красивая?" - уточнила Наталья.
   "И - да", - решительно ответил Сидоров.
   "Бедненький:", - сказала  Наталья  и  на  глазах  широкой
общественности чмокнула Сидорова в щеку.
   Сидоров отреагировал немедленно:
   "Господа, - сказал он торжественно,  - в субботу  я  имею
честь объявить всем вам важные новости.  Сбор  в  семнадцать
ноль-ноль у меня на квартире.  Джентльмены  приглашаются  со
своими харчами,  дамы - по мере возможности.  Незамужним  из
последних уже сейчас приношу самые искренние извинения."
   После этого он выразительно посмотрел на Наталью.  И  тут
произошло то, чего никто не ожидал. Красавица Наталья, гроза
вычислительного  сообщества,    закрыла  лицо    руками    и
разрыдалась. Женщины, как могли,  ее успокоили,  она вытерла
слезы вместе  с  остатками  макияжа  (отчего  сделалась  еще
красивее  -  се  женщины!)  и,    встав  в  позу   известной
итальянской актрисы, произнесла вызывающе:
   "До субботы я подожду,  но эти два дня,  Сидоров,  дорого
тебе обойдутся!"
   И гордо удалилась, покачивая бедрами.
   Опять был страстной  четверг,    и  Наталья  как  в  воду
глядела...  После описанных событий все  тактично  разошлись
обсуждать новость в кулуарах,  и  Сидоров  был  предоставлен
самому себе.  Он пребывал в возвышенном состоянии  человека,
только что сделавшего решительный шаг в жизни,    и  оттого,
одновременно,    подавленного  перспективами  я   распертого
горизонтами. Но,  преодолев себя,  уселся в кресло и включил
компьютер.

                          -----

   Мбдяяюлчябюе! орпнегш...

   Загадочная фраза, помещенная выше, скорее всего ничего не
означает,  и явилась следствием вмешательства  в  творческий
процесс четырехлетнего сына автора по имени Митя,    который
получил  несанкционированный  доступ  к  клавиатуре    из-за
халатности обслуживающего персонала.  Солидный  и  серьезный
читатель может попросту выпустить данный пункт повествования
из поля зрения,  сделав какие-нибудь соответствующие выводы.
Менее солидный читатель должен рассматривать настоящий пункт
в  качестве  курьеза.    И  только  читатель,    склонный  к
углубленным  философским  размышлениям,    может  попытаться
сделать  кое-какие  обобщения.    Например:  жизнь  -  штука
непростая.   Необходимость  в  ней  тесно  переплетается  со
случайностью,  которая обычно путает все карты,   но  иногда
(очень  редко)  создает  весьма   благоприятную    ситуацию,
обнажающую суть многих явлений.  И упомянутая  фраза  многое
проясняет.

   Иванов терпел до девяти.  В девять он начал одеваться,  с
тем чтобы... Он,  собственно еще не знал,  что будет делать.
Но, во всяком случае, готов был взять штурмом вычислительный
центр, где работал Сидоров. И взял бы. - будте покойны. Но в
пять минут десятого раздался стук в дверь...
   Да,  это был Сидоров собственной  персоной.    Несколько,
правда, всклокоченный, пальто нараспашку,  шапка на затылке,
глаза воспаленные, но Сидоров.
   Встреча прошла бурно.  Со стороны Иванова сыпались упреки
в неверности,  в расшатывании устоев дружбы и  прочее.    Со
стороны Сидорова последовало требование  горячего  чаю,    и
чтобы от него отстали хотя бы  на  пять  минут.    Состояние
неразберихи длилось целых десять, после чего Сидоров получил
требуемый чай и укрепился за столом.
   - Все?  - спросил  Иванов.    -  Или  еще  чего  изволите
приказать?
   - Сейчас.., - Сидоров хлебнул чаю, - Так... В общем, так.
Пришел я на работу,  бегал туда-сюда,   базар-вокзал,    как
обычно... Потом Наташка пришла,  но это детали.  Вообще-то я
ей... Ладно, потом. Сел, включил. И просто обалдел!  Нет,  я
предполагал,  что за три недели много воды утекло,    но  не
столько же!
   - Тихо, тихо, - предупредил Иванов, уже перешедший в свое
обычное спокойно-ироничное состояние.  - Не подпрыгивай -  у
меня потолки низкие.  Здесь тебе  не  Версальский  дворец  -
сверху люди живут. Итак, ты включил...
   - Ну да,  включил,  но это было еще вчера.    Шел  тысяча
восемьсот сороковой год от рождества Христова. Европа,  судя
по всему, готовилась к войне. Войны, сам понимаешь, мне были
не в новинку, а про год я как-то сразу не сообразил... А тут
позвонил  шеф  и  пригласил  на  рандеву.      Его    сильно
заинтересовало состояние моего драгоценного здоровья.  Потом
явился...  Не суть важно!  День закончился,  а у  меня  дома
холодильник отключился и  потек.    Я  весь  день  про  этот
холодильник думал, чтоб он сгорел!
   - Он так и сделал.
   - Ну и черт с ним!  Все равно зима: Сегодня я добрался до
машины только после обеда,  примерно за час до того,  как ты
позвонил.  И как  ты  думаешь,    какой  год  фигурировал  в
календаре?
   - Погоди,  погоди..,  - Иванов потер лоб,  - примерно сто
лет за сутки... Так это же уже...
   - Не "уже", а тысяча девятьсот восемьдесят шестой год.  И
первое, о чем мне доложили - перестройка у русских! Это было
в три пополудни.  Не успел я войти в курс дела - вызывают  к
телефону.  Звонит некто Иванов,  я выключил,    поговорил  с
тобой,  но тут меня захомутал Барыкин - ты его не знаешь - и
целый час  держал  на  привязи.    Еле  от  него  отвязался,
прибегаю, а за моим компьютером сидит.., в общем,  одна наша
тетя и набивает какой-то профсоюзный список.  Выдавил я ее в
пять ноль-ноль. Включаю - а там уже... Как ты думаешь, какой?
   - Двухтысячный! Неужели двухтысячный?!
   - Двухтысячный настал через полчаса.  Но за эти полчаса я
такого начитался!..
   - А потом?
   - Потом настал конец света.
   Иванов даже с лица сошел.
   - Ты, - прохрипел он. - Что ты сделал?!
   - Я - ничего. Просто отключили электроэнергию.
   - Кто? Зачем?!
   - Для профилактики кабельных сетей учреждения, как и было
объявлено заранее.
   - Ф-фу... Ну, ты, однако же, гимнасточка... Так,  погоди,
выходит их время обогнало наше?
   - Выходит, обогнало.
   - И... что у них там?..  В смысле: - Иванов  от  волнения
никак не мог сформулировать,  что именно его интересует.   -
Ну, то есть, что там за этой перестройкой?!
   - А тебе очень хочется знать?

                          -----

   А Вам,  читатель?  Ведь хочется,  чего уж там...  Завтра,
послезавтра, через год, через два...  В самом деле,  обещают
рынок,  а получится опять какаянибудь твердая рука.  И,  как
говорится, опять "по тундре, по широкой дороге...". Но знать
будущее не дано никому. Хочется, порой, страстно хочется,  а
вот не дано.  Даже хиромантам и астрологам не дано,  как они
ни хорохорятся...
   Но,  собственно,  почему?  Да потому,    что  мир  наш  -
переплетенье вероятностей.  И это совсем даже не так  плохо.
Ведь нам дарована кем-то,  так называемая,    свобода  воли.
Разумеется, тем, у кого в отдельности имеется просто свобода
и просто воля.  Так вот,  свобода воли никак не совместима с
предопределенностью бытия.  Одно из двух: либо  мы  получаем
возможность творить будущее, либо знать его заранее. Правда,
этот кто-то сделал выбор за нас.  Что  обидно.    Мог  бы  и
поинтересоваться нашим мнением.  Так или иначе,    но  выбор
сделан в пользу варианта номер один,  имеющего свои  теневые
стороны.  Ведь все мы - большие грешники.   И  автор  в  том
числе. Среди нас имеются даже великие грешники и грешницы, а
также греховодники и греховодницы разного рода.   А  будущее
зависит от поведения каждого на уроках жизни. То есть, у нас
имеются  все  основания  для  претензий  по  поводу   выбора
варианта. Вот если бы кто-нибудь взялся искупить наши грехи,
тогда бы мы все стали святыми,  и будущее прояснилось бы.  А
так оно в тумане неизвестности. Или во мраке - как правильно?

                          -----

   - Мне?  - переcпросил Иванов.  -  Конечно!    Еще  бы  не
хотелось!
   - Нет вопросов!  - заявил Сидоров.  - Сейчас я  тебе  его
набросаю в общих чертах.
   - Погоди..,  - Иванов вдруг  занервничал.    -  Это  что,
прогноз?
   - Да нет. Все, что будет, расскажу как на духу.
   - Погоди,  погоди...  Знаешь,  мне что-то расхотелось,  -
Иванова даже передернуло.  -  Избави  Боже!    А  вдруг  там
война... Потом сиди и жди со дня на день... Нет уж!
   - Смотри, а то я могу... Удивительно то, что они пришли у
тому же самому...
   - Что же тут удивительного. Те же истоки, те же причины -
те же и следствия. Закон причинности еще никто не отменял, -
сказал Иванов, уставясь в одну точку.  - И потом,  я не могу
отделаться от мысли,  что кто-то там,  в  твоем  мироздании,
очень хорошо знает нашу историю,  и регулярно читает прессу.
И подгоняет события под ту же гребенку.
   - Я тебе больше скажу.  Оказывается  наша  система  через
телекоммуникационный канал подключена  к  отраслевому  банку
данных министерства геологии,    и  через  их  каналы  можно
изредка  выходить  на  европейскую  сеть...    Но  там  ведь
информация циркулирует в закодированном виде. Короче,  нужны
специальные сетевые средства...
   - Это мы потом обсудим,  какие для чего  нужны  средства.
Скажу без обиняков: как Всевышний ты не выдерживаешь никакой
критики.
   - Х-ха! Не выдерживаю... Это ты забыл,  что последние две
тысячи  лет  они  прекрасно  обходились   без    Всевышнего.
Всевышний валялся в больнице. Может он заболеть?
   - Понятно. Отец хворал. У Духа Святого был упадок духа, а
всем заправлял... кто? Сын?
   - Или Сатана.
   - Оба хороши.  У меня почему-то Сатана с Егором Кузьмичем
ассоциируется.
   - А Христос с Борисом Николаевичем?
   - Нет, с Михаилом Сергеевичем.
   Оба ухмыльнулись и, не сговариваясь, посмотрели на дверь.
После чего оба дополнительно хмыкнули,  скрывая  какие-то  и
без того потаенные мысли. Хотя за дверью, разумеется, никого
не было, включая и автора.  Некоторое время в комнате царило
молчание. Нарушил его Сидоров.
   - Нет,  все это как-то  в  башке  не  укладывается.    И,
спрашивается, что мне теперь делать?  Я ведь знаю будущее на
десять лет вперед. А? Что молчишь?
   - Знаешь,  этот Хусейн мне определенно не  нравится,    -
озабоченно сказал Иванов.    -  Развитой  социализм  мы  уже
проходили,  национал-социализм - тоже...  Теперь что там  на
очереди? Арабский социализм?
   - Сказать?
   - Чур тебя! Иди к свиньям...
   - А что ты,  собственно,  дрейфишь?  Это же всего-навсего
модельное будущее.
   - Знаем мы эти предметы!    Там,    в  твоем  мироздании,
определенно кто-то сидит. Сидит такая сволочь, сосет из сети
информацию, и вычисляет будущее.
   - Успокойся ты,  - буркнул  Сидоров,    -  ничего  такого
особенного там не случится. Ну... Да и то...
   Он осекся под взглядом Иванова и вдруг взорвался:
   - Да иди ты к черту!  Мистик-одиночка...  Ты вот что  мне
скажи - ты кореец, или нет?
    Иванов поджал губы.
   - Ну, - сказал он, - и что?
   - То есть, лицо незаинтересованное.
   - В каком смысле?
   - В том смысле,  что у  тебя  целых  два  суверенитета  -
северный и южный.
   - Я такой же кореец, как ты - эскимос.
   - Все равно. На кой ляд он нужен?
   - Кто?
   - Суверенитет.
   - Как?.. Не понял!  Суверенитет - он и есть  суверенитет.
Суверенитет - он каждому сердцу дорог...   Чтобы,    значит,
того...  А  без  суверенитета  ты  кто?..    Это  одно.    С
суверенитетом же ты есть субъект международного права.
   - Ясно. Это к вопросу о  том,    что  лучше:  жратва  без
суверенитета, или суверенитет без жратвы.
   - Лучше всего суверенитет со жратвой.  А ты жук!    Мягко
стелешь.  Ты знаешь что сделай - все свои данные  о  будущем
изложи в форме гороскопа.  И пошли куда надо.    Копия  -  в
политбюро.  Копия - председателям "Демократической  России".
Мол,  так  и  так,    планета  Сатурн  в  созвездии  Дураков
противостоит Марксу,  то есть Марсу,  но Венера,  увы,    не
способствует...  В точке  же  контрапунктации  следует  быть
осторожными. Быкам, то есть тельцам, могут обломать рога,  а
змеям-демократам язык прищимят. И так далее. Они поймут.
   - Ой ли?
   - Кстати,   о  суверенитетах.    Там  грузины  собираются
отделяться. Отделятся?
   Сидоров выдержал паузу.
   - Что, говорить? - наконец поинтересовался он.
   - Давай, валяй.
   - Еще как отделятся,  целых четыре  раза.    Ц  один  раз
присоединятся к туркам.
   - Серьезно? А еще кто отделится?
   - Москва от Ленинграда,  Сахалин от  Курил.    Биробиджан
отойдет к Израилю.
   - Плохо шутишь.
   - Как умею. Ленинград переименуют в Санкт-Петербург.
   - А Литва?
   - Литва? - Сидоров вздохнул. - За Литву я даже и говорить
не хочу. Они с поляками образуют Речь Посполитую.
   - Врешь поди?
   - Вру. А что делать?
   - Ну, соври еще что-нибудь.
   - А пожевать что-нибудь дашь?
   - Масла нет, колбасы нет - сало будешь?
   - Копченое?
   - Естественное. В собственном соку. Плюс твой желудочный.
   - Тащи. И хлеб не забудь. И луку давай.
   - Лук только за валюту.
   - А если бартерный обмен?  Я там,  в коридоре,   сумку  с
картошкой оставил.  В обед еще купил - с тех пор  и  таскаю.
Возьми пять. Три за сало, две за лук.
   - А за навар?
   - Навар с моей картошки за твой хлеб.
   - А за нагрев?
   - Ладно, возьми шесть, - сдался Сидоров.
   - Облапошить хотел...  - пробормотал Иванов и  отправился
ставить картошку на плиту.
   - Кстати,  за вранье что  положишь?    -  поинтересовался
Сидоров, когда тот вернулся.
   - Вранье нынче не в цене. На рубль ведро в любой газете.
   - Ладно, сегодня я добрый и вру бесплатно.  Повесьте ваши
уши на гвоздь внимания.  Или нет - как  там?..    А,    вот!
Повесьте  халат  вашего    внимания    на    гвоздь    моего
красноречия... Вообрази себе,  что Союз развалился на куски.
Две  Украины  -   Жевто-восточная    и    Западно-блакитная.
Разрозненные  Российские  Штаты,    Московская   Директория,
Восточно-сибирская    Глухомань    и       Западно-сибирская
Тьмутаракань.  А кроме того,  Казахский  Аймак,    Узбекский
Эмират.  Киргизский Байонат,  Прибалтийский  Вечный  Союз  и
прочая. Это не считая мелких княжеств,  ханств,  республик и
разного рода объединенных королевств.  В связи с тем,    что
кушать стало совсем нечего,  об измах забыли.    Принципами,
естественно,  поступились.  Кто не успел,   тот  вымер,    а
остальные начали просто работать и  торговать.    Ссорились,
конечно, но поскольку крупных держав не существовало,  войны
носили локальный характер, Так.  побьют друг другу морды,  и
разойдутся.  Ну,   там,    матом  через  границу  обложат  -
русский-то все  знают...    Жизнь  стала  налаживаться,    и
постепенно даже употребление водки вошло в разумную колею, а
все валюты конвертировались между собой.
   Но в это же самое время в Западной Европе шли  совершенно
противоположные процессы.  Действие прививки  от  коммунизма
закончилось,  и постепенно все европейцы пришли к  выводу  о
том,  что  к  всеобщему  благоденствию  необходимо  добавить
всеобщее  равенство  и  братство.    Это  благое   намерение
настолько овладело основной массой, что сомневающихся решили
перевоспитывать в специально отведенных местах. Таковые были
оборудованы в  районах  крайнего  севера  Европы.    Обычный
социализм  у  них  уже  был  -  приступили  к  строительству
развитого.  К тому времени почти вся Европа уже объединилась
в одно огромное государство от Карпат  до  Гибралтара  и  от
Сицилии до фьордов Норвежских. На повестку дня был поставлен
вопрос  о  строительстве  развитого  социализма  в   мировом
масштабе  и  о  постепенном  переходе  к    коммунистической
перспективе.  Но добровольно никто в таких масштабах  ничего
строить не хотел. Пришлось...
   - А Ватикан,  тем временем,  переместился на Соловки,  не
так ли? И там сидел Папа Соловецкий,  возглавивший крестовый
поход против Еврокоммунизма.
   - Ты мыслишь  сегодня  удивительно  трезво,    -  заметил
Сидоров. - Как там, кстати, наша картошка?
   Выяснилось, что картошка уже поспела, и дальнейшая беседа
потекла еще более размеренно, ибо картошка в мундире, хотя и
вредна для здоровья (еще вреднее для него сам мундир), но не
располагает к жесткой конфронтации в спорах.   А  сало  -  в
особенности.
   - Да,  у меня имеется горчица...   Врал  ты  хорошо,    и
особенно  мне  понравилась  мысль   насчет    прививки    от
коммунизма. Я изучал вопрос. Идея коммунизма обладает особой
привлекательностью и владеет лучшими умами человечества  уже
две тысячи лет. К ней еще непременно вернутся.
   - Всех привлекает то, что от каждого по способностям,  но
зато уж каждому по  потребностям.    Никому  не  приходит  в
голову,  что баланс способностей  и  потребностей  может  не
сойтись... Неси горчицу, не сиди!
   - А что положишь по бартеру?
   - Да иди ты!..
   Иванов сходил за горчицей.
   - Существует два способа,   -  сообщил  он.    -  Первый:
увеличить способности. Но это сложно.  Надо воспитать нового
человека.    И  второй,    наиболее  популярный:   уменьшить
потребности. Тебе, как Всевышнему, какой больше по душе?
   - Мне,  как Всевышнему,  наплевать.  Главное,  чтобы  был
порядок.
   - А тогда без генералов никак.
   - Да? - Сидоров помотал головой, как бы проверяя,  крепко
ли она держится на шее.  - Одного я понять не могу,   откуда
берутся эти генералы?
   - Генералы?  Это же элементарно!  Генералы нужны,   чтобы
определять потребности и обеспечивать способности.
   - Разумеется. Но меня интересует не для чего,   а  откуда
они берутся? Как их выявляют? Просто загадка природы!
   - Да,  - согласился Иванов,    -  действительно  загадка.
По-моему,  генералом может стать только тот,    у  кого  нет
никаких других способностей.  Вспомни Салтыкова-Щедрина.   А
зачем они тебе понадобились?
   - Примерно через полтора года они захотят взять власть.
   - Возьмут? - осторожно поинтересовался Иванов.
   - Н-нет... Ее попросту не окажется там,  где они  захотят
взять.
   - Как это?
   - А так. Там  ее  уже  всю  израсходуют...    Видишь  ли,
проблема будет не в том,  чтобы взять власть,  а в том,  как
убедить народ начать работать,    не  дожидаясь,    пока  ее
поделят.    Генералы  такие  проблемы  решать   не    умеют.
Оказывается,  работать заставить нельзя.    Можно  заставить
совершать телодвижения.  А уж заставить работать  мозгами  -
это ты меня извини!
   - Кстати, к вопросу о еврокоммунизме. По-моему, следующий
коммунизм все же намечается где-нибудь в  Азии.    В  Китае,
например.
   - По-моему  -  нет.    Коммунизм  имеет   гуманистическую
подкладку.  А в Азии с этим туго.  Нет,    коммунизм  -  это
порождение европейской культуры. Только вот культуры ли?
   - Можешь не сомневаться.
   - Ну ладно. Тогда я пошел сдаваться.
   - Не понял!  А кофе?  А  поговорить?    Пятница  же!    -
засуетился Иванов.  - Ты же ни черта  толком  не  рассказал.
Куда влечет тебя твой рок неумолимый?!
   - Видишь ли,  я завтра делаю предложение одной  известной
особе. Так что...
   - А-а... Это Наташке, что ли? Ну,  я так и знал.  Не надо
было говорить, где апельсины дают... Что ж,  прощай невинные
утехи... Давай хоть посидим напоследок.  А то потом начнутся
всякие пеленки, распашенки.  У меня бутылка есть.  Заветная.
На рождество берег...
   Невооруженным глазом было заметно, что Иванов расстроился.
   - Собственно,  я никуда - не собираюсь,  зря ты  скулишь.
Кофе? Давай кофе. Бутылка - давай бутылку, - сказал Сидоров.
   - Так ты бутылку выуживал?!
   - Нет, я действительно сдаюсь.  То есть я тебе тут голову
морочил. Прости подлеца.
   - Это я понял. Ну, и что? Не было никакой перестройки?  А
вообще, был ли мальчик?
   - Был. И перстройка была,  и мальчик был.   Неси,    неси
бутылку - тут без нее не разберешься.
   Бутылка явилась на свет немедленно.
   - 0! "Токайское"! Где взял?
   - Где взял - там нет, - уклончиво сказал Иванов, разливая
первую порцию.
   - Приступай.
   - Значит так... То есть,    будем  здоровы,    -  Сидоров
пригубил бокал.  - Да,    это  вам  не  портвейн  армянского
разлива. Ты просто гений!
   - Я в курсе. Ближе к теме.
   - Понял. Перехожу  к  изложению.    Перестройка  началась
примерно в три,  как и было  сказано.    А