ости. Я не мог ни с кем завязать разговор, мне совершенно нечего было сказать, танцевать я тоже не умел. Тогда-то я и начал потихоньку спиваться. Никогда ни при каких обстоятельствах я не жалел о том, что пью; крепкие напитки всегда поддерживали меня. После десятка порций джин-тоника мне даже случалось - откровенно говоря, нечасто, всего четыре или пять раз, - собравшись с духом, уговорить какую-нибудь бабу лечь со мной в постель. Кончалось это, как правило, крахом, я не мог завестись, и почти сразу засыпал. Потом я узнал, что существует виагра; избыток алкоголя нейтрализовал действие препарата, но, увеличив дозу, можно было кое-чего добиться. Впрочем, игра не стоила свеч.
     Все девицы, которых я встречал до Валери, в подметки не годились тайским проституткам; если я что и ощущал, то только в ранней юности с девчонками шестнадцати-семнадцати лет. Женщины из культурной среды, с которыми я общался, - это вообще беда. Их интересовал не секс, а процесс обольщения, и делали они это вычурно, грубо, неестественно и совсем неэротично. В постели они просто ни на что не были способны. Или извольте распалять их фантазию, разыгрывать пошлые спектакли - от одной мысли о них воротит. Поговорить о сексе они любили, это да; собственно, только о нем и говорили, но непосредственное чувство у них напрочь отсутствовало. Мужчины, впрочем, мало чем от них отличались; у французов принято говорить о сексе по каждому поводу и не заниматься им; все это мне всерьез опротивело.

***

     В жизни может случиться разное, но чаще всего не случается ничего. На этот раз в моей жизни действительно произошло событие: я повстречал женщину, с которой был счастлив. Август выдался на удивление спокойный. Эспиталье, Леган и прочие боссы "Авроры" ушли в отпуск. Валери и Жан Ив договорились отложить принятие важных решений до возвращения с Кубы, куда собирались отправиться в начале сентября; образовалась передышка, период затишья. Жан Ив выглядел получше.
     - Наконец-то он стал ходить к девкам, - сообщила мне Валери. - Давно бы так. Пьет меньше, успокоился немного.
     - По моим воспоминаниям, здешние проститутки - не бог весть что.
     - Эти немного не такие, они знакомятся через Интернет. Молодые, нередко студентки. Клиентов берут мало, выбирают и занимаются этим не только ради денег, Короче, он говорит, что совсем неплохо. Если хочешь, можем как-нибудь попробовать. Возьмем бисексуалочку на двоих; я знаю, мужики от этого балдеют; я, в общем, тоже девочек люблю.
     Мы тогда не попробовали; но такое предложение в ее устах звучало умопомрачительно. Мне повезло. Она знала, как сделать, чтобы у мужчины всегда сохранялось желание; понятно, полностью его сохранить невозможно, скажу иначе: она знала, как поддерживать его на уровне, достаточном для того, чтобы время от времени заниматься любовью, пока не придет всему конец. Тут, собственно, и знать-то особенно нечего, это очень просто, проще простого; но она любила это делать и сама получала удовольствие, она радовалась, когда видела желание в моих глазах. Иногда в ресторане, возвратившись из туалета, она выкладывала на стол свои трусики, а после засовывала руку мне между ног и наслаждалась моим возбуждением. Или расстегивала мне ширинку и полировала мой штык под прикрытием скатерти. Или утром будила меня фелляцией, протягивала мне чашку кофе и тотчас снова ловила мой кончик губами, а я ощущал головокружительный прилив благодарности и нежности. Она умела остановиться, не доведя меня до извержения, могла часами поддерживать меня в готовности. Вся моя жизнь превратилась в игру, игру возбуждающую и приятную, единственную, какая доступна взрослым; я погрузился в мир сладких желаний и бесконечного наслаждения.

7

     В конце августа мне позвонил агент по недвижимости из Шербура и сообщил, что нашел покупателя на отцовский дом. Тот просил немного сбавить цену, но зато платил наличными. Я согласился не раздумывая.
     Итак, мне предстояло получить миллион с чем-то франков. Я работал тогда над проектом передвижной выставки; авторский замысел состоял в следующем: на огороженной площадке, устланной мозаичными плитами, раскладываются игральные карты, а потом туда выпускаются лягушки; на плитах, между прочим, выгравированы имена великих людей: Дюрер, Эйнштейн, Микеланджело. Затраты сводились в основном к покупке карточных колод - их надо было обновлять довольно часто; время от времени следовало заменять и лягушек. Для вернисажа в Париже художник желал приобрести карты таро; для выставок в провинции соглашался на обычные. Я решил в начале сентября на недельку съездить на Кубу вместе с Жаном Ивом и Валери; хотел за свои деньги, но Валери сказала, что устроит все за счет компании.
     - Я вам не буду мешать работать, - обещал я.
     - Мы ничего особенно и не собираемся делать, будем жить как простые туристы. Работа совсем не сложная, но очень важная: попробуем разобраться, что там за атмосфера, что не ладится, чего не хватает отдыхающим для полного счастья. Ты не помешаешь, наоборот, будешь нам только полезен.

***

     В пятницу 5 сентября после обеда мы вылетели в Сантьяго-де-Куба. Жан Ив, разумеется, взял с собой портативный компьютер, но все равно выглядел посвежевшим и в своем светло-голубом поло вполне походил на человека, отправляющегося на курорт. Когда самолет взлетел, Валери положила руку мне на колено, закрыла глаза и расслабилась. "Не сомневаюсь, мы что-нибудь придумаем", - сказала она еще перед отъездом.
     Дорога от аэропорта до места заняла два с половиной часа. "Вот уже недостаток, - отметила Валери. - Надо узнать, нет ли рейса до Ольгина". В автобусе перед нами сидели две дамочки лет шестидесяти с серо-голубым перманентом, они щебетали без умолку и то и дело указывали друг другу на разные диковинки за окном: там крестьяне резали сахарный тростник, тут гриф парил над лугом, волы брели в стойло... Дамочки, похоже, нацелились интересоваться всем без исключения; с виду такие сухонькие, крепенькие; мне подумалось, что клиентками они будут привередливыми. И действительно, когда стали распределять номера, щебетушка А потребовала, чтоб ей вынь да положь предоставили смежную комнату с щебетушкой В. Такого рода услуги не предусматривались программой, юная администраторша не понимала, чего от нее хотят, пришлось вызывать директора курортного городка. Им оказался мужчина лет тридцати, с упрямым бараньим лицом и глубокими морщинами на узком лбу; он поразительно напоминал Наги . "Сделаем, голубушка, сделаем, - отвечал он, разобравшись, в чем конфликт. - Сегодня уже невозможно, а завтра освободятся номера, и мы вас переселим".
     Носильщик проводил нас к нашему бунгало с видом на пляж, включил кондиционер и, получив доллар на чай, удалился. "Ну вот, - сказала Валери, усаживаясь на постель. - Ресторан самообслуживания, шведский стол, 'все включено', в том числе снэк-бар и коктейли. С двадцати трех часов открыта дискотека. За дополнительную плату можно получить массаж и освещение кортов ночью". Задача всех туристических организаций заключается в том, чтобы за обозначенную цену на обозначенный срок сделать людей счастливыми. Задача эта может оказаться простой, а может и вовсе невыполнимой - в зависимости от характера людей, предлагаемых услуг и прочих факторов. Валери сняла брюки и блузку. Я лег на соседнюю кровать. В нашем распоряжении есть постоянный, легко доступный источник наслаждения - половые органы. Бог, как на грех, сотворивший нас недолговечными, никчемными, злыми, предусмотрел хоть такую слабую компенсацию. Если бы мы не имели иногда немного радости от секса, что бы представляла собой наша жизнь? Бесполезную борьбу с окостенением суставов и кариесом. Вот уж скука смертная: ткани отвердевают от коллагена, в деснах образуются полости с микробами... Валери раздвинула ляжки над моим лицом. На ней были тонюсенькие сиреневые кружевные трусики. Я оттянул их, послюнявил пальцы и стал поглаживать входное отверстие. Она тем временем расстегнула мне брюки и обхватила мою пушку рукой. Потом принялась нежно и неторопливо массировать ядра. Я подложил под голову подушку, чтобы доставать языком до амбразуры. В эту самую минуту я увидел горничную, сметавшую песок с террасы. Окно у нас было широко распахнуто, шторы открыты. Горничная поймала мой взгляд и хихикнула. Валери приподнялась и поманила ее рукой. Та замерла в нерешительности, опершись на метлу. Валери встала, шагнула к ней, протянула ей руки. Войдя в комнату, девушка сразу принялась расстегивать халат: под ним не оказалось ничего, кроме белых трусиков; я бы дал ей лет двадцать: кожа очень темная, почти черная, маленькая крепкая грудь, круглые ягодицы. Валери задернула занавески; я вст
ал. Девушку звали Маргарита. Валери взяла ее руку и положила на мой смычок... И понеслось; голова моя кружилась, все тело сотрясалось от наслаждения. Вечерело, и комната постепенно погружалась в сумерки. Хрипы Валери становились все сильней, они доносились до меня словно издалека, из другого мира. Крепко сжимая Маргаритины бедра, я проникал в нее все глубже, глубже, уже не сдерживаясь вовсе, и кончил в ответ на крик Валери. На секунду или две мне показалось, что я сделался невесомым и парю в воздухе. Потом ощущение тяжести вернулось, и вместе с ним безмерная усталость. Я в изнеможении повалился на постель к ним в объятия.

***

     Чуть позже я различил в темноте, как Маргарита одевалась, а Валери рылась в сумочке - искала, чем заплатить. В дверях они поцеловались; на улице уже стояла ночь.
     - Я дала ей сорок долларов... - сказала Валери, вытягиваясь со мною рядом. - Столько обычно платят белые. Для нее это месячная зарплата.
     Она зажгла ночник. Китайскими тенями отображались на занавесках проходившие мимо окон люди; слышались обрывки разговоров. Я положил руку ей на плечо.
     - Потрясающе, - проговорил я с восхищением и изумлением. - Даже не верится, что такое бывает.
     - Да, чувственная девушка. Мне тоже было хорошо.
     - Интересная вещь - цена сексуальных услуг, - произнес я в раздумье, - такое впечатление, что она мало зависит от уровня жизни в стране. Понятно, в разных странах все по-разному, но исходная цена везде примерно одинакова: та, которую европейцы и американцы готовы заплатить.
     - Может, это и есть рынок?
     - Не знаю... - я замотал головой. - Я никогда ничего не понимал в экономике, для меня это темный лес.

***

     Я чудовищно проголодался, а ресторан открывался только в восемь; пока массовики тешили отдыхающих "игрой на аперитив", я осушил три "пинаколады". Ощущение наслаждения рассеивалось очень медленно, я все еще витал где-то далеко, откуда организаторы досуга виделись мне похожими на Наги. Нет, по правде говоря, некоторые были и помоложе, но все какие-то чудные: лысый череп, бородки, косички. Они вопили чудовищно и время от времени отлавливали кого-нибудь из публики и вытаскивали на сцену. Хорошо, я находился на таком расстоянии, где мне это не грозило.
     Бармен оказался скотиной, проку от него не было никакого: всякий раз, когда я к нему обращался, он презрительно от меня отмахивался и отсылал к официантам; шрамы и тугой круглый животик делали его похожим на престарелого тореро. Под облегающими желтыми плавками топорщились гениталии; у него были хорошие физические данные, и он всячески это демонстрировал. С невероятным трудом раздобыв четвертый коктейль, я возвращался на свое место и тут увидел, что бармен приблизился к соседнему столику, где разместился сплоченный коллектив пятидесятилетних туристок из Квебека. Я обратил на них внимание, еще когда вошел: крепенькие такие квебечки, в теле и при зубах; разговаривали в полный голос; немудрено, что мужья у них не дотянули до старости. Чувствовалось, что не стоит и пытаться пролезть перед ними без очереди в буфет или за завтраком увести у них из-под носа мисочку хлопьев. Когда старый фат подошел к ним, они устремили на него влюбленные взоры и на короткое время снова превратились в женщин. А уж он-то красовался-хорохорился, причем руки его, подчеркивая непристойность одеяния, постоянно оказывались на уровне чресел, словно бы он старался сам убедиться, что под плавками у него все на месте. Его красноречивая фигура будоражила воображение, дамочек это приводило в восторг: их потрепанные тела еще тянулись к жизни. Он замечательно исполнял свою роль, что-то нашептывал старушкам на ухо, называя их на кубинский лад "mi corazon" или "mi amor". Естественно, этим все и ограничится; тореро удовлетворится тем, что в последний раз пробудил трепет в их зачерствелых утробах; но в итоге у них, возможно, создастся впечатление о прекрасно проведенном отпуске, они порекомендуют городок своим подружкам, и бармену будет занятие еще лет на двадцать. У меня в голове сложился сценарий порнофильма под названием "Распоясавшиеся старцы". Две банды орудуют на морских курортах: одна состоит из седовласых итальянцев, другая - из престарелых квебечек. Вооруженные боевыми цепами и ледорубами, они истязают загорелых обнаженных юношей. В конце ко
нцов обе банды, понятно, встречаются на паруснике, принадлежащем "Club Med"; жаждущие крови бабульки с легкостью расправляются с членами экипажа, поочередно изнасиловав их и выкинув за борт. Завершается фильм грандиозной старческой вакханалией на судне, несущемся без руля и без ветрил прямо к Южному полюсу.

***

     Потом наконец пришла Валери: она накрасилась, надела короткое белое просвечивающее платье, и мне снова ее захотелось. В буфете мы встретили Жана Ива, непринужденного, расслабленного, даже томного; он поделился с нами первыми впечатлениями. Номер неплох, организация досуга несколько назойлива; он сидел вблизи усилителей и выдержал с трудом. "Еда так себе", - добавил он, с тоской глядя на кусок вареной курицы на тарелке. Отдыхающие, однако, возвращались за добавкой, и по нескольку раз; особенной прожорливостью отличалась публика пожилого возраста, можно подумать, все послеобеденное время они занимались водным спортом и играми в мяч на пляже. "Они, конечно, едят... - уныло прокомментировал Жан Ив. - А что им остается делать?"
     После ужина снова разыгрывалось представление с участием публики. В караоке выступила дамочка лет пятидесяти, исполнила "Bang-Bang" Шейлы. Смело с ее стороны, она заслужила аплодисменты. Но в основном участвовали в шоу сами организаторы. Жан Ив чуть не засыпал; Валери спокойно потягивала коктейль. Я огляделся: за соседними столиками люди, похоже, скучали, но из вежливости аплодировали после каждого номера. Понять причины охлаждения отдыхающих к клубам отдыха, на мой взгляд, было нетрудно. Публика состояла по большей части из людей в возрасте, и счастье, по крайней мере в той форме, в какой его силились навязать аниматоры, было им уже недоступно. Взять Валери, Жана Ива, даже меня, в конце концов, - на всех нас лежал груз профессиональных обязанностей в "настоящей жизни"; мы занимались серьезными вещами на довольно ответственных должностях, нас обременяли заботы, не говоря уже о налогах, проблемах со здоровьем и прочем. Все это относилось и к большинству сидящих за столиками: тут собрались чиновники, педагоги, врачи, инженеры, бухгалтеры, а также пенсионеры, принадлежавшие в прошлом к одной из перечисленных категорий. Неужели массовики-затейники и в самом деле рассчитывали, что мы с энтузиазмом бросимся на вечер контактов или на конкурс песни! Странно предполагать, что в наши годы при нашем образе жизни мы сохраним чувство праздника. Все эти развлечения годились разве только детям до четырнадцати.
     Я хотел поделиться своими соображениями с Валери, но тут аниматор снова взял слово, микрофон он держал слишком близко ко рту и оттого производил чудовищный шум. Он исполнял импровизацию на манер Лагафа, а может, Лорана Баффи, короче, ходил в ластах, а за ним шлепала девица, одетая пингвином и смеявшаяся каждому его слову. Представление завершилось танцами; в первых рядах поднялись несколько человек и вяло подергались. Сидевший рядом со мной Жан Ив подавил зевок. "Заглянем на дискотеку?" - предложил он.

***

     В зале было человек пятьдесят, но танцевали, кажется, только сами организаторы. Ди-джей чередовал техно и сальсу, на последнюю в конце концов соблазнились несколько пар среднего возраста. Массовик в ластах толкался среди танцующих, хлопал в ладоши и вопил: "Caliente! Caliente!" ; на мой взгляд, он больше мешал, чем воодушевлял. Я присел у стойки бара и заказал пинаколаду. Еще через два коктейля Валери, толкнув меня локтем, указала на Жана Ива. "По-моему, мы можем его оставить..." - шепнула она мне на ухо. Жан Ив разговаривал с красоткой лет тридцати, скорее всего итальянкой. Они сидели рядом, плечом к плечу, и лица их почти соприкасались.
     Стояла душная влажная ночь. Валери взяла меня под руку. Гам дискотеки растворился у нас за спиной; слышалось только жужжание раций: это охрана патрулировала территорию. Миновав бассейн, мы свернули в сторону океана и вышли на пустынный пляж. В нескольких метрах от нас волны тихо лизали песок; ниоткуда не доносилось ни звука. Вернувшись в бунгало, я разделся и лег ждать Валери. Она почистила зубы, разделась и легла рядом. Я прижался к ее обнаженному телу. Одну руку положил ей на грудь, другую - на низ живота. Это было так приятно.

8

     Проснувшись, я увидел, что лежу в кровати один, голова слегка побаливала. Я поднялся, пошатываясь, закурил; после нескольких затяжек почувствовал себя лучше. Натянув брюки, я вышел на террасу, под ногами хрустел песок - видно, его нанесло за ночь ветром. День еще только занимался; дымка заволакивала небо. Я прошел несколько метров в сторону моря и увидел Валери. Она ныряла в волну, делала несколько гребков, вставала на ноги, ныряла снова.
     Я остановился, затянулся еще раз; дул прохладный ветерок, и я не решался войти в воду. Валери обернулась, заметила меня и, замахав рукой, крикнула: "Иди сюда, не бойся!" В эту минуту из-за облаков проглянуло солнце и осветило всю ее. Грудь и бедра ослепительно засверкали, в волосах на голове и на лобке заискрилась пена. Я застыл на месте, отчетливо понимая, что эту картину не забуду никогда; вместе с некоторыми другими она проплывет перед глазами в последние предсмертные мгновения, если такое и в самом деле бывает.
     Окурок обжег мне пальцы; я бросил его на песок, разделся и пошел к морю. Вода оказалась прохладной и очень соленой - настоящая оздоровительная процедура. На поверхности воды блестела полоска солнца, уходившая прямо к горизонту; я вдохнул поглубже и нырнул в нее.
     Потом мы сидели, закутавшись в полотенца, и смотрели, как над океаном разгорается день. Облака постепенно рассеивались, и солнце шире разливалось по земле. По утрам иногда все кажется таким простым. Валери откинула полотенце, подставила тело солнцу. "Не хочется одеваться," - сказала она. "А ты оденься чуть-чуть," - посоветовал я. Над морем парила птица, внимательно вглядываясь в воду. "Я люблю плавать, люблю заниматься любовью, - сказала Валери. - Но не люблю танцевать, не умею развлекаться; я всегда терпеть не могла вечеринки. Разве это нормально?"
     Я задумался, потом ответил: "Не знаю... Но сам я устроен точно так же".

***

     Народу к завтраку вышло немного, но Жан Ив уже сидел за чашкой кофе с сигаретой в руке: лицо небритое, глаза невыспавшиеся; он помахал нам рукой. Мы сели напротив него.
     - Ну как итальянка? - спросила Валери, принимаясь за яичницу.
     - Да никак. Стала мне рассказывать, что занимается маркетингом, что поссорилась со своим парнем и поэтому поехала отдыхать одна. Мне надоело, и я ушел спать.
     - Ты бы с горничными попробовал... Он хмыкнул и затушил окурок.
     - Что у нас сегодня? - спросил я. - Я в том смысле, что планировались "новые открытия".
     - Да, да... - Жан Ив скорчил скучающую физиономию. - Откровенно говоря, с открытиями слабовато. Мы мало что успели наладить. Я впервые имею дело с социалистической страной, а у них, похоже, трудно что-либо сделать экспромтом. Короче, сегодня после обеда какая-то завлекаловка с дельфинами... - Он взял себя в руки и пояснил: - Насколько я понял, будет представление с дельфинами, а потом