ужно ли добавлять, что она мой самый заклятый враг?
Огастес. Позвольте мне... (Протягивает ей руку; она с чувством пожимает  ее.
     С этого момента тон Огастеса  становится  еще  более  конфиденциальным,
     рыцарским и чарующим.)
Леди. Да, да. Так вот, она близкая приятельница  вашего  брата из  военного
     министерства, Хенгерфорда Хайкасла, или Гусака, как вы его называете, -
     кстати, по совершенно непонятным мне мотивам.
Огастес. Его было прозвали Певучей устрицей, потому что  он  пел  романсы  с
     поразительным отсутствием чувства. Затем стали называть просто Гусак.
Леди. Ах, вот что. А я и не  знала.  Итак,  Гусак  по  уши  влюбился  в  мою
     невестку и имел неосторожность рассказать ей, что этот список у вас. Он
     рвет и мечет, что такой документ доверили вам. Он приказал  тотчас  же
     перенести все зенитные укрепления.
Огастес. Странно. С чего же это он?
Леди. Понятия не имею. Но я знаю одно: она заключила с ним пари, что  придет
     к вам, получит от вас список и беспрепятственно выйдет с ним на  улицу.
     Гусак принял пари на том  условии,  что  она  немедленно  доставит  ему
     список в военное министерство.
Огастес. Боже милосердный! Неужели Гусак  такой  идиот,  что  мог  поверить,
     будто ей это удастся? Что он, меня дураком считает?
Леди. О нет, что вы! Он завидует вашему уму. Такое пари  -  оскорбление  для
     вас! Разве вы не понимаете? После всех ваших заслуг перед родиной...
Огастес. О, не в этом дело. Я думаю лишь о глупости этой затеи. Он проиграет
     пари; так ему и надо.
Леди. Вы уверены, что сможете противостоять ее чарам? Предупреждаю вас,  эта
     женщина - пожирательница сердец.
Огастес. Опасения ваши напрасны,  сударыня.  Надеюсь,  она  явится  испытать
     меня. Я охотно с ней потягаюсь. В течение столетий младшие  сыновья  из
     рода Хайкаслов только и делали, что пожирали сердца, -  конечно,  когда
     были свободны от королевских комиссий  или  от  занятий  в  гвардейских
     казармах. Черт возьми, сударыня,  если  она  придет  сюда,  она  найдет
     достойного противника.
Леди. Я уверена в этом. Но если ей не удастся совратить вас...
Огастес (краснея). Сударыня!
Леди (продолжая), ...с того пути, который предписывает вам ваш долг...
Огастес. Ах, так...
Леди. ...то она, без сомнения, прибегнет к обману, к силе,  к  чему  угодно.
     Она не остановится перед грабежом, она организует нападение на улице, и
     вы подвергнетесь насилию.
Огастес. Пустяки, я не боюсь.
Леди. О, ваше мужество только навлечет на вас опасность. В конце концов  она
     похитит список. Правда, укрепления уже снесены. Но она выиграет пари.
Огастес (осторожно). Вы не говорили, что укрепления снесены. Вы сказали, что
     Гусак приказал их перенести.
Леди. А разве это не одно и то же?
Огастес. Не совсем, по крайней мере в военном министерстве.  Не  сомневаюсь,
     что укрепления будут снесены, может быть даже до окончания войны.
Леди.  Так  вы думаете, что они все еще на месте? Но если германское военное
     ведомство получит список - ведь шпионка постарается снять с него копию,
     прежде  чем  отдаст  его  Гусаку, уж будьте покойны, - то, значит, все
     пропало?
Огастес  (лениво).  Ну,  все  это  не  так  уж страшно.  (Понижая   голос.)
     Поклянитесь мне, что будете молчать о том, что я вам  сейчас  скажу,  а
     то, если наши узнают, меня тотчас же объявят сторонником немцев...
Леди. Я буду нема, как могила. Клянусь!
Огастес (тем же беспечным  тоном).  Итак,  у  нас  почему-то  распространено
     мнение, что  немецкое  военное  ведомство обладает  всеми	качествами,
     которых  недостает  нашему  военному  министерству,   что	там   царят
     абсолютная точность и исполнительность, - одним  словом, что  все	их
     сотрудники - самый несчастный на свете народ. Я же считаю, - но  только
     помните, сударыня, это между нами, -  что немецкое  военное  ведомство
     ничуть не лучше, чем всякое другое военное ведомство.  Я  знаю  это  по
     моим  родственникам,  один  из  них,  кстати,   работает в   немецком
     генеральном штабе. Я вовсе не уверен, что там  станут  заниматься этим
     списком противовоздушных укреплений. Видите ли, всегда  находятся дела
     поважнее. Всякие семейные обстоятельства, например, и тому подобное...
Леди. А все же, если последует запрос в палате общин?
Огастес. Огромное  преимущество  войны заключается  в том,  что  никто	не
     считается с  палатой  общин.  Конечно,  министру  иногда	приходится
     умасливать наиболее строптивых членов палаты  кое-какими  посулами,  но
     военное министерство с этим не считается.
Леди (смотрит на него во все глаза). Значит, вы не придаете  списку  военных
     укреплений никакого значения?
Огастес. Что вы, сударыня! Его значение очень велико. Если  шпионка  получит
     список. Гусак прогогочет об этом по всем лондонским гостиным, и...
Леди. И вы рискуете потерять свой пост. Конечно, это важно.
Огастес  (удивленный  и  возмущенный). Я  потеряю  свой  пост!	Вы  шутите,
     сударыня! Как же  можно  обойтись без  меня?  Уже	и  так	не  хватает
     Хайкаслов, чтобы заполнять все  новые  должности, создаваемые  войной.
     Нет, Гусак так далеко не зайдет. Он, во всяком случае, - джентльмен. Но
     надо мной будут смеяться, а я, откровенно говоря, не люблю этого.
Леди. Ну еще бы, кто же это любит?  Нет,  это  никуда  не  годится.  Совсем,
     совсем не годится.
Огастес. Очень рад, что вы со мной согласны. Но лучше уж я  из осторожности
     положу список к себе в  карман.  (Роется  по  всем  ящикам  письменного
     стола.) Куда же это я... А ч-черт! Мне казалось, я положил его  сюда...
     Ах, вот он! Нет, это последнее письмо моей Люси.
Леди (элегически). Последнее письмо подруги! Какой заголовок для фильма!
Огастес (польщенный). Да, не правда ли? Люси действует на  воображение,  как
     ни одна женщина. Кстати (передавая ей письмо), может быть, вы  мне  его
     прочтете. Люси чудная девушка, но я не разбираю ее почерка. В Лондоне я
     отдавал ее письма машинистке  в  военном  министерстве,  чтобы  она  их
     расшифровывала и перепечатывала на машинке, но здесь у меня нет никого.
Леди  (с  трудом  разбирая  почерк).  Да,  действительно  неразборчиво.  Мне
     кажется, обращение гласит: "Мой дорогой Густи".
Огастес (радостно). Да,  да,  так  она меня  обычно  называет.	Пожалуйста,
     продолжайте.
Леди (разбирая по складам).  "Каким,  -  да,  -  каким ты  стал  рассеянным
     старым..." - тут неразборчивое слово, не понимаю.
Огастес (чрезвычайно заинтересованный). Не "болваном" ли? Это ее излюбленное
     выражение.
Леди. Да, кажется,  "болваном".  Во  всяком  случае,  слово  на  букву "б".
     (Читает.) "Каким ты стал рассеянным старым болваном".

			 Ее прерывает стук в дверь.

Огастес (досадливо). Войдите.

	  Входит  письмоводитель, чисто выбритый, в военной форме,
		    держит официальную бумагу и конверт.

     Это еще что за потешный маскарад?
Письмоводитель (подходя к столу и демонстрируя свою  военную  форму). Меня
     зачислили. За мной явился офицер из воинского  присутствия.  Я  получил
     свои два шиллинга семь пенсов.
Огастес (вставая, в гневе). Я этого не позволю! Как они  смеют лишать меня
     служебного персонала? Боже правый! Они  скоро  призовут  наших  псарей.
     (Подходит к письмоводителю.) Чего он хотел от вас? Что он вам сказал?
Письмоводитель. Он сказал мне, что теперь, с  вашим  назначением  сюда,  нам
     понадобится лишний миллион солдат и в войска будут призваны престарелые
     пенсионеры и вообще все кто угодно.
Огастес. И вы позволили себе постучаться ко мне и прервать мою беседу с этой
     леди только для того, чтобы повторить такую нелепость?
Письмоводитель. Нет. Я пришел потому, что  лакей  из  гостиницы  принес  эту
     бумагу. Вы оставили ее сегодня на столе, где пили кофе.
Леди (берет бумагу из рук письмоводителя ) Список! Боже милостивый!
Письмоводитель (передавая конверт). Лакей говорит, что бумага, по-видимому,
     из этого конверта.
Леди (хватая конверт). Да! На конверте ваше имя. Лорд Огастес!

	  Огастес   возвращается  к  столу,  чтобы  посмотреть	на
				  конверт.

     Ах,  какая  неосторожность!  Нетрудно  понять значение этого документа,
     стоит  только  взглянуть на конверт с вашим именем. К счастью, у меня с
     собой мои собственные письма. (Открывает сумку.) Спрячьте список в один
     из  моих  конвертов.  Тогда  никто  не  подумает, что  документ  имеет
     политическое  значение.  (Вынимает  письмо  и  отходит к окну, в другой
     конец  комнаты,  успевая по пути шепнуть Огастесу.) Избавьтесь от этого
     человека.
Огастес  (величественно  приближаясь  к   письмоводителю,   который   делает
     уморительную попытку стать во фронт). У  вас  есть  еще  дела  ко мне,
     милостивый государь?
Письмоводитель. А как быть с лакеем?  Дать  ему  на  чай  или  вы  сами  это
     сделаете?
Огастес. Который это лакей? Англичанин?
Письмоводитель. Нет, тот, что выдает себя за швейцарца. Я  не  удивился  бы,
     если бы узнал, что он снял копию с документа.
Огастес. Держите при себе ваши дерзкие соображения, милостивый государь.  Не
     забывайте, что вы теперь в армии; чтобы больше не было этого  штатского
     неповиновения. Смирно! Налево кругом! Марш!
Письмоводитель (упрямо). Не понимаю, чего вы от меня хотите.
Огастес. Отправляйтесь в комендатуру и доложите, что не подчинились приказу.
     Теперь вы понимаете, чего я от вас хочу?
Письмоводитель.  Эй  вы,  послушайте,  я  не  намерен  вступать  с  вами   в
     пререкания...
Огастес. И я тоже  не  намерен.  Убирайтесь  вон!  (Хватает  письмоводителя,
     выталкивает его за дверь.)

	  Как  только  леди  остается  одна,  она  вырывает листок
	  бумаги  из блокнота, лежащего на столе, и складывает его
	  так,	что он напоминает список военных укреплений, затем
	  сравнивает  оба  листка и убеждается, что их внешний вид
	  одинаков.  Список  она  прячет  в сумочку, а вместо него
	  кладет листок из блокнота, потом поворачивается к двери,
	  ожидая  возвращения Огастеса. Слышно, как письмоводитель
	  летит  со  всех  ступенек.  Огастес возвращается и хочет
	  закрыть    дверь,    когда	снизу	 доносится   голос
		  письмоводителя: "Вы ответите по закону".

     (Кричит  вниз.)  Для  вас больше нет закона, негодяй! Теперь вы солдат!
     (Закрывает  дверь и подходит к леди.) Слава богу, война наконец отдала
     нам в руки эту публику. Простите мою резкость, но дисциплина совершенно
     необходима, когда имеешь дело с низшими классами.
Леди. И поделом негодяю! Смотрите! Я  нашла,  для  вас прекрасный  конверт,
     настоящий дамский. (Кладет чистый листок  в  свой конверт	и  передает
     ему.)
Огастес. Превосходно. Чрезвычайно остроумно с вашей стороны. (Лукаво.) Может
     быть, вы хотели бы  одним глазком	взглянуть  на список?  (Собирается
     вынуть чистый лист из конверта.)
Леди (в страхе перед угрожающим ей разоблачением). Нет, нет! О,  пожалуйста,
     не надо!
Огастес. Почему же? Он вас не укусит. (Наполовину вынимает листок.)
Леди (хватая его за руку).  Оставьте.  Помните,  ведь  будет  следствие,  вы
     должны иметь возможность заявить под присягой, что ни одна  живая душа
     его не видела.
Огастес. О, это только проформа. И если вам очень интересно...
Леди. Нет, мне не интересно. Я не могу и не хочу его видеть.  Один  из моих
     лучших друзей был убит снарядом из зенитного орудия, и теперь я  думать
     ни о чем таком не могу без содрогания.
Огастес. Да что вы? Настоящее орудие, и оно действительно выстрелило?  Какой
     ужас! Какой ужас! (Вкладывает обратно листок и прячет его в карман.)
Леди (со вздохом облегчения). Ах! А теперь, лорд Огастес,  я  чувствую,  что
     отняла у вас слишком много вашего драгоценного времени. Прощайте...
Огастес. Как! Вы уходите?
Леди. Вы ведь так заняты.
Огастес. Да, но только после завтрака. Я  никогда  не  могу  раскачаться  до
     завтрака. И я никуда не гожусь во второй половине	дня. Мое  рабочее
     время - от пяти до шести. Неужели вам действительно пора уходить?
Леди. Да, мне пора. Я выполнила все, что  хотела;  очень  вам  признательна.
     (Подает ему руку.)
Огастес (нежно удерживает ее  руку  в  своей  и  провожает  даму  до  двери,
     предварительно нажав свободной левой рукой  кнопку  звонка).  Прощайте!
     Прощайте! Очень жаль, что вы уходите. Так мило с вашей стороны, что  вы
     потрудились прийти; но опасности нет  никакой.  Видите  ли,  прелестная
     леди,  все  эти  разговоры  о  режиме  экономии,  о  военной  тайне,  о
     затемнении улиц и так далее - очень хороши; но  выполнять это  надо  с
     умом, а то вы рискуете понапрасну затратить  фунты  стерлингов,  чтобы
     спасти какой-нибудь пенс; или же выдать важную тайну неприятелю; или же
     накликать цеппелин прямо на крышу вашего собственного дома. Вот  тут-то
     и необходима мудрость правящего класса. Разрешите послать этого молодца
     за такси?
Леди. Нет, благодарю вас. Я  предпочитаю  идти пешком.	Прощайте.  Еще	раз
     благодарю вас. (Выходит.)

	  Огастес,  улыбаясь,  возвращается  к письменному столу и
	  снова   смотрится  в	зеркало.  Входит  письмоводитель с
	       перевязанной головой, в руках у него кочерга.

Письмоводитель. Вы звонили?

		      Огастес поспешно прячет зеркало.

     Не  подходите  ко мне,  или я проломлю вам голову этой кочергой, а она
     тяжелая.
Огастес. Эта кочерга тяжелая?  Что-то  непохоже.  Я  звонил  вам,  чтобы  вы
     проводили леди.
Письмоводитель. Она уже ушла. Выскочила, как кролик. Не могу понять, что  ей
     так приспичило.
Голос леди (с улицы). Лорд Огастес! Лорд Огастес!
Письмоводитель. Она зовет вас.
Огастес (бежит к окну и распахивает его).  Что скажете?  Не  подыметесь  ли
     наверх?
Голос леди. Что, клерк там, наверху?
Огастес. Да. Он вам нужен?
Леди. Да.
Огастес. Леди просит вас подойти к окну.
Письмоводитель (кладет кочергу и бежит к окну). Да, миледи. Я здесь, миледи.
     Что угодно, миледи?
Голос леди. Я прошу вас засвидетельствовать, что я беспрепятственно вышла на
     улицу. Сейчас я подымусь наверх.

	      Огастес и письмоводитель смотрят друг на друга.

Письмоводитель. Она просит  засвидетельствовать,  что  она  беспрепятственно
     вышла на улицу.
Огастес. Что бы это могло значить?

			     Леди возвращается.

Леди. Разрешите воспользоваться вашим телефоном.
Огастес. Прошу вас. (Снимает трубку,} Какой номер вызвать?
Леди. Военное министерство, пожалуйста.
Огастес. Военное министерство?!
Леди. Будьте настолько любезны.
Огастес. Но... Впрочем, пожалуйста. (В трубку.)  Алло! Говорят	из  ратуши,
     отдел вербовки. Соедините меня с полковником Боуги, да поскорее.

				   Пауза.

Письмоводитель (прерывая тягостное молчание). Уж не сплю ли я? Это прямо сон
     из фильма.
Огастес  (не  отнимая  трубки  от  уха).  Замолчите.  (В  телефон.)   Что?..
     (Обращаясь к леди.) С кем вы хотите говорить?
Леди. С Гусаком.
Огастес (в телефон). Соедините меня с лордом Хешерфордом Хайкаслом... Я  его
     брат, болван!.. Это ты, Гусак? Одна леди здесь, в Литл Пифлтоне,  хочет
     говорить с тобой. Не отходи от аппарата. (Леди.) Пожалуйста,  сударыня.
     (Передает ей трубку.)
Леди (садится в кресло Огастеса и берет  трубку).  Это вы,  Гусак?  Узнаете
     голос? Поздравьте меня, я выиграла наше пари...
Огастес. Ваше пари?
Леди (в трубку). Да. Список у меня в сумке...
Огастес. Вы заблуждаетесь, сударыня.  Список  у  меня  в  кармане.  (Достает
     конверт из кармана, вынимает оттуда чистый лист бумаги и  разворачивает
     его.)
Леди (в трубку). Да и я беспрепятственно  вышла  на  улицу,  имея  при себе
     список. У меня есть свидетель. Ничто не мешало мне тут же отвезти его в
     Лондон. Огастес не станет этого отрицать...
Огастес (уставившись на чистый лист бумаги). Здесь ничего нет. Где же список
     укреплений?
Леди (продолжая телефонный разговор). О,  это  оказалось  легче  легкого.  Я
     выдала себя за собственную невестку-немку. Он вылакал это, как котенок.
Огастес. Вы хотите сказать...
Леди (продолжая телефонный разговор).  Список  попал  мне  в  руки  на одну
     минуту, и я заменила его чистым листком из его же блокнота.  Ну  просто
     легче легкого. (Смеется, и Гусак, очевидно, тоже смеется.)
Огастес. Что такое?
Письмоводитель (смеется медленно и  со вкусом,	испытывая  от этого  явное
     удовольствие). Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

	  Огастес   бросается	на  него;  письмоводитель  хватает
	       кочергу и становится в оборонительную позицию.

     Но-но!
Леди (не выпуская трубки, делает им  свободной рукой  нетерпеливые  знаки).
     Ш-ш-ш-ш!!

	   Огастес, пожимая плечами, отходит на середину комнаты.

     (Возобновляет разговор по телефону.) Что?.. А, хорошо. Я приеду поездом
     двенадцать    тридцать   пять.   Встретимся   за чаем   в	 ресторане
     Румпельмейстера. Да, Рум-пельмей-стер. Теперь он Робинсон... Хорошо. До
     свидания. (Вешает	трубку	и выходит из-за стола, намереваясь уйти, но
     Огастес преграждает ей путь.)
Огастес. Сударыня, я нахожу ваше поведение в высшей степени  непатриотичным.
     Вы заключаете пари и  используете во  вред  доверие  должностных лиц,
     которые честно выполняют свой долг, трудясь на благо  родины,  меж  тем
     как наши славные ребята гибнут в окопах...
Леди. О, славные ребята не все в окопах. Кое-кто из них  возвращается  домой
     на побывку для заслуженного отдыха, и я надеюсь, что вы не откажете  им
     в удовольствии немного посмеяться на ваш счет.
Письмоводитель. Правильно! Правильно!
Огастес (любезно). Ну, так и быть. Все для родины!


КОММЕНТАРИИ

     Послесловие к пьесе - А.С. Ромм
     Примечания к пьесе  - А.Н. Николюкин


ОГАСТЕС ВЫПОЛНЯЕТ СВОЙ ДОЛГ

     Этот  "драматический  трактат  в свободной форме" был впервые поставлен
"Театральным  обществом"  в  театре "Ройал Корт" 21 января 1917 г. В 1919 г.
пьеса	была   исполнена   нью-йоркским  Театром  комедии  и  выдержала  111
представлений.
     Маленькая сатирическая пьеска "Огастес выполняет свой  долг"  проясняет
одну из существенно важных сторон антимилитаристской позиции Шоу.
     Его отношение к войне было свободно от каких бы то ни было национальных
пристрастий. Он не отдавал предпочтения ни одной из воюющих сторон. Англия в
его глазах была виновна не менее, чем Германия. Официальная  трактовка	роли
Англии как  спасительницы  мировой  цивилизации  от  тевтонского  варварства
вызывала жестокие насмешки драматурга. За ширмой демагогических лозунгов  он
открывал грязную возню	политических  реакционеров  всех  мастей.  Несколько
переоценивая роль дипломатии в происходящей мировой трагедии  (в  частности,
роль английского министра Эдмунда Грея - одного  из  заурядных	политических
деятелей).  Шоу  утверждал,  что  главную  ответственность  за	войну  несут
"дипломаты и политики". "Я твердо решил,- рассказывал он впоследствии своему
биографу  Хендерсону,что  дипломаты  и	милитаристы,  затеявшие  войну,   не
заслужат благодарности человечества за то, что они спасли его от  опасности,
которую сами же на него навлекли". [Цит. по: Henderson A.  Bernard  Shaw  "A
man of the century". N. Y., 1956, p. 292.]
     Подвергая	осмеянию   государственных   мужей   Англии,   Шоу   создает
собирательный сатирический портрет - воинствующего патриота лорда  Огастеса,
болтуна и хвастуна, "неустрашимого" только в столкновениях со своим стариком
секретарем. О способностях этого  государственного  деятеля  и	степени  его
пригодности  к	порученной  ему  ответственной	 роли	дает   исчерпьюающее
представление  центральная  драматическая  ситуация  пьесы.   Предприимчивая
светская дама, побившаяся об заклад с братом Огастеса, что она унесет  из  -
под носа его родственника секретный документ большого военного	зн