-то  девица  и  попросила
Сергея, то есть меня, а когда Алена ответила, что Сергея дома нет, и по-
интересовалась "на всякий случай", кто его спрашивает, эта девица  нагло
заявила "его любовница".
   - Это было уже слишком! С трудом сдерживая нервный  смех,  я  изложил
бедной Алене экспромтом придуманную историю о том, как я ее  приревновал
к преподавателю физкультуры (совсем забыл сказать,  что  Алена  работает
учительницей французского языка в школе, поэтому она и переделывает  все
имена на французский манер), который звонил нам как-то раз, правда,  до-
вольно давно, и на почве этой своей ревности я попросил одну девчонку из
соседнего отдела позвонить моей жене и представиться любовницей. История
эта, конечно, была наивной, но Алена в нее, как ни странно,  поверила  и
сказала, улыбаясь сквозь слезы, что "прощает мавру его жестокость". Бед-
ная добрая Алена!
   - В тот же вечер я позвонил домой начальнику и предупредил  его,  что
немного задержусь с появлением на работе  по  семейным  обстоятельствам.
Наутро я приехал в "Гименей" и с порога заявил, что если они  мне  через
одну минуту не выдадут телефонный номер абонента 1237, то  я  разнесу  в
щепки их жалкую лавочку. Несчастные кооператоры, очевидно,  решили,  что
имеют дело со взбесившимся рэкетиром, и тут же, без лишних вопросов, вы-
дали мне не только телефонный номер, но и домашний  адрес  этого  самого
абонента. Выйдя от кооператоров, я тут же обложил "абонента 1237" такими
изысканными ругательствами, что проходившая мимо телефонной будки солид-
ная дама обещала вызвать милицию, чтобы меня оштрафовали "за оскорбление
ушей прохожих". Итак, обматерив Ольгу, что называется, с двойным запасом
прочности, я облегченно вздохнул, надеясь снова зажить спокойной жизнью,
но не тут-то было... На той же неделе, в пятницу, она мне снова позвони-
ла: назначила на субботу встречу и, не дожидаясь ответа, повесила  труб-
ку. И все же мой урок не прошел даром: теперь она уже избегала общения с
моими домочадцами и просила своего отца позвонить и позвать меня к теле-
фону. Кстати, нужно отметить, что родители в Ольге души не чаяли  -  она
была их единственным и, к тому же, поздним ребенком - и исполняли все ее
прихоти, при этом трепеща перед ней: она им постоянно заявляла,  что  "в
случае чего уйдет в банду". Вот так, раньше девицы грозились уйти в  мо-
настырь, а теперь - в банду.
   - Три месяца продолжались наши встречи в Чугунке на облюбованной  по-
лянке. Сначала мы встречались по субботам, а потом и чаще, в зависимости
от погоды. Мы были готовы продолжать нашу лесную эпопею до  самых  замо-
розков, но в один из прохладных августовских вечеров  нас  в  самый  от-
ветственный момент облаяла лохматая бродячая псина, и после этого  инте-
рес к природе у нас моментально пропал. По этой причине "занятия шахмат-
ного клуба были перенесены на ольгину квартиру. Обычно я покупал ее  ро-
дителям билеты в кино, если повезет - на двухсерийный фильм или удлинен-
ную кинопрограмму, - и в нашем распоряжении было целых два часа или даже
больше. Самих ее родителей я видел лишь  мельком  и  со  спины:  они  не
только делали вид, что меня не существует, но и, казалось, пытались убе-
дить себя в этом... и всем нам было от этого только спокойнее. Нет,  все
же они замечательные старики! - За это время я узнал, что Ольга работает
в райисполкоме секретаршей - как она выражалась, "девочкой  на  побегуш-
ках". Конечно же, она ждала от жизни большего, "чего-нибудь такого  эта-
кого". У нее, естественно, была армада поклонников  и  даже  отвергнутых
воздыхателей, но все они были "мелкими... не в смысле размеров,  разуме-
ется". В общем, ей нужен был если и не сказочный принц,  то,  как  точно
подметил "Гименей", яркая личность, желательно, к  тому  же,  творческая
натура. (Это в нашем-то Углове!). Именно за  этим  она  и  обратилась  в
службу знакомств. В ответ на свое объявление Ольга  получила  семнадцать
писем, и я у нее был вторым... "Точнее, первым, потому что самый  первый
похотливый старикашка - не в счет", - сказала она с подчеркнутым  ударе-
нием в слове "старикашка" на второй букве "а": она любила подражать  юж-
ному говору, и это у нее очень мило получалось. Таким  образом,  остава-
лось еще 15 неразработанных вариантов, и Ольга сразу прямо сказала,  что
не собирается на мне останавливаться. "Ты меня  интересуешь  только  как
"шахматист", Серый", - призналась она мне. Вот так.  Серый  шахматист...
ничего интересного! - Сказала бы уж проще - как барь, - брякнул я с  до-
сады. - Пусть будет так, если тебе больше нравится, милый, -  засмеялась
она.
   - Я ее страшно ревновал к другим остававшимся вариантам и даже пытал-
ся вырвать из нее обещание, что ни с одним из них она не  ляжет  в  пос-
тель, по крайней мере, до тех пор, пока не убедится по-настоящему в том,
что это именно тот вариант, который ей нужен. Такого обещания она мне не
дала, но сказала, что, может быть, будет рассказывать про них "кое-что".
И стыдно сказать, но я искренне радовался, когда очередной вариант  ока-
зывался таким же "мелким", как и я сам. Как бы то ни было, а к тому дню,
с которого я начал свое повествование, осталось всего  четыре  варианта.
Всего четыре! Нормальный человек, возможно, не поймет моих чувств, пото-
му что к тому времени я уже не был вполне нормальным - я потерял голову.
Да, я влюбился в Ольгу! Психологи советуют не замечать в любимом челове-
ке недостатков, а отыскивать достоинства, чтобы  кропотливо  культивиро-
вать их, но какая уж там культивация! Я принимал Ольгу такой, какая  она
есть и не отличал в ней достоинств от недостатков. Впрочем, один сильный
недостаток я в ней все же замечал: она не любила меня...
   - И вот этот странный утренний звонок: "Лети ко мне!" Я,  разумеется,
полетел, хотя и был слегка озадачен. Никогда еще до этого она  не  звала
меня к себе утром. Здесь должна была быть какая-то особая причина.
   - Развалившись на заднем сидении забрызганного мелким дождем трамвай-
ного вагона, я задремал под мягкий перестук колес... И вот в моем  мимо-
летном сне мне явилась моя покойная бабка и, и по-крестьянски хитро при-
щурившись, спросила: "А может, она понесла?" Эти слова меня как-то вско-
лыхнули, и я тут же проснулся, но в первую минуту никак не мог  взять  в
толк, что же хотела сказать бабка. Наконец, до меня дошло: она спрашива-
ла, не забеременела ли Ольга... А  действительно?  Правда,  она  недавно
поставила себе по знакомству "фирменную" японскую спираль, но мало ли...
Эта мысль меня настолько захватила, что я проехал  остановку  кинотеатра
"Галактика", где обычно покупал билеты для  ольгиных  родителей.  Ну  да
ладно, возвращаться - дурная примета.
   - Дверь мне открыла, как всегда, сама Ольга. Обычно она меня встреча-
ла в будничном халатике, но на этот раз на ней было блестящее в прямом и
переносном смысле слова вечернее платье. "И на старуху бывает проруха, -
подумал я, заглядывая в светящиеся торжественно-радостным светом ольгины
глаза.- Вряд ли Ольга обрадовалась бы..."
   - Тебе не нравится мое новое платье?  -  удивленно-обиженно  спросила
она, с шутливой грубостью заталкивая меня в свою комнату. - Если не нра-
вится, то я сниму...
   - Платье - то что надо, Диору и не снилось, но раз уж ты  хочешь  его
снять, то я не против, - улыбнулся я.
   - А ты купил билеты? - Куплю на вечер.
   - Это уже наглость! - Ольга стянула через голову  платье  и,  схватив
меня за лацканы пиджака, повалила на кровать.
   - И все же я пожалел, что не купил билеты: Ольга так азартно кричала,
что мне было неудобно за нас обоих перед ее родителями,  -  и  когда  мы
кончили, я облегченно вздохнул.
   - Что же все-таки случилось? - спросил я ее,  облегченно  откидываясь
на спину.
   - Ольга тряхнула своей роскошной  каштановой  гривой  и  доверительно
прошептала, смеясь сквозь стоящие в глазах радостные слезы: "Ты  -  мес-
сия!"
 
   2. О чем поведали звезды
 
   В конце августа я рассказал Ольге, как моя теща возмущалась помещени-
ем в ее родной газете "Вечерний коммунист" рекламных объявлений  всевоз-
можных "говеных кооперативов". Речь шла, в частности, об объявлении коо-
ператива "Звездочет", в котором  этот,  по  выражению  тещи,  "пережиток
прошлого и разносчик вредных предрассудков" предлагал правоверным  чита-
телям  печатного  органа  районного  комитета  КПСС  узнать  по  звездам
собственные черты характера и свое жизненное призвание. Ольга  сразу  же
заинтересовалась этим "пережитком" и потащила меня в "Звездочет". Там мы
заполнили анкету, указав в ней место, дату и время своего рождения, зап-
латили по десять рублей и удалились в ожидании ответа, который нам  обе-
щали выслать по почте на ольгин адрес.
   И вот ответ пришел. Ольга торжественно вручила мне два  листочка,  на
одном из которых был начертан мой гороскоп, а на другом - ее. Не без ин-
тереса, смешанного с удивлением, а в отдельных местах - с недоумением, я
узнал, что чертами моего характера  являются  активность,  напористость,
рвение, импульсивность, граничащая с грубостью прямота, смелость,  энту-
зиазм и упорство в достижении цели, а также что я полон сил,  активен  и
легко возбудим, часто нетерпим к окружающим, страстен и беззаботен,  са-
моуверен, люблю риск, стремлюсь к лидерству, мало  обращаю  внимания  на
чувства других и не выношу никаких внешних ограничений. Ниже  перечисля-
лись искаженные качества: конфликтность,  агрессивность,  беспощадность,
грубость, вульгарность и эгоизм, - и, как приговор, жизненное призвание:
"новый мессия". Ни больше ни меньше. Бред какой-то.
   - Бред сивой кобылы, - сказал я вслух.
   - Почему же бред?! - возмутилась Ольга. - Помнишь, в "Звездочете" нам
сказали, что результат выдает компьютер, а компьютер не может бредить.
   - Значит, у программиста была белая горячка, - не уступал я. - Из че-
го следует, что я новый мессия? Из того, что я  страстен  и  беззаботен,
агрессивен и вульгарен?! Где же логика?
   - Во-первых, человеческая логика на мессию не распространяется, пото-
му что он несет в себе божественное начало, - неожиданно серьезно изрек-
ла Ольга, - а во-вторых, сам Христос говорил: "Ничто человеческое мне не
чуждо".
   - Откуда такие речи? Тебе, наверное, сообщили, что ты мудрая  и  про-
зорливая? - не без издевки спросил я.
   - С моим гороскопом, между прочим, все в порядке. Вот послушай: "Эмо-
циональность в сочетании с серьезностью, чувство красоты,  тонкий  вкус,
элегантность, обаяние, привлекательность, сексуальность..." Похоже?
   - Похоже, но только ниже пояса, - рассмеялся я.
   - Пошляк, - рассердилась Ольга. - Можешь убираться!
   - Ну и пожалуйста, - спокойно ответил я, натягивая брюки.
   - И "в шахматы играть" вечером не приходи!
   - Намек понял, приду обязательно.
   Я оделся и побыстрее удалился, не дожидаясь,  пока  Ольга  разозлится
по-настоящему. А звездочетовские листки я все же с собой прихватил, что-
бы повнимательнее просмотреть их на досуге: хоть и ерунда, но интересно,
что про тебя говорят другие, тем более компьютер.
   * * *
   - Отдал ключи? - спросила Алена, когда я вернулся домой.
   - Какие... А, да, отдал, - вспохватился  я,  вспомнив  свое  утреннее
вранье.
   - А почему такой кислый?
   - Кто тебе сказал, что я кислый?
   - Я же вижу!
   - Мало ли, что ты видишь... Я не кислый, а сосредоточенный.
   - Это тебя Жоржик сосредоточил?
   - Да, Жоржик, - ответил я, зевая: как мне надоели эти разговоры ни  о
чем!
   - Ты что, не выспался?
   - Кто тебе сказал, что я не выспался?
   - Я же вижу, ты зеваешь.
   - Что мне, зевнуть нельзя?!
   - Ты будешь завтракать?
   - А что у нас на завтрак?
   - Я хотела приготовить салат, но у меня нет помидоров...
   - Что ты этим хочешь сказать?
   - Что было бы хорошо, если бы ты сходил за ними в магазин.
   - Где это видано, чтобы в магазине продавались помидоры! -  попытался
пошутить я.
   - Тебе просто не хочется стоять в очереди.
   - А тебе хочется? По-моему, этого не хочется никому.
   - Вот когда ты будешь получать такую зарплату, что мы сможем покупать
что-то на рынке...
   - Ладно, давай деньги, я пойду, - перебил я Алену, не выдержав  удара
ниже пояса.
   В овощном магазине помидоров и правда не было, но зато  их  продавали
неподалеку на улице: стоявшая под привязанным к палке  зонтом  серолицая
девица вдумчиво зачерпывала их пластмассовой кастрюлей из  возвышавшейся
над лужей кучи и тут же брякала на весы: 3 рубля за кило.  Очередь  была
небольшая, человек тридцать. Я встал в конец  и  приготовился  впасть  в
обычное для долгих очередей сомнамбулическое состояние, запрограммировав
себя на продвижение на два шага в минуту, но тут  стоявшая  передо  мной
женщина в прорезиненном плаще цвета бывшего в употреблении  презерватива
развернулась и спросила прямо в лицо:
   - Стоять будете?
   - А что? - отстранился я на всякий случай - мало  ли,  инфекция  кака
я...
   - За углом в табачке "Яву" рублевую дают -  я  очередь  заняла,  хочу
сбегать посмотреть, как продвигается.
   - А большая?
   - Что большая?
   - Очередь за "Явой".
   - Больше этой, но идет быстрее: сигареты ведь не взвешивают...  А  вы
тоже занять хотите? Тогда минутку здесь постойте, я мигом вернусь - и вы
отойдете. Ну, я пошла...
   Ловко пробалансировав по проложенной через грязевое  месиво  дощечке,
женщина срезала угол газона и смешалась с мокрой толпой. Прошло две  ми-
нуты, три... пять, а она все не возвращалась. Обругав ее про себя  полу-
литературным словом, я предупредил стоявшую за мной бабулю в  коричневой
куртке с капюшоном, что отойду на минуту, и отправился по следам женщины
в плаще-презервативе. Вообще-то, курить я бросил больше года назад,  но,
как говорится, дают - бери, тем более, еще неизвестно, надолго  ли  бро-
сил... Кстати, я заметил интересную закономерность: когда сигареты  есть
под рукой, курить хочется меньше. Год меня совсем почти  не  тянуло,  но
как только начался так называемый "табачный кризис", а проще говоря,  из
продажи вслед за сахаром и мылом исчезли сигареты, у меня стали уши пух-
нуть от желания наполнить легкие дымом. Вот я и подумал  теперь:  "Куплю
пару пачек и поставлю в бар, не распечатывая".
   Очередь в табачный ларек растянулась метров на пятьдесят, но шла  до-
вольно ходко, да и стоять в ней было веселее, чем за помидорами:  небри-
тый мужичок партизанской наружности в насквозь промокшей под дождем кро-
ликовой ушанке потешал жаждущих курильщиков тем, что материл  почем  зря
"радикалов-мудикалов", которые "коммунистов из советов вып...или, а  та-
бачку от этого не прибавилось". Один солидный мужчина  с  сигареткой  во
рту попытался возразить, что "это коммунистический саботаж, а мужичок  в
ответ: "Дай закурить!" У солидного мужчины сразу отпала  охота  спорить,
но хоть он целую сигарету и не дал, а докурить оставил на  три  затяжки.
Кончилось, однако, все тем, что сигареты в ларьке через пять минут  кон-
чились. Мужичок тут же призвал возмущенную очередь  лечь  на  трамвайные
рельсы, чтобы "дать просраться радикалам", но его никто не  поддержал  -
кому охота лежать под дождем на холодных мокрых рельсах, - а  тот  самый
солидный мужчина, что оставил докурить, даже обозвал в  сердцах  мужичка
"большевицким провокатором". Но делать было нечего: на нет и суда нет, -
и очередь, пороптав на перестройку, самораспустилась.
   К лотку с помидорами я подбежал в ту самую секунду,  когда  бабуля  в
коричневой куртке с капюшоном открыла волосатый рот, чтобы сказать  про-
давщице, сколько помидоров ей нужно.
   - Мне три кило, - опередил я бабулю, подскочив к грязному столу,  за-
менявшему прилавок.
   - А рожа не треснет?! - закричал кто-то из конца очереди. - Ты откуда
такой шустрый взялся?
   - Я стоял, спросите вот у бабушки, - парировал я, обращаясь сразу  ко
всей очереди.
   - Не стоял ты, зачем врать-то, - невозмутимо ответила бабуля. -  Доч-
ка, взвесь мне килограммчик покраснее и покрепче, -  повернулась  она  к
продавщице.
   - Как это не стоял?! - заорал я, взбесившись от такой наглости. -  Вы
же за мной занимали!
   - Занимать - занимала, а стоять - не стоял. Если все на  час  уходить
будут, то от очереди ничего не останется, - наставительно  ответствовала
бабуля. - Иди, сынок, в конец очереди, постой чуток и отоварься по-чест-
ному.
   - Спасибо, бабуля, - ответил я ей, сплевывая на разукрашенный  мазут-
ными разводами тротуар.
   Делать было нечего: не солоно хлебавши я отправился домой.
   * * *
   - Принес? - спросила Алена, едва открыв дверь.
   - Ты что, не видишь? - огрызнулся я.
   - Не вижу!
   - Значит, не принес.
   - Расстроился, да?
   - С чего ты взяла?
   - Я же вижу...
   - То вижу, то не вижу!
   - Ладно, не расстраивайся, хочешь, развеселю?
   - Мне и так весело, - зло усмехнулся я.
   - Вчера в школе в туалете случайно подслушала, как одна девочка  дру-
гой загадку загадывала: висит-болтается, на "з" начинается... Отгадай!
   - Залупа, что ли? - угрюмо пожал я плечами.
   - Я тоже сначала так подумала, - рассмеялась Алена,  -  а  оказалось,
помидор.
   - А почему на "з"? - заинтересовался я.
   - Да потому что зеленый, бестолочь! Возвращай деньги, мой руки и  са-
дись к столу.
   Я полез в карман за неистраченными деньгами и выудил оттуда вместе  с
помятой десятирублевкой два листка с великими  астрологическими  предна-
чертаниями... Мессия, которому не дали помидоров - курам на смех!
   - Что это у тебя в руке? - спросила Алена без особого интереса.
   - Да так... мусор всякий, все выбросить забываю.
   Я зашел в туалет, чтобы разорвать листки и бросить их в унитаз...  но
не разорвал и не бросил, потому что в последний момент заметил одну  ин-
тересную деталь: гороскоп был отпечатан на компьютере, а пояснения к не-
му - на пишущей машинке. Даже бумага была разная: один лист - тонкий и с
желтоватым оттенком, а второй - плотный и крахмально-белый. И тут до ме-
ня дошло: гороскоп-то, может, и настоящий, но вот его расшифровка...  Ну
и Ольга! Решила сделать из меня мессию, только зачем? Просто  для  смеха
или еще с какой-то целью? А я-то чуть было не поверил, вот остолоп!  Се-
годня же вечером разоблачу ее... Нет, сначала надо выведать,  зачем  она
это сделала, а то сама вряд ли признается. Сделаю вид,  что  поверил,  и
посмотрю, как она себя поведет. Зачем ей это понадобилось?!
   Заинтригованный ольгиной проделкой, я спрятал листки обратно  в  кар-
ман, вымыл руки и проследовал на кухню, где меня уже дожидались  жена  и
теща.
   - А с помидорами было бы вкуснее, - как бы про  себя  заметила  теща,
уминая за обе щеки салат.
   - А с мухоморчиками не желаете? - не сдержался я.
   - Серж! - укоризненно посмотрела на меня Алена. - Слышали новость?  -
попыталась она разрядить атмосферу. - Ходят слухи, что к городу  подошла
десантная дивизия в полном боевом снаряжении. Говорят, что военные хотят
запугать радикалов, которые обсуждают в советах вопрос об объявлении Уг-
ловского района зоной, свободной от ядерного оружия.
   - А что радикалы? - заинтересовался я.
   - Радикалы подняли шум, и по распоряжению из Москвы эта дивизия  бро-
шена на уборку картофеля, но оружие сдавать на склады она не торопится.
   - Интересно знать, что говорит по этому поводу "Вечерний  коммунист"?
- покосился я на тещу.
   - Обычные учения, - невозмутимо пожала она плечами.
   - И кто кого учит? - не отставал я.
   - Все, я сыта, - не удостоив меня ответом, теща поднялась из-за стола
и ретировалась в свою комнату.
   - Серж, я же просила тебя, - обиженно надула щеки Алена. - Я же  про-
сила тебя не спорить с мамой о политике.
   - Во-первых, я не спорил, а только задал вопрос, - как можно  спокой-
нее ответил я, аккуратно складывая на тарелку вилку и нож, - а,  во-вто-
рых, ты сама начала этот разговор.
   - Конечно, во всем всегда виновата я, я одна и больше никто, -  плак-
сиво констатировала она.
   - Десантная дивизия в город еще не вошла, а бои местного значения уже
на