к согласию. Тотальное  обновление  романа
мне кажется невозможным. Подражать Кафке - ничуть не лучше, чем  подражать
Бальзаку."  Но  я  приветствую  стремление  обновить  сюжеты   и   приемы.
Недостаточно искать новое, чтобы его  найти.  Однако  когда  ищут  многие,
кое-кто находит.
   - Последний вопрос... Вы наконец согласились, что, если у романа должно
быть будущее, необходимо искать новое... В каком направлении?
   - В направлении поисков смысла. Романист так часто отстает  в  этом  от
своего времени! Стендаль, Пруст,  каждый  на  какой-то  момент  наверстали
отставание - и прославились. Но я не хочу сказать, что  одного  осмысления
достаточно,  чтобы  создать  шедевр.  Он  родится  нежданно,  при  встрече
сознательного поиска и таланта. Тогда я  дам  вам  телеграмму:  "Роман  не
умер. Читайте М..."
   - Я отвечу: "М... эссеист, а не романист".
   - А я: "Бросьте жаргон. Шедевр существует".



** СЛОВУ ДАНО МНОГОЕ... **

   Чехов как-то сказал: "Вы хотите, чтобы я, изображая конокрадов, говорил
бы: кража лошадей есть зло. (...) Пусть судят их присяжные  заседатели,  а
мое дело показать только, какие они есть". Он был прав.  Моральные  оценки
автора могут лишь испортить произведение искусства, роман или драму. Легко
понять почему. Читатель или зритель ищет в произведении  искусства  своего
рода прибежище, где он мог бы почувствовать себя свободным от  обязанности
действовать и судить. Стало быть, никакой явной морали.
   Но это вовсе не значит, что произведение искусства не содержит  скрытой
морали. У автора есть определенная концепция  мира,  которая  раскрывается
через события и героев. Толстой не говорит в "Войне и мире"  или  в  "Анне
Карениной", что такой-то образ жизни  является  безнравственным,  но  Пьер
Безухов, но Левин говорят это. У самого Чехова были нравственные принципы,
которые нам хорошо известны.  Он  выражал  их  прямо  в  своих  письмах  и
косвенно - в своих пьесах.
   Это факт, что после чтения великого романа или представления прекрасной
пьесы мы становимся как бы лучше и чувствуем себя очищенными. Мы  испытали
страсти: мы постигли, что время сглаживает все на свете, мы  увидели,  как
ничтожны  наши  маленькие  повседневные  несчастья   в   сопоставлении   с
безмерностью  событий  и  трагизмом  великих   страданий.   Мы   научились
признавать в других людях своих братьев. Не  думая  о  нравственности,  мы
стали более нравственными.
   Но можно ли сказать это о сегодняшней литературе? Разумеется, и в  наше
время   есть    авторы,    способные    создать    всестороннюю    картину
действительности, которые воспитывают читателя  и  делают  его  лучше,  не
прибегая к урокам морали. Но существует слишком много писателей,  которые,
кажется, находят особого рода мрачное удовольствие в  том,  чтобы  унижать
человека и показывать сцены насилия и  позора.  Они  описывают  физическую
любовь, в чем я не вижу ничего дурного, но при этом умалчивают о чувствах,
составляющих ее лучшую часть, а это уже ложь.
   Главное же, они стремятся внушить абсолютно пессимистическую философию.
"Мир абсурден", - говорят они. Что это значит? Мир таков; каков  он  есть.
Сам по  себе  он  лишен  воли.  Роль  человека  в  том  и  состоит,  чтобы
разобраться в фактах, предлагаемых ему жизнью, организовать их и построить
более справедливый мир. Конечно, природа лишена "нравственности"; конечно,
в лесах водятся дикие  звери,  а  в  городах  встречаются  жестокие  люди;
конечно, природа создает беспорядок, а не  порядок.  Оставьте  ей  участок
земли - природа превратит его в джунгли. Только человек может создать сад.
Предоставьте ей детей - природа превратит их в  животных.  Только  человек
может сделать из них людей.
   "Черных" авторов нашей эпохи можно упрекнуть в том, что  они  постоянно
говорят читателю о его диких инстинктах, о его комплексах и лжи и  никогда
не говорят о его высоких нравственных  качествах,  которые  существуют,  о
счастье и мужестве. "Лучше говорить  человеку  о  его  свободе,  -  сказал
Спиноза, - чем о его рабстве". Да, потому что, если  вы  отнимете  у  него
всякую надежду, вы сделаете его неспособным к действию. Дайте ему поверить
в могущество воли (что соответствует действительности), и он пустит  ее  в
ход.
   На это "черные"  авторы  наверняка  ответят:  "Мы  изображаем  то,  что
видели. Мы родились в ужасное время, когда наша страна  была  оккупирована
иноземными войсками. Мы родились  в  жестокое  время,  когда  восхвалялось
варварство. Мы родились в бесчеловечное время, когда Чувства были задушены
насилием. Наша литература - единственная, которая говорит правду  об  этой
эпохе, принадлежащей к числу самых мрачных в истории человечества".
   Но это еще не вся правда. Да, мы и в самом деле  видели  отвратительных
чудовищ. Однако рядом с ними столько героев, одновременно  мужественных  и
добрых:  какая  самоотверженная  преданность  самым  человечным   идеалам,
сколько уже сделано для  того,  чтобы  человек  стал  более  счастливым  и
равноправным. И если вы не скажете об этом, если в вашей палитре не  будет
наряду с мрачными красками живых и веселых цветов,  вы  дадите  искаженную
картину жизни и причините много зла.
   Много зла, и в особенности юным читателям. Потому что - хотим  мы  того
или нет - жизнь подражает искусству. И если, прочтя Бальзака или Стендаля,
молодой человек или девушка чувствуют себя способными на великие дела, то,
закончив "черный" роман, читатель ощущает полную безнадежность и  отдается
своим худшим инстинктам. Не потому, что Бальзак и Стендаль  умалчивали  об
ужасах жизни, о лицемерии, предательстве  и  преступлениях.  Но  наряду  с
рабством человека они изображали его величие. Не заботясь  о  морали,  они
внушали нам те вечные нравственные принципы, которые почти не меняются  со
временем и без которых ни одно общество не может выжить.
   Читайте Гомера, читайте Платона, читайте Монтеня, хотя их  нравственные
нормы  не  совсем  совпадают  с  нашими,  потому  что  верования  и  нравы
изменились,  но  вы  увидите,  что  они  прославляют  те  же  достоинства:
мужество, верность, честность - и  презирают  те  же  слабости:  трусость,
распутство,  недобросовестность.  Почему?  Потому,  что  эти   добродетели
являются необходимым условием существования всякой цивилизации.  Каков  бы
ни был государственный строй,  он  не  может  быть  прочным,  если  нельзя
рассчитывать на честность и порядочность соседа. Страна, где  допускается,
а тем более проповедуется насилие,  обречена.  Тому  примером  -  крушение
Гитлера.
   Я вовсе  не  хотел  бы,  чтобы  современные  романисты  превратились  в
проповедников нравственности. Тогда они писали бы плохие романы.  Я  хотел
бы только, чтобы они не превратились  в  проповедников  безнравственности.
Тогда они стали бы не только плохими писателями, но и плохими  гражданами.
Я жду от них благородной и всесторонней картины  нашего  времени,  которая
могла бы достойно соперничать с тем, что создано в иные  эпохи  Шекспиром,
Бальзаком и Толстым. И в этом нет ничего невозможного.