вы. Вы сказали, что у ирландцев отсутствует  чувство  юмора.  Так
     вот, если вы поедете через весь Роскулен  в  автомобиле  и  потащите  с
     собой свинью Хаффигана, так оно не  будет  отсутствовать.  Вот.  Я  вас
     предупредил.
Бродбент (жизнерадостно). И отлично! Я  сам  больше  всех  буду  веселиться.
     (Кричит во весь голос.) Эй, Патси Фарел, где же вы?
Патси (появляется из боскета). Здесь, ваша милость.
Бродбент. Скорей тащите сюда свинью и сажайте ее в автомобиль. Мы ее отвезем
     к мистеру Хаффигану. (Хлопает Патси по плечу с такой  силой,  что  тот,
     спотыкаясь, вылетает в калитку; Бродбент, сияя, идет за ним.) Ну, живо!
     Эх вы, меланхолик! Вот я вам покажу, как надо  проводить  избирательную
     кампанию в Ирландии!
Патси (глубокомысленно). А ну как свинья да  ухватится  за  ручку  машины!..
     (Обуреваемый  мрачными  предчувствиями,  качает  головой  и  не   спеша
     направляется к хлеву.)


ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

          Гостиная  в  доме  Корни Дойла. Застекленная до половины
          дверь  ведет  в  сад.  Слева, прямо против двери и окон,
          находится камин; архитектор, строивший дом, по-видимому,
          не   боялся  сквозняков.  Посреди  комнаты  стоит  стол,
          внесенный   из  сада;  за  столом,  занимая  центральную
          позицию,  сидит  Киган;  кроме него, в комнате еще много
          народу.  Нора  сидит спиной к камину, слева от Кигана, и
          играет   с   ним   в   триктрак;   доска  для  триктрака
          помещается  между  ними,  на углу стола. Немного дальше,
          против  камина,  сидит  тетушка  Джуди, поставив ноги на
          каминную  решетку,  и  вяжет. Справа от Кигана и ближе к
          переднему  плану  Барни  Доран  присел  на  край  стола;
          между  ним  и  открытой  дверью столпились его приятели,
          человек  шесть  мужчин;  за дверью виднеются еще другие.
          Подальше, в углу, стоит набитый конским волосом диванчик
          из   красного  дерева,  служащий  постелью  Бродбенту. У
          стены,  сзади  Кигана,  виден  буфет из красного дерева.
          Рядом   с   камином,  позади  тетушки  Джуди,  дверь  во
          внутренние  комнаты.  Вдоль  задней  стены два стула, по
          одному  с  каждой  стороны  буфета.  На том, что ближе к
          внутренней  двери, лежит шляпа Кигана; рядом его трость,
          прислоненная  к  столу.  Поближе  к  двери в сад, тоже у
          стены,  стоит  еще  стул. Эмоциональная атмосфера весьма
          различна  в  разных  углах  комнаты. Киган необыкновенно
          мрачен;  трудно допустить, чтобы суровость, отражающаяся
          на  его  лице,  была  вызвана  игрой в триктрак. Тетушка
          Джуди  мирно  вяжет. Нора старается не замечать Дорана и
          сосредоточить   все   свое   внимание  на  игре.  Доран,
          наоборот,  весь  трясется  от  хохота;  ему  вторят  его
          друзья.  Они  еле  стоят  на  ногах,  валятся на стулья,
          прислоняются  к стенам, вскрикивают, взвизгивают, плачут
                                 от смеха.

Тетушка Джуди (пользуясь минутой затишья). Да тише вы! Ну чему тут смеяться!
Барни. А ногу засунула в рулевое колесо...  (Не  может  говорить;  остальные
     падают со смеху.)
Тетушка Джуди. Постыдились бы вы, право! Словно малые дети. Нора, хлопни его
     по спине, а то он задохнется.
Доран (глаза у него обратились в щелки, он обессилел от смеха). Остановились
     на углу, напротив Дулана, и тут он говорит: "Друзья,  говорит,  я  хочу
     прокатить этого джентльмена - вашего главного налогоплательщика".
Тетушка Джуди. Это что значит?
Доран. Это в Англии так свинью называют. Шутка у них такая.
Тетушка Джуди. Не мастера же они шутить, если лучше .не могли придумать.
Доран (его снова одолевает смех). И тогда...
Тетушка Джуди. Барни! Да не начинай ты опять все сначала!  И  не  хохочи  ты
     так, ради бога!
Нора. Вы уже три раза это рассказывали, мистер Доран.
Доран. Ну если я не могу! Как вспомню, так и...
Тетушка Джуди. Так ты не вспоминай, голубчик.
Доран. Ну ладно, уселись. Патси на заднем сиденье, и свинью в ногах посадил,
     наш бравый англичанин на переднем, там, где  у  него  всякие  ручки,  а
     Ларри на дороге стоит, заводит им машину,  накручивает.  И  только  она
     зафыркала, а свинья вдруг как взовьется, чуть из шкуры не выскочила,  и
     кольцом, что у нее в пятачок продето, как хватит  Патси  по  носу  -  в
     кровь расквасила.

              Взрыв хохота; Киган гневно смотрит на смеющихся.

     Бродбент  и моргнуть не успел, а свинья ему на плечи, а потом к нему на
     колени...   И   тут   она   показала,  что  она  не  простая  свинья, а
     образованная;  видно,  Корни ее хорошо воспитывал. Она сейчас же правым
     копытцем  раз!  -  и  включила  четвертую  скорость, точь-в-точь как на
     автомобильных гонках.
Нора. А Ларри стоял перед самой машиной! Право, это совсем не смешно, мистер
     Доран.
Доран. Что вы, мисс Рейли! Ларри одним прыжком отлетел на шесть ярдов. Он бы
     и на семь отлетел, да его Дуланова бабушка в передник поймала,  правда,
     сама того не желая.

                            Всеобщее ликование.

Тетушка Джуди. Как не стыдно,  Барни!  Бедная  старуха!  Она  ведь  уже  раз
     покалечилась, когда с лестницы упала. Сколько потом мучилась поясницей.
Доран. А теперь будет мучиться чем пониже. Ларри ее словно кеглю опрокинул -
     так и села!

          Эта типично ирландская шутка в духе Рабле вызывает общий
                                  восторг.

Нора. Хорошо еще, что насмерть не убился.
Доран. По правде сказать, о Ларри в ту минуту никто не  думал.  Не  до  того
     было, когда наша свинка пустила машину по главной  улице  со  скоростью
     шестьдесят миль в час. Да еще в  базарный  день!  А  Бродбент  что  мог
     сделать - со свиньей на  коленях?  Давай  нажимать  ножной  тормоз;  но
     свинячий хвост попал как раз под педаль: он думает, что тормозит, а  на
     самом деле только ей хвост зажимает; и что ни больше он  жмет,  то  она
     больше орет и еще быстрей гонит машину.
Тетушка Джуди. Почему он не выкинул свинью из автомобиля?
Доран. Да он и шевельнуться не мог, так она  его  притиснула.  Сзади  спинка
     сиденья, а спереди это самое колесо на палке, а сверху свинья -  ну-ка,
     повернись!
Тетушка Джуди. Господи помилуй!
Нора. Не понимаю, как вы можете смеяться. Вы понимаете, мистер Киган?
Киган (мрачно). Отчего бы и  нет?  Ведь  тут  налицо  опасность,  страданье,
     гибель. Что же еще нам нужно для веселья? Продолжай, Барни. Ты  еще  не
     все выжал из этой истории. Расскажи еще раз, как нашего брата разорвало
     в клочки.
Доран (в недоумении). Чьего брата?
Киган. Моего.
Нора. Это он про свинью, мистер Доран. Вы ведь знаете его манеру.
Доран (с честью выходит из положения). Мне очень жаль вашего  брата,  мистер
     Киган, но я вам одно могу  посоветовать:  велите  поджарить  малую  его
     толику себе на  завтрак,  с  парой  яичек.  Его,  видите  ли,  погубило
     честолюбие. Мало ему было, что  он  с  заднего  сиденья  перескочил  на
     переднее, так он еще дальше вперед кинулся, прямо на дорогу. Ну и...
Киган. И все засмеялись!
Нора. Боже мой! Хоть этого не описывайте, мистер Доран.
Доран. А там уж не осталось, чего описывать, подобрать только - да на кухню.
Тетушка Джуди. Почему же мистер Бродбент не остановил машину,  когда  свинья
     выпрыгнула?
Доран. Остановишь ее, как же! Легче бешеного  быка  остановить.  Сперва  она
     ринулась в посудную лавку Молли Райян и устроила фейерверк из посуды, а
     потом завернула на скотный рынок и выворотила футов десять  забора!  (С
     восторгом.) Ух, прямо камня на камне не оставила! Рынок весь полетел  к
     чертям собачьим!

               Нора встает, шокированная такими выражениями.

Киган (возмущенно). Сэр!
Доран (поспешно). Простите, мисс Рейли, простите, мистер Киган,  ради  бога.
     Молчу! Больше не скажу ни слова.
Нора. Удивляюсь вам, мистер Доран. (Снова садится.)
Доран (задумчиво). А везет этому англичанину, ну прямо диву  даешься!  Когда
     мы его подобрали, на нем даже царапинки  не  было,  только  что  платье
     свинья попортила. Патси себе два пальца вывихнул; ну, кузнец ему тут же
     вправил. Ох, и кавардак же был! Молли  вопит:  "Посуда,  моя  посуда!",
     Матт орет: "Свинья, моя свинья!", полисмен прибежал, номер  записывает,
     а прочие все со смеху по земле катаются.
Киган (страстно). Это ад! Да, это ад. Нигде больше люди не могли бы в  таком
     событии найти повод для веселья.

          Корнелий  торопливо  входит из сада, расталкивая стоящих
                                 на пороге.

Корнелий. Тише вы! Он идет. (Кладет шляпу  на  буфет  и,  отойдя  к  камину,
     прислоняется к нему спиной.)
Тетушка Джуди. Ну, теперь ведите себя прилично.

          Все  умолкают, у всех становятся постные, торжественные,
          сострадательные лица. Входит Бродбент. Его автомобильный
          костюм изорван и перепачкан, но сам он исполнен важности
          и  собственного  достоинства.  Он  подходит к тому концу
          стола,  который ближе к двери, а Ларри, пришедший вместе
          с  ним,  швыряет  свое  автомобильное  пальто на диван и
          садится,  приготовившись  наблюдать  дальнейшее развитие
                                  событий.

Бродбент (с достоинством снимает кожаную фуражку и  к  кадет  ее  на  стол).
     Надеюсь, вы не беспокоились обо мне?
Тетушка Джуди. Как же не беспокоиться, мистер Бродбент! Ведь это  чудо,  что
     вас насмерть не убило.
Доран. Не убило! Чудо, что ему косточки все  до  одной  не  переломало.  Как
     только вы уцелели? Вот не думал, что так  обрадуюсь,  когда  опять  вас
     увижу живым и здоровым. И каждый то же самое скажет.

                            Сочувственный ропот.

     Пойдем к Дулану, пропустим по стаканчику - запить ваши волнения.
Бродбент. Вы очень добры, но волнения мои давно прошли.
Доран (весело). Ничего, все равно пойдем, вы нам расскажете все за кружкой.
Бродбент. Разрешите мне высказать вам, друзья  мои,  как  глубоко  я  тронут
     вниманием, которым вы меня окружили после этого несчастного  случая.  Я
     готов сказать - хорошо, что он  произошел,  ибо  он  помог  мне  вполне
     оценить всю доброту и отзывчивость ирландской натуры

        |  Ну, а как же иначе!
Голоса. }  Это же понятно!
        |  Ведь вас чуть не убило!

          Один  из  молодых  людей, не в силах больше сдерживаться
           выбегает из комнаты. У Барни совершенно каменное лицо.

Бродбент. Я могу только сказать, что с удовольствием бы  выпил  за  здоровье
     каждого из вас.
Доран. Так пойдем и выпьем.
Бродбент (с необыкновенной торжественностью). Нет. Я абсолютный трезвенник.
Тетушка Джуди (недоверчиво). С каких это пор?
Бродбент. С сегодняшнего утра, мисс Дойл. Я получил  урок  (многозначительно
     взглядывает на Нору), которого  не  забуду.  Возможно,  что  абсолютное
     воздержание уже спасло мне жизнь; я сам был изумлен  спокойствием  моих
     нервов, когда сегодня смерть заглянула мне в лицо.  Итак,  вы  извините
     меня. (Приготовляется произнести речь.)  Джентльмены!  Я  надеюсь,  что
     испытание, через которое мы сегодня все прошли, - ибо я хорошо понимаю,
     что стоявшим на улице угрожала  не  меньшая  опасность,  чем  тем,  кто
     находился в машине, - послужит к созданию между нами еще более тесной и
     прочной связи. Мы пережили бурный день: ценное и ни в чем  не  повинное
     животное  лишилось  жизни;  общественное  сооружение  было   разрушено;
     пожилая и немощная особа пострадала от столкновения, за которое я  несу
     личную ответственность, хотя, к несчастью, мой друг мистер Лоуренс Дойл
     принял на себя первые проявления ее вполне законного гнева.  Я  глубоко
     скорблю о тяжелых повреждениях пальцев,  полученных  мистером  Патриком
     Фарелом; я уже позаботился о том, чтобы он не потерпел по крайней  мере
     денежного ущерба.

          Ропот  одобрения  по  поводу  его  щедрости;  голос: "Вы
                        настоящий джентльмен, сэр!"

     Я рад отметить, что Патси перенес все это как истый ирландец и, далекий
     от  проявления  каких-либо  злых  чувств, выразил готовность переломать
     себе все остальные пальцы на тех же условиях.

           Сдержанные аплодисменты и возглас: "Молодчина, Патси!"

     Джентльмены!   С   первой  же  минуты  моего  пребывания  в  Ирландии я
     почувствовал себя здесь как дома.

                    Растущее волнение среди слушателей.

     Я увидел, что в груди каждого ирландца живет тот дух свободы...

                 Веселый голос: "Правильно! В самую точку!"

     ...то инстинктивное недоверие к правительству...

                Негромкий голос, истово: "Дай вам бог, сэр!"

     ...та любовь к независимости...

               Вызывающий голос: "Вот именно! Независимость!"

     ...то пламенное сочувствие всем угнетенным нациям за рубежом...

              Грозный ропот, нарастание патриотического гнева.

     ...и  та  решимость  грудью отстаивать права каждого у себя на родине -
     все  те  чувства,  которые почти совершенно угасли у нас в Англии. Будь
     это дозволено законом, я немедленно принял бы ирландское гражданство! И
     если  я пройду в парламент в качестве ирландского депутата, первое, что
     я  намерен  сделать, - это провести закон, который давал бы возможность
     каждому  британцу  осуществить такое желание. Я уверен, что большинство
     членов либеральной партии не замедлит ею воспользоваться.

                    Минутное сомнение среди слушателей.

     Я в этом уверен.

                             Бурное одобрение.

     Джентльмены, я кончил.

                           Крики: "Продолжайте!"

     Нет.  Я  еще не имею права выступать перед вами на политические темы; и
     мы   не  должны  злоупотреблять  столь  радушным,  поистине  ирландским
     гостеприимством мисс Дойл и обращать ее гостиную в залу митинга.
Доран  (энергично).  Трижды  "ура"  Тому  Бродбенту,  будущему  депутату  от
     Роскулена!
Тетушка Джуди (размахивая недовязанным чулком). Гип, гип, ура!

          Оглушительное  "ура".  Слушатели  кричат  с  тем большим
          жаром,  что  для  наиболее  смешливых из них крик сейчас
          единственное   средство   предотвратить  апоплексический
                                   удар.

Бродбент. Благодарю вас от всего сердца, друзья мои.
Нора (шепотом, Дорану). Уведите их, мистер Доран.

                               Доран кивает.

Доран. Ну, прощайте, мистер Бродбент. Вы  не  пожалеете  о  том  дне,  когда
     поехали кататься с Хаффигановой свиньей.

                       Они пожимают друг другу руки.

     Прощайте, мисс Дойл.

          Всеобщие  рукопожатия.  Бродбент  каждому с жаром трясет
          руку.  Он  выходит  в сад проводить их, и через открытую
          дверь   слышен  его  голос,  вкладывающий  в  прощальные
          приветствия все оттенки любезности, известные в практике
          парламентских  кандидатов.  В  гостиной  остаются  Нора,
          тетушка  Джуди,  Киган,  Ларри  и Корнелий. Ларри идет к
                  двери и смотрит на происходящее в саду.

Нора. Стыдно так его дурачить. Он во сто раз лучше, чем Барни Доран.
Корнелий. Пропащее теперь дело с его кандидатурой. Засмеют его так, что  рад
     будет ноги унести из города.
Ларри (быстро обернувшись). О нет, даже не подумает. Он не ирландец.  Он  не
     поймет, что над ним смеются; и пока они будут смеяться,  он  пройдет  в
     парламент.
Корнелий. Да ведь людям рот не заткнешь - все про это узнают.
Ларри. А он и не станет затыкать. Он сам  будет  всем  рассказывать,  как  о
     таком событии в истории Англии и Ирландии, в котором явно  виден  перст
     божий.
Тетушка Джуди. Ну не станет же он разыгрывать из себя такого дурака!
Ларри. А вы уверены, что он такой уж дурак, тетушка Джуди? Допустим, что  вы
     имели бы право голоса. За кого бы вы стали  голосовать?  За  того,  кто
     изложил эту историю так, как это сделал Барни Доран, или за  того,  кто
     это сделал, как Бродбент?
Тетушка Джуди. Я бы вообще за мужчину не стала голосовать. Что нам  нужно  в
     парламенте, так  это  несколько  женщин,  чтобы  там  поменьше  болтали
     вздору.
Бродбент (шумно входит в комнату, снимает свое изорванное  пальто  и  кладет
     его на диван). Ну, слава богу, с этим покончено. Простите,  пожалуйста,
     мисс Дойл, что мне пришлось  произнести  эту  маленькую  речь.  Им  это
     нравится. Во время предвыборной кампании ничем нельзя пренебрегать.

          Ларри  берет стул, стоящий у двери, ставит его поближе к
          столу и садится на него верхом, положив локти на спинку.

Тетушка Джуди. Я и не знала, что вы такой оратор, мистер Бродбент.
Бродбент. О, это не хитро - нужна только сноровка. Научиться недолго.  А  их
     это подогревает.
Тетушка Джуди. Да! Я  и  забыла.  Вы  ведь  незнакомы  с  мистером  Киганом.
     Позвольте вас познакомить.
Бродбент (радушно пожимает руку Кигану). Очень  рад,  мистер  Киган.  Я  уже
     столько слышал о вас, хотя до сих пор не имел счастья пожать вам  руку.
     Разрешите спросить - ваше мнение для меня  особенно  ценно,  -  каковы,
     по-вашему, мои шансы на избрание?
Киган (холодно). Ваши шансы превосходны, сэр. Вы пройдете в парламент.
Бродбент (очень обрадован). Да, мне тоже  кажется.  Я  надеюсь.  (Впадает  в
     сомнение.)  А  вы  действительно  так  думаете?  Вы  уверены,  что  это
     беспристрастное суждение? Быть может, в вас говорит преданность великим
     принципам нашей партии?
Киган. Я не питаю никакой преданности к вашей партии,  сэр.  Вы  пройдете  в
     парламент, ибо вам этого очень хочется, - настолько,  что  вы  согласны
     проделать все то, что требуется, дабы  заставить  людей  голосовать  за
     вас. Именно таким способом  обычно  и  проходят  в  это  фантастическое
     учреждение.
Бродбент (повержен в недоумение). Д-да. (Пауза.) В самом деле. (Пауза.)  Гм.
     Да.  (Самоуверенность  возвращается  к  нему.)  Я  думаю,   они   будут
     голосовать за меня. А? Что?
Тетушка Джуди. Да почему бы и нет? Вы только посмотрите, за  кого  иной  раз
     голосуют!
Бродбент (подбодренный). Это верно.  Это  совершенно  верно.  Когда  я  вижу
     болтунов, и вымогателей, и шарлатанов, и  дураков,  и  невежд,  которые
     развращают народные  массы  своими  деньгами  или  забивают  им  голову
     пустозвонными  фразами,  я  невольно  прихожу  к  мысли,  что  честный,
     прямодушный англичанин, который обращался бы к здравому смыслу  граждан
     и стоял на твердой почве принципов и  общественного  долга,  непременно
     должен завоевать доверие представителей всех классов.
Киган (сдержанно). Сэр, раньше, когда я был еще очень молод  и  неопытен,  я
     бы, пожалуй, назвал вас лицемером.
Бродбент (краснея). Лицемером!
Нора (поспешно). Я уверена, мистер Киган, что вы сами этого не думаете.
Бродбент (горячо). Благодарю вас, мисс Рейли. Благодарю вас.
Корнелий (мрачно). Заниматься политикой да чтобы никогда не слукавить, - где
     же это видано?
Бродбент (натянуто). Надеюсь, что ни  в  моих  словах,  ни  в  поступках  не
     найдется ничего такого, что могло бы вызвать подобное замечание, мистер
     Дойл.  Больше  всего  на  свете  я  ненавижу  лицемерие,  и   вся   моя
     деятельность на общественной арене служит тому подтверждением. Я скорее
     готов быть непоследовательным, чем неискренним.
Киган. Не обижайтесь на меня,  сэр.  Я  знаю,  что  вы  вполне  искренни.  В
     священном писании  есть  текст,  который,  если  мне  не  изменяет  моя
     стариковская память, гласит так: