ов и поручил им сделать 
сразу три перевода: перевод на немецкий язык был поручен Йозефу Мюллеру, на 
чешский - Йозефу Юнгману, а на словацкий - С. Рожнаю. Немецкий перевод Мюллера 
был опубликован уже в 1811 году, а вот два славянских перевода постигла иная 
судьба: словацкий перевод Рожная был утерян, а перевод Юнгмана очень долго 
пролежал в рукописи и был опубликован лишь в 32-м году нашего (хх) столетия. 
Однако - важно начало - уже упомянутый Вацлав Ганка, использовал "Слово..." при 
создании своих фальсификатов и позже перев„л его на чешский язык. Этот перевод 
вышел в Праге в 1821 г. Интересно, что Ганка, переводя "Слово...", старался 
максимально щадить древний текст, изменяя лишь некоторые наиболее непонятные 
слова. Т.о. "Слово о полку Игореве" вошло в чешский язык практически без 
изменений, обогатив его своими словами и выражениями. Вот короткий отрывок 
ганковского перевода - чтобы вы поняли, о ч„м ид„т речь.
      ОРИГИНАЛ
      Се вѣтри, Стрибожи внуци
      вѣють с моря
      стрѣлами
      на храбрыя плъкы
      Игоревы!
      Земля тутнетъ,
      рѣкы мутно текутъ,
      пороси поля прикрываютъ,
      стязи глаголютъ:
      половци идуть
      отъ Дона, и отъ моря,
      и отъ всѣхъ странъ.ПЕРЕВОД ГАНКИ
      Hle větři
      Stryboži vnuci
      vějí s moře střelami
      na chrabré pluky
      Igorovy!
      Země drnči
      řeky rmutně tekou
      prasi pole pokrývají,
      praporci hlaholí,
      Polovci jdou
      od Dona, i od moře
      i ode vsech stran.

Как видите, различия невелики.
Вацлав Ганка адресовал свой перевод не только чехам, но и всем славянам вообще. 
Он даже сочинил собственный алфавит, сочетающий некоторые особенности латиницы, 
кириллицы и греческой азбуки и способный передать все возможные славянские 
звуки. Переводчику казалось, что это облегчит понимание его перевода и русскими 
и болгарами, пишущими кириллицей, и чехами, словаками и поляками, использующими 
латиницу, и сербами, хорватами и македонцами, у которых на тот момент ещ„ не 
было устоявшихся азбук. На деле же ганковский "особенный" алфавит лишь затруднял 
чтение. Однако, несмотря на это, качество ганковского перевода было высоким. Об 
этом говорит и то, что к его переводу обращался Август Белевский, переводя 
"Слово..." на польский, и то, что ганковским переводом пользовался Александр 
Сергеевич Пушкин, работая над стать„й "Песнь о полку Игореве".
Влияние "Слова..." на славянские литературы трудно переоценить. Чех Юлиус Зейер 
написал в 1882 году "Песнь о мести за Игоря" (это о том, как Ольга мстила 
древлянам за смерть мужа; вы должны знать эту легенду из курса истории), 
подражая поэтике "Слова...". Влияние "Слова..." заметно в поэмах словена Франца 
Левца "Тугомер", словака Людевита Штура "Святобой", болгарина Райко Жинзифова 
"Гусляр в соборе", многих польских поэтов: Тофиля Ленартовича, Константа 
Острогорского, Стефана Жеромского, друга Александра Пушкина Адама Мицкевича 
(можете почитать его поэму "Конрад Валленрод": она небольшая, интересная и легко 
читается). На поэтику "Слова..." опирался частично и чех Алоис Ирасек при 
составлении своих "Старинных чешских сказаний". Вот какими словами они 
начинаются:
"Давайте послушаем сказания давних врем„н. Послушаем о нашем праотце, о предках 
наших, о том, как пришли они на эту землю и расселились по Лабе, Влтаве и иным 
рекам нашей родины.
Послушаем дошедшие до нас из тьмы веков чудесные предания наших отцов, 
поклонявшихся богам в тени старых рощ и приносивших жертвы родникам, журчащим в 
долинах тихих, оз„рам, рекам и священному огню. Вспомним седую старину..."
Сербско-черногорский патриот Петар Негош, прославивший в 1847 году в своей поэме 
"Горный венец" подвиги юнаков, борцов за освобождение земель южных славян из-под 
власти завоевателей-турок, и осудивший сербских и черногорских князей за 
междоусобицы и неслаженность действий, тоже внимательно читал "Слово о полку 
Игореве", считая его поэтику образцом славянской героической поэмы. Вот какими 
словами вещает один из героев Негоша:
...Сук побегу юному не нужен, 
для чего луна кресту страданья, 
солнцу для чего бельмо в зенице? 
Вера наша - сирая кукушка! 
Племя страшное, когда просн„шься? 
Каждый без других, один, бессилен - 
только больше оттого мучений. 
Вражья сила всюду окружила, 
и нигде нет брата в целом мире, 
кто б помог хотя бы сожаленьем. 
Помраченье разум мой затмило, 
полумесяц заслонил мне солнце. 
Ох, что думаю, куда заплыл я? 
Молодое жито всколосилось, 
раньше срока наступила жатва. 
Вижу много жертв прекрасных, юных 
пред престолом церкви и народа, 
и ломает причитанье горы...
Как известно, древнерусский язык был основой для возникновения тр„х 
восточнославянских языков: русского, украинского и белорусского. "Слово о полку 
Игореве" т.о. является общим памятником тр„х современных народов, поэтому 
переводилось оно и на украинский и белорусский языки. В 1857-1859 годах на 
украинский язык "Слово..." перев„л Михаил Максимович. Чтобы вы ощутили 
особенности звучности украинского перевода, приведу самое его начало:
Чи не добре б було, браття, 
       Нам про Iгоря вiйну 
Заспiвать жалiбну пiсню, 
       Як спiвали в старину! 
А початися тiй пiснi 
       По сьоголiтнiм дiлам; 
Не по умислам високим, 
       Як Боян тiй починав. 
Боян вiщий, було схоче 
       Кому пiсню заспiвать, 
Зараз думкою по древу 
       Почина† вiн лiтать; 
Бiжить вовком - сiромацем 
       По горах i по долах; 
Орлом сизим пролiта† 
       В пiднебесних облаках...
Обращался к древнему памятнику и классик украинской литературы, оновоположник 
украинского литературного языка Тарас Шевченко. Он сделал два перевода плача 
Ярославны и перев„л отрывок, описывающий бой на Каяле:
...Земля чорна копитами
Поорана, поритая;
Костьми земля засiяна,
А кровiю политая. 
I журба-туга на тiм полi
Зiйшла для Русько… землi...

На белорусский язык "Слово..." переводил известный белорусский поэт Янка Купала.
После XIX века великую русскую поэму читать и перечитывать не перестали. В 1914 
году Николай Асеев пишет:
Перуне, Перуне,
Перуне могучий,
пусти наши стрелы
за ч„рные тучи. 
Чтоб к нам бы вернулись
певучие стрелы,
на каждую выдай
по лебеди белой. 
Чтоб витязь бы ехал
по пяди от дому,
на каждой бы встретил
по туру гнедому. 
Чтоб мчалися кони,
чтоб целились очи, -
похвалим Перуна,
владетеля мочи.

Древняя славянская звучность вообще и поэтический строй "Слова..." в частности 
практически сформировали поэтику футуристов (модернистского литературного 
течения начала нашего века), к которым принадлежал и Николай Асеев. Наиболее же 
яркой среди футуристов фигурой был, безусловно, Велиминр Хлебников. Вот его 
басня "Бех":
Знай, есть трава, нужна для мазей.
Она растет по граням грязей.
То есть рассказ о старых князях:
Когда груз лет был меньше стар,
Здесь билась Русь и сто татар.
С вязанкой жалоб и невзгод
Пришел на смену новый год.
Его помощники в свирели
Про дни весенние свистели
И щеки толстые надули,
И стали круглы, точно дули.
Но тa земля забыла смех,
Лишь в день чумной здесь лебедь несся,
И кости бешено кричали: "Бех", -
Одеты зеленью из проса,
И кости звонко выли: "Да!
Мы будем помнить бой всегда".
А вот ещ„ один поэт начала века, не столь известный, не входивший ни в какие 
объединения и течения, но тоже весьма талантливый. Если бы вы учились лет на 15 
раньше, вам бы обязательно давали учить наизусть его длинное, но трагически 
красивое стихотворение "Смерть пионерки". Этот поэт - Эдуард Багрицкий. Эстетика 
"Слова о полку..." и его не обошла стороной. Вот, послушайте его стихотворение 
"Славяне":
Мы жили в зел„ных просторах, 
Где воздух весной напо„н,
Мерцали в потупленных взорах
Костры кочевавших плем„н...
Одеты вкосматые шкуры,
Мы жертвы сжигали тебе,
Тебе, о безумный и хмурый
Перун на высоком столбе.
Мы гнали стада по оврагу,
Где бисером плещут ключи,
Но скоро кровавую брагу
Испьют топоры и мечи.
Приходят с заката тевтоны
С крестом и безумным орлом,
И лебеди, бросив затоны,
Ломают осоку крылом.
Ярила скрывается в тучах,
Стрибог подымается в высь,
Хохочут в чащобах колючих
Лишь волк да пятнистая рысь...
И желчью сырой опо„нный,
Трепещет Перун на столбе.
Безумное сердце тевтона,
Громовник, бросаю тебе...
Пылают холмы и овраги,
Зарделись на башнях зубцы,
Проносят червонные стяги
В плащах белоснежных жрецы.
Рычат исступленные трубы,
Рокочут рыдания струн,
Оскалив кровавые зубы,
Хохочет безумный Перун! 
Работа над стихотворным переложением "Слова...", проделанная в 1938 и 1945 годах 
Николаем Заболоцким сказалась и на его дальнейшей поэтической деятельности. В 
1958 году Заболоцкий пишет поэму "Рубрук в Монголии", о французском монахе, 
пытавшемся обратить монголов в католическую веру. Видимо, грандиозность замысла 
и, так сказать, "географическая" близость места действия (Рубрук ид„т через 
Русь, разор„нную кочевниками, к этим самым кочевникам) будят в душе поэта 
некоторые ассоциации... Так или нет, но и в "Рубруке" мы находим отголоски 
мотивов "Слова":
...А он сквозь Русь спешил упрямо,
Через пожарища и тьму,
И перед ним вставала драма
Народа, чуждого ему.
В те дни, по милости Батыев,
Ладони выев до костей,
Ещ„ дымился древний Киев
У ног непрошенных гостей.
Не стало больше песен дивных,
Лежал в гробнице Ярослав,
И замолчали девы в гривнах,
Последний танец отплясав.
И только волки да лисицы
На диком празднестве сво„м
Весь день бродили по столице
И тяжелели с каждым дн„м... 
Совершенно по-новому зазвучали переложения "Слова..." в дни Великой 
Отечественной войны. Снова на русской земле был враг, и поэтому образы 
"Слова..." были актуальны, как и в дни его создания. Вот стихотворение Людмилы 
Татьяничевой "Ярославна", написанное в 1943 году:
Снова дует неистовый ветер -
Быть кровавому, злому дождю.
Сколько дней, сколько длинных столетий
Я тебя, мой единственный, жду. 
Выйду в поле, - то едешь не ты ли
На запененном верном коне?
Я ждала тебя в древнем Путивле
На высокой на белой стене. 
Я навстречу зегзицей летела,
Не страшилась врагов-басурман.
Я твое богатырское тело
Столько раз врачевала от ран. 
Проходили согбенные годы
Через горы людской маеты,
И на зов боевой непогоды
Откликался по-воински ты. 
Не считал ты горячие раны,
И на землю не падал твой меч.
Откатилась орда Чингисхана
Головою, скош„нною с плеч. 
И остался на вечные веки
Ты грозой для пришельцев-врагов.
Омывают российские реки
С рук твоих чужеродную кровь. 
...Снова ветер гудит, неспокоен,
Красный дождь прошумел по стране.
Снова ты, мой возлюбленный воин,
Мчишься в бой на крылатом коне. 
Труден путь твой, суровый и бранный,
Но нетленной останется Русь,
И тебя я, твоя Ярославна,
В славе подвигов ратных дождусь. 
За годы существования Советского Союза произошло очень сильное 
взаимопроникновение культур. И не только славянских. Русский язык и русскую 
литературу изучали во всех союзных республиках. Некоторые считали это 
национальной дискриминацией, а некоторые искренне восхищались и проникались 
красотой русского языка и величием русской литературы. К числу последних 
принадлежит таджикский поэт Тимур Зульфикаров. Вот коротенькое его стихотворение 
"На поле Куликовом":
Воин воин в поле помер воин в поле упокоен воин в поле скошен сложен ко снопу 
главою
Матерь всходит в золотых колосьях матерь воина главу омоет родниковою водою
Матерь к очам воина склонна мирно неистошно
С холма святого поют бродят вдов пресветлых хороводы
Летают над полем стаи ангелов и воронов. 
Не правда ли, это напоминает плач Ярославны?
Но более всего в творчестве Тимура Зульфикарова потрясает "Поэма о князе Михаиле 
Черниговском", повествующая о том, как русский князь-христианин, будучи в Орде, 
отказался поклониться идолу Чингисхана и был за это казн„н. Поэтика, близкая 
поэтике "Слова о полку Игореве", переплетается здесь с особенностями мышления 
восточного человека, в ткань русского текста причудливо вплетаются тюркские 
слова:
...О Господи о Спасе Иисусе охрани мя неповинного Твоя!..
А в степи татарской сырой чужой продувной февраль.
А в степи февраль.
А в душе князя февраль.
А в душе князя Русь-улус-ясак-тать-тля оброк-падь-рана-свеща-таль...
А в душе князя Русь-малая дщерь его отроковица Василиса в княжеском платье 
рытого золотого персидского бархата бежит бежит в талых дальних черниговских 
родимых холстах холмах простынях льняных снегах снегах снегах...
И ручонками берет и пь„т талый снег хрупкий ломкий сквозистый крупитчатый она...
Дщерь, не пей талый снег... Дщерь, остудишь отроческую юную гортань...

...Как горят костры!.. Как глядит поминальный чингизов куст, а из него змеи как 
от живого Чингиза Хакана смертные конницы кумысные гортанные победные пылящие 
тюмены тьмы ярые весенние гюрзы змеи рыщут ищут ползут яд спелый несут!..
Как Идол мерцает агатовыми маслянистыми мерклыми ночными бычьими очами из 
звериных чуждых замогильных шкур шкур шкур!..
- Князь - поклонись огню! Поклонись кусту! Поклонись Золотому Властителю Чингизу 
из тибетских горных высших шкур!.. Уйю! Уй!..
...Уран!
Я поклонюсь тебе Бату-хан.
Я поклонюсь рабу твоему.
Я поклонюсь коню твоему.
Но не мертвому кусту.
Но не мертвому огню.
Но не мертвому Идолу из шкур.
Ибо Русь - обитель Христа а не идолов кумиров! да...
И так было десять раз.
И десять раз Батый-хан посылал к князю Михаилу Черниговскому адовых ползучих 
змеиных нукеров своих... Берикилля... Князь коназ! Аман! Аман! Аман!..
...Ай Русь! ай дщерь сирота!
Ай гляди гляди гляди через дремучие забытые века!
Ай гляди на князя своего!.. 
Из современных русских поэтов самые интересные переложения "Слова..." сделал 
Виктор Соснора, которого многие уже считают живым классиком. Вот, например, что 
он сделал всего из двух строчек древнерусского памятника ("...храброму 
Мстиславу, иже зарѣза Редедю предъ пълкы касожьскыми..."):
БОЙ МСТИСЛАВА С РЕДЕДЕЙ.
Мстислав пучеглаз
и угрюм, как пучина.
Не ведал он ласк
и девичьей кручины
и не подносил полонянкам парчи.
Закрученный ус у Мстислава торчит.
Мстислав солнцелик.
Но не ясен,
а красен
       лицом,
              а плечами устойчивей граба.
Мудрец Ярослав и молва не напрасно
прозвали Мстислава маститого Храбрым.
Из рощи,
       где ропщет
              в трясине осока,
вед„т русых руссов Мстислав на косогов.
Из бора,
       где ели
              у кромки редеют,
вед„т горбоносых косогов Редедя.
И сдвинулись армии.
Встали, горланя
орлами голодными
перед бранью
с орлами голодными.
Рявкнул Редедя:
- Вы, руссы,
       вы - трусы,
              собакины дети!
Ваш князь -
       недоносок,
              и харя вдобавок. -
Мстислав ухмыльнулся. Мстиславу забавно.
Мстислав до мизинцев улыбкою застлан:
- О, витязь Редедя опять нализался! -
Летят в лопухи оборонные латы.
Сцепились два князя. Кулачная схватка!
Мечи - в лопухи!
              Если драться - то драться!
Нам„тан кулак. Мимо скулы не клацнет.
Обучены витязи скулы мочалить.
Придвинулись армии ближе.
Молчали,
борцов одобряя бряцаньем металла.
Вспотевшая пыль
над борцами металась.
Вот вскрикнул Редедя -
и замертво рухнул,
раскинув черноволосые руки.
Он рухнул, как ствол под секирою грубой,
не выпивший всласть
черноземного сока.
Мстислав прикусил
размозженные губы
и, шею набычив,
пошел на косогов,
пошел,
кулаками по воздуху тыча,
один -
против армии в несколько тысяч,
с двумя кулаками -
на полчища стали.
Смутились косоги
и вдаль побежали!..
Пирует Мстислав. Созывает на праздник
окрестных крестьян
и пирует -
до храпа!
Мудрец Ярослав и молва не напрасно
прозвали Мстислава маститого Храбрым. 
Произведений на тему "Слова..." у Сосноры очень много, и мы не успеем здесь их 
все даже просто упомянуть. Сосчитать же вообще все поэтичесские произведения 
(хотя бы и только русские), так или иначе интерпретирующие "Слово..." и вовсе не 
представляется возможным. Его следы - всюду. Есть, например, опера Бородина 
"Князь Игорь". Но надо сказать, что отгослоски древней поэмы встречаются отнюдь 
не только в поэзии или в классической музыке. Если присмотреться и прислушаться, 
их можно обнаружить и в так называемой "л„гкой прозе", и в современной 
популярной музыке, и я уж не говорю об изобразительном искусстве. Буквально 
пропитаны стихией "Слова..." картины Константина Васильева, Ильи Глазунова, 
Николая Рериха, песни Дмитрия Ревякина... Сейчас хорошо известен ремэйк оперы 
"Князь Игорь", сделанный дуэтом Warren G & Sissel. Очень своеобразна роль 
упоминания героев "Слова..." в песне Б. Гребенщикова "Древнерусская тоска"... 
etc.
Дома, чтобы совместить приятное с полезным, советую почитать по этой теме 
повесть Бориса Зотова "Каяла" и стихотворения Велимира Хлебникова "Скифское" и 
"Перуну".

БАЗОВЫЙ УЧЕБНИК.
1. Маранцман В. Г. Литература: Учеб. пособие для 9 кл. сред. шк. - М.: Просв., 
1992. 
ЛИТЕРАТУРА.
1. Слово о полку Игореве: Сборник / Вступ. статьи Д.С. Лихачева и Л.А. 
Дмитриева. Реконструкция древнерусского текста и перевод Д.С. Лихачева. Сост., 
подг. текстов и примеч. Л. А. Дмитриева. - Л.: Сов. писатель, 1990.
2. Слово о полку Игореве: Сборник / Вступ. статьи Д.С. Лихачева и Л.А. 
Дмитриева; Сост. Л. А. Дмитриева, Д.С. Лихачева, О.В. Творогова; Реконструкция 
древнерусского текста и комментарий Н. А. Мещерского и А.А. Бурыкина; Прозаич. 
перевод Н. А. Мещерского; Подг. текстов и примечания Л.А. Дмитриева. - Л.: Сов. 
писатель, 1985.
3. Слово о полку Игореве. 800 лет.: Сборник. - М.: Советский писатель, 1986.
4. The Lay Of The Warfare Waged By Igor (На русском, древнерусском и английском 
языках)/ Illustrated by Vladimir Favorsky. - M.: Progress Publishers, 1989.
5. Асеев Н. Н. // Русская литература ХХ века. Дооктябрьский период: Хрестоматия: 
Пособие для студентов нац. групп пед. ин-тов/ Сост. И.Т. Крук. - Л.: Просв., 
1991. - С. 396.
6. Багрицкий Эдуард. Стихотворения и поэмы/ Сост., вступ. ст. и прим. И.Л. 
Волгина. - М.: Правда, 1987. - С. 28-29.
7. Жуковский В. А. Стихотворения и баллады/ Сост., предисл., примеч. К.В. 
Пигарева. Рис. Ю. Ракутина. - М., Детск. лит., 1976. - С. 35-53.
8. Заболоцкий Н.А. Столбцы и поэмы. Стихотворения/ Сост. и вступ. статья Н.Н. 
Заболоцкого. - М.: Худож. литер., 1989.
9. Зотов Борис. Каяла// Легенды грустный плен: Сборник/ сост. И.О. Игнатьева. - 
М.: Молодая гвардия, 1991. - С. 77-129.
10. Зульфикаров Тимур Касимович. Мудрецы. Цари. Поэты: Книга поэм/ Приложение к 
журналу "Дружба народов". - М.: Известия, 1983. - С. 400-431.
11. Ирасек Алоис. Старинные чешские сказания/ Иллюстрации Венцеслава Черного. - 
Прага: Артия, 1975.
12. Ирасек Алоис. Сочинения в 8 т. - М.: Гос. издат. худ. лит., 1955. - Т. I.
13. Козлов И. И. Избранные стихотворения/ Сост., предисл., примеч. В.И. 
Сахарова; Рис. И.Д. Архипова. - М.: Дет. лит., 1987. - С. 57-59.
14. Майков А. Н. Румяный парус: Стихотворения/ Сост., вступ. статья и примеч. 
Н.П. Суховой; Рис. А. Майкова. - М.: Дет. лит., 1981. - С. 71.
15. Мицкевич Адам. Избранные произведения в 2-х т. - М.: Гос. издат. худ. лит., 
1955. - Т. I.
16. Негош П„тр. Горный венец. - М.: Гос. издат. худ. лит., 1955.
17. Пушкин А. С. Собрание сочинений в 10-ти т. Т. 6.: Критика и публицистика/ 
Примечан. Ю.Г. Оксмана. - М.: Худ. лит., 1976. - С. 372-380.
18. Пушкин А. С. Собрание сочинений в 10-ти т. Т. 3.: Поэмы. Сказки/ Примеч. 
С.М.Бонди. - М.: Худ. лит., 1975. - С. 321-322.
19. Соснора В. Возвращение к морю: Лирика. - Л.: Сов. писатель, 1989. - С. 
17-50.
20. Хлебников Велимир. Творения. - М.: Сов. писатель, 1986. - С. 84-85, 51-54, 
230-236.
21. Маранцман В. Г. Изучение литературы в 9 классе: Метод. пособие для учителя. 
- М.: Просв., 1992. - С. 90-92.
22. "Слово о полку Игореве" и его время: Сборник научных трудов/ под. ред. Б.А. 
Рыбакова. - М.: