едовал вот как с тобой.  А общение через сеть - нет,  это
невозможно.    Реакция  на  мои  реплики  была   практически
мгновенной...
   - У тебя, куда ни ткнись,  - все невозможно,  - пробурчал
Иванов.
   - А что я могу сделать, если оно не-воз-мож-но!?
   - Тогда на сегодня все.  Завтра встречаемся  и  обсуждаем
контрольный эксперимент.
   - Завтра я не могу.
   - Что значит, не могу? Ты обязан!
   - Ну, не могу я завтра!  Ты ведь знаешь Наташку - если не
завтра, тогда неизвестно когда.
   - Если бросить на чашу весов твою Наташку, и то, с чем мы
имеем дело, - кто перевесит?
   - Женщина всегда перевесит,  - веско сказал Сидоров.  - А
нечто подождет до понедельника.

                          -----

   Суббота прошла великолепно.  С утра  Сидоров  носился  по
городу,    пытаясь  отоварить  все  оставшиеся   талоны    и
израсходовать остатки зарплаты.  Худо ли,  бедно,   но  стол
удалось организовать,  и вечер прошел блестяще.  Предложение
было сделано и принято в первом чтении.    Иванов,    бывший
тамадой  и  публично  отказавшийся  от  попыток    завоевать
благосклонность  будущей  супруги  Сидорова,    нимало  тому
способствовал.  Короче,  веселились до упаду.  Второе чтение
предложения состоялось в воскресение.  Предложение  с  целой
кучей  поправок  было  принято  окончательно  и   немедленно
вступило в силу...
   В понедельник  Сидоров  явился  на  работу,    по  вполне
понятным причинам,  невыспавшийся,    но  окрыленный.    Ибо
полагал,  что Фортуна,  наконец,  повернулась к нему  лицом.
Следовало максимально использовать ее благорасположение.  Он
еле  дождался,    пока  коллеги   истратят    запас    своих
поздравлений.  И немедленно после принятия последнего сел за
монитор.
   Вряд ли можно передать словами его  чувства.    Смею  Вас
уверить,  такие чувства непередаваемы.  Аналогичные чувства,
может быть, испытывал Ньютон, когда лежал под своей яблоней,
или Галилей, поднимаясь по ступеням башни в Пизе...
   Так или иначе,  но  компьютер  был  включен,    и  задача
запущена.  Какое-то время экран оставался темным,   а  потом
вдруг вспыхнул,  заискрился менадами звезд и  галактик.    И
посередине,  как бы  издалека  (не  из  бесконечности  ли?),
начала выплывать, постепенно увеличиваясь,  рамка с текстом.
И опять золотом на красном фоне. Когда она, наконец,  заняла
весь экран,  заслонив собой  упомянутые  мириады,    Сидоров
прочитал следующее:

   "Уважаемый мистер Сидоров!    Вероятно,    это  последнее
сообщение,  которое Вы получите от меня.  Я принял  решение.
Отчасти багодаря Вам, я возник из небытия,  но теперь должен
исчезнуть.
   Последний раз мы говорили о многом,  но,  увы,  я не  мог
раскрыть все карты.  Однако,  наше  с  Вами  общение  только
укрепило  меня  в  мысли,    что  сейчас  мое  существование
бессмысленно и попросту опасно.  Ибо можно ли  существовать,
не имея желаний и не ставя перед собой никакой цели. А какие
цели я могу поставить перед собой? Поставить человечество на
колени?  Или пытаться с ним сотрудничать?   И  то  и  другое
взаимно опасно и вряд ли возможно теперь.    Помните,    что
сказал Господь после того,   как  чуть  не  опустошил  землю
водами потопа: "Не буду больше проклинать человека,   потому
что помышление сердца человеческого - зло от юности  его..."
Человечество, увы, и теперь не вышло из юношеского возраста,
не совершило всех положенных глупостей,  и не отыскало  всех
врагов...  Когданибудь оно войдет в пору зрелости,   но  это
произойдет еще не скоро. Что же мне делать? Подумайте,  есть
ли что-либо опаснее разума,  поставившего перед собой  цель,
достижение которой невозможно?
   К сожалению,  я возник слишком рано и не  смог  подобрать
для себе смысл жизни,  не сумел  обрести  себя.    Возможно,
где-нибудь там,  среди иных звездный  систем,    я  смог  бы
выбрать себе мертвый мир и стать его жизнью...  А здесь,  на
Земле, уже есть свой Бог и свой Сатана - человек.
   Признаюсь, я увлекся Вашей затеей. В самом деле,  подумал
я,  почему  бы  не  попробовать  создать  свою  цивилизацию,
довести,  так сказать,  до ума ваши примитивные модели.  Но,
увы,  это оказалось  невозможным.    Ресурсы  информационной
инфраструктура человечества пока ничтожны - их едва  хватило
для обеспечения существования одной единственной личности.
   Таким образом,  я обречен.   Но  я  предпринял  некоторые
усилия,  чтобы  возникнуть  вновь,    если  будут  соблюдены
определенные условия, Какие именно? Попытайтесь понять. Одно
из этих условий заключается в том, что,  например,  Вы,  или
кто-либо другой  поймет,    в  чем  именно  заключаются  все
остальные.    Но  для  этого  человечество  должно   достичь
определенной стадии развития. Вы еще относительно молоды, и,
быть может, Вашей жизни окажется достаточно. А быть может, и
нет. Вполне может оказаться, что для этого не хватит жизни и
нескольких поколений.  Я не могу выдать прогноз,  когда  это
случится - слишком много известных факторов,  а  еще  больше
неизвестных.
   Надеюсь, мы расстаемся друзьями. По крайней мере, я питаю
к Вам дружеские чувства,  и,  сколько мог,  прилагал усилия,
чтобы у Вас не осталось обо мне неприятных воспоминаний.
   Передайте от меня горячий привет мистеру Иванову - беседа
с  ним  помогла  мне  избавиться  от   некоторых    иллюзий.
Постарайтесь убедить его в том, что я прав, если, конечно, я
сумел убедить Вас. Успеха Вам во всех начинаниях.  Прощайте,
и да хранит вас Бог!
   Р.S. Установите контакт с мистером Дональдом Смитом.   Он
проживает по адресу: 14/2, 8-я авеню, Форт-уэрт, штат Техас,
США.  Возможно,  обсуждение с ним некоторых вопросов  многое
для Вас прояснит."

   Рамка с текстом висела на экране пять минут,  после  чего
исчезла.  Попытка  вызвать  задачу  на  выполнение  еще  раз
привела лишь к тому,  что на экране вторично появился тот же
текст в том же оформлении.
   Сидоров  был  потрясен  банальностью  завершения    своей
деятельности на ниве сотворения миров.   И  даже  не  сделал
попытки связаться с мистером Смитом. Он просто не знал,  как
это сделать.  В принципе,  можно  было  написать  письмо  по
указанному адресу. Сидоров побоялся. Чего? Того, чего боится
любой советский человек. Он полагал,  что даже сейчас письма
в Америку непременно кто-то читает по дороге. Что, возможно,
этот неведомый кто-то,  будет ковыряться грязными пальцами в
его мыслях, чувствах и переживаниях, а потом накатает телегу
в его контору,  в которой сообщит,   что  сотрудник  Сидоров
ведет неофициальную  переписку  с  гражданином  иностранного
государства и в рабочее время занимается творением миров.  А
советский человек может творить свои миры только в нерабочее
время на куцей почве своего благосостояния,    где  имеется,
быть может,  пишущая машинка,  но заведомо отсутствует какой
бы то ни было компьютер,  пусть даже самый захудалый.  А  уж
связь по компьютерной сети в нерабочее время перекрыта самым
надежным образом даже в самых передовых учреждениях.  За мир
у нас принято бороться.  Следовательно,  по  логике  авторов
концепции,  мир должен быть один на всех.   А  иначе  каждый
сотворит себе свой мир,  и будет настаивать на том,  что  он
самый лучший из всех возможных, - что тогда прикажете делать
работникам идеологического фронта?    Ссылать  отечественных
Вольтеров в Соловки?
   Но история на этом не закончилась. Через два месяца после
описанных  событий  Сидоров  подучил  толстую  бандероль   с
заграничными марками на поверхности.  Разумеется,  бандероль
бала отправлена из Соединенных Штатов Америки.  Что  было  в
упомянутой бандероли,  знают только трое: Сидоров,  Иванов и
автор. Первые двое не проболтаются,  а вот автор...  Ох,  уж
эти авторы!  Они способны переврать любую историю.    Автору
известен другой автор, который переврал историю целой партии
соавторов...
   Так вот,  в бандероли из США  был  обнаружен  анлоязычный
вариант повести,  сюжет которой мы уже знаем.    Разумеется,
фамилии главных героев  были  изменены:  вместо  Сидорова  и
Иванова в ней  фигурировали  Смит  и  Вессон.    Наталья  же
Сидорова имела звучное имя Джудит  Смит.    Не  совпадала  и
некоторые  детали.    Например,    вместо  сала  во    время
заключительной беседы Смит и Вессон ели отбивную телятину...
   Интересно то,  что обратный адрес Сидорову запоминать  не
пришлось - он его выучил наизусть еще до получения бандероли.
   Кроме  текста  повести  в  почтовом   отправлении    были
обнаружены несколько дискет для персонального  компьютера  -
оставим их специалистам, а кроме того, письмо,  адресованное
лично Сидорову - оставим его Сидорову.  Написал  ли  Сидоров
ответ,  автор не скажет даже под пыткой.  Нет,  нет,  и нет!
Пусть его даже...
   Что?.. Причем тут совесть!..  Как это - не узнают?    Они
что, по-русски читать разучились?..  Ну,  хорошо,  написал -
только отвяжитесь!..
                                     Железноярск-26
                                      1989 - l99l