ы трагедия, как,  наверное, и замышлялось, нанесла
имиджу президента максимальный  ущерб.  История сразу же была окутана густой
завесой тайны, а все приезжавшие в Элисту журналисты центральных СМИ априори
становились врагами калмыцкого народа.
     Будь ближайшее окружение Илюмжинова чуть поумнее, Калмыкия гремела бы в
стране совсем  по-другому. И шахматная  Олимпиада прошла  бы  с куда большим
резонансом, и на футбольный "Уралан" никогда не бывавшие в Калмыкии люди  не
навесили  бы  ярлык  команды с дурной славой.  А  ведь  это - любимые детища
президента,  к  тому  же  как  раз  и  призванные  сделать  доброе  имя  его
республике.
     Президент умен и иронечен,  общителен и находчив. С ним  запросто можно
договориться об интервью, и он не уйдет  от ответа  ни на  один самый острый
вопрос. Но все это так контрастирует с местными устоями и традициями...

     Контраст третий. Экономический.

     А   местные  устои  и  традиции,  помимо  всего  прочего,  таковы,  что
фактически единственной доходной  отраслью  местной промышленности  является
контрабанда черной икры. И не мудрено, что она продается повсюду и по ценам,
как принято говорить, существенно ниже рыночных. А больше здесь ничего нет -
даже единственная  железная дорога,  проходящая через Калмыкию,  практически
бездействует - просто нечего по ней перевозить.
     С первого взгляда видно,  что народ здесь  в массе своей  не шикует. Но
тем  не  менее  Калмыкия  смогла  потянуть  как  минимум  два  дорогостоящих
начинания   -  проведение  шахматной   Олимпиады  и  содержание  футбольного
"Уралана".
     Если  бы  деньги,  которые  Кирсан  Николаевич тратит на футбол, просто
разделить между всеми калмыками, благосостояние граждан  республики  выросло
бы невероятно: команда высшей лиги  стоит  примернно три миллиона долларов в
год, а жителей в стпеной республике - всего-то пара сотен тысяч. Но средства
на  футбол находятся, и не  совсем понятно откуда.  Оффшор в  степи вроде бы
закончился, а больше как бы и  нет источников для  изыскания таких  средств.
Столько даже из бюджета в такой республике, как Калмыкия, не наворуешь...
     Элистинцы болеют за "Уралан", в котором, кстати, нет ни одного калмыка,
горячо и  искренне.  Здесь на трибунах не  говорят о деньгах, а футболистам,
живущим в шикарных коттеджах в шахматной олимпийской деревне, горожане особо
не завидуют.
     Хотя   Сити-Чесс,  оставшийся  Элисте   в   наследство   от  Олимпиады,
заслуживает подробного и восторженного рассказа.
     Только представьте себе. Городская окраина. От последней девятиэтажки -
до  горизонта  степь. И вдруг, как мираж, возникает этот удивительный город,
словно перенесенный сюда действительно из какой-нибудь Швейцарии.  Картинка!
Мощеные  улочки,  домики,  среди  которых  нет  двух  одинаковых,  необычные
фонарики  и  лавочки  под  ними...  Поначалу, правда,  ощущение  такое,  что
попадаешь  в Пном-Пень времен борьбы  с  полпотовским  режимом  - чудо-город
кажется абсолютно  безлюдным. Но  впечатление  обманчиво - своя  жизнь здесь
идет.  Новые  калмыки охотно  покупают коттеджи и  квартиры  в Сити-Чесс, и,
говорят, процентов  девяносто  затрат на возведение  Олимпийской деревни уже
отбито.
     А в  ее центре возведен  Сити-Чесс-холл - дворец, в  коором олимпийские
баталии и проходили. Удивительно красивое здание служит любителям шахмат, да
и всем остальным  тоже.  Здесь проходят выставки и  семинары, а что касается
Каиссы, то я  своими глазами видел, что здесь  ей поклоняются все - от детей
до милиционеров. Такого тоже больше не увидишь нигде...
     Да, уникальное место эта Элиста, Место, где поклоняются Будде и Каиссе.
Продуваемый  всеми  ветрами город, даже в центре которого  пахнет неуловимым
ароматом степных  трав.  Скорее маленький  Лас-Вегас, чем вторая  Швейцария.
Город контрастов.



     Лифт, сэр!

     Вообще-то, я отношу себя к категории людей, довольно часто попадающих в
идиотские  ситуации.  Однажды  примерно   в  двадцатых  числах   февраля   в
заснеженной Самаре  меня  сбил велосипедист. Было множество случаев,  когда,
встречая самых близких  друзей  и  знакомых, я не  обращал  на  них никакого
внимания. А сколько раз я застревал в  залитых солнцем аэропортах в ожидании
единственного (!) задержанного рейса..
     И  поэтому,   в  принципе,  я  был  готов  к   тому,  что  выработанная
обстоятельствами привычка смеяться над собой окажется за границей как нельзя
кстати.  Но чтобы это понадобилось  уже  на пятидесятой  минуте пребывания в
чужой стране...
     А случилось вот что.
     Самолет  приземлился  в   римском  аэропорту  глубокой  ночью.  Минимум
формальностей, еще полчаса дороги, и вот я уже в гостиничном лифте.  Нажимаю
кнопку "6", двери бесшумно закрываются, лифт  столь же  бесшумно поднимается
на требуемую высоту, и...
     И - все. Дверь не открывается!
     Я тщательенйшим образом  изучаю незнакомые  кнопки и прихожу к  выводу,
что нажимать  вроде бы ни на что больше не нужно. Злорадно думаю: "Неужели и
у этих буржуев бывают неполадки?" - и еду ради спортивного интереса вниз. На
первом или, ежели по-западному, нулевом этаже дверь открывается без проблем.
А  вот  на шестом  -  ни  в  какую. Повторяю  процедуру в  соседнем  лифте -
результат  прежний. Что  же это за  этаж такой заколдованный? Конечно, можно
было  уступить  и  воспользоваться  лестницей,  но  этот  шаг  показался мне
абсолютно  беспринципным.  В  глубокой  задумчивости  о  корнях  собственной
бестолковости я простоял  в закрытом лифте на этом самом шестом этаже минуты
две.
     И тут кто-то легонько тронул меня за плечо.
     Наверное,  этого  было  вполне достаточно,  чтобы  получить инфаркт.  А
следом -  и  второй,  потому  что обернувшись, я увидел двухметрового негра,
зрачки и зубы которого поблескивали в полумрае как-то жутковато.
     "Мистер, ду  ю хев эни проблем?"  - вкрадчиво поинтересовался  он. Мол,
что за проблемы у белого господина в такой неурочный час?
     И  вот тут-то  я  над  собой и  рассмеялся.  Потому  что только  сейчас
заметил: четвертая  стена "клетки", которая по всем  законам  отечественного
лифтостроения должна быть глухой, на самом  деле оказалась... дверью!  Такой
же  бесшумной,  как  и  та,  через  которую  я  входил. Вот и  не  догадался
обернуться...
     Только  представьте:  длиннющий   полутемный  коридор,  упирающмйся   в
открытый лифт, и стоящий на всеобщем обозрении  человек, пытающийся выйти из
него в другую сторону. Интересно, что подумал мой первый римский знакомый об
интеллектуальных способностях некоторых лиц европейской национальности?


        Я финский бы выучил только за то...


     Было это в Финляндии, в городе Лахти. Водитель нашего автобуса, впервые
попавший в эти благословенные края, попросил меня помочь ему решить проблему
парковки. Дело  было вечером, и встретить человека с английским на пустынной
улице  около автостоянки оказалось делом  непростым. Наконец  удалось  найти
одного  тинэйджера,  который  все  объяснил   -  обстоятельно  и  культурно.
Оказывается, дело за малым - надо  просто дойти до ближайшего супермаркета -
это здесь, за углом  - и купить там такой огромный  циферблат  на  картонке,
наподобие таких, по  которым мы двигали стрелки в начальной школе.  Так вот:
надо прислонить часы к  лобовому  стеклу, установив на них время парковки, и
накормить мелочью  стоящий у въезда на  автостояну автомат.  И все:  совесть
водителя  -  лучший  контролер,  а в  принципе  это никакая  не  проблема  -
проверить, за все ли время стоянки заплатил тот или иной дальнобойщик. Время
от времени местные службы этим занимаются.
     "А как называется этот предмет на финском?" - предусмотрительно спросил
я, догадываясь,  что  на  другом  другом  языке с  продавщицей  супермаркета
пообщаться будет  проблематично.  И тут же пожалел о  содеянном,  потому что
услашал  в  ответ слово,  запомнить  которое можно было  только колоссальным
напряжением  воли  и  памяти.  В  этом   слове  было  порядка  сорока  букв,
подавляющее большиенсво которых составляли согласные. Я беспрерывно повторял
его по дороге в магазин и уже чувствовал себя  почти готовым щегольнуть дома
знанием   загадочного  языка,  да  и   осбственными  способностями  тоже.  И
непременно сделал  бы это, если бы  слово не вылетело из головы через минуту
после того, как была сделана покупка.
     А вообще в финском  языке  есть,  кажется, только  одно простое слово -
kioski. Когда я впервые увидел такую вывеску и попросил прохожего  перевести
это  слово  на  английский,  то  он  объяснил  так: "О,  kioski -  это такой
небольшой магазинчик, который стоит отдельно от остальных."
     Я сразу почувствовал себя как дома...