хотелось.
  Но Шейну для этого пришлось повернуться и наклониться - он оказался спиной
к Кудряшу, и здоровяк тут же полез на него. Руки Кудряша сомкнулись вокруг
Шейна, прижав его локти к телу. Рыжий Марлин немедленно бросился на
помощь, они вдвоем крепко зажали Шейна между собой.
  - Держи его! - прорычал Морган. Он надвигался и в глазах его пылала
ненависть. Но даже теперь Шейн смог вырваться. Тяжелым рабочим башмаком,
острым краем каблука, он резко наступил на ногу Кудряшу и рванулся в
сторону. Кудряш вздрогнул, отшатнулся назад и потерял устойчивость, а Шейн
мгновенно нырнул вниз, согнувшись всем телом, и я увидел, как их руки
заскользили и выпустили его. Но Морган, круживший возле них, тоже это
увидел. Он схватил со стойки бутылку и разбил ее у Шейна на затылке.
  Шейн обвис и повалился бы на пол, если бы они не удержали его. Пока Морган
обошел вокруг и остановился перед ним, не сводя глаз, жизненные силы
вернулись к Шейну, и голова начала подниматься...
  - Держи его! - повторил Морган. И двинул тяжелым кулаком, целясь Шейну в
лицо. Шейн попытался отдернуть голову в сторону, и кулак не попал в
челюсть, только смазал его по щеке, а массивный перстень на одном из
пальцев пропахал камнем глубокую борозду в коже. Морган замахнулся, чтобы
ударить второй раз. Но это ему не удалось...

  Казалось, ничто не смогло бы отвлечь мое внимание от событий в салуне. Но
вдруг рядом со мной послышалось как будто сдавленное рыдание, оно звучало
непривычно - и все же знакомо, и оно отвлекло меня мгновенно.
  Возле меня в проходе стоял отец!
  Он был громадный и страшный, он смотрел поверх опрокинутого стола и
разбросанных стульев на Шейна, на темную багрово-фиолетовую ссадину у него
сбоку головы, на кровь, стекающую по щеке...
  Таким отца я еще никогда не видел - и не думал, что увижу. Это был не
просто гнев. Его переполняла ярость, она трясла его как жуткий озноб.
  Я никогда бы не подумал, что он может двигаться с такой быстротой. Он
накинулся на них раньше, чем они успели даже заметить, что он в комнате.
Он обрушился на Моргана с безжалостной силой, и этот крупный человек
кубарем покатился по залу. Широкая ладонь метнулась вперед, поймала
Кудряша за плечо, даже отсюда видно было, как пальцы впились в тело.
Другой рукой он схватил толстяка за пояс, оторвал его от Шейна, поднял над
головой - у отца при этом рубашка лопнула вдоль спины, в разрыве вздулись
узлами и буграми громадные мускулы - и отшвырнул измолотое тело от себя.
Кудряш перекувыркнулся в воздухе, без толку размахивая руками и ногами, и
грохнулся на стол у самой стены. Стол под ним треснул, разлетелся в щепки,
а Кудряш влип в стену. Он попытался подняться, упираясь руками в пол, но
руки подогнулись, он упал снова и замер.
  Шейн, должно быть, взорвался в ту же секунду, как отец оторвал от него
Кудряша, потому что тут же раздался грохот в другом месте. Это был Рыжий
Марлин - он с перекошенным лицом врезался в стойку бара и схватился за
нее, чтобы удержаться на ногах. Он закачался, кое-как восстановил
равновесие и побежал к входной двери. Он несся, как сумасшедший, сломя
голову, не разбирая дороги. Он пролетел через распашные дверцы, даже не
притормозив, чтобы толкнуть их. Створки разлетелись, со свистом рассекая
воздух, а мои глаза метнулись к Шейну, потому что он рассмеялся.
  Он стоял посреди зала, стройный и величественный, кровь у него на лице
была яркая, как кокарда, - и он смеялся.
  Это был негромкий смех, негромкий и мягкий, его рассмешил не Рыжий Марлин
или что-то еще, нет, он просто радовался, что живой, что наконец-то смог
дать себе волю, выпустить из-под крышки клокочущие желания, отозваться на
них душой и телом. Гибкая сила, такая непохожая на прямолинейную мощь
отца, пела в каждой жилочке его тела.
  Морган стоял в дальнем углу, лицо у него было хмурым и неуверенным. Ярость
отца чуть приутихла, - могучее усилие, с которым он швырнул Кудряша, как
будто слегка разрядило его. Он проводил взглядом сбежавшего Рыжего Марлина
и двинулся к Моргану. Но голос Шейна остановил его.
  - Погоди, Джо. Этот человек - мой. - Он оказался рядом с отцом и положил
руку ему на локоть. - Ты лучше их убери отсюда. - Он кивну в мою сторону,
и я с удивлением заметил, что поблизости стоит мать и смотрит. Она, должно
быть, пришла вместе с отцом и была здесь все время. Рот у нее чуть
приоткрылся. Глаза сверкали, она смотрела на весь зал, не на кого-то или
что-то отдельное, а на весь зал.
  Отец был разочарован.
  - Морган больше мне по размеру подходит, - обиженно проворчал он. Он не
беспокоился за Шейна. Он выискивал предлог, чтобы взяться за Моргана
самому. Но дальше этого он не пошел. Только оглядел людей, жмущихся к
стене.
  - Это - драка Шейна. Если кто вмешается, будет иметь дело со мной. - По
голосу было слышно, что он на них не злится, он им даже не грозил. Он
просто внес ясность. А потом подошел к нам и сверху вниз посмотрел на
мать. - Подожди снаружи, у повозки, Мэриан. Морган давно уже
напрашивался... а женщине на это глядеть ни к чему.
  Мать покачала головой, не отводя глаз от Шейна.
  - Нет, Джо. Он - один из нас. Я должна увидеть все.
  И мы остались там вместе, все трое, и это было правильно, потому что это
ведь был Шейн.

  * * *

  Он направлялся к Моргану - вот так плавно, грациозно передвигался обычно
по магазину старый кот. Он забыл о нас и о разбросанных по полу избитых
людях, и о других людях, жмущихся там, под задней стеной, и о мистере
Графтоне и Уилле Атки, которые скрючились за стойкой. Все его существо
было нацелено на массивную фигуру впереди.
  Морган был выше, раза в полтора шире и давно пользовался в долине
репутацией нахрапистого забияки и беспощадного бойца. Однако происходящее
ему не нравилось, он чувствовал, что попал в безвыходное положение. Но он
знал, что просто стоять и ждать - еще хуже. И бросился на Шейна, пытаясь
сокрушить, невысокого противника своим весом. Но тот скользнул в сторону,
а когда Морган с разгону пролетел мимо него, залепил ему в живот резкий
крюк и тут же второй рукой врезал сбоку по челюсти. Удары были короткие,
молниеносные, кулаки промелькнули с такой быстротой, что как будто
размазались в воздухе. Но при каждом ударе массивный корпус Моргана
вздрагивал и останавливался на долю секунды, прежде чем сила инерции
увлекала его дальше вперед. Он кидался снова и снова, выбрасывая
здоровенные кулачищи. Но каждый раз Шейн ускользал и осыпал его градом
быстрых хлестких ударов.
  Морган остановился, тяжело дыша, - он уже понял бесплодность прямых атак.
Теперь он ринулся на Шейна, широко расставив руки, пытаясь схватить его,
побороть и свалить. Но Шейн был готов и подпустил его, не уклоняясь, не
обращая внимания на руки, раскинутые в стороны, чтобы поймать его. Он
выбросил кверху правую ладонь, открытую, точно как Эд Хауэлз рассказывал,
и Морган сам на нее напоролся, а она ткнулась прямо ему в губы и проехала
по лицу вверх, отбросив его голову назад, так что он попятился и зашатался.
  Лицо Моргана вспухло и покрылось красными пятнами. Он проревел что-то, как
помешанный, и схватил стул. Выставил его перед собой, ножками вперед, и
снова бросился на Шейна, а тот ловко отступил в сторону. Но Морган ожидал
этого и, резко остановившись, взмахнул стулом и ударил Шейна сбоку. Стул
разлетелся на куски, а Шейн как будто споткнулся и, совершенно неожиданно
для человека, так уверенно держащегося на ногах, поскользнулся и упал на
пол.
  Забыв об осторожности, Морган кинулся на него - и тут ноги Шейна
согнулись, он поймал Моргана на свои тяжелые рабочие башмаки и швырнул
вверх и назад. Морган грохнулся в стойку с такой силой, что она затряслась
по всей длине.
  А Шейн мгновенно оказался на ногах и прыгнул на Моргана, как будто в полу
под ним пружины были спрятаны. Левая рука с растопыренной ладонью ткнула
Моргана в лоб, так что у того голова запрокинулась назад, а правая, сжатая
в кулак, врезалась прямо в кадык. Мучительная боль перекосила лицо, глаза
расширились от страха. А Шейн размахнулся правой рукой как дубинкой и,
послав за рукой все тело, ударил его по шее под ухом. Раздался
тошнотворный тупой звук, глаза Моргана закатились, обнажив белки, он
обмяк, медленно сложился и упал лицом вперед на пол.

  10

  Морган повалился на пол - и в большом помещении салуна воцарилась такая
тишина, что, когда Уилл Атки начал выпрямляться, выбираясь из-под стойки,
шелест его одежды и скрип суставов прозвучали громко и отчетливо. Уилл
замер, смущенный и немного испуганный.
  Но Шейн не смотрел ни на него, ни на других, переминающихся у задней стены
и жадно глазеющих. Он смотрел только на нас, на отца, мать и меня, и мне
показалось, что ему больно видеть нас здесь.
  Он глубоко дышал, грудь вздымалась, когда он набирал воздуху - и
задерживал дыхание надолго, до боли... а потом медленно и шумно выдыхал. И
вдруг меня поразило, что он молчит, что он спокоен. Со стороны видно было,
какой он избитый; весь в крови. Всего на несколько секунд раньше ты видел
только великолепие движений, переливающуюся жестокую красоту линий тела и
силу взрывного действия. Ты чувствовал, что этот человек не знает устали,
что он несокрушимый. А теперь, когда он стоял неподвижно и огонь в нем
успокаивался и дотлевал, ты видел - и от этого сразу вспоминал - что его
только что страшно избивали.
  Воротник его рубашки был темный и мокрый. В него впиталась кровь, и не
только из разодранной щеки. Намного больше сочилось из-под спутанных волос
в том месте, куда Морган ударил бутылкой. Шейн машинально потрогал голову
рукой, на руке появились липкие пятна. Он угрюмо посмотрел на руку и обтер
ее о рубашку. Он слегка покачивался, а когда направился к нам, ноги под
ним задрожали, и он чуть не упал.
  Один из горожан, мистер Уэйр, приветливый человек, который содержал
почтовую станцию, бросился к нему, сочувственно приговаривая что-то, как
будто хотел помочь. Шейн резко выпрямился. Глаза его вспыхнули - он не
желал помощи. Стройный, подтянутый, без тени дрожи, он подошел к нам, и
было видно, что Он продержится на одном своем духе сколь угодно долго и
выдержит самую дальнюю дорогу.
  Но в этом не было нужды. Единственный человек в нашей долине, единственный
человек, думаю, во всем мире, от которого он согласился бы принять помощь
- не попросить о помощи, но принять ее - был здесь и был готов. Отец
шагнул ему навстречу и обнял за плечи своей большой рукой.
  - Все в порядке, Джо, - сказал Шейн так тихо, что вряд ли кто-то еще в
помещении услышал его. Он прикрыл глаза и оперся на отцовскую руку, тело
его чуть расслабилось, голова наклонилась набок. Отец согнулся, второй
рукой подхватил Шейна под колени и поднял на руки, как брал меня, когда я
засиживался слишком поздно, становился совсем сонным и в постель меня надо
было нести.
  Отец, держа Шейна на руках, глянул на мистера Графтона.
  - Вы мне сделаете одолжение, Сэм, если подсчитаете ущерб и запишите на мой
счет.
  Но мистер Графтон, такой строгий в счетах и въедливый в сделках, поразил
меня:
  - Я запишу это на счет Флетчера. И уж присмотрю, чтобы он заплатил.
  А мистер Уэйр поразил меня еще больше. Он заговорил торопливо и был очень
настойчив:
  - Послушайте меня, Старрет. Давно пора уже этому городку заиметь немного
гордости. И еще, наверное, пора нам уже относиться более по-соседски к
вам, гомстедерам. Я устрою сбор, чтобы покрыть затраты. Я тут стоял с
самого начала, и с самого начала мне за себя стыдно было, стоять вот так и
смотреть, как они впятером набросились на вашего человека.
  Отцу было приятно. Но он знал, что ему нужно делать.
  - Это очень любезно с вашей стороны, Уэйр. Но это - не ваша драка. Я бы на
вашем месте не мучился, что остался в стороне. - Он опустил глаза к Шейну,
и видно было, как его переполняет гордость. - По сути дела, я бы сказал,
силы сегодня вечером были, считай, равные, даже если б я не полез в
свалку. - И снова перевел взгляд на мистера Графтона. - Флетчеру нечего
сюда вмешиваться, ни гроша с него не берите. Я плачу. - А потом гордо
закинул голову. - Нет, черт побери! Мы платим. Мы с Шейном!
  Он подошел к распашным дверям, повернулся боком, чтобы толкнуть их и
открыть. Мать взяла меня за руку и мы двинулись следом. Она всегда знала,
когда говорить, а когда молчать, и не сказала ни слова, пока отец поднял
Шейна на сиденье повозки, забрался следом, устроил его в сидячем
положении, обнял одной рукой, а в другую взял вожжи. Прибежал рысцой Уилл
Атки с нашими вещами и сложил их в повозку. Мы с матерью забрались на
задок, отец прикрикнул на лошадей, и мы отправились домой.

  * * *

  Довольно долго все молчали, только стучали по дороге копыта и слегка
поскрипывали колеса. А потом я услышал впереди смешок. Это был Шейн.
Холодный воздух привел его в чувство, он сидел ровно, чуть покачиваясь в
такт движения повозки.
  - Что ты сделал с толстяком, Джо? Я не видел, с рыжим возился.
  - Ой, да просто вроде как откинул его с дороги, - отец не хотел особо
распространяться.
  Отец - но не мать.
  - Он поднял его, как... как мешок с картошкой и швырнул прямо через весь
зал. - Она это говорила не Шейну, ни кому-то другому. Она говорила это
просто в ночь, в мягкую темноту вокруг нас, и в ее глазах отражались
звезды.
  Мы повернули и въехали на нашу ферму, и отец погнал нас всех в дом, а сам
остался распрячь лошадей. Мать прошла в кухню, поставила воду греться на
плиту и немедленно послала меня спать. Она загнала меня в мою комнатку, а
я, конечно, тут же высунул нос из-за двери. Она стояла ко мне спиной. Она
вытащила чистые тряпочки, сняла с печи воду и принялась обрабатывать Шейну
голову. Она действовала очень осторожно, нежно даже, и все время
потихоньку напевала что-то, так, себе под нос Ему стало здорово больно,
когда вода попала на рану под спутанными волосами, а потом еще раз, когда
мать начала смывать запекшуюся кровь со щеки. Но, кажется, ей самой было
еще больнее, - в самые трудные мгновения у нее рука дергалась, она вся
дрожала - а он сидел себе спокойно и все улыбался, подбадривал ее.
  Вошел отец и присел у печи, наблюдая за ними. Достал трубку и принялся
очень старательно ее набивать и раскуривать.
  Она закончила. Шейн не дал ей наложить повязку.
  - Здешний воздух - самое лучшее лекарство, - сказал он.
  Ей пришлось удовлетвориться тем, что она тщательно промыла раны и
убедилась, что кровь больше нигде не течет. Теперь настала очередь отца.
  - Ну-ка, сними рубашку, Джо. Она разорвалась вдоль всей спины. Дай-ка я
погляжу, что с ней можно сделать. - Но прежде, чем он успел подняться, она
передумала. - Нет. Мы оставим ее как есть. Пусть напоминает про
сегодняшний вечер. Ты был просто великолепен, Джо, так отшвырнул этого...
  - Ерунда, - сказал отец. - Я просто разозлился. Он держал Шейна, чтоб
Морган мог лупить его.
  - И вы, Шейн. - Мать стояла посреди кухни, переводя глаза с одного на
другого. - Вы тоже были великолепны. Морган такой громадный, страшный, но
вы ему не оставили ни одного шанса. Вы были таким хладнокровным, таким
быстрым... и таким грозным и...
  - Женщина не должна видеть такие вещи, - перебил ее Шейн, и он сказал это
вполне серьезно. Но она сама перебила его.
  - Вы думаете, я не должна была смотреть, потому что это была грубая и
опасная драка, а не просто кулачный бой для забавы, чтобы узнать, кто
сильнее... злая схватка без правил, ради того, чтобы победить, - любой
ценой, лишь бы победить. Конечно, так оно и было. Но не вы начали драку.
Вы не хотели драться. До тех пор, пока они вас не вынудили. Вы это
сделали, потому что у вас не было другого выхода.
  Ее голос поднимался все выше, она смотрела то в одну сторону, то в другую
и постепенно теряла контроль над собой.
  - Были ли у какой-нибудь женщины двое таких мужчин?
  И она отвернулась от них, не глядя, нащупала стул, упала на него, спрятала
лицо в ладонях, и слезы хлынули ручьем.
  Они двое смотрели на нее, потом друг на друга в том взрослом
взаимопонимании, которое оставалось за пределами моих представлений. Шейн
поднялся и шагнул к матери. Он мягко положил руку ей на голову, и я снова
почувствовал его пальцы у себя в волосах и охватившую меня любовь. Он тихо
вышел за дверь и исчез в темноте.
  Отец затянулся трубкой. Она погасла, и он рассеянно закурил ее снова.
Поднялся со стула, шагнул к двери и вышел на веранду. Я смутно различал
его в темноте, он стоял там и смотрел за реку.
  Постепенно рыдания матери утихли. Она подняла голову и вытерла слезы.
  - Джо.
  Он повернулся, вошел внутрь и остановился в дверях. Она поднялась. Она
протянула к нему руки, он тут же оказался рядом и обнял ее.
  - Ты думаешь, я не знаю, Мэриан?
  - Но ты и в самом деле не знаешь. Не знаешь наверняка. Потому что я сама
не знаю.
  Отец смотрел поверх ее головы на кухонную стену, ничего не видя.
  - Не терзайся, Мэриан. Я достаточно взрослый мужчина и сам все понял,
когда его тропа пересеклась с моей. Что бы ни случилось, все будет хорошо.
  - Ох, Джо... Джо! Поцелуй меня! Держи меня крепко и никогда не отпускай.

  11

  То, что случилось в этот вечер на кухне, не оставляло меня несколько дней.
Но не особенно тревожило, потому что отец сказал, что все будет хорошо...
а как можно было, зная его, сомневаться, что он сделает, чтоб было хорошо?
  И люди Флетчера нас больше не беспокоили. Вообще. Как будто вовсе не было
большого ранчо на том берегу реки, раскинувшегося по всей долине и даже
перебравшегося на наш берег чуть выше по течению от фермы Эрни Райта, -
так могло показаться, если смотреть с нашей фермы. Они нас совершенно
оставили в покое, мы почти не видели их даже в городе. Сам Флетчер,
говорили ребята в школе, снова уехал. Он уехал на почтовом дилижансе в
Шайенн, а, может, и дальше, и, кажется, никто даже не знал, зачем он уехал.
  Но отец с Шейном стали теперь еще осторожнее, чем раньше. Они держались
вместе еще теснее и проводили в поле лишь столько времени, сколько
необходимо. Больше не было долгих бесед на веранде по вечерам, хотя ночи
стали такие прохладные и красивые, что просто манили выйти наружу и
постоять под мерцающими звездами. Мы отсиживались в доме, и отец все время
придирчиво напоминал, чтобы лампа постоянно была как следует затенена, а
еще он почистил свою винтовку, и теперь она висела, всегда заряженная, на
двух гвоздях рядом с кухонной дверью.
  Но мне все эти предосторожности казались бессмысленными. Поэтому как-то за
обедом, примерно неделей позже, я спросил:
  - Что-то еще случилось нехорошее? Ведь эта история с Флетчером - дело
законченное, разве нет?
  - Законченное? - переспросил Шейн и глянул на меня поверх кофейной чашки.
  - Бобби, мальчик, оно только начинается.
  - Это ты верно говоришь, - сказал отец. - Флетчер зашел слишком далеко,
чтобы теперь идти на попятную. Для него это задача, которую надо решить
сейчас или никогда. Если ему удастся выжить нас отсюда, то он прекрасно
устроится на долгие годы. Зато если не удастся, то рано или поздно
придется самому убираться из долины, это уже просто вопрос времени. В
прошлом году три-четыре человека тут уже появлялись, смотрели, что и как,
они готовы вколотить заявочные столбы и переехать сюда, как только сочтут,
что это безопасно. Готов побиться об заклад, Флетчер чувствует себя так,
будто поймал за хвост медведя, и теперь совсем не против найти возможность
выпустить этот хвост.
  - Почему же тогда он ничего не делает? - спросил я. - Мне кажется, здесь
последнее время здорово спокойно.
  - Тебе кажется, вот как? - сказал отец. - А мне кажется, ты еще здорово
молодой, чтобы тебе что-то там могло казаться. Не обольщайся, сынок.
Флетчер задумал какую-то пакость. И долго тянуть не станет. У меня было бы
куда легче на душе, если бы я знал, что у него на уме.
  - Видишь ли, Боб, - Шейн говорил со мной так, как мне нравилось, - как
вроде я взрослый мужчина и могу понять все, что он скажет, - Флетчер
бахвалился и действовал так грубо, что сейчас дело доведено до крайности -
ил