же?
   - Не дай Бог! - смешанно, то есть словами и бессловесно, стал расс-
казывать Вл.  Бахметьев.  - У него же память - адская! Нет-нет, хозяев
здесь никого не видно. У них, вероятно, своя закрытая и номенклатурная
зона.  Мы,  советские, с немецкими товарищами по вопросу связывались -
нет,  говорят,  ни Ульбрихта, ни Аденауэра в глаза не видели. И поляки
так же. И чехи. Югославы - тем более. У англичан не спрашивали - народ
замкнутый.  В общем,  так оно и есть:  закрытая зона, делить ничего не
надо.  Воздуха и того нет. Чем дышим - неизвестно. Пустотой дышим. Для
посторонних часа на два,  на два с четвертью и пустота годится для ды-
хания.  Но чтобы годы и годы?  Очень скучно. Все живое потому и живет,
что потребляет, а здесь? Пустотное равенство, больше ничего.
   - Коммунизм?
   - До конца воплощенный.
   В чем  так и не было найдено между ними взаимопонимания - в вопросе
о гениальности Вл.  Бахметьева. Жертвы жертвами, но своей гениальности
Бахметьев не хотел уступить нисколько.
   - Почему?
   - Сами подумайте: а тогда чего же ради я приношу все другие жертвы?
   Правда, и еще состоялась между ними договоренность:  в этой встрече
участвовал как бы и не он,  не настоящий Вл. Бахметьев. Упаси Бог! Это
был некто,  кто Вл.  Бахметьева изображал,  предположим, Станиславский
какой-нибудь. Ну а кто сценарист - догадаться вообще невозможно.
   Расстались.
   Елизавете Второй Бахметьев К. Н. как бы между прочим рассказал:
   - Случай произошел,  - рассказал он.  - Встретился я с одним уже на
том свете... - Бахметьев К. Н. замолчал в ожидании вопросов со стороны
Елизаветы - дескать,  рехнулся ты, что ли? - и так далее. Но Елизавета
ухом не повела, она спросила:
   - Ну и что? Что из того?
   - Конечно, ничего особенного. Разговорились. Он оказался верным ле-
нинцем.
   - Ну и что?
   - Тебе бы с ним повстречаться?  Обменяться  мнениями?  Вы,  однако,
нашли бы общий язык...
   - Я туда все еще всерьез не собираюсь. Разве что изредка. И несерь-
езно!
   - Зато он сюда собирается.
   - А тогда - больно-то нужно?!  - изморщилась Елизавета всеми своими
морщинами.  - Он оттуда - сюда, я отсюда - туда? Какой же, спрашивает-
ся, между нами может быть общий язык?
   Невозможно представить, что было бы с населением земного шара, если
бы все племянники стали такими, как Костенька.
   В детстве  он был веснушчатым и сопливым мальчиком,  любил бить со-
седские окна,  в юности - драчливым парнем,  в возрасте мужчины - без-
дельником и повесой.  Годам к тридцати пяти он стал совершенно невезу-
чим: сколько ни начинал учиться - не научился ничему, сколько ни начи-
нал служить - ни на одной службе ничем не проявился. Годам к сорока, к
сорока пяти Костенька стал неимоверным хвастуном,  послушать - он  все
умеет, все знает, если же у него что не ладилось - то ли очередная же-
нитьба,  то ли он снова попал под сокращение штатов, - так это потому,
что он на все плюет,  плюет же на все потому, что он своенравный и лю-
бит справедливость.
   Недавно Костенька въехал в новую квартиру  и  торжественно  отметил
событие.
   Костенькино новоселье  действительно было ведь чем-то таким,  что в
сознание Бахметьева не укладывалось.  Хотя бы и при всем желании. Но у
него и желания такого не было, не могло быть.
   Квартира -  шесть  комнат,  все отделаны не то мрамором,  не то под
мрамор. Бахметьев обошел, ознакомился, в шестую шагнуть не смог: разве
такие бывают?
   Мебель... Из Кремля,  что ли,  ее Костенька спер? Никак не мог себе
Бахметьев К.  Н. представить, будто такую можно пойти и купить в мага-
зине.  Другое дело - спереть.  Не просто, но кто умеет, у того, навер-
ное, получится.
   Гости... Таких гостей Бахметьев через час и выгнал бы,  к  чертовой
бабушке:  ходят, смотрят - и ничему не удивляются! Подумали бы, сукины
дети,  что это за гость, который ходит по таким вот комнатам, пьет-ест
от  пуза  невероятные  блюда и вина и ничему не удивляется.  Да такого
гостя на порог нельзя пускать!
   Нажравшись, но все еще не напившись, прихватив по бутылке, эти хамы
гости сели в покер - и что же?  И три,  и пять, и более тысяч долларов
проигрывает гость и по-прежнему лыбится как ни в чем не  бывало!  Бах-
метьев сидел в сторонке,  соображал:  это сколько же в каждом проигры-
ше-выигрыше минимальных пенсий?  Продовольственных корзин? Единых про-
ездных билетов? Хлебных батонов? Нет и нет - уму было непостижимо!
   Еще был струнный квартет,  играл концерт и "Калинку". Под "Калинку"
гости плясали.  И неплохо, грамотно плясали - значит, им это дело было
знакомо.
   Гуляли два дня и две ночи,  отдыхая на всех кроватях, на всех дива-
нах и на всех коврах, а что было после этих двух дней, Бахметьев К. Н.
не знал - он ушел.
   Когда ушел,  стали ему мниться напольные в квартире Костеньки часы,
он такие видел по ТВ в кабинете президента,  маятник разве только чуть
меньше человеческой головы (может быть, и не меньше?), а впечатление -
будто бы Костенька время и то приобрел в частную собственность.  И вот
гуляет  при участии маятника,  под глухой,  из каких-то других времен,
бой этих часов.  Кроме того - удивительно:  этот же механизм  того  же
назначения и свойства помещался и в крохотных ручных часиках, исполняя
совершенно ту же работу. Есть ли еще подобная машина на свете, чтобы в
любых размерах оставалась самой собою?
   Если бы  в подземной Воркуте,  в угольной шахте,  кто-нибудь сказал
Бахметьеву К. Н., что он, во-первых, останется жив, а во-вторых, попа-
дет на такое вот новоселье собственного племянника, он бы ту же минуту
спятил с ума.  Хорошо,  что никто не сказал! Вот он нынче и соображал:
кто  же все-таки такой - его племянничек?  Кажется,  неоткуда было ему
взяться, но он все равно взялся? Должно быть, проявились до сих пор не
реализованные  особенности  Костенькиного организма - то ли он обонял,
как охотничья собака, то ли видел, будто ястреб, то ли слышал, как за-
яц с большими-большими ушами, но что-то такое органическое жизнь в нем
вдруг востребовала...
   Еще недавно неряшливый - нечесаный,  везде, где можно и где нельзя,
расстегнутый,  -  Костенька нынче преобразился:  расчесан-надушен,  на
пальцах перстни,  на ногах белые с синими или красными по белому поло-
сами носки,  галстук из пестрых пестрый, костюм то ли блестящий, то ли
матовый и неизвестного качества.  (Правда, надо сказать, несколько раз
Костенька  являлся и в прежнем своем виде:  расхристанный,  под граду-
сом.)
   Костенька посещал Бахметьева К.  Н., и всякий раз это было интерес-
но, но с еще большим интересом воспринимался его уход. Может быть, по-
тому, что уходил он особенно - и попрощавшись, и пожелав больному ско-
рого  выздоровления,  он все равно не уходил через двери,  а мгновенно
исчезал,  казалось, сквозь стены. Наверное, потому, что он вот так ис-
чезал,  и думать о нем уже не хотелось:  был, не стало - значит, так и
надо,  и все дела. Тем более что дела-то были доведены до конца, глав-
ный  разговор,  главное  соглашение  состоялось месяца два тому назад,
разве только чуть меньше,  вскоре после того, как под присмотром и при
активном содействии племянника Бахметьев К. Н. был эвакуирован обратно
домой из больницы, из ракового корпуса.
   И только он вернулся домой,  только осмотрелся в родных пенатах,  в
которые и вернуться не чаял, как его даже и не в субботний, в какой-то
другой день,  в среду кажется,  навестил Костенька,  принес  всяческой
снеди,  а еще принес бумагу с печатью и собственной подписью... Бумага
эта была завещанием (на случай смерти Бахметьева К.  Н.),  по которому
двухкомнатная, с кухней 6,5 кв. м, отходила в пользу Костеньки.
   Бахметьев К. Н. подивился и бумагу подписал - очень старался вокруг
него Костенька, его надо было чем-то отблагодарить.
   Костенька быстренько уложил бумагу в шикарный,  чуть ли не слоновой
кожи кейс:
   - Я,  дядя  Костя,  я нынче тебе честно и по гроб жизни благодарен!
Другой бы на моем месте знаешь как? Другой бы получил твою подпись и -
что?  В  тот же день и спровадил бы тебя с жилплощади в известном нап-
равлении - туда,  где ты так и так очень вскоре будешь.  Но я - нет! Я
буду до конца твои заключительные дни поддерживать.  Во-первых, я пом-
ню,  что ты меня еще не родившегося из воды спас,  во-вторых,  я знаю,
что ты подписал мне до чрезвычайности важную бумагу. В общем, ты, дядя
Костя,  сыграл исключительную роль в моей жизни, о чем я никогда и ни-
когда не забуду!
   - Ну а зачем тебе,  Костенька, эта двухкомнатная? - поинтересовался
Бахметьев К. Н. - Зачем? Малогабаритка и санузел совмещенный? Я у тебя
был на твоем новоселье, видел твои хоромы, потому и удивляюсь.
   - Мне, дядя Костя, не для себя. Мне - для нас.
   Когда в  субботу через две недели Костенька снова Бахметьева К.  Н.
навестил, он постарался узнать, что это значит - "для нас"?
   Оказалось, "для нас" нужны вот эти две комнаты с кухней, чтобы поз-
же  занять  всю  лестничную площадку,  а лестничная площадка тоже "для
нас" нужна, чтобы занять весь подъезд. Весь, кроме двух первых этажей,
в которых люди как жили,  так и будут жить.  Будто ни в чем не бывало!
Чтобы жилой дом по-прежнему выглядел как жилой дом, как жилой подъезд.
   - Сколько много-о!  - поразился Бахметьев К. Н. - А куда же денутся
жильцы с других этажей?!
   - Не беспокойся, дядя Костя! Люди с тех этажей получат жилплощадь в
пределах окружной дороги,  так что ты не беспокойся!  Это уже моя, это
уже не твоя забота!
   - Ну, Костенька, если ты все это можешь, тогда зачем тебе ждать ме-
ня?  Покуда я уберусь из своей двухкомнатной ногами  вперед?!  Занимай
покуда всю лестничную, а мне можно будет не торопиться.
   - Видишь ли,  дядя Костя, - не без философии стал объяснять положе-
ние Костенька, - видишь ли, разные люди действуют по-разному. Один то-
ропится  сразу  же  захватить  большую территорию и на ней искать свою
главную точку опоры, другие наоборот: сперва - точка, а уже затем рас-
ширяют ее до всех необходимых размеров! Я предпочитаю последнее.
   Тут вопрос и перешел в теоретическую плоскость,  Костенька воодуше-
вился, разоткровенничался и стал излагать дальше.
   Он имеет целью создать Центральный Институт  Криминальной  Информа-
ции,  сокращенно ЦИКИ, который будет обладать банком данных - кто, ко-
го,  когда убил или ограбил, каков получился при этом результат в дол-
ларовом выражении,  кто,  кого, когда имеет в виду убить, ограбить или
разорить, какие при этом результаты прогнозируются... Бахметьев К. Н.,
слушая внимательно,  понимал плохо, зато ясно видел Цику: большая яще-
рица с большими ушами, серо-зеленого камуфляжа, очи черные.
   - Да как же это ваша Цика будет существовать?  - удивлялся он. - Ее
завтра же на всех твоих этажах заарестуют - и делу конец?
   - И даже ничего подобного! - объяснял Костенька. - Информацией Цики
будут пользоваться многие клиенты, в том числе - государственные служ-
бы!
   - Но  тогда  тебе  надо будет сильно охраняться от всяческой мафии.
Кто-кто, а эти пришибут. Тебе не страшно? Ты еще молодой, тебе жить да
жить?!
   - Я и буду жить да жить! И вот я хочу, чтобы солидный криминал тоже
получал информацию Цики.
   - Как же так? Я что-то не пойму. Уже ослаб понятием.
   - Тут,  дядя Костя, в основе лежит совершенно новая и очень сильная
идея! Идея сотрудничества двух структур. Если подумать, подумать серь-
езно, - они друг без друга не могут, они друг другу совершенно необхо-
димы! И между ними должен быть компромисс, разумное планирование общих
инициатив и даже выдача на каждую криминальную  акцию  соответствующей
лицензии. Вот все объявляют: борьба с организованной преступностью! Ну
а если преступность организованная, значит, она управляемая? Вот и на-
до этим пользоваться и управлять совместно, вместе бороться с преступ-
ностью неорганизованной,  то есть с анархизмом, который и есть главная
опасность для обеих структур.
   Конечно, Костенька  очень  любил  умничать,  но  тут он говорил так
серьезно,  с таким значением, что Бахметьев подумал: "Может, Костенька
и  в  самом  деле  бывает умным?" Он стал слушать,  удивляясь больше и
больше. Внимательно. Костенька внимание тотчас уловил, понизил голос с
тенора на баритон,  иногда и более низкие ноты,  басовые,  стал брать,
стал объяснять дальше и дальше:
   - Двум разным структурам,  дядя Костя,  несомненно, лучше существо-
вать  в сотрудничестве,  чем в непрерывном антагонизме.  Ты никогда не
думал,  сколько рабочих мест по борьбе с организованной  преступностью
создает организованная преступность в госаппарате? Сколько государство
получает от своих граждан, защищая их от организованной? Да если бы ее
не было, граждане могли бы даже и наплевать на свое собственное прави-
тельство - вот до чего могло бы  дойти!  Значит?  Значит,  государство
много  обязано  организованной преступности.  А теперь взгляд с другой
стороны. Разве хорошо организованному криминалу нужна анархия? Да ни в
коем  случае!  Ему  нужен порядок,  нужен высокий материальный уровень
граждан,  с нищих - что взять? Ничего не взять! Нужен кодекс государс-
твенных законов,  чтобы сознательно,  а не стихийно их нарушать, чтобы
знать,  сколько и за что положено лет заключения по суду,  по  суду  с
прокурором и с адвокатом, а вовсе не с перестрелкой с мафиозными анар-
хистами,  со всякими там подонками. Вот, дядюшка, какая теория за годы
перестройки сложилась в моей голове.  Вот почему меня ничуть не радуют
всякие перестроечные глупости,  и ты поверь - я еще сыграю свою роль в
формировании правильных отношений между двумя структурами. Я не просто
так, я итальянский опыт изучал, дважды ездил в Италию - один раз с го-
сударственной прокурорской группой, другой - с высококвалифицированной
криминальной.  А тебе я советую:  ты взгляни на наших  государственных
руководителей через ТВ со всем вниманием - и сразу поймешь:  у каждого
имеется собственная теоретико-материальная база,  и чтобы с ними  сот-
рудничать,  мне  тоже  нужна  собственная  материально-теоретическая -
только при этом условии мы будем на равных и нам будет с чего  начать.
Ну? Как? Остаешься ли ты при своем прежнем мнении?
   - Остаюсь:  тебя  надо повесить за яйца!  - подтвердил Бахметьев К.
Н., но Костеньку это ничуть не смутило.
   - Упорный ты человек!  - развел Костенька руками.  - Не  поддаешься
теориям  ни социалистическим,  ни капиталистическим.  Ну ладно,  тогда
коснемся практики:  буквально на днях я в доме  одиннадцать  по  улице
композитора Гудкова открываю контору "НЕЖИФ".
   - То Цика, а то - НЕЖИФ? Что за зверь? Млекопитающий?
   - "НЕЖИФ" - это Неприкосновенный Жилой Фонд. И такой фонд я органи-
зую в порядке помощи гражданам,  которые от своей жилплощади хотят из-
бавиться.
   - Или - не хотят?
   - Это я не для себя.  Я только посредник между теми,  кто много мо-
жет,  и теми, кто многого не может. Опять же благородное посредничест-
во! Я нынче же организую жилищную картотеку на всю Россию! Банк жилищ-
ных данных - такого на всем свете нет!  Пользуйся кто может,  мне  все
равно, зек это или высокий советник, или беженец, или южноамериканский
миллионер!  Человек живет в своей квартире,  но квартира хуже,  чем он
сам.  Человек живет в своей квартире,  но квартира лучше,  чем он сам.
Кто поможет этим человекам навести справедливость в своем  существова-
нии?  Обменяться квартирами? Я помогу! "НЕЖИФ" поможет. Опять не пони-
маешь?  Теорию не понял, а теперь и практика не доходит? Беда с тобой,
дядя Костя!  Ты человек слишком хороший, ты до плохого хороший - вот в
чем твоя беда! Ты настолько хороший, что не умеешь жить, а тот, кто не
умеет жить, - тот человек совсем плохой! Ничегошеньки не стоящий. Одно
название что человек.  Учти:  если никто никого не будет обманывать  -
все будут жить плохо, в лучшем случае - так себе. Если же сделать соц-
соревнование на обманность - кто-то будет жить хорошо,  и  даже  очень
хорошо.
   - А кто-то будет нищенствовать?
   - Без нищих ни одна страна не обходится. Но в нищих-то никто не за-
интересован:  их обманывать - толку нет, налог с них тоже не возьмешь,
рэкет  не  возьмешь  -  для всех нищенство совершенно невыгодно и даже
некрасиво.  Человечество, оно ведь, дядя Костя, вообще некрасивое! По-
чему?  А потому, что его слишком уж много. Его больше, чем всяких дру-
гих млекопитающих.  Сложить всех слонов, тигров и зайцев - столько го-
лов  не получится,  сколько получилось людей к концу двадцатого столе-
тия. Нынче разве только селедок в океанах все еще больше, чем людей на
земле!  Ага! Людей-то на земле как сельдей в бочке - точно! Я ведь все
ж таки на биологическом учился,  имею толк! У меня - кругозор! А также
- индивидуальность. Мне селедкой в бочке нет охоты быть!
   - А  ведь  ты малый-то был - шибко сопливый...- снова вспомнил Бах-
метьев К. Н.
   - Всему свое время!  Не помню,  кто из философов так выразился. Ты,
дядя Костя,  не помнишь - кто?  К тому же меня,  дядя Костя,  ничто не
страшит: куда мое дело клонит, туда я иду! Понятно?
   - Я понял,  - сказал Бахметьев К.  Н., и в самом деле ему стали по-
нятны разговоры,  которые Костенька то и дело вел из кухни,  волоча за
собой телефонный аппарат на длинном проводе.  Костенька будто снимал с
кого-то допрос:
   - Адрес? Этаж? Площадь? Санузел? Телефон? Возраст? Срок проживания?
Родственники? Отделение милиции? Участковый?
   Бахметьев К.  Н.,  слушая, недоумевал: какие это знакомства заводит
Костенька? А теперь он знал - какие.
   - В данном бизнесе,  дядя Костя, - и еще объяснял Костенька, - про-
цент на капитал несравненно выше,  чем в любом банке. ЭМ эМ эМ, Сержик
Мавроди и тот не угнался бы.
   - Ты  стариков-старушек со света сживаешь,  а дядюшке - исключение?
Дядюшку рыбой семгой потчуешь?
   - По-другому совесть не позволяет,  дядя Костя. Сколько тебе объяс-
нять? Кто меня из воды спас?
   - Старикам-старушкам, им легче жизнь потерять, чем жилую площадь. А
ведь ты их, бездомных, целую толпу сделал... Такую толпу даже и предс-
тавить невозможно. Такой толпы нет, не может быть, но на самом-то деле
ты ее сделал и она есть.  По вокзалам помирает,  по подъездам.  Накло-
нись-ка ко мне!
   Костенька наклонился над ним, лежачим, над самым его лицом:
   - Чего ты еще хочешь, дядя Костя? Говори? Чего тебе хочется?
   - Ты - сволочь! - сказал Бахметьев К. Н.
   - Что ты хочешь этим сказать, дядя Костя?
   - Ты - сволочь!
   - А какое это имеет значение? И что - дальше?
   - Дальше,  - тихо сказал Бахметьев К. Н., крикнуть - сил уже не бы-
ло,  - дальше хочу дать тебе по морде,  сволочь! - И он приподнял было
руку, но рука упала обратно в постель.
   - Это  вполне естественно,  дядя Костя!  - сказал Костенька.  - Мне
много кто хочет дать по морде,  но знаешь ли, дорогой, у всех руки ко-
ротки! Успокойся! Волнение это вообще зря и вообще ни к чему, а в суб-
боту,  в первой половине дня, я тебя навещу. Ты к тому моменту поправ-
ляйся. Окончательно!
   Натянув высоконький картузик, а шикарное пальтишко - сверху широко,
книзу узенько - накинув на плечи, Костенька и еще сказал:
   - Дядя Костя,  пойди-ка на кухню, в холодильник пойди, погляди, что
там и как в твоем холодильнике.  А то пошли туда свою тетю Лизу.  Если
сам не сможешь, тете Лизе тоже будет интересно.
   И Костенька исчез, а Бахметьеву К. Н. потребовалось подумать.
   Бахметьев К. Н., он с десяток смертей за свою жизнь пережил, по ка-
ким-то случайным обстоятельствам не состоявшимся. Несостоявшиеся смер-
ти интересуют людей-читателей, а вот попробуй поделись опытом, соедини
все  междусмертные жизни в одну жизнь - невозможно!  А теперь,  что ни
говори,  Бахметьев К.  Н.  умирал вовремя. Он так и думал: "Умру - вот
хорошо-то мне будет!" Он так думал,  потому что уж очень нехорошо было
нынче жить - непомерную тяжесть души обустроила ему нынешняя жизнь. От
этой тяжести он пытался отбрыкиваться, но, пока жив, - не получалось.
   Тяжесть физическую,  холодную и голодную, с телесным весом 29,5 кг,
он