а  выдранная с мясом
пряжка от моих босоножек, которые я дала надеть Линде.
   -  М-может быть, эта штучка принадлежит второй девушке, ж-жившей вместе
с Мири в комнате? - заикаясь спросила я.
   - Не думаю. Я  уже опросил  всех девушек. Никто не видел такую деталь у
убитой и никто не знает, что это такое...  - он  повертел кулечек в руке.  -
Похоже на деталь кожаного ремешка. Но попробуй найти  этот ремешок! Сумочки,
что ли, у всех проверять?
   Соломон задумался, продолжая мять кулек. Я лежала в постели ни жива, ни
мертва. Наконец, он поднялся со стула.
   - Выздоравливайте,  дорогая.  Как  только судовой  врач  вас  отпустит,
приходите мне помогать. Трудно мне одному справляться.
   Только за начальником  охраны закрылась дверь, я  вскочила с постели  и
начала  лихорадочно  собираться.  Только  бы не  остановили, только бы  дали
добраться до своей каюты! Ну а потом нужно расспросить Линду.
   Беспорядочно  мельтешившие в голове идеи  прервало треньканье сотового.
Подняв трубку, я услыхала хрипловатый голос Дениса.
   - Лера, что у вас там происходит?
   - О чем ты, милый?
   -  Газеты  пишут о  внезапной смерти  конкурсантки. Ты опять  во что-то
вляпалась?
   -  Денис,  дорогой,  ну  почему   сразу  же  вляпалась?  Тут  произошла
неприятность, девушка пропала, потом ее нашли у меня...  -  тут  я прикусила
язык, так  как  говорить  о  том,  что мертвую девушку нашла я, а  потом она
оказалась у меня в каюте, было как-то не с руки.
   - Что у тебя?! - закричал  он так, что я  даже отдернула руку с сотовым
телефоном от уха. -  Я как проклятый работаю, выискиваю инвесторов, слежу за
биржевыми сводками, а ты опять за свое! Стоило только выпустить тебя из узды
на пару дней,  все  пошло по  новой! Ты  обо  мне  подумала?  Ты  о  ребенке
подумала, если до меня тебе нет никакого дела?!
   - Что ты кричишь? Прекрати немедленно!  - заорала я в ответ так, что на
полочке зазвенели разные флакончики и мензурки с лекарствами. - Ты  что мне,
муж? Да я и мужу не позволила бы так поднимать на меня голос! Что ты на себя
берешь? Ты для меня свой старт-ап готовишь? Мне какое  дело до него?  У меня
своя  жизнь и  я хочу ее  прожить  так, как  мне  нравится! Меня здесь  люди
уважают,  помощи  и совета просят,  а ты, кроме  "вляпалась", других слов не
знаешь. Все! Занята я, не звони мне! Вернусь домой, встретимся.
   Я ожесточенно нажала кнопку окончания разговора, схватила в охапку свои
вещи и выскочила из лазарета.
   Не помня себя, я добежала до каюты Линды.
   - Линда, можно к тебе?
   - Да, пожалуйста...
   Линда  лежала  на  застеленной койке и  рассматривала  иллюстрированный
журнал для женщин. Рядом на полу стояла пепельница полная окурков.
   - Линда, я давала тебе босоножки, где они?
   Она приподнялась на локте и удивленно посмотрела на меня:
   - Какие босоножки, о чем вы?
   От такой наглости я опешила:
   - Как - какие? Ты же брала мои босоножки!
   -  Послушай,  ты что-то  путаешь -  тон  Линды стал  заботливым,  как у
няньки, беседующей с бредящим больным. В смысле - с бредящей больной.
   Я  открыла было рот,  чтобы  что-нибудь сказать, но  не  успела.  Дверь
отворилась, и  в  каюту  вошла  Яэль. Линда  вновь улеглась и  принялась  за
журнал, а я так и осталась стоять столбом.
   -  Может,  я  помешала?  -  робко  спросила  девушка.  -  Я  только  за
полотенцем.
   - Нет-нет, я уже ухожу, - пробормотала я и вышла.
   Яэль догнала меня в коридоре.
   -  Что  с вами, Валерия?  - участливо спросила она. - Вы пока еще плохо
выглядите. Может быть, полежите?
   И эта туда же!
   -  Скажи мне, Яэль, - я схватила  девушку за руку, - ты  не помнишь,  в
каких босоножках Линда выходила на подиум? В бежевых?
   - Не помню, - Яэль удивленно посмотрела на меня. - А что?
   - Она не говорила, что на ее босоножках сломался каблук?
   -  Нет, я  ничего такого не  слышала.  И она  была на высоких каблуках,
когда выходила  на  подиум. Хотя. Постойте...  Точно! На ней  были босоножки
бордового цвета. Я  еще подумала,  что они не сочетаются с красным лаком  на
ногтях. Оттенки разные.
   - Спасибо, дорогая! Мне действительно что-то не по себе. Пойду прилягу.
   На пороге своей каюты я простилась с Яэль.
   Есть над чем подумать. Причем фактов у меня было совсем немного.
   Что мы имеем? Убита девушка, которая, во-первых,  находилась в интимной
связи с хозяином фирмы. Он обещал на  ней жениться  и бросить жену, но потом
раздумал.  Значит первый  вероятный кандидат  на убийство -  господин Шуман.
Во-вторых,  Шуману понравилась  другая девушка -  Шарон. Мири не могла этого
стерпеть и в  сердцах крикнула,  что убьет  Шарон.  Значит, осуществляя  это
намерение,  она могла  просто напасть на Шарон, а та придушила  ее, превысив
необходимую самооборону.
   В-третьих,  Глинский  явно неравнодушен к Шарон.  Он мог бы  прикончить
Мири,  чтобы Шарон  достались  все  лавры.  Ну, это вообще за уши притянуто.
Зачем ему убивать девушку, если Шарон ему ничего не обещала?
   А кто знает? Она  такая скрытная, что вполне могла бы вертеть Глинским,
а на людях изображать неприступную крепость. Надо  будет  проверить, были ли
они знакомы до круиза.
   Кто у нас дальше? Линда!  Вот мерзкая тварь! Если она так отрицает факт
того, что взяла у меня босоножки,  значит, убийца  - она! Она пришла к Мири,
они повздорили, стали драться, и при драке пряжка оторвалась! И пришла Линда
к  ней с заранее обдуманными намерениями, в моих босоножках, чтобы в  случае
чего свалить всю вину на меня. Поэтому и не признается. Точно! Линда - самый
подходящий кандидат на роль убийцы!
   А зачем ей это надо было? Чтобы убрать наиболее подходящую кандидатуру?
Так  уже весы склонялись в пользу Шарон... Значит, если убийца - Линда, надо
опасаться за жизнь Шарон! А если все-таки убила Шарон?...
   Голова шла  кругом.  Я  залпом  выпила полный стакан воды и прилегла на
свою кровать.
   Да, я  еще забыла о том, что у меня пропали документы и кто-то  устроил
обыск в каюте. Кто это мог сделать? Узнаю кто - выйду на убийцу.
   Глаза слипались от  такой непосильной  игры ума,  и я  заснула, даже не
раздевшись.

x x x
   Разбудил меня стук в дверь.
   - Валерия, подъем! Мы стоим у причала. Скоро выход!  Одевайся и собирай
своих птенчиков, - Все это Глинский выпалил  на одном дыхании, ворвавшись ко
мне в каюту. И пока я собиралась, он непрерывно тарахтел:
   - Ты  не  представляешь,  какая у  причала охрана! Все  обязаны  надеть
визитки, взять с собой паспорта. Охрана с двух сторон. И шмонает по-черному!
Ищут непонятно что: то ли бомбы, то ли наркотики!
   Мои  девочки  уже  находились  там.  Одетые  в  пестрые  сарафанчики  и
соломенные шляпки, они толпились  в предвкушении  выхода  на  волю  и весело
переговаривались.  Но  веселость  эта  была  наигранной.  Время  от  времени
какая-нибудь  из них оборачивалась и испуганно  смотрела назад, точно ждала,
что вот-вот из глубины коридора выйдет Мири и присоединится к ним.
   - Посторонись, дайте дорогу! - раздались позади нас голоса.
   Все расступились и пропустили нескольких матросов, волочащих, с помощью
судового такелажа, два  больших  морозильных  контейнера.  Холодильники были
украшены рекламой фирмы "Шуман  и  сыновья", а суетящийся Элиэзер Гарвиц  не
оставлял  никакого сомнения,  что в них находится сладкая продукция, которую
девушкам и предстоит рекламировать на пленере.
   -  Интересно,  сколько нам придется слопать  этого мороженого, пока они
удовлетворятся?  -  шепнула  стоящая  возле  меня  Кэт своей  подружке и обе
прыснули.
   - А сколько калорий! - Линда закатила глаза.
   - И липнет...
   - И мухи летают.
   Девицы изощрялись  как  могли,  скрывая за  шутками свое  нетерпение  и
нервозность.  Я  стояла  в стороне,  внимательно слушала и  не вмешивалась в
разговор. Надеялась, что, может быть, кто-то из них выдаст себя  и расскажет
больше, чем известно до сих пор.
   Груз  подцепили на крюк,  контейнеры зависли между небом и землей.  Все
восторженно  заорали.  Фотографы  снимали и девушек,  и  подъемный  кран,  и
броское лого фирмы на боках холодильников.
   Пришлось взять инициативу в свои руки.
   -  Внимание! Сейчас  мы  организованно спустимся с корабля и  выйдем на
берег. Попрошу приготовить загранпаспорта  и сумки, чтобы  пройти таможенный
досмотр.
   Атмосфера тут же изменилась. Все принялись лихорадочно рыться в сумках.
Перспектива остаться на корабле,  где, может  быть, бродит убийца, никого не
прельщала.
   Ко мне подошел Соломон Барнеа.
   - Как дела, Валерия? Удалось что-нибудь узнать?
   Мне не хотелось  рассказывать  ему об  этой пакостной Линде,  поэтому я
натянуто улыбнулась и пробормотала что-то невнятное. Барнеа отошел.
   Внизу  уже  стояли  таможенники,  матросы  и   сам  Шуман,  собственной
персоной. Он наблюдал за процедурой проверки пассажиров.
   - Давай,  шевелись!  -  закричал  один из матросов,  стоявший  в  общей
очереди отпускников. - А то паримся тут, на волю охота.
   Таможенник даже  бровью  не  повел.  Он  монотонно копался  в сумках  у
каждого,  кто подходил  к  его  столику,  задавал  по-английски  стандартные
вопросы и ставил отметку  в большом журнале. Было жарко. Всем жутко хотелось
пройти  досмотр и вырваться на волю.  Но  не  следовало  забывать, что среди
выходящих  с корабля должен был быть и убийца. Об этом знали все, но не всем
хотелось об этом думать.
   А вот  мне эта  мысль не  давала покоя.  Поэтому, пройдя  досмотр, я не
подошла к девочкам,  находившимся под  защитой  Соломона Барнеа, а  осталась
стоять неподалеку  от  столика таможенника,  пристально  всматриваясь в лица
людей, томящихся в очереди.
   На  мне  была   широкополая  шляпа  с  шарфом.   Нос  украшали  большие
солнцезащитные очки, поэтому я надеялась, что никто не поймет, куда именно я
смотрю. И я продолжала беззастенчиво пялиться на очередь.
   Люди были большей  частью незнакомые.  Уже  прошли девушки,  парикмахер
Адольф и  визажист, все  корреспонденты и фоторепортеры. За корреспондентами
пошли  матросы,  горничные,  официанты, в общем,  все, кто получил отпуск на
этот день. И сколько я  не  всматривалась в лица, ничего особенного найти не
смогла.  Никто не прятал взгляд,  все оживленно  переговаривались,  а пройдя
досмотр,  торопились  кто куда. Я  узнала официанта,  обслуживавшего  нас за
обедом и тощенькую горничную. Больше никто из знакомых не попался.
   Несолоно хлебавши я отвернулась от почти рассосавшейся  очереди и стала
смотреть,  как в грузовой  фургон  пихают контейнеры  с мороженым.  Шуман  и
Гарвиц стояли рядом и обменивались впечатлениями. Иногда кто-то из них делал
рабочим указание, которое выполнялось с нарочитой поспешностью.
   -  Валерия, мы  ждем тебя! -  закричал  мне из маленького микроавтобуса
Костя Блюм. - Мы едем на водопады!
   Два автобуса -  мерседес  с  Шуманом и  Гарвицем  и  грузовой  фургон в
арьегарде - двинулись в путь. Мы ехали  по удивительной красоте  серпантину,
круто  забиравшему в гору. С одной стороны вдоль дороги росли могучие сосны,
с  другой,  простирался  вид  на  Средиземное  море  с рваными  облаками  на
горизонте.
   Словно в сказке  перед  нами вдруг  открылось чудесное горное  озеро, с
заросшими густым орешником берегами. Скалы уходили вверх, а по ним струилась
кристально чистая вода, холодная даже на вид. Зрелище было необыкновенным, и
мои подопечные как одна завизжали  от  восхищения, тыкая  пальцами в сторону
удивительного пейзажа.
   Наш кортеж остановился недалеко  от  берега. Двое  рабочих споро начали
вытаскивать контейнеры, девицы высыпали гурьбой и побежали к воде.  Адольф и
визажист принялись раскладывать  свои баночки  и  ножнички, а  из  мерседеса
степенно вышли Шуман и Гарвиц.
   Вскоре   подъехал  джип   с  фотографами.   Вихрастый   Блюм,  выставив
наизготовку  свое фоторужье, так быстро нащелкал  целую  пленку видов, что я
только диву давалась.
   Ширли и Галья, сняв туфли и закатав легкие брюки полезли в воду, но тут
же с криком "Ой, мамочки!" выскочили на берег.
   Ко мне подошла Шарон.
   -  Валерия,  мы  действительно  должны  сниматься  под  этими  ледяными
струями?
   Вздохнув, я пожала плечами.
   - Ради красоты снимков...
   - А если я себе придатки застужу? Этот, что ли меня лечить будет?
   - Трудно сказать, дорогая.
   - Вы можете прочитать, что написано в контракте по поводу болезни из-за
этой работы?
   Сделав  вид,  что  мучительно вспоминаю  соответствующие  параграфы,  я
наморщила лоб, и произнесла:
   - Контракт у меня  в каюте. Когда мы  вернемся, я обязательно  посмотрю
соответствующий раздел.
   - Поздно будет, - уныло констатировала Шарон и отошла.
   Раздался приказ Гарвица:
   - Девушки, быстренько переодеваемся  в купальники и заканчиваем макияж!
Время не ждет, скоро стемнеет!
   Устроив из небольшой полянки за орешником раздевалку,  девушки вытащили
полученные ранее купальники, и начали переодеваться.
   Адольф наносил последние  штрихи, Глинский со  товарищи заправлял особо
чувствительную  пленку  в фотоаппараты, и девушки гурьбой двинулись к озеру,
где  уже  стоял  наготове Гарвиц с  брикетиками  мороженого в  растопыренных
пальцах.
   -  Ой,  как холодно!  -  с  визгом  бросились девушки  в  воду.  Мокрые
купальники  облепили  их  точеные  формы.   Прозрачные  брызги  застыли   на
шоколадной коже Рики и рассыпались искрами в кудрях Яэль.
   - Девушки, не синейте! - умолял Глинский,  бегая по берегу с наведенным
фотоаппаратом. - Уберите пупырышки!  Я  не могу  вас снимать в гусиной коже.
Будто  вы от  мороженого  так заледенели!  Идите под  водопад и не потеряйте
рекламируемый товар!
   Ему вторил Блюм:
   - Глаза! Ширли-Мырли, где твои  глаза? Куда ты смотришь? Скажи "чиииз"!
Прекрасно! Еще немножечко... Все!!!
   Утомленные и  трясущиеся от холода девушки вышли на берег. Рики несла в
руках симпатичного крабика.  Поглазев немного друг на друга,  краб и девушка
расстались довольные - Рики забросила его далеко в воду.
   - Валерия, подойдите сюда, - позвал меня наш  начальник. - Возьмите вот
это и раздайте девушкам. Модели из эксклюзивной коллекции моей супруги.
   Он нагнулся и достал из багажника Мерседеса большую коробку. Открыв ее,
я увидела восемь коробок поменьше. В каждой лежал очаровательный купальник.
   Купальники  представляли  собою  разноцветные  лоскутики на веревочках,
богато  украшенные стразами. От блеска рябило в глазах. Казалось, у  девушек
на  груди  и  ниже  горят  разноцветные  фонарики.  К  рыжим  волосам  Шарон
удивительно шел зеленый цвет. Рики и Линда получили по красному купальнику.
   Мне  вдруг остро захотелось спрятаться за  кустик,  и я побежала искать
уединенное  местечко. А  когда  возвращалась  и  выглянула из  зарослей,  то
увидела, что  у Ширли,  стоявшей в воде прямо передо  мной, дрожала челюсть.
Мороженое плюхнулось в воду и расплылось  мутными разводами, она  показывала
пальцем куда-то наверх, за водопад и вся тряслась  не то от холода, не то от
ужаса.
   Яростный вопль,  исторгнутый из,  казалось, сотен глоток,  оглушил нас.
Отовсюду  -  сверху,  снизу, из-под скалы, из зарослей орешника  выскакивали
янычары в пестрых шароварах с ятаганами  наперевес. Они с  размаха прыгали в
воду,  и мчались  к берегу, как  слоны на  водопое. Двое скрутили Глинского,
защищавшего  свой  бесценный  фотоаппарат,  а  Костя  Блюм  яростно  отгонял
нападавших штативом от камеры.
   Рабочие, они же шоферы,  выгружавшие холодильники, были связаны  спиной
друг  к другу,  а Шумана  и  Гарвица, взяв под локотки, отвели под  ясны очи
толстого разбойника с  окладистой бородой, и почему-то в  кругленьких очках.
Скорей всего, этот Карабас-Барабас был у нападавших за старшего.
   Сидя незамеченной в  кустах  я соображала,  как быть, куда бежать и где
здесь полиция. Выходить наружу представлялось безумием. Мое положение сейчас
давало мне преимущество, и его следовало использовать.
   И я продолжила свои наблюдения.
   Тем временем  "янычары" продолжали  бесчинствовать.  Отобрав у  девушек
разноцветные купальники, они побросали их  в кучу, которую утащил в лес один
из них. Девушки  остались в  своих мокрых купальных костюмах и  тряслись  от
страха и холода. Руки им связали попарно веревкой так, что они оказались как
бы звеньями одной цепи. Привязаные  друг  к  другу Шуман  и  Гарвиц  хранили
ледяное молчание.
   Двое  разбойников  открыли  контейнеры  с  мороженым  и  стали  бросать
разноцветные упаковки  своим  сообщникам.  Те  ловили,  хохотали,  при  этом
успевая гладить и похлопывать девушек.
   Маленький крепенький янычар, который  унес  купальники, прибежал снова,
залез в контейнер  и  вытащил оттуда коробку с надписью на  ней  "Ананасовый
пломбир,  глазурованный  шоколадом". Я невольно облизнулась  -  это был  мой
любимый сорт.  Подбежав к очкастому главарю, янычар показал ему коробку, тот
сделал движение кустистыми  бровями,  и, повинуясь  приказу, разбойник понес
коробку в том направлении, куда до этого унес купальники девушек. Гарвиц при
этом пытался было дернуться, но  мрачный здоровый мужик  в желтых  шароварах
положил ему руку на плечо, от чего тот дернулся еще раз и затих.
   "Там у них гнездо!" -  подумала  я и  решила разузнать, тем более,  что
несун проскакивал  совсем недалеко  от  меня  и  я каждый  раз прижималась к
дереву, чтобы он меня не заметил.
   Тем    временем     события    продолжали    развиваться.    Разбойники
переговаривались между собой  на каком-то гортанном  языке. Те,  что держали
девушек, распалились вовсю, и одного поглаживания им было уже мало.
   Что-то во всей этой картине меня тревожило и смущало... И я поняла, что
именно.  Не могут  настоящие  разбойники быть так картинно одеты: в шелковые
шаровары, в туфли  с загнутыми носками, фески... Какие-то опереточные мавры.
И оружия у них никакого нет, кроме кривых ятаганов. Наверняка из жести...
   Начало смеркаться.  Еще немного -  и наступит  абсолютная темнота.  Мне
захотелось  узнать, куда  это  бегал маленький  разбойник, и я, не мешкая, и
пытаясь не шуметь, двинулась по направлению к их логову.
   Спустя несколько минут  я  очутилась  на  довольно большой  поляне,  на
которой  было установлено  две  восьмиместные  палатки. Рядом кучей валялось
различное  оборудование,  среди  которого   я   заметила  несколько  сильных
ламп-отражателей, кабели и небольшой генератор.
   Заглянув  в палатку, я  увидела там сваленные  на  матрасы карнавальные
костюмы,  грим, парики и бороды. В другой палатке, более прибранной, я нашла
купальные  костюмы  девушек и  упаковку  с  мороженым.  Мне  так  захотелось
вкусненького, что я просто не совладала с собой.
   Открыв  коробку,  я  пошарила  внутри,  и,  к   моему   негодованию   и
разочарованию,  обнаружила, что никакого пломбира  нет, а  лежит  там  точно
такая же коробка, как те,  что я недавно раздала девушкам,  а в ней еще один
купальник, красного цвета,  точно такой же,  как  те,  что  были отобраны  у
девушек.
   От злости я швырнула его в кучу других, но потом, подумав, что не стоит
вести себя как глупая девчонку, положила купальник на место в коробку.
   Больше в палатке не нашлось ничего интересного. Надо было пробираться к
своим.  Уже  в темноте, зацепившись  ногой  за  кабель, я чуть не  упала,  и
судорожно схватилась за первое, что подвернулось под руку.
   Это оказалась лампа на  металлическом штативе. Я щелкнула выключателем,
и она вдруг зажглась, озарив поляну ярким слепящим светом.
   И точно так же  меня озарила идея! Только бы  хватило длины кабеля! И я
принялась действовать.
   Схватив две лампы, я начала разматывать кабель, и,  когда дошла до того
места, где бандиты-артисты оригинального жанра захватили девушек, расставила
лампы на небольшом расстоянии друг от друга и одновременно включила их.
   Яркий свет залил  поляну. Все опешили от такой неожиданности. Этого мне
и надо было.
   Выскочив навстречу псевдоянычарам,  я  залепила  одному  из них ногой в
пах, и по инерции сва