу
друга. Мы не могли жить друг без друга. Мы едва не забросили  университет  -
но у Ал„ны хватило благоразумия вовремя спохватиться... А летом  мы  сыграли
свадьбу. Никто, естественно, не знал, чем мы усиленно занимались  весь  этот
период... А мы занимались очень усердно...  Старик  ещ„  у  'брачного  ложа'
преподал нам урок, которого мы не забыли никогда: нежность, нежность, и  ещ„
раз - нежность... Доведение другого до сумасшествия, до состояния, когда  он
готов умолять, чтобы... Ох...
   ...Мы были прилежными учениками. Мы начали с 'ветвей  персика',  вдоль  и
попер„к изучили Камасутру, мы брали любой  эротический  роман  и,  тщательно
выбирая все постельные сцены - а больше там обычно ничего интересного  и  не
было  -  анализировали  их   и   перепробовали   вс„,   что   нам   казалось
привлекательным. Мы брали  любое  'руководство  для  вступающих  в  брак'  и
изучали его - и изучили их все. Мы перепробовали вс„, в  ч„м  находили  хоть
что-то интересное. К свадьбе мы, наконец,  насытились.  Мы  вели  себя,  как
старые добрые друзья, каждый из которых знает привычки и  нравы  другого  не
хуже, чем свои собственные... В наших отношениях не было проблем. Мы  просто
любили - самозабвенно, до одурения... Нельзя сказать,  что  Ал„ну  никто  не
замечал - она была красива, начитана, умна... Эпизодически у не„  появлялись
кавалеры. Каждый,  кого  она  одаривала  своей  благосклонностью,  отличался
честностью - не слишком распростран„нной среди людей; порядочностью, умом...
И - отсутствием показушности, что ли... Они ей нравились  -  видимо,  именно
этим...  Она  охотно  приводила  их  домой.  Охотно  принимала   ухаживания.
Танцевала... Они, хмелея от  запаха  е„  волос,  в  конце  концов  не  могли
удержаться, чтобы  не  коснуться  губами  е„  шеи...  или  плеча...  Ей  это
нравилось - но одновременно она этого боялась: после  каждой  такой  попытки
чрезмерно смелый кавалер  забывался  ею  и  больше  не  смел  настаивать  на
восстановлении отношений... Однажды я спросил, чего она боится.
   - Потерять тебя...- Немного подумав, несмело произнесла она.
   - Не бойся...- Улыбнулся я. Мне это нравилось. Мне нравилось, когда парни
дуреют от не„. Мне нравилось видеть е„  возбужд„нные  глаза,  одухотвор„нное
лицо... Когда она начинала 'сходить с ума', оно  всегда  становилось  у  не„
каким-то особенно красивым... Неземным... Мне нравилось за этим наблюдать  -
даже со стороны. И я сказал ей об  этом.  Я  попросил  е„  не  останавливать
очередного кавалера. Не делать вид, что он преступил черту дозволенного.  Не
гнать его... А просто получать удовольствие, теряя  голову...  Я  хотел  это
видеть. Она очень внимательно посмотрела на меня:
   - Скажи... Ты действительно этого хочешь?- Спросила.
   - Да.- Улыбнулся я, сгребая е„ в объятия.
   - Но... зачем это тебе?- Пытаясь освободиться и заглядывая мне  в  глаза,
продолжала допытываться она.
   - Не знаю...- Пожал плечами я.- Наверное, мне просто  приятно,  когда  ты
сходишь с ума... Мне _очень_ приятно это видеть. Пожалуй, особенно - как раз
со стороны. Когда сам ничем  более  не  занят  и  могу  вдоволь  насладиться
зрелищем...
   - Правда?- Недоверчиво спросила она.
   - Правда...- Ш„потом подтвердил ей на ухо я.
   - Хорошо...- Немного подумав, согласилась она.-  Я  попробую.  Только...-
Она задумалась.- Если тебе вдруг что-то не понравится... Или  просто  станет
не по себе - ты найди способ аккуратно вмешаться, ладно?-  Она  нерешительно
посмотрела на меня.
   - Хорошо...- Улыбнулся я.-  Обязательно  найду  способ.  Если  вдруг,-  я
старательно подчеркнул  это  'вдруг',-  что-то  мне  не  понравится...-  Она
нерешительно и отстран„нно улыбалась...
   ...Ждать пришлось недолго - не больше месяца. Очередной  кавалер  был  на
год старше. Видимо - опытнее. Заметно умнее других. Она  пригласила  его  на
именины. Заметив, что приглашены только мы двое  -  других  гостей  нет,  он
сразу заподозрил какую-то подоплеку... И он не ошибся.  Когда,  танцуя,  он,
как и все его предшественники, начал терять рассудок от запаха  е„  волос  и
осторожно, как бы невзначай, коснулся губами е„ плеча - она не отстранилась,
как обычно, не выскользнула, сделав вид, что ей срочно  понадобилось  что-то
сделать - она,  задрожав,  прижалась  к  нему.  Он  растерялся  -  это  было
неожиданно: за ней давно установилась слава недотроги - все  отв„ргнутые  за
попытки сближения кавалеры усердно  эту  славу  поддерживали,  с  сожалением
цокая языками: 'Ах, какая женщина...'... Но долго раздумывать было  некогда:
когда, дрожа от возбуждения, к тебе прижимается _такая_  женщина,  одетая  в
тоненькое, почти светящееся платьице с голыми плечами и обнаж„нной спиной  -
до  раздумий  ли  тут?  Когда,  непроизвольно   опустив   руку,   ты   вдруг
обнаруживаешь, что это платье одето на голое тело - сможешь ли  устоять?  Он
не смог... Он не смог оторвать губ от е„ плеча... он пов„л их ниже - по руке
-  до  локтя...  Бретелька,  на  которой  держалось  платье,   соскользнула,
естественно... обнажив грудь... Недотрога очень долго и тщательно  подбирала
платье, способное к таким трюкам... Парень ошалел. Он уже  не  видел  ничего
кругом - лишь только девичью трепещущую грудь  небывалой  красоты...  Ал„на,
прикрыв глаза, постепенно сходила с ума.  Мельком  взглянув  на  е„  лицо  и
поняв, что это не сон, что недотрога действительно потеряла голову -  парень
воровато взглянул на меня. Я довольно  улыбался.  Он  нерешительно  коснулся
рукой другого плеча, продолжая следить за моей реакцией. Я,  прикрыв  глаза,
кивнул. Тут он, по-моему, вс„ понял. Он понял, что те,  другие,  просто  'не
были допущены к ручке'. Он понял, что сам он сейчас 'допущен' - как, видимо,
был в сво„ время 'допущен' и я. Он бережно скатил вторую  бретельку.  Платье
легко соскользнуло на пол. Именинница стояла, стыдливо прикрыв наготу руками
и залившись румянцем - примерно, как  тогда,  на  холме...  Я  с  изумлением
глядел на не„ - мне давно казалось, что она совершенно утратила  способность
краснеть и теперь  мне  было  очень  приятно  это  видеть.  Ободр„нный  моей
поддержкой, парень нежно поцеловал е„ в живот... Ниже... ниже... Он добрался
до колен. Ал„на стонала. Она была просто прекрасна... Парень  молча  перен„с
е„ на диван. Вскоре старый диван уже натужно поскрипывал в такт е„ стонам  и
вскрикиваниям. Именинница совсем потеряла голову... Волосы е„ разметались по
подушке, груди отчаянно раскачивались вдоль тела... Сама она, комкая  руками
простыню, отчаянно ловила ртом что-то... Воздух? 'Хм... Воздух ли?'- Шальная
мысль неожиданно пришла мне в голову. Мой член уже  давно  жаждал  исполнить
свою роль - и я не мог больше ждать: постепенно теряя голову, я подвигал его
ко рту потерявшей рассудок распутницы... Едва коснувшись головки губами, она
впилась  в  не„  с  неистовством  монашки,  у  которой  позади  многие  годы
воздержания. Я был изумл„н запасом сексуальности этой женщины... Она стонала
и сосала, она извивалась всем  телом,  обнимая  гостя  ногами  и  ногами  же
отчаянно прижимая его к себе... Парень сосредоточенно исполнял свою роль,  а
мне ничего не оставалось делать, как заняться е„ грудью... Я расположил свои
руки так, что каждая грудь  при  очередном  движении  слегка  касалась  моих
ладошек. Это вызвало у не„ целую бурю эмоций... Она  задрожала  всем  телом,
как в столбняке, и, дико вскрикнув 'Ещ„... Ещ„!!!' - принялась  самозабвенно
поглощать оба члена, уже совершенно  потеряв  голову,  позабыв  обо  вс„м  и
нисколько не стесняясь... Парень кончил первым. Она, продолжая прижимать его
ногами, не отпускала... Вскоре и я наполнил е„ рот спермой, которую она едва
успевала  глотать,  неистово  вылизывая  мой  член  и  не  отпуская  его  на
свободу... Постепенно она обмякла, и, тяжело дыша, вдруг расплакалась.
   - Ты чего?- Мы оба были совершенно озадачены.
   - Ничего, ничего... Мальчики мои... Идите сюда... Оба...- И  она  прижала
нас к себе, положив наши головы к себе на плечи. Непроизвольно каждый из нас
положил руку ей на грудь. Она  благодарно  улыбалась.  Изредка  по  телу  е„
прокатывалась судорога, и тогда  она  прижимала  нас  с  такой  силой,  что,
откровенно говоря, было больно. Мы молчали.  Пожалуй,  оба  были  совершенно
ошарашены способностью женщины получать удовольствие...  Оба  не  только  не
видели, но и не слышали никогда о подобных оргазмах... Я был  и  доволен,  и
напуган одновременно: а ну, как сам теперь не сумею е„ удовлетворить? Но мои
опасения были напрасны: после этого случая Ал„на 'пела и плясала' пару  дней
- казалось, совершенно не нуждаясь в мужском участии. Лишь изредка она,  как
кошка, 'притиралась' ко мне, требуя, чтобы я е„ погладил по  головке...  Уже
на третий день она захотела совокупиться со  мной  и  сделала  это  с  такой
нежностью и осторожностью, как любящая невеста, и с таким профессионализмом,
как опытная б... Я, преисполнившись благодарностью, ласкал и обнимал е„,  то
целуя, то поглаживая голову, проявляя, в  свою  очередь,  столько  нежности,
сколько не проявил, быть может, за всю нашу жизнь... Любимая  цвела...  Душа
е„ пела... Похоже было, что она, наконец, поверила в мою любовь к ней - а до
того лишь изображала доверие, скрывая настороженность...
   - Я люблю  тебя...  Я  _действительно_  люблю  тебя...-  Шептала  она,  с
наслаждением вслушиваясь в звук своих слов. Я шалел...
   * * *
   ...Парень оказался болтуном. Я понимаю,  что,  узнав  о  таком  контрасте
между сложившимся общественным мнением и тем, что происходит на самом  деле,
молчать трудно. А он поначалу упорно молчал. Он появился у  нас  ещ„  раз  -
через неделю. Он целовал е„ - всю, дрожащую, лежавшую на столе.  Он  посадил
е„ на свой член и она целовалась со мной взахл„б,  поднимаясь  и  опускаясь,
когда хотела... Он кончил в не„... ещ„... и ещ„ раз...  Глаза  е„  блестели,
щ„ки пылали... Она цвела... После его ухода  мы  повторили  вс„  сначала  и,
утомл„нные, заснули... Однажды  он  приш„л  неожиданно  ночью  -  и,  дрожа,
сказал, что он не может  больше  -  он  хочет  е„...  До  умопомрачения,  до
безумия... Она улыбнулась и впустила его. И на этот раз Ал„на  наслаждалась,
как хотела - сначала, краснея, вставила себе два члена спереди  и  заставила
нас немного потрудиться... затем, уже прикрыв глаза и часто  дыша,  один  из
них старательно смазала вазелином и осторожно ввела сзади... Пошла потеха...
Тот кто сзади, просто лежал под ней, лаская груди... А тот,  кто  спереди  -
трудился в поте лица... Потом - в ванную, потом - вс„  сначала...  И  -  уже
другой лежал, обнимая е„ сзади  и  лаская  груди,  наслаждаясь  е„  стонами,
раздававшимися у самого уха... Мы довели себя до изнеможения. Мы устали.  Мы
пришли на занятия с синяками под глазами. И в этот день парень не выдержал -
проболтался... Кто-то просто спросил его, где это его черти носили всю ночь.
Другой поинтересовался, с чего бы это он засыпает на ходу... Третий, заметив
синяки под глазами, глубокомысленно заметил, что 'кто зевает дн„м -  тот  не
зевает  ночью'...  Ещ„  кто-то  пошутил,  что  'не  надо   наговаривать   на
мальчика... О _мальчиках_ так не говорят...'- И тут он вскипел:
   - Мальчик?- Он не мог  допустить,  чтобы  после  всего  происшедшего  его
называли мальчиком. И он, усмехаясь, рассказал  -  со  всеми  подробностями,
вариациями, домыслами - вс„,  что  происходило  все  три  раза.  Его  группа
ликовала: 'Герой!'... Наши, хвала всевышнему, об этом  в  тот  день  ещ„  не
узнали. А на следующий мы уже выспались и синева  у  нас  под  глазами  была
ничуть  не  хуже,  чем  у  любого,  самого  обычного  студента...  И,  когда
окружающие стали коситься на нас, многозначительно перемигиваясь, у них  уже
не было 'неоспоримых доказательств' - одни домыслы...
   ...Ал„на подошла ко мне в перерыве и шепнула:
   - Этот кретин болтает обо вс„м... Что будем делать?
   - Молчать...- Подумав, вздохнул я.-  И  выпучивать  удивл„нно-ошарашенные
глаза... Что ещ„ можно делать в такой ситуации?
   - Пожалуй...- согласилась  жена.  И  мы  молчали.  Как  будто  ничего  не
случилось. Больше она ко мне не подходила и нас  вдво„м  не  видели.  Мы  не
давали никаких поводов для домыслов, а 'отв„ргнутые поклонники', надо отдать
им  должное,  не  объясняя  своей  позиции  и  не  пытаясь  обосновать  свою
уверенность, просто посмеивались над пересказчиками, бросая через плечо:
   - Ври больше... Это с ней-то? Сам попробуй, балбес...
   ...Несколько раз пробовали разговорить меня. Первый раз я просто округлил
глаза да повертел пальцем возле лба. На остальные отмахивался:
   - Стара басня... Надоели уже... Придумали бы что-нибудь пооригинальнее...
Или, хотя  бы  -  правдоподобнее...-  Устало  произносил  я,  снисходительно
поглядывая на вопрошавшего. Постепенно шум утих. Многозначительных  взглядов
мы на себе больше  не  замечали.  Неудавшийся  герой-любовник  перев„лся  на
другой факультет - больше мы  его  не  видели.  По-видимому  -  проспавшись,
понял, что натворил... А может - просто слушатели засмеяли, подмигивая:
   - Ври больше... Неудачную ты, парень, девку выбрал - уж больно  строга...
Или ты у нас уникальный герой-любовник, против которого ни одна не устоит?
   ...Ал„на стала настороженнее, напряж„ннее. Даже развлекаясь со мной, она,
казалось, то и  дело  оглядывалась  -  не  смотрит  ли  кто...  Наконец,  не
выдержав, однажды разревелась... Когда успокоилась, мы долго  обсуждали  эту
историю: кто прав, кто виноват, надо было это делать или нет...
   - Мне было действительно хорошо тогда...- С грустью вспоминала она.- Но я
больше не хочу этого... Ни за  какие  коврижки...  Я  боюсь...-  Я  не  смел
переубеждать е„ или предлагать что-то новое. Так мы  потихоньку  и  жили  до
самой  свадьбы  -  вдво„м,  не  решаясь  никого  больше  вмешивать  в   наши
отношения... Слишком разрушительны  бывают  такие  вмешательства...  Слишком
беспечно и бесцеремонно относятся люди к хрупкости чужих душ,  отношений,  к
тонкости мира, к созданию которого они не прилагали ни малейших усилий...
   * * *
   ...Рассказчик  снова  замолк,  отсутствующе  глядя  перед  собой,  сквозь
лежащие на  коленях  протянутые  впер„д  руки...  Боцман  посасывал  трубку,
задумчиво выпуская кольца дыма. Вода тихо журчала за бортом.  Народу  вокруг
прибыло - не каждый день можно услышать такие откровения... Молодые  женщины
в большинстве сво„м мечтательно вздыхали, стыдливо пряча взгляд,  иные  тихо
краснели,  блестя  в  темноте   глазами...   Матросы   слушали   с   видимым
удовольствием, хотя и с некоторым недоверием.  Какая-то  толстенная  матрона
строго и осуждающе поглядывала на рассказчика, всем своим  видом  показывая,
что она уж, во всяком случае, никак не могла быть участником этой истории  -
'никогда и ни за что!!!'. Но почему-то  не  уходила...  Механику,  казалось,
было вс„ равно:  он  просто  изливал  душу  в  пространство,  совершенно  не
заботясь ни о количестве слушателей, ни об отношении их к нему...
   * * *
   ...После свадьбы нам стало откровенно скучно. Вс„, что раньше  привлекало
своей таинственностью и неизведанностью, теперь уже  было  давно  изведанной
явью. В постели мы исследовали вс„, о ч„м хоть что-то слышали, и  откровенно
скучали, изредка 'удовлетворяя свои психофизиологические потребности'.  Сама
свадьба, сам факт бракосочетания стал тем камнем,  который  выхолостил  наши
отношения, формализовал их, сделав скучной обязанностью... Мы погибали... Мы
по-прежнему не могли жить друг без друга - но жизнь эта стала  мукой.  Ал„на
тихо страдала, всплакивая иногда; я - злился...  Нам  нужно  было  придумать
что-то новое, что-то  такое,  что  снова  объединило  бы  нас  общей  целью,
заставив действовать сообща, чувствуя плечо друга... Теперь я  понимаю,  что
спасением в такой ситуации должен был стать реб„нок... Тем более, что мы уже
официально состояли в браке и никто не мог нас за это осудить... Тогда, увы,
это не пришло мне в  голову...  Ал„на,  по-видимому,  догадывалась  -  но...
похоже, просто хотела, чтобы я заговорил об  этом  первый...  Что  ж  -  это
свойственно женщинам, которых мы выбираем... В отличие от тех, которые  сами
себя навязывают... Но тогда я этого ещ„ не понимал...
   ...Примерно через месяц после свадьбы мы позн