глубже, человечнее, мудрее... А наши женщины? Как они были прекрасны! Вспомните Клеопатру, пленившую великого Цезаря. Посмотрите, что с ними стало... - он показал на двух проходивших мимо особ женского пола с закрытыми лицами, они едва волочили ноги, сгибаясь под тяжестью тюков с товарами. - Мешки какие-то. Бесформенные кули жира, замотанные в тряпье. Как только они выходят замуж, ни о чем, кроме еды, уже не думают. Жрут, жрут и жрут! - И он раздул щеки в комедийной манере де Фюнеса. - Уж поверьте мне, месье, в пустыне родятся только психи и кретины. Назовите мне, кого в вашей благородной западной культуре, которой я восхищаюсь, которую я уважаю, - кого влекло в пустыню? Педерастов, авантюристов и негодяев. Полковник Лоуренс ? Но это же смешно: декадент, гомосексуалист, позер. Или этот ваш омерзительный Анри де Монфред , жулик бессовестный, аферист. Но не людей благородных, великодушных, здоровых, не тех, кто радел о прогрессе и возвышении человечества.
     - Понятно, в Египте делаем "Приключение", - сухо подытожил Жан Ив. Он принес извинения за то, что прервал мой рассказ, но пора было переходить к Кении. С ней случай непростой. - Пожалуй, я бы написал "Приключение", - предложил он, полистав свои записи.
     - Жалко, - вздохнула Валери, - кенийские женщины хороши.
     - Откуда ты знаешь?
     - Ну не только кенийские, все африканки хороши.
     - Женщин везде полно. А в Кении есть, кроме того, носороги, зебры, гну, слоны и буйволы. Я предлагаю в Сенегале и в Кот-д'Ивуаре сделать "Афродиту", а в Кении оставить "Приключение". Потом, знаете, бывшая английская колония - это плохо вяжется с эротикой, а для "Приключения" подойдет.
     - Женщины в Кот-д'Ивуар хорошо пахнут, - мечтательно заметил я.
     - Как это?
     - Они пахнут сексом.
     - А... - и он прикусил свой фломастер. - Тоже тема для рекламы. "Берег Слоновой Кости - берег дивных ароматов" или что-нибудь в этом роде. А изображена потная взлохмаченная девица в набедренной повязке. Запишем.
     - "И сонм невольников нагих, омытых в мирре". Бодлер - наше всё.
     - Это не пройдет.
     - Знаю.

***

     С другими африканскими странами сложностей не возникло.
     - С африканками всегда все просто, - заметил Жан Ив. - Они готовы трахаться бесплатно и даже беременные. Надо только запастись в гостинице презервативами, а то они их не жалуют, - и он подчеркнул два раза в своем блокноте: "презервативы".
     Мы быстренько разобрались с Тенерифе. Результаты тут были не ахти, однако, по словам Жана Ива, остров имел стратегическое значение для англоязычных стран. Тут ничего не стоило наладить сносное "приключение" с восхождением на вулкан Тейде и экскурсию на глиссере на остров Лансароте. Инфраструктура гостиниц опасений не вызывала.
     Затем, наконец, мы добрались до двух клубов, которые виделись нам гвоздями всей программы: Бока Чика в Санто-Доминго и Гуардалавака на Кубе.
     - Хорошо бы поставить кровати "кинг сайз", - предложила Валери.
     - Решено, - не задумываясь ответил Жан Ив.
     - И джакузи в номерах, - размечтался я.
     - Нет, - отрезал Жан Ив. - Будем придерживаться средней категории.
     Все улаживалось само собой, без колебаний и сомнений; мы наметили также договориться с руководителями городков об упорядочении тарифов на проституцию.
     Потом сделали короткий перерыв на обед. В это самое время менее чем в километре от офиса два подростка из рабочего предместья Куртильер бейсбольными битами размозжили голову шестидесятилетней женщине. На закуску я съел скумбрию в белом вине.
     - А в Таиланде вы что-нибудь планируете? - поинтересовался я.
     - Разумеется, у нас строится гостиница в Краби. Это сейчас самое модное место после Пхукета. Надо ускорить строительство, чтобы за кончить все к первому января и устроить торжественное открытие.

***

     Всю вторую половину дня мы обсуждали, какие изменения требуется внести в работу городков. Разумеется, первое и основное - разрешить приводить проституток в номера. Понятно, никаких детских программ; лучше всего было бы запретить проживание в гостиницах детям до шестнадцати. Валери придумала хитроумный ход: за основу взять стоимость одиночного номера, а для пар ввести десятипроцентную скидку, то есть в принципе установить порядок, обратный общепринятому. Не помню кому, кажется мне, пришло в голову провозгласить политику "геи с нами" и пустить слух, что в наших клубах до двадцати процентов гомосексуалистов; такого рода информация их обычно привлекает, а они, как никто, умеют внести эротический душок. Дольше всего мы размышляли над слоганом рекламной кампании. Жан Ив придумал простой и доходчивый лозунг: "'Эльдорадор - Афродита': не отказывай себе ни в чем!"; но в конце концов большинство голосов получил мой: "'Эльдорадор - Афродита': человек имеет право на удовольствие". Со времени натовской интервенции в Косово понятие права снова стало основополагающим, пояснил Жан Ив с легкой иронией в голосе; в действительности он говорил серьезно и только что прочитал по этому поводу статью в журнале "Стратежи". Все кампании последнего времени, которые строились на теме права, имели успех, будь то право на нововведение или право на совершенство... Право на удовольствие - это ново, заключил он грустно.

***

     Расставшись с нами, Жан Ив немного взгрустнул; подъехав к своему дому на авеню де ла Репюблик, он не спешил выходить из машины. Нервное возбуждение, владевшее им весь день, спало; он знал, что Одри нет дома, и скорее был этому рад. Он увидит ее на минутку только утром, перед тем как она уйдет кататься на роликах; после возвращения из отпуска они спали отдельно.
     Куда спешить? Он откинулся на сиденье, хотел включить радио, передумал. По улице стайками гуляла молодежь, юноши, девушки; наверное, им было весело, они громко орали. Некоторые пили на ходу пиво из банок. Он мог бы выйти из машины, присоединиться к ним, или затеять драку; да мало ли что он мог бы сделать. Но он, разумеется, просто пойдет домой. Он, безусловно, любил свою дочь - так ему казалось; он ощущал с ней некую органическую кровную связь, что и соответствует определению любви. По отношению к сыну он ничего подобного не чувствовал. Возможно даже, тот вовсе и не был его сыном, Жан Ив до сих пор не знал этого точно. К жене он не испытывал ничего, кроме презрения и отвращения, отвращения слишком сильного - он бы предпочел безразличие. Наверное, поэтому он и медлил с разводом: ждал, когда жажда мести сменится равнодушием; пока же ему хотелось заставить ее платить. А на самом деле платить все равно мне, подумал он вдруг с горечью. Дети останутся на ее попечении, а ему назначат порядочные алименты. Что если затеять тяжбу, попробовать отсудить детей? Пожалуй, нет, решил он, не стоит. Придется расстаться с Анжеликой. Одному ему будет лучше, можно постараться устроить свою жизнь заново, то есть, попросту говоря, найти другую женщину. Ей, гадине, устроиться будет сложнее с двумя детьми на руках. Тем он и утешился: более скверной бабы ему не встретить, в итоге Одри пострадает от развода сильнее, чем он. Она уже не так хороша, как в первые годы их знакомства; она умела держаться, одевалась по моде, но он-то знал, что телом она уже начинала стареть. Ее успехи на адвокатском поприще далеко не столь блестящи, как она сама рассказывала; когда на нее ляжет забота о детях, на работе наверняка возникнут проблемы. Потомство - это обуза, тяжкое бремя, не дающее человеку вздохнуть свободно, а в конечном итоге и убивающее его. Он отыграется, но позже, когда сможет взглянуть на все хладнокровно. Сидя в машине на опустевшей теперь улице, он попытался обрести хладнокровие прямо сейчас.
     Стоило ему переступить порог своей квартиры, заботы обрушились на него снова. Жоанна, приходящая няня, развалившись на диване, смотрела программу MTV. Он не выносил эту вялую пустую девчонку; при виде ее ему всякий раз хотелось надавать ей пощечин, чтобы согнать самодовольное выражение с ее противной надутой физиономии. Она была дочерью подруги Одри.
     - Все в порядке? - прокричал он. В ответ она небрежно кивнула. - Ты можешь сделать звук потише?
     Она поискала глазами пульт управления. Вне себя от злости он выключил телевизор; она посмотрела на него с обидой.
     - Как дети? - он продолжал кричать, хотя в квартире наступила полная тишина.
     - Спят, наверное. - Она испуганно поджалась.
     Он поднялся на второй этаж, заглянул в комнату сына. Никола покосился на него отсутствующим взглядом и продолжал играть в "Tomb raider". Анжелика спала, сжав кулачки. Успокоенный, он спустился вниз.
     - Вы ее купали?
     - Не-а, забыла.
     Он прошел на кухню, налил себе воды. Руки у него дрожали. На рабочем столе он увидел молоток. Пожалуй, пощечинами Жоанну не проймешь, лучше бы размозжить ей череп. Эта мысль занимала его еще некоторое время, потом сменилась другими, беспорядочно роившимися в голове. Уже в прихожей он с ужасом заметил, что все еще держит в руке молоток. Он положил его на маленький столик, достал бумажник, дал девчонке денег на такси. Она взяла их, пробурчав что-то похожее на благодарность. Сам того не ожидая, он захлопнул за ней дверь с такой яростью, что грохот раскатился по всей квартире. Да, жизнь его решительно не клеилась. Бар в гостиной оказался пуст; Одри и за этим не в состоянии была присмотреть. При воспоминании о жене его передернуло; он сам удивился силе своей ненависти. На кухне он нашел початую бутылку рома: хоть что-то. Закрывшись у себя в комнате, он набрал поочередно номера трех девиц, с которыми познакомился по Интернету, и все три раза наткнулся на автоответчик. Ушли, небось, все три трахаться для собственного удовольствия. Девицы, конечно же, были соблазнительные, симпатичные, современные, но стоили две тысячи франков за вечер; в конце концов, это становилось унизительным. Как он дошел до такой жизни? Надо бы завести друзей, бывать в обществе, работать поменьше. Он вспомнил про клубы "Афродита", и впервые ему пришло в голову, что начальство может и не одобрить идею; общественное мнение во Франции порицало сексуальный туризм. Можно было, конечно, представить Легану проект в смягченном виде; но Эспиталье не проведешь, он обладал пугающей проницательностью. А какой другой выход? Ориентируясь на среднего клиента, они не выдерживали конкуренции с "Club Med", и Жан Ив готов был это доказать. Порывшись в ящиках письменного стола, он нашел свод корпоративных принципов "Авроры", составленный десять лет назад ее основателями и вывешенный во всех гостиницах. "Дух 'Авроры' - это искусство сочетать традицию и современность, достижения гуманизма и полет фантазии в неустанном поиске совершенства. Работники 'Авроры', мужчи
ны и женщины, - носители уникального культурного достояния: умения принимать гостей. Они знают национальные обычаи и обряды, благодаря которым жизнь превращается в искусство жить, а самые обычные услуги - в волшебные мгновения. Это их профессия, искусство, талант. Творя прекрасное и делясь им, восстанавливая связь с самым главным, создавая пространство наслаждения, 'Аврора' несет по миру аромат Франции". Он отчетливо увидел, что вся эта тошнотворная дребедень как нельзя лучше подходит для сети хорошо организованных борделей; тут можно попытаться сыграть на пару с немецкими туроператорами. Многие немцы без всяких на то оснований продолжали считать Францию страной галантности и искусства любви. Если крупный немецкий туроператор согласится внести клуб "Афродита" в свой каталог, это поднимет их на новую ступень; такого еще ни одной французской фирме не удавалось. Он поддерживал контакт с Неккерманом, которому собирался продать клубы в странах Магриба; кроме того, существовала компания ТТЛ, отклонившая их предыдущее предложение, поскольку занимала прочные позиции в нижней части ценовой шкалы; возможно, их заинтересует более специализированный проект.

11

     Он попробовал связаться с ними прямо в понедельник утром, и удача ему улыбнулась: Готфрид Рембке, председатель совета директоров ТТЛ, собирался в начале следующего месяца во Францию; в один из дней своего пребывания в Париже он готов был с ними пообедать. Если бы в оставшееся до встречи время они изложили свой проект письменно, он бы его с удовольствием изучил. Жан Ив пошел сообщить эту новость Валери: она только рот раскрыла. Годовой оборот ТТЛ составлял двадцать пять миллиардов франков, в три раза больше, чем у Неккермана, в шесть раз больше, чем в "Нувель фронтьер"; это был крупнейший в мире туроператор.
     Вся неделя ушла на то, чтобы подготовить технико-экономическое обоснование проекта. Значительных капиталовложений он не требовал: обновить кое-что из мебели, отделку помещений изменить, разумеется, полностью, сделать интерьер более "эротичным" - в документах они единодушно решили употреблять термин "галантный туризм". Но главное, они ожидали существенного сокращения расходов: не нужно организовывать спортивные мероприятия и развлечения для детей; не нужно выплачивать зарплаты дипломированным патронажным сестрам, инструкторам по серфингу, специалистам по икебане, эмали или росписи по шелку. Жан Ив прикинул бюджет и с удивлением обнаружил, что с учетом амортизации и всего такого годовая себестоимость клубов снижалась на 25 процентов. Он пересчитал трижды, но результат получался один и тот же. Между тем, он намеревался повысить тарифы на 25 процентов по сравнению с нормой по данной категории, то есть, грубо говоря, приблизиться к стандартам "Club Med". Таким образом, прибыль одним махом возрастала на 50 процентов. "Твой приятель - гений", - сказал он Валери, когда она заглянула к нему в кабинет.

***

     На следующую пятницу была назначена встреча с Готфридом Рембке. Накануне вечером Валери сделала себе расслабляющую маску и легла спать очень рано. В восемь часов, когда я проснулся, она была уже готова. Выглядела умопомрачительно. На ней был черный костюм с очень короткой юбкой, туго обтягивающей ягодицы; под пиджак она надела кружевную сиреневую блузку, облегающую и кое-где просвечивающую, а под блузку - ярко-красный бюстгальтер, оставляющий наполовину открытой высоко поднятую грудь. Когда она села возле кровати, я обнаружил на ней черные чулки и пояс. Губы она накрасила темно-красной помадой с фиолетовым оттенком, волосы забрала в пучок.
     - Впечатляет? - спросила она с сарказмом.
     - Еще как! Ох уж эти женщины... - вздохнул я. - Умеют себя подать.
     - Это у меня официальный наряд соблазнительницы. Но я надела его еще и для тебя; я знала, тебе понравится.
     - Вернуть эротику на предприятия и в учреждения... - пробурчал я. Она подала мне чашку кофе.
     До самого ее ухода я только и делал, что смотрел, как она движется, садится, встает. Такой пустяк, но "впечатляло" - слов нет. Когда она клала ногу на ногу, в верхней части ляжки появлялась темная полоса, оттенявшая тонкость нейлонового чулка. Если она скрещивала ноги еще сильней, показывалась полоска черного кружева, а дальше - застежка пояса и белая плоть ляжки и основания ягодиц. Она меняла положение ног - и все исчезало. Наклонялась над столом - и я чувствовал, как трепещет ее грудь. Я мог бы любоваться ею часами. Такая простая, невинная, бесконечно блаженная радость; обещание счастья в чистом виде.

***

     Встреча была назначена на час в ресторане "Ле Дивеллек" на улице Юниверсите; Жан Ив и Валери приехали на пять минут раньше.
     - С чего начнем разговор? - волновалась Валери, вылезая из такси.
     - Скажешь, хотим, дескать, открыть бордели для бошей, - Жан Ив устало улыбнулся. - Да не волнуйся, он сам задаст все вопросы.
     Готфрид Рембке появился ровно в час. Они узнали его в ту минуту, как он вошел в ресторан и протянул пальто швейцару. Плотная, солидная фигура, лоснящийся череп, открытый взгляд, крепкое рукопожатие: в нем чувствовалась раскованность и энергия, он как нельзя лучше соответствовал образу крупного предпринимателя, в особенности немецкого. Так и виделось: целый день на ногах, утром встает с постели одним прыжком и полчаса занимается на велотренажере, а потом в новехоньком "мерседесе" катит на службу, слушая по дороге новости экономики.
     - Выглядит потрясающе, - пробурчал Жан Ив и, расплывшись в улыбке, поднялся ему навстречу.
     Первые десять минут repp Рембке говорил только о еде. Оказалось, он прекрасно знает Францию, французскую культуру, рестораны, имеет собственный дом в Провансе. "Безупречен", - повторял про себя Жан Ив, уставившись в свое консоме из лангустин с кюрасо. "Пободаемся", - подумал он еще, опуская ложку в тарелку. Валери держалась превосходно: слушала внимательно, глаза ее восторженно блестели. Поинтересовалась, где именно в Провансе находится дом, часто ли ему удается там отдыхать и т. д. Сама она заказала сальми из крабов с лесными ягодами.
     - Итак, - продолжила она тем же тоном, - вас заинтересовал наш проект?
     - Видите ли, - начал он основательно и неторопливо, - нам известно, что "галантный туризм", - произнося эти два слова, он как бы слегка запнулся, - составляет одну из основных мотиваций поездок наших отпускников за границу, и их можно понять: лучшего отдыха не придумаешь. Примечательно между тем, что ни одна компания до сих пор всерьез не занималась этим вопросом, если не считать нескольких мелких проектов для гомосексуалистов. Но в целом, как ни удивительно, перед нами совершенно девственный участок.
     - Проблема вызывает споры, я думаю, общественное мнение еще не доросло... - вмешался Жан Ив, сам понимая, что говорит ерунду, - ни на том, ни на другом берегу Рейна, - закончил он и стушевался.
     Рембке метнул на него холодный взгляд, словно бы заподозрив его в насмешке; Жан Ив снова уставился в свою тарелку и дал себе слово молчать до конца обеда. Валери и без него справлялась великолепно.
     - Не стоит переносить французские проблемы на Германию, - вставила она, невиннейшим движением кладя ногу на ногу, и Рембке переключил внимание на нее.
     - Наши соотечественники, - сказал он, - поневоле предоставленные сами себе, нередко становятся добычей сомнительных посредников. Все, что тут делается, - непрофессионально, и это огромный пробел в нашей работе, который еще предстоит заполнять.
     Валери с готовностью согласилась. Официант подал морского окуня с зеленым инжиром. Мельком взглянув на блюдо, Рембке продолжал:
     - Ваш проект заинтересовал нас еще и потому, что он полностью опрокидывает традиционное представление о клубах отдыха. То, что было хорошо в семидесятые годы, не отвечает запросам современного потребителя. Взаимоотношения между людьми на Западе затруднены - о чем мы, разумеется, сожалеем, - добавил он и снова взглянул на Валери, а та опустила ногу на пол и улыбнулась.

***

     Когда в четверть седьмого я вернулся с работы, она была уже дома. Я замер от удивления: такое случилось, по-моему, впервые за все время нашей совместной жизни. Не сняв костюма, она сидела на диване, чуть расставив ноги, устремив взгляд в пространство, и, казалось, думала о чем-то очень приятном. Я тогда не понял, что присутствую при своего рода профессиональном оргазме. - Ну как, удачно? - спросил я.
     - Более чем. После обеда я отправилась домой, не заезжая на работу; полагаю, на этой неделе мы и так превзошли себя. Он не просто заинтересовался проектом, но намерен сделать его гвоздем своей программы уже этой зимой. Он готов финансировать издание каталога и специальную рекламную кампанию для немецкой публики. Уверен, что сможет через свои агентства заполнить все ныне существующие клубы; спросил даже, не разрабатываем ли мы еще какие-нибудь проекты. Единственное, что он желает получить взамен, - эксклюзивность на своем рынке: Германия, Австрия, Швейцария, Бенилюкс; он знает, что мы в контакте с Неккерманом. На выходные я заказала номер в центре талассотерапии в Динаре, - добавила она. - Думаю, мне это необходимо. И к моим родителям сможем заглянуть.

12

     Однажды вечером по дороге с работы я встретил Лионеля; мы не виделись почти год, с той самой поездки в Таиланд. Как ни удивительно, я его сразу узнал. Чудно даже, что он мне так хорошо запомнилс