ся отложила  свои  покупки и подошла  поближе.  Ничего нет интереснее
сердечных дел.
     -- Толек -- это какой? -- шепотом спросила она.
     Юлия бросила на нее недовольный взгляд:
     А, это ты.  Слушай, Телятинка,  когда мы тебя допустим в свое общество,
изволь  быть на высоте,  понятно? Изобрази из себя  милую,  благовоспитанную
девочку. И без того  дрожишь от страха, как бы кто из родственничков чего не
выкинул.
     Ну, знаешь, доченька!..
     Ты  не представляешь, -- зашептала Юлия, -- какая у него семья. Мать --
настоящая графиня. Красивая, элегантная, благоухающая.
     Что ты  говоришь? -- растерялась мама Жак и украдкой покосилась на свои
стоптанные туфли.
     Мы  мололи мак, а она пекла коврижку, -- трагическим шепотом продолжала
Юлия, -- и при этом  была в  бархатном  платье с  воротничком  из  настоящих
кружев!
     О господи! -- сказала мама.
     А  отец -- прямо  лорд, клянусь.  Все  время  сидел в  кресле  в  стиле
Людовика Шестнадцатого и читал Руссо.
     Почему ты  считаешь, что лорды читают Руссо,  сидя  в  креслах в  стиле
Людовика Шестнадцатого? -- спросила  мама, пытаясь скрыть, какое впечатление
произвели на нее слова дочки.
     Наш  дедушка тоже читает Руссо,  --  вмешалась Цеся  в  порыве местного
патриотизма.
     Дедушка!  -- фыркнула Юлия.  -- Дедушка читает Вольтера. Кроме того, он
читает ради  пополнения  своего образования, а  тот,  представь себе, просто
наслаждается.
     Юлька! -- хором закричали из комнаты.
     Иду! --  сладким голоском  откликнулась  Юлия,  -- Так  что помните, --
прошипела она,  адресуясь  главным  образом к Цесе,  --  все должно быть  на
уровне. Цеська, прибери кухню, чтобы мне не пришлось краснеть. Мама, извини,
конечно, но... ты бы не могла надеть свое красивое платье...
     Мама язвительно усмехнулась, и ее черные глаза весело блеснули.
     --  С  воротничком вот беда,  -- сказала она. -- К этому  бы платью  да
брабантские кружева, n'est pas? 4
     -- Юлька! Юль-ка! -- скандировали в комнате.
     Юлька повернулась,  грозно  сверкнула смоляными глазами и исчезла. Маму
вдруг осенило.
     Знаю! -- прошептала она. -- Знаю! Я знаю, где машинка!
     И где же? -- поинтересовалась Цеся.
     Это я по ассоциации с графиней и коврижкой...  Сама  же осенью спрятала
ее в старую форму для коврижки и поставила на полку под лестницей.
     И  мать с  дочерью, не  сговариваясь, одновременно устремились к двери,
ведущей на чердак. И действительно, в нише под лестницей лежала завернутая в
бумагу пропажа.
     Но это же мясорубка! -- заметила Цеся.
     Мясорубка для мака, --  популярно объяснила мама. -- Беги к Юле, скажи,
что через две минуты можно начинать. Кстати, не понимаю, почему они из этого
устраивают целое представление?
     Прибранная кухня выглядела вполне  прилично. Мама положила мясорубку на
стол и побежала в дальнюю комнату за горшочком с многоножкой, который должен
был  придать   скромному   интерьеру  более   торжественный   вид.   Однако,
возвращаясь, она услышала голоса Юдиных друзей,  доносящиеся уже из кухонных
недр, вследствие чего отставила  многоножку за  ненадобностью  и на цыпочках
подкралась к двери, чтобы поглядеть на этого замечательного Толека.
     Она  увидела  кудлатого  лупоглазого  блондинчика с  большими  розовыми
ушами, и ее материнское сердце сжалось от  разочарования. Как, ее прелестная
дочка -- и этот смешной гномик? Несчастная  Юлия,  где у нее глаза? Ну  нет!
Лучше уж второй, бородатый, хотя тоже, пожалуй, мелковат...
     Впрочем, какой он  ни есть с  виду,  этот блондинчик,  а  личность явно
незаурядная. Мама  Жак убедилась в  этом, едва он заговорил. Голос у  Толека
был мощный и звучный, хотя и совсем не громкий. И все сразу  умолкали, глядя
на него с уважением.
     Ну так что, начнем? -- сказал он. -- Мне скоро уходить, мама ждет.
     Да, да, начнем,  -- поддержала его  Юлия  с притворным оживлением. -- А
завтра я всех приглашаю на пирог с маком! -- Ее пламенный взор, устремленный
на Толека, говорил: "Тебя приглашаю", и  у мамы Жак опять сжалось сердце.  И
она решила полюбить Толека, невзирая на розовые уши.
     Юлия,  не  отрывая  глаз от своего  белобрысого, прикрутила мясорубку к
столу.
     -- Готово, -- объявила она и взялась за решето с маком.
     В эту минуту мама Жак сообразила, что не успела помыть мясорубку.
     "В конце концов, -- подумала она, -- немного пыли в пироге " маком... "
Однако в душе у нее шевельнулось недоброе предчувствие.
     -- Симпатичная рыжеволосая Кристина накладывала мак в мясо рубку. Толек
крутил ручку. Первые обороты дались ему с трудом.
     -- Погоди, погоди, -- сказала Кристина, глядя на решетку мясорубки,  --
там что-то застряло...
     Если б Юлия обладала даром предвидения, она бы немедленно придумала для
своих  друзей другое  развлечение. Мама  Жак замерла под дверью. Рыжеволосая
Кристина  разобрала  мясорубку, и  вдруг  кухня огласилась  всеобщим  воплем
отвращения.
     Что это! -- перекрыл всех страшный голос Юлии.
     Дохлая мышь, -- ответил Толек, исследуя останки с холодным любопытством
ученого, -- Совершенно высохшая. Юль, откуда ты взяла такую мумию?
     -- Приятного аппетита, -- сказал бородач и загоготал.
     Воцарилась неловкая  тишина. Бородач, внезапно смутившись,  кашлянул  и
начал забавляться вилкой.
     Сильное напряжение,  владевшее  Юлией  уже  несколько  часов, неминуемо
должно было разрядиться каким-нибудь  взрывом. Позорная находка в  мясорубке
послужила последним  толчком: Юлия истерически расхохоталась, но смех быстро
сменился  не  менее  истерическим  плачем. Гости повертелись еще минутку  на
кухне  и после  нескольких безуспешных попыток успокоить  ее  или рассмешить
удалились, разводя руками.
     Рыдающая  Юлия  осталась  одна,  если  не  считать  покойницы  мышки  в
мясорубке и притаившейся за дверью мамы.
11
     Рождественский вечер получился невеселый. После вчерашнего происшествия
Юлия погрузилась в  состояние  глубочайшего уныния, и ощущение безысходности
передалось остальным членам семьи. Один Бобик был в прекрасном настроении --
он сам зажег все свечки на елке и ухитрился закапать ковер стеарином.
     Праздничный ужин, как всегда  вкусный, был  съеден без энтузиазма, хотя
мак в меню практически  отсутствовал: только клецки были  чуть-чуть посыпаны
им сверху. Мясорубка, освобожденная от  своего ужасного содержимого, мокла в
растворе  соды и  стирального  порошка, хотя было ясно, что  в  любом случае
никто никогда не рискнет ею воспользоваться. И  все-таки  на  следующий день
настроение  в доме Жаков несколько  изменилось  к лучшему.  Встало  чудесное
солнце, небо  было  изумительно синее, и снег  заманчиво искрился  на  белых
улицах. Этого было достаточно, чтобы всем стало немного повеселее, а тут еще
позвонил Толек и осведомился у Юлии,  разумеется "от имени всех  наших", как
там самочувствие...
     "От имени  всех наших", -- вздохнула  Юлия,  вешая  трубку по окончании
разговора. -- Он всегда выступает как  представитель коллектива. -- И  снова
вздохнула, хотя лицо ее слегка просветлело.
     Он непременно  в  тебя  влюбится, увидишь, --  поспешила утешить  дочку
мама. С момента  злополучной  истории  в кухне  ее мучили угрызения совести:
ведь  вымой  она  мясорубку,  на  пути ее  ребенка к счастью  не возникло бы
никаких препятствий.
     Юлия опять помрачнела.
     -- Толек никогда в меня не влюбится,  -- сказала она пророческим тоном.
-- У него всегда будет возникать в памяти дохлая мышка в мясорубке.
     Цеся собрала со стола  посуду, оставшуюся от обеда. Уставляя тарелки на
поднос, она напряженно думала о своем. С утра  ее просто разрывали сомнения:
идти  или  не  идти на свидание с  бородачом? Многое  было  против встречи с
незнакомым  донжуаном. Однако  Целестина  опасалась,  что упустит первый  и,
возможно, единственный в жизни случай пойти на свидание.
     Отнеся поднос на кухню,  Цеся  заперлась  в  ванной  и, стоя там  перед
зеркалом,  предалась  печальным  размышлениям. Если  она явится на свидание,
бородач будет разочарован, поскольку без косметики Целестина выглядела  тем,
кем была:  шестнадцатилетней  закомплексованной школьницей. Отсюда вывод  --
надо  прибегнуть  к помощи  косметики. Но  как раз  этого Цеся не собиралась
делать, ибо,  если  бородач  и  есть  Тот  Единственный,  Суженый, Тот,  что
Навсегда,  он должен увидеть ее, так  сказать, "в натуральном виде", во всей
ее  скромной  сути.  Она  поступит  честно  --  обойдется без  косметических
ухищрений, и, если он  влюбится в нее такую, какая  она есть, это и будет та
самая настоящая, чистая любовь. Единственно и исключительно.
     Так как же быть: идти или не идти?
     "Разумеется, идти",  --  подумала Цеся, после  чего  ею  снова овладели
сомнения.
     А собственно, почему бы не посоветоваться с родными? Пусть подскажут. В
результате Цеся,  как  всегда,  все  рассказала  домашним,  а домашние,  как
всегда, приняли ее заботы близко к сердцу.
     -- Может так случиться,  что ты в него влюбишься? -- испытующе спросила
мама.
     Цеся  вопреки  своему  убеждению заявила, что,  пожалуй, наверняка,  не
влюбится.
     "Пожалуй" или "наверняка"? -- потребовал уточнения отец.
     Наверняка.
     Тогда зачем идти на свидание?
     Цеся задумалась.
     Ну, если он захочет со мной встречаться... будет наконец с кем гулять и
ходить в кино...
     Для прогулок могу купить тебе собаку, -- мрачно сказал отец.
     А в кино можешь ходить со мной, -- самоотверженно предложил дедушка.
     И  вообще, нечего договариваться с первым встречным  только потому, что
тебе надоело быть одной, -- решительно заявила Юлия.
     Ну, а если больше никто никогда на меня не посмотрит? -- высказала Цеся
свои тайные опасения.
     Посмотрит, к сожалению. Спорю на миллион, -- заверил ее отец.
     Так что же, идти или не идти?
     Как  бы ты ни  поступила, потом  будешь жалеть, --  пригрозил  дедушка,
начитавшийся Верлена.
     -- Стало быть,  идешь? Да?  -- допытывалась Юлия.  -- Возьми мое черное
пальто.
     Это еще зачем?! --  возмутилась мама. -- Стиль  роковой женщины  не для
нее. Я считаю, нужно одеться как можно скромнее.
     Лучше  всего надень школьную форму с эмблемой на рукаве, -- съязвил  из
своего угла дедушка. -- Единственно и исключительно, того-этого.
     Цеся, ну  зачем  тебе все это? -- горестно  вздохнул отец. --  Господи,
почему ты мне  дал аж двух дочерей?  Свидания, романы... платья  им покупай,
женихов ищи. За что мне такое наказание, за какие грехи? Телятинка, не ходи,
умоляю тебя.
     Стоп! -- прикрикнула Юлия. -- Оставьте ее в покое.
     Вот именно,  --  добавила Цеся. -- Я  себя чувствую так,  как будто мне
предстоит операция на сердце, а не обыкновенное свидание.
     Дедушка перебрался  из одного угла в другой, держась  за поясницу  -- у
него болели нервные корешки.
     -- Ох, тоже мне проблемы,  того-этого!  -- простонал он,  усаживаясь  в
кресло.  -- А почему, собственно,  никто не  волнуется, когда  Юлия бегает с
одного свидания на другое?
     Я? Я? -- возмутилась Юлия.
     Юлька не  пропадет, -- убежденно сказал Жачек. -- Могу поспорить, что в
нашей помощи она не нуждается. В случае чего сама врежет нахалу в поддых.  А
потом еще и по физиономии съездит.
     Под общий хохот Цеся приняла окончательное решение.
     -- Я пошла, -- вскочила она. -- Уже без пяти четыре.
     Смех немедленно оборвался:  все как будто осознали  его  неуместность в
столь  серьезный момент. Цеся надела свое старое пальто и выбежала  из дома,
провожаемая внимательными  взглядами. На  улице  она оглянулась. Ну конечно,
один только дедушка сумел сохранить достоинство. Впрочем, скорее всего из-за
своих  корешков. Остальные  высыпали  па балкой и  печально  смотрели на нее
виноватыми глазами. Так в наш цивилизованный век смотрят  на корову, которую
за веревку волокут на бойню.
     Все это не особенно окрыляло.
     Цеся  дошла  до Оперы, и тут  ноги отказались ей  повиноваться. В конце
улицы  уже виднелись  припорошенные снегом деревья парка имени Монюшко.  Ох,
неужели он там, среди этих деревьев? Неужели уже ждет -- или не ждет?
     Цеся стояла, переминаясь с ноги на ногу, и колебалась.
     В конце концов она решила, что в парк пойдет, но только не к памятнику.
Она зайдет бородачу со спины,  с той  стороны, откуда  он  ее ждать никак не
может.  Просто  проверит,  там  ли  он. Если  пришел  на  свидание,  значит,
Целестина Жак  все-таки  представляет  собой  некую  ценность  как  женщина.
Объективно.
     И она пошла вниз по улице.  На  снег ложились  голубые тени, солнце уже
клонилось к  закату.  Оранжевые лучики, прорываясь  сквозь заснеженные кроны
деревьев, слепили глаза. Парк  был уже совсем близко, и Цеся, спохватившись,
остановилась.
     Она стояла  на перекрестке, против которого плавно  закруглялась ограда
парка. Отсюда  был  отчетливо виден стоящий на высоком постаменте  бронзовый
бюст  Монюшко, окруженный  буйно  разросшимися  туями и  кустарником. Затаив
дыхание, Цеся спряталась за столбик со светофором и из этого укрытия бросила
взгляд на другую сторону улицы.
     Возле памятника никого не было.
     Никого...
     Так, значит. Объективной  ценности как женщина она не представляет. Это
она знала давно, но почему-то сейчас особенно остро ощутила разочарование.
     А может быть, она просто-напросто опоздала? Может, он уже был и оставил
какую-нибудь весточку?
     Не   хватает  только,  чтобы   он  увидел,  как  лихорадочно  она   его
высматривает.
     Нужно  где-нибудь   спрятаться.  О,  можно  там,  за  кустиками  позади
памятника.  Если бородач придет, она позволит ему немного подождать и, когда
он начнет проявлять беспокойство, осторожно выберется обратно на дорожку и с
независимым видом выйдет на лужайку перед памятником.
     Цеся  перебежала  мостовую  в недозволенном  месте,  перескочила  через
низкую ограду, продралась сквозь живую изгородь и скользнула за кусты, сзади
подступавшие к памятнику.
     Влетела она  туда столь стремительно,  что сбила с ног какого-то типа в
дубленке:  он  повалился  лицом в снег  и  теперь, цепляясь  одной  рукой за
ближайший кустик, силился подняться.
     Цеся  почувствовала себя страшно неловко.  Бедняга.  Но откуда  она,  с
другой стороны, могла знать, что за этими туями кто-то прячется?
     -- Извините, -- пробормотала она, протягивая лежащему руку помощи.
     Пострадавший,  вероятно  сторож или садовник,  совершенно ошеломленный,
ухватился за нее и стал подниматься.
     -- Черт подери! -- с яростью произнес  он, вставая на ноги.  -- Что это
за манеры?! -- И, смахнув  с лица мокрый снег, протер глаза. --  Ну, знаешь,
малявка! -- презрительно добавил он, поглядев на Цесю.
     И тут у Цеси захватило  дух. Перед ней, на  расстоянии  вытянутой руки,
стоял  во всей  своей красе  бородач! Стоял, глядя на нее  своими бездонными
глазами, и не узнавал!
     "Мое  пальто",  --  мелькнуло  у  Цеси в  голове. Да,  синее пальто  со
школьной эмблемой  на  рукаве  и серым  кроличьим воротником, старая  шапка,
надвинутая на неподведенные  глаза, бледные губы до неузнаваемости  изменили
ее, превратив в совершенно другого человека.
     -- Мне правда очень жалко, -- сказала она. -- Надеюсь, с вами ничего не
случилось. -- Подождала  минутку  и, не  получив  ответа, сочла,  что  может
отойти, -- До свидания.
     После чего перелезла через сугроб и выскочила на лужайку  перед  бюстом
Монюшко.
     Постепенно она  начала осознавать весь комизм ситуации. "Только со мной
такое  могло случиться,  --  подумала  Цеся. -- Ну  и  прекрасно.  Моральная
проблема  разрешилась сама  собой". Неудержимый  смех подступил к  горлу,  и
Целестина громко прыснула.
     -- Минуточку! -- крикнул ей  вслед бородач. Он выбежал из-за  кустов  и
торопливо ее догонял. -- Куда идешь, малышка?
     Цеся посчитала, что вовсе не обязана отвечать.
     -- А у тебя ничего ножки, -- одобрительно заметил бородач. -- Послушай,
кроха, хочешь пойти в кино?
     В  Целестине  взыграло  чувство юмора, искавшее выхода, как  бушующее в
плите пламя.
     -- Нет, знаете, -- ответила она, -- не хочу. Вы не слишком-то любезны.
     -- У меня есть лишний билет, -- сообщил бородач.
     -- Что, девушка подвела?
     -- Скажешь тоже! -- воскликнул он крайне самоуверенно. -- Я ни с кем не
договаривался.
     -- Тогда зачем было прятаться в кустах?
     Бородач растерялся:
     -- Ну ладно. Я ее оттуда высматривал. А она не пришла.
     Цесе давно не было так весело.
     -- И  что  же, во мне вы нашли достойную замену? -- спросила она, всеми
силами стараясь сдержать смех.
     -- Ну  и ехидна же  ты, -- смутился бородач, -- Ладно,  пошли в кино. Я
тебя прошу.
     Целестинино сердце растаяло, как мороженое на батарее. "О несравненный,
восхитительный бородач! "
     --  К  сожалению,  никак  не  могу,  --  надменно  ответила  она.  -- Я
условилась встретиться с одним мальчиком.
     Бородач вдруг разозлился:
     --
     Чего  я с  тобой разговариваю? Не хочешь -- не  надо, у меня таких, как
ты, навалом.
     -- Ну и прекрасно, -- ответила Цеся,  немного обидевшись. -- Я пойду, а
то у меня ноги мерзнут.
     Бородач  пробормотал  себе под нос что-то нелестное и сердито зашагал в
сторону  улицы  Шопена. Цеся  пошла  своей  дорогой.  В  общем-то, она  была
довольна.  Правда, бородача она безвозвратно  утратила, однако  в результате
все-таки оказалось, что ее объективная ценность как женщины не столь уж мала
-- вопреки предположениям.
     Худо-бедно, одного мужчину она уже отвергла.
     Как это здорово подымает дух.
     И сейчас, ох, что же он ей сказал?
     О небо!
     Он сказал... он сказал: "У тебя ничего ножки"!!!
12
     Хуже  нет,  чем  после  праздников  идти  в  школу, --  мрачно  сказала
Целестина, встретившись с Данной у школьных ворот.
     Точно,  -- печально подтвердила Данка.  -- Интересно,  что нас  сегодня
ждет? Я за все праздники ни разу книжки не открыла.
     Просто как будто тебя заново заковывают  в кандалы, -- продолжала Цеся,
уныло шлепая по тротуару, посыпанному солью. -- Одно из двух: либо не должно
быть школы, либо перерывов в занятиях.
     Данка нерешительно толкнула тяжелую дверь.
     У тебя хандра? -- догадалась она.
     Просто я не люблю школу, -- вздохнула Цеся.
     Кто любит!
     Я бы  любила,  если  б  на  уроках  не  спрашивали.  Мне даже  нравится
заниматься.  Ненавижу  только,  когда меня  начинают  проверять,  -- заявила
Целестина, направляясь к раздевалке.
     В гудевший  на  разные  голоса класс  девочки  вошли уже в окончательно
испорченном настроении. Павелек, с которым Данка  опять успела  поссориться,
бросил  на нее косой взгляд. Он сидел на крышке парты  и изучал  "Спортивное
обозрение", явно позаимствованное  у Гайдука.  Гайдук,  как всегда  мрачный,
читал какую-то толстую книгу. Книга стояла перед ним  вертикально,  так  что
можно было  разобрать  заглавие на  оранжевой  обложке. "Лекции  Фейнмана по
физике",  --  невольно  прочла Цеся.  Ага,  выходит  все-таки, он  не только
бульварную прессу читает.  Фамилия "Фейнман" была Цесе откуда-то знакома, но
она не  стала вспоминать,  откуда. В  классе  стоял  галдеж, все  вертелись,
болтали, переходили от парты к парте, шумно здоровались. Цеся села  на  свое
место, повесила сумку с книжками и совершенно невольно поглядела налево.
     Она  вовсе не собиралась  смотреть на Гайдука  -- с какой стати? --  но
взгляд как-то сам собой за него зацепился.
     И  самое ужасное,  что он тоже  посмотрел  на нее --  в ту  же секунду.
Глянул мельком, будто для того только, чтобы  увидеть, какое у нее выражение
лица.
     Оба подскочили и стремительно отвели глаза.
     Цеся  от  досады  покраснела. Ах,  до чего глупо  получилось!  Еще этот
Гайдук подумает, что она специально на него посмотрела.
     А, ну конечно, все понятно: ему захотелось убедиться, заметила ли Цес