Юлькой?
     - Нормально, - самую малость помягчев, ответствовала Галина. - Я волновалась. Поменял?
     - Конечно, - продолжал врать я, на ходу соображая, где теперь завтра в пожарном порядке на самом деле ремонтировать машину. - Живая очередь, отстоял три часа. Почему на мобильный-то не позвонила?
     - Из принципа, - буркнула благоверная. - Хотела выяснить, во сколько ты возвращаешься, когда меня нет дома.
     - Выяснила? - съехидничал я, но счел за лучшее сменить тему. - Не хочешь спросить, как прошла встреча?
     - Какая встреча? - серьезно не поняла Галина.
     Ну да, конечно, - что может произойти на встрече непутевого мужа и его кликуши - тетки с какими-то непонятными людьми? Да, принцип "Да воздастся человеку по вере его" в Галинином случае работает с точностью ровно до наоборот. Ну, дорогая, не обижайся!
     - Ты должна помнить, - начал свое ариозо мести я. - Встреча, из-за которой я не поехал вчера на дачу.
     - А, эта, - поскучнела Галина. - Помню. И как прошла?
     - Хорошо прошла, - принялся с интонациями Хрюши из "Спокойной ночи, малыши" издеваться над Галиной я. - Выяснилось, что мы с тетушкой Эльмирой - на самом деле Нарышкины, более того, я - наследник княжеского титула, ну а то, что персонально мне оставлено наследство в шесть с копейками лимонов баксов - это так, на закуску.
     Я наслаждался наступившим на том конце провода молчанием. Наконец, Галина нашла слова:
     - Глеб, если это шутка, то очень неудачная. На самом деле, что было на встрече?
     - Не более того, о чем я уже имел счастье тебе доложить, дорогая, - продолжал язвить я. - В конце следующей недели я лечу в Женеву, чтобы официально вступить в права наследования. Я не шучу, это не розыгрыш и не мистификация. Мы богаты.
     Галина на том конце провода как-то непонятно хрюкнула, и вдруг заговорила часто-часто, видимо, прикрывая трубку рукой:
     - Глеб, если это правда, если ты надо мной не издеваешься, то я сорок пять раз извинюсь перед Эльмирой Александровной, я встану перед ней на колени и буду любить ее как мать. Сколько ты сказал - шесть миллионов долларов, я не ослышалась? Послушай, а как же, может быть, нам сейчас приехать, как ты там, один-то?
     "Поилец, кормилец, благодетель", - невольно закончил я ее фразу словами из анекдота, уж больно было похоже.
     - Ничего не надо, Галь, - милостиво разрешил я. - Я в порядке, завтра, если хочешь, я за вами приеду. Или, может быть, побудете на природе еще пару дней?
     - Нет! - взвизгнула Галина. - Пожалуйста, приезжай за нами завтра. Мы бы приехали сами, но у нас тут большой урожай.
     - Хорошо, только попозже к вечеру, ладно? - выторговал я себе побольше времени для того, чтобы разобраться с фарой.
     - Хорошо, хорошо, дорогой, - без писка согласилась жена, устроившая бы за подобное предложение при других обстоятельствах феноменальный скандал. - Можем даже переночевать все здесь, и поехать во вторник с утречка, верно?
     - Ладно, решим. Ну, пока? - попрощался я. - И Юльку поцелуй.
     - Пока, дорогой, - отвечала жена, и я подивился, сколько в ее голосе было душевной теплоты. Неужели и ты, Брут!

Глава 7. Счет на оплату

Понедельник

     Несмотря на то, что я прекрасно выспался, встал и выехал вовремя, к станции метро Кутузовская я подрулил с опозданием на пять минут, и еще издалека заметил стоящую у самого края тротуара Талию. Она была одета в соответствии с явно обещающим быть жарким днем в короткое белое трикотажное платье в обтяжку и в тон ему босоножки на высоченной шпильке. Даже на фоне по-летнему не блекло наряженной публики она выглядела просто эдаким одним светлым пятном. Да и вообще она казалась в этом месте каким-то чужеродным телом - такие, как правило, с ветерком проносятся мимо в кожаных салонах открытых кабриолетов сильно иностранных марок, а не стесывают, ожидаючи, каблуки об асфальт возле станций метро, пусть и на Кутузовском проспекте. Весьма польщенный мыслью, что ожидают-то при этом именно меня, я поморгал Талии своей одинокой фарой. Она заметила, заулыбалась и замахала мне в ответ рукой.
     - Извини, я опоздал, - поприветствовал ее я.
     - Без проблем, я только что подошла, - улыбнулась мне в ответ Таша, подставляя для поцелуя щеку.
     Я, чувствуя легкое стеснение, чмокнул ее, боковым взглядом фиксируя завистливые взгляды проходящих мимо мужиков.
     - Вот мой паспорт, - протянула она мне бордовую книжицу. - Только не смотри сейчас, я там на снимке ужасная!
     Но заглянуть в паспорт мне все-таки пришлось - чтобы посмотреть, смогу ли я вместо Талии, не захотевшей тащиться на Якиманку, подписать бумаги для визы. К счастью, Ташину закорючку мог бы подделать даже первоклассник.
     - Ладно, гражданка ... м-м... Ви-рэ-витш, - на иностранный манер смешно прокартавил я, прочитав написанные на латинице данные из паспорта. - Только - чур, потом от своих подписей не отказываться, мол, я не я, и виза не моя.
     - Ладно уж, была бы какая-нибудь Уганда там, а в Гельвецию, так и быть, хоть и с чужой подписью, лишь бы пустили, - отшутилась Таша. - Ну что, пока? Позвонишь? Только сегодня вечером я на фитнесе, - там мобильный не берет.
     - Подвезти? - с надеждой спросил я, пытаясь хоть на чуть-чуть продлить общение с ней.
     - Я домой, здесь два шага, - махнула Таша рукой куда-то в сторону Поклонной горы, повернулась и пошла.
     Я еще долго, пока она не скрылась в подземном переходе, смотрел вслед ее подиумно раскачивающимся бедрам. Мужик, стоявший поодаль, и тоже явно кого-то поджидавший, видимо, совершенно неосознанно тоже откровенно пялился ей вслед. Сказав ему мысленно: "Не, браток, это моя добыча!", я сел в машину, и поехал на Якиманку.

***

     В Шуляевском офисе царила прохлада и тишина.
     - Доброе утро, Глеб Аркадиевич! - воодушевленно поприветствовала меня волоокая Яна. - Вадим Львович предупредил о вашем визите.
     - Да, Яна, тут вот надо оформить бумаги на визу, - начал было объяснять я, но секретарша-референтша предупредительно перебила меня:
     - Никаких проблем, давайте паспорта и фотографии. Выпьете кофе?
     Я кивнул, и Яна, снова обворожительно улыбнувшись, скрылась на кухне. "Неужели ноги у нее длиннее, чем у Талии? - встревожился я, глядя ей вслед, но тут же успокоил себя - Нет, невозможно, - просто каблуки выше". Ладно, пока есть время, надо все-таки повнимательнее изучить Ташин паспорт. Virevitch Vitaly - значилось на первой странице. Да, если с фамилией на самом деле все в порядке, то вот имечко, мягко скажем...
     - Ви-та-ли-я, - так и пришлось, изображая лицом клоуна, пятью минутами позже расшифровывать Ташино имя Яне, отрываясь от ароматного кофе.
     - Какое интересное имя, никогда не встречала, - улыбнулась, заполняя бумаги, Яна.
     - Румынское, - продолжил скоморошничать я.
     - А-а-а, румынское, - поддержала мое шутовство умненькая Яна. - Это все объясняет. Подпишите вот здесь и здесь за гражданку Виталию Виревич.
     Я в местах "где галочки", расписался за Талию - очень похоже, на мой взгляд. Кофе был допит, и я не без сожаления откланялся.
     - Визы будут готовы, скорее всего, послезавтра, - сказала мне Яна на прощание, и мне показалось, что в улыбке, которой она проводила меня, скользнуло какое-то сожаление. Наверное, ей тоже хотелось в Швейцарию.

***

     К себе на Николо-Ямскую я приехал уже ближе к часу дня. Распахнутые на проезжую часть окна во втором этаже говорили, что дружбан и компаньон Гоха на месте - секретаршу из соображений экономии мы рассчитали еще в начале лета, так что хозяйничать в офисе больше было некому. Да, насколько все-таки служба в вооруженных силах, особенно в рядах доблестной ОГПУ-ВЧК-КГБ-ФСК-ФСБ, коей Гоха отдал десять лет жизни, приучает к дисциплине! Ведь каждый понедельник, вставая ни свет, ни заря, он едет с дачи, завозит домой семью, моется, переодевается и ровно в десять, я уверен, он был уже на рабочем месте. Не то что я, разгильдяй, хоть и сын кадрового военного! Но поэтому-то я и взял Гоху в свой бизнес, когда тот уволился лет пять назад из "конторы" по выслуге лет. В наших турбинах и генераторах он до сих пор смыслил не больше, чем я - в сложении японских стихов "хокку", но вот администратором со своей дисциплинированностью и педантичностью он был просто от Бога, да и при всяких неожиданных осложнениях как со стороны "лихих" ребят, так и властных структур он со своей ксивой ветерана всех подразделений - от "Альфы", да еще с правом ношения оружия был просто незаменим. Одним словом, люблю я своего старого друга и партнера Гоху и, зная, какой сюрприз его ожидает, я сейчас поднимался по лестнице через две ступеньки и в предвкушении эффекта улыбался.
     Гоха разговаривал по телефону. То есть он держал трубку телефона у уха, но ничего не говорил, а только время от времени кивал головой. Увидев меня, он поднес палец ко рту, давая понять, что разговор важный, и я тихонько уселся в свое любимое кожаное кресло. Через пару минут, за которые Гоха раз двадцать кивнул головой и один раз даже открыл рот, явно собираясь что-то сказать, этот своеобразный телефонный монолог завершился тем, что мой компаньон сказал все-таки на прощание своему собеседнику на другом конце провода: "Всего доброго" и с еще более грустным выражением лица положил трубку.
     - Здорово, Гораций Феоктистович! - поприветствовал я его во весь голос. - Чегой-то ты такой грустный?
     - Привет, Глеб, - сухо ответил Гоха, не поддержав моего купеческого тона. - А ты чего такой веселый? Может, поделишься радостными новостями, а то у меня тут с утра дела все больше не очень. Вот сейчас Алина Павловна звонила, а до нее Сохатый заходил.
     Алина Павловна - это наша налоговая инспекторша, А Сохатый - Алексей Алексеевич Лосенко - любимый арендодатель. Ну да, у нас задолженность за прошлый квартал по налогам, и за офис пару месяцев не плачено, но все не так трагично, как представляет себе пессимист Гоха. С учетом зарплаты приходящей главбухше всего-то тысячи четыре баксов наберется. Ну, пять. В общем, немного, особенно если бы было, где их взять.
     - Я думаю, "Росмашснаб" все-таки на этой неделе подпишет контракт, а нам там полтинник чистого профиту корячится, ты же знаешь, - напомнил я компаньону. - С аванса все дыры и заткнем.
     Я говорил это нарочито спокойно и даже лениво, но уж я-то знал, что долбанный "Росмашснаб", обещавший подписать с нами чрезвычайно выгодный контракт, вот уже месяц водит нас за нос. А обещать и подписать - не одно и то же, и невзирая на "железную" договоренность, подкрепленную "отстегом" моему "контакту" на должности одного из вице-президентов этой шараги, судьба сделки уже и меня начала беспокоить.
     - Весь вопрос только в том, когда он его подпишет, - печально вздохнул Гоха. - А то ведь пациент может не дожить до изобретения лекарства.
     Вот ведь пессимист хренов! Неизбывное веселье, связанное с произошедшим позавчера изменением моего жизненного статуса, так и перло из меня, и даже унылый Гоха не мог его поколебать.
     - Когда, когда? Когда трансвестит на горе в хрен просвистит! - ответил я, и сам расхохотался своей шутке. - Подпишет, куда денется! А не подпишет - так и без него проживем.
     - Что с тобой, Глеб? - вышел из себя Гоха. - У нас кроме этого чертова контракта - ничего! Если он сорвется - мы банкроты!
     - Что ты, что ты, мы - банкроты! - издевательски пропел я, внутренне умирая со смеху.
     Гоха побагровел, и я понял, что сейчас он начнет громко ругаться матом. Пора была рассказать ему о своих обстоятельствах.
     - Ладно, ладно, шучу! - поднял вверх руки я. - Не надо кидать в меня телефонами. Тут вот какие у меня дела...
     И я вкратце изложил Гохе события прошедших уикенда, а также свою идею выйти из дела, и чтоб он забирал себе весь наш совместный бизнес со всеми потрохами.
     - Ну, блин, ты даешь! - сказал, глупо как-то усмехаясь, Гоха, когда я закончил. - Как в кино, ей Богу! Расскажи кто, не поверил бы. Только слушай - я, конечно, безумно, просто фантастически рад за тебя, Глебка, брат, но что теперь будет с бизнесом, с конторой? В конце концов, извини, со мной?
     - А что будет? - лениво проговорил я, крутя по столу карандаш. - Я ж говорю - забирай все себе, бизнес, контору - все. Сам посуди, на хрена оно мне теперь?
     - Ну да, неподписанный контракт и кучу долгов? - ехидно прищурился Гоха.
     Я не успел открыть рот, чтобы сказать, что все долги я беру на себя, а контракт все-таки скорее всего будет подписан, как заблеял телефон. Звонил мой "контакт" из "Росмашснаба". Официальным тоном он сообщил мне, что контракт подписан, и платежное поручение на аванс уже в банке, так что чтобы мы срочно комплектовали заказ. И поинтересовался, интимно понизив голос, когда ему меня ждать. Я заверил жадюгу, что как только, так сразу, и добавил, что приду не я, а Гоха. Контакт дал понять, что ему пофигу - кто, главное - с чем, и дал отбой. Я повесил трубку, просто заливаясь со смеху. Гоха все понял.
     - Что, подписали? - спросил он, примирительно улыбаясь.
     - Ага, и деньги перевели, - ответил, вытирая слезы, я.
     Гоха встал, подошел ко мне, и крепко обнял.
     - Да, сегодня твой день, партнер, - прочувственно сказал он. - Ты просто творишь чудеса.
     Еще секунда, и этот мощный бывший гзбист пустил бы скупую мужскую слезу. Да, пожалуй, делать людей счастливыми - одно из высших наслаждений в этой жизни ! Потом мы долго сидели, обсуждая детали предстоящей сделки и последующей работы Гохи без меня, как "технического мозга" нашей компании, и мы остановились на том, что ему не обойтись без технаря, знающего нашу специфику. Я пообещал, как вернусь из Швейцарии, подобрать человека, и это его успокоило. Когда мы расставались, Гоха так долго тряс мне руку, что мне стало неудобно. Я шутейно послал его к черту, и поехал менять фару.

***

     Из сервиса я позвонил Жанне.
     - Фирма "Дениза", канцелярские принадлежности оптом, - раздался в трубке ее замученный голос.
     - Скажите пожалуйста, у вас есть гербовая бумага плотностью девяносто грамм на квадратный метр, - зажав нос пальцами, начал дурачиться я.
     На том конце провода повисло молчание. Я представил, как бедная, в конец ошалевшая к концу рабочего дня Жанна, весь период летних отпусков работающая одна, судорожно пытается сообразить, что это за гербовая бумага такая, да еще с совершенно конкретной плотностью, и зашелся от беззвучного смеха.
     - Н-нет, вы знаете, кончилась, но на следующей неделе должны завезти, - наконец ответила, не придумав ничего лучшего, она, чем ввела меня в состояние, близкое к истерике.
     - Ну что ж, за неимением гербовой будем писать на простой, - уже своим голосом, полным разочарования, произнес я, - Привет, Жанка!
     - Блин, дурак! - взвизгнула она. - Я тут, как идиотка, роюсь в спецификациях...
     - Извини засранца, - прервал ее я. - Готов искупить материально. Ты сегодня до скольких?
     - До пяти, - примирительно буркнула она. - Только раньше не приезжай, работы полно.
     Какой там раньше - механики в сервисе копошились, как неживые. Когда они, наконец, справились с заменой фары, мне пришлось лететь по Москве на всех парах, чтобы в семнадцать ноль пять, чуть приоткрыв дверь, просунуть голову в Жанкин офис на Шаболовке. Собственно, офис представлял собой маленькую комнатку, пол которой практически полностью был заставлен упакованными в коричневую крафт-бумагу и перевязанных целлулоидной бечевкой пачками разных бланков. Уж не здесь ли я забыл мой любимый хромированный ножик фирмы "Камаса", с вырезанными мною моими же инициалами на ручке? С месяц назад я тут помогал Жанне разрезать вот эти самые пачки, и после этого ножик пропал. Надо не забыть спросить про ножик у Жанки. Сама моя пассия сидела, склонившись за своим рабочим столом, тоже заваленном всякими бумагами, и что-то сосредоточенно писала. Ее брови были нахмурены, а губы целеустремленно сжаты. На противный визг открываемой мною двери она даже не подняла головы.
     - Привет бизнес-ледям, - шепотом произнес я. - Бить не будешь?
     - Буду, - продолжая писать, ответила Жанна, и неожиданно метнула в меня большой колобок скомканной бумаги, который я не видел из-за закрывавшего полстола компьютера.
     Лохматый комок летел не сильно, но точно. Я зажмурился, как Пьеро в комедии пощечин, и бумага на излете шоркнула меня в лоб. Я приоткрыл один глаз и скроил, видимо, настолько плаксивую физиономию, что Жанна звонко расхохоталась, но тут же опять вернулась к своей писанине. Ну все, епитимья за телефонную насмешку была исполнена, можно было войти. Я, изображая крадущегося леопарда, бесшумно подошел к столу, и чмокнул ее в маковку.
     - Я сейчас, дописываю шефу отчет, - отозвалась Жанна. - Вообще, где пропадал, любовничек? Так я скоро забуду, как ты выглядишь.
     - Я? Пропадал? - поразмышлял над вопросом я.
     Значит, вот как хитрюга Жанна повернула наше с ней трехнедельное "невстречательство". Дескать, она тут тоскует и страстные письма шлет, а я, холодный, не отвечаю взаимностью? Как все-таки она умеет все перевернуть с левого бока на правый! А за все время ни разу сама не позвонила. Значит, я так думаю, не больно самой надо было. Но обострять в моем теперешнем эйфорическом состоянии совершенно не хотелось. Все-таки с этой женщиной целый год меня связывало многое. Очень многое...
     - Ну, во-первых, зашился на работе, - начал отбивать наезд я, - а, во-вторых, разбирался со своими новыми делами. С новым своим статусом, так сказать.
     Я специально произнес последние слова раздельно и четко. Жанна расслышала, подняла голову и внимательно посмотрела на меня.
     - Расскажешь? - вскинула брови она.
     Я улыбнулся:
     - Конечно.
     Я пристроился половиной задницы на край ее стола, и начал рассказывать. Я вообще по жизни не сильно злорадная сволочь, но все-таки было забавно наблюдать, как у Жанны по мере того, как она "въезжала" в суть рассказа, выражение лица менялось от иронично-снисходительного до восторженно-восхищенного.
     - Вот такие вот дела, - закончил свое повествование я.
     - Так, значит, ты у нас теперь миллионер, - задумчиво протянула Жанна. - Мильёнщик, как скажет моя любимая свекровь.
     Я рассмеялся. "Догоны" Жанниной свекрухи - матери Романа, Пелагеи Матвеевны, слишком уж простой деревенской бабы, за все свои шестьдесят с лишним так и не покрывшейся сколько бы то ни было толстым налетом цивилизованности, всегда веселили меня.
     - Получается, что так, - отсмеявшись, подтвердил Жаннину догадку я.
     Повисла пауза. Жанна встала и принялась кругами ходить по комнате, на автопилоте безошибочно огибая надолбы бланковых стоп, при этом с выражением глубокой задумчивости на лице покусывая костяшки пальцев. В очередной раз проходя мимо двери, она как бы машинально повернула ключ в замке, запирая ее. Подошла опять ко мне, присела, сместив меня, на край стола, все также задумчиво поедая суставы пальцев, и спросила, глядя на меня с выражением хотящей кошки, которого я так давно не видел в ее глазах:
     - А... тебе не кажется, что тебе надо разобраться с еще одним твоим статусом? Сдается мне, что наш с тобою статус любовников давно требует подтверждения.
     От нее исходил густой пьянящий аромат духов и желания. Феромоны Жанны всегда производили на меня неотразимое впечатление, в горле у меня сразу же пересохло и захотелось сглотнуть. Осипшим голосом я ответил:
     - Я даже не помню, когда мы его подтверждали в последний раз.
     - Я хочу, чтоб этот раз ты запомнил надолго, - тихо и томно сказала Жанна , обнимая меня за шею.
     Я потянулся губами к ее рту, но Жанна, отвернув лицо, подставила мне для поцелуя щеку:
     - Мало времени, Глебка, давай сразу к делу.
     Жаль, я любил целоваться с Жанной, но она уже расстегивала мне брюки. Мне ничего не оставалось, как тоже начать раздевать ее. Блузка о трех пуговичках как будто специально была создана для секса в пожарном порядке, так быстро распахнулись ее полы. Я хотел было расстегнуть на ней лифчик, но Жанна только свела плечи, оттянула лифчик вперед, и ее груди выскользнули из чаше