на любила сэра Герберта и лгала
ему. - Если бы я ненавидела тебя, то  совсем  по  другой  причине.  Никакого
отношения к сэру Герберту это не имеет.
   Рэннальф ужаснулся: значит, она  симпатизирует  бунтовщикам!  Он  не  мог
больше слышать о том, что разделит их с Кэтрин навеки.
   - Хватит, не надо  меня  больше  терпеть,  успокаивать  свою  гордость  и
лелеять свои обиды. Иди в постель. Я лягу у огня.
   - Нет! - совершенно измученная борьбой между желанием и гордостью, Кэтрин
умоляюще  протянула  к  нему  руки.  -  Рэннальф,  -  прошептала  она,  -  я
действительно хочу ребенка. Я до сих пор скорблю о моей потере. У меня  есть
Ричард, но я очень хочу еще одного - маленького!
   Эти слова затронули его самое больное место, он чуть было не спросил  ее,
правда ли она хочет ребенка именно от  него,  Рэннальфа.  Он  чуть  было  не
напомнил ей, что он стар, а она молода. У нее еще  все  может  получиться  с
одним из ее дорогих мятежников. Но Кэтрин  разрыдалась,  и  он,  к  счастью,
сдержал язык. Он обнял ее, прижал к себе и стал  успокаивать,  как  когда-то
успокаивал своих детей,  когда  они  были  совсем  крохотными  и  все  время
плакали.
   - Кэтрин, я выполню все твои желания:  и  это,  и  любое  другое.  Только
попроси меня. Не плачь.
   Рэннальф отнес ее в кровать и снял  тонкую  сорочку.  Успокоить  ее  было
гораздо труднее, но он не потерял терпения даже тогда, когда,  вопреки  всем
его уговорам, она заплакала еще сильней.
   Ее слезы не охладили его желания, но он не спешил удовлетворить его. Этой
ночью, ведомая неистовой страстью - желанием иметь ребенка, - она хотела его
и охотно отвечала на его ласки.  В  этом  не  было  никакого  сомнения:  она
прижималась к нему каждой  своей  частичкой  и  возвращала  ему  все  жаркие
поцелуи, которыми он ее осыпал. Он больше не  торопился  удовлетворить  свою
плоть поскорей и освободить ее от себя. Они могли отдаться наслаждению, ни в
чем больше не сомневаясь.

***

   Раскаты низкого голоса заставили лорда Соук открыть глаза.
   - Тише, - говорила Мэри мягко, но настойчиво, - леди Кэтрин здесь нет,  а
отец еще спит.
   - Я уже проснулся.  -  Рэннальф  отодвинул  занавеси  и  сел.  Он  увидел
растерянное лицо сэра Эндрю. - Ты хочешь со мной поговорить?
   - Ричард хотел поговорить с вами, милорд.
   - Пришли его сюда.
   Рэннальф удивился, потому что его непоседливый  сын  вошел  как-то  очень
медленно и робко.  Он  казался  до  смерти  напуганным,  и  Рэннальф  громко
спросил:
   - Ну, что ты опять натворил?
   - Я не хотел этого сделать, папа.
   - Ну еще бы, ты никогда не хочешь! -  Рэннальф  нахмурился,  стараясь  не
рассмеяться.  -  Ну,  прекрати  дрожать,  как  девчонка.  Рассказывай,   что
случилось? А потом прими наказание, как подобает мужчине.
   - Я  изувечил  буланого  боевого  коня  и  подстрелил  двух  крестьянских
баранов. Один умер... Не понимаю, почему ты так сердишься? Меня  и  так  уже
наказали, заставив притащить этого барана на  моем  пони  и  разделать  его,
будто я мясник. Леди Кэтрин забрала мою любимую застежку  для  плаща,  чтобы
купить крестьянину нового барана.
   - Ну, а что ты скажешь о коне?
   - Мне пришлось самому ухаживать за ним и ночевать в конюшне, чтобы менять
ему примочки и припарки. Меня следует  наказать  за  лошадь.  Но  я,  честно
говоря, ничего не имею против работы в конюшне. Это  гораздо  приятнее,  чем
учиться писать и читать.
   - Ну, хорошо, мы больше не будем говорить  о  баране,  но  за  лошадь  ты
должен принести мне написанное своей рукой объяснение, почему ты так неумело
ездил на лошади, до которой еще не дорос. Когда закончишь, - голос Рэннальфа
дрогнул от еле сдерживаемого смеха, - принесешь  мне  написанное.  И,  может
быть, я тебя прощу.
   Что делать, если удачи, с которых начинается день, не могут  продолжаться
вечно. Нортхемптон и Лестер приехали, как и договаривались.  Лестер  сказал,
что ничего не может сделать. Он одобрял поход Юстаса во Францию. Но так  как
Людовик Французский больше  всех  должен  быть  озабочен  захватом  Генрихом
Нормандии, то его дело - обеспечить  Юстаса  войсками.  Сэр  Уорвик  с  этим
отчасти согласился. Нортхемптон настаивал, что Юстасу следует оказать полную
поддержку. Юстас будет сражаться  как  наследник  Стефана.  Только  Рэннальф
хранил молчание.
   Его положение было крайне сложным. Он хотел, чтобы в Нормандию с  Юстасом
были посланы лучшие силы. Он был готов возглавить своих людей сам, но  Юстас
заявит, что не желает видеть его. Отправить своих людей, но не ехать самому,
было небезопасно.  Его  собственные  вассалы  будут  выполнять  приказы,  но
вассалы его жены не захотят идти на войну. Юстасу тоже нельзя  доверять.  Он
станет использовать людей независимого лорда Соука в самые  опасные  моменты
или уговорит их отречься от присяги.
   Молчание Рэннальфа не осталось незамеченным.  Лестер  уставился  на  него
покрасневшими от выпитого вина глазами.
   - Что-то ты  непривычно  молчалив  сегодня,  мой  дорогой  брат  и  друг.
Хотелось бы услышать твой голос.
   - Мой голос может только напомнить о том, что уже было. Разве вы забыли о
положении лордов при Генрихе I?
   - В нем не было ничего особенно дурного. По крайней  мере  тогда  церкви,
которые мы строили, не сжигали до окончания работ.
   - Да, я помню твои стенания в те времена, что ты вынужден бегать  за  ним
по пятам, словно пес. Говорю вам, этот Генрих одного с ним поля ягода.
   - Но мы говорим  не  о  Генрихе,  а  о  Юстасе.  Доверишь  ты  ему  своих
вассалов?
   - Всякий раз заговаривая о Юстасе,  мы  имеем  в  виду  и  Генриха.  Один
неотделим от другого. Если Юстас воюет в  Нормандии,  Генрих  не  сунется  в
Англию.
   - И я так думаю, Лестер, - подхватил Нортхемптон. - Я  и  сам  бы  пошел,
была бы от меня хоть какая-то польза,  но  я  так  искалечен,  что  не  могу
держать меч в руке. - В доказательство он протянул  скрюченную,  с  опухшими
суставами руку.
   - Я тоже стар, но с радостью пошел бы. Если мы пошлем цвет нашего  войска
во Францию, будет ли  уверенность,  что  Генрих  не  нападет,  когда  мы  не
защищены? Нет, я не сторонник Лестера, - добавил сэр Уорвик. - Согласен, что
Генриха нужно удержать во Франции, но нельзя ли это сделать меньшими силами?
   - Можно послать денег  на  подкуп  наемников,  можно  отправить  обещания
королю Франции. Но  почему  Соук  не  ответил  на  мой  вопрос?  Выкладывай,
Рэннальф. Поедешь ли ты  с  Юстасом?  -  Лестер  в  упор  глянул  на  своего
молочного брата.
   - Я не могу ехать, - медленно сказал Рэннальф, - но пошлю  большие  силы,
если вы об этом спрашиваете. Милорды, у меня есть предложение" которое  всех
устроит. Лестер спросил, доверил бы я своих вассалов Юстасу...
   - Значит, он и с твоими людьми заигрывает?  -  спросил  Лестер  с  ноткой
удовлетворения.
   - Я этого не знаю, но другие жалуются. Что вы скажете, милорды,  если  мы
соберем войско из младших сыновей?
   - Но...
   - Подожди, Саймон, - предостерегающим  жестом  остановил  Рэннальф  графа
Нортхемптона. - Я понимаю, что такое войско обойдется очень  дорого,  потому
что не в состоянии себя обеспечить. Но есть и  положительная  сторона.  Наши
вассалы будут далеки от посягательств Юстаса. Молодые люди  сильны  и  полны
желания сражаться, они будут драться из одной любви к войне. Кто-то  завоюет
земли во Франции, кто-то погибнет. Главное, мы избавим  от  них  страну.  Вы
знаете, они для нас хуже чумы. Девять из  десяти  младших  сыновей  подберут
весь мусор с земли вокруг и станут грабить соседей.
   - Конечно, это предложение заслуживает  большого  внимания.  Пусть  лучше
грабят Францию, чем Англию, - согласился Лестер. - Наконец ты говоришь дело,
Рэннальф. Это прекрасный ответ. Но почему ты не можешь ехать во Францию?
   Рэннальф покраснел.
   - Если хочешь насмехаться, Роберт, пожалуйста. Ты ведь хорошо знаешь, что
Юстас наотрез отказался от моего сопровождения.
   - Хорошо знаю, но ты так ревностно заботишься о его благополучии. А  ведь
он открыто назвал тебя предателем на собрании.
   Рэннальф заскрежетал зубами.
   - Я не стану клятвопреступником и не подниму руку  на  наследника  своего
сеньора, пусть даже такого неблагодарного.
   - Милорды!
   Этот возглас заставил всех повернуть головы - голос юного пажа дрожал  от
слез; перепачканное пылью лицо выражало боль и муку.
   - Королева умерла!

Глава 8

   - Боже!!! - одновременно выдохнули Уорвик и Нортхемптон.
   - Как скоро! Мы погибли! - закричал Лестер. Лицо Рэннальфа стало серым.
   - Как она умерла?
   Паж, совсем еще мальчик, вытер слезы.
   - Она сказала, что  устала  и  поедет  отдохнуть  в  Гедингем.  Когда  мы
приехали туда, все увидели, что ей нездоровится, но она не  созналась  и  не
послала за королем. И вот двадцать восьмого или двадцать девятого апреля она
уже не могла скрывать свою болезнь и послала  за  священником.  Ее  духовный
отец успел вовремя, и она умерла в мире и покое, но король опоздал  и  очень
переживает.
   Посланца отправили подкрепиться и отдохнуть, а четверо  мужчин  остались,
молча глядя друг на друга.
   Теперь продолжать спор было бесполезно.  Любой  план  требовал  коренного
изменения. Какое-то время они  еще  говорили,  хваля  королеву  и  оплакивая
потерю, но каждый хотел уединиться, чтобы обдумать  новости  и  решить,  как
поступить. Лестер ушел первым, сказав, что должен написать жене. Нортхемптон
с облегчением ухватился за это объяснение и тоже ушел. За ним последовал сэр
Уорвик, оставив Рэннальфа с Кэтрин.
   Рэннальф не смотрел на жену, но  ощущал  ее  присутствие.  В  голове  все
смешалось. Кэтрин сидела молча, устремив на него свои прекрасные  глаза.  Он
вдруг  испугался  этой  женщины,  симпатизирующей  мятежникам,  которая  так
завладела его помыслами, что он не может думать ни о чем другом.
   - Рэннальф! Что значат слова лорда Лестера "мы погибли"?  Почему  вы  так
расстроены? Ведь пока король жив. Я не собираюсь вмешиваться  в  ваши  дела,
милорд. Ты знаешь, я никогда ни о чем тебя не спрашивала и не жаловалась  на
то, как ты управляешь моими вассалами. Но я хочу понять, что происходит.
   - Твоими вассалами, да... - Днем раньше Рэннальф взорвался бы, но  теперь
промолчал. Зная теперь, как она может влиять на мужчин, он лишь сказал тихо:
   - Они - мои вассалы... пока я жив, и все! Не забывай об этом!
   Кэтрин опустила глаза  и  покраснела,  не  желая  новой  ссоры.  Рэннальф
слишком хорошо помнил,  что  она  сказала  прошлой  ночью.  Если  она  снова
охладеет к нему... Нужно говорить о королеве. Это отвлечет ее.
   - Смерть королевы... - Рэннальф остановился и взглянул на  толпу  слуг  и
вассалов в зале. Они разговаривали, но все слышали.  То,  что  он  собирался
сказать  Кэтрин,  лучше  рассказать  наедине.  Служанкам  наверху  не   надо
напоминать дважды, чтобы они удалились, они уходят, прежде чем хозяин начнет
говорить. Дверь была полуоткрыта, кто-то просил разрешения войти. - Войдите!
   Белокурый юноша осторожно приоткрыл дверь.
   - Мне жаль беспокоить тебя, отец, но мне нужно поговорить с тобой.
   - Что случилось, Джеффри? - Он увидел, что его старший сын  вопросительно
указал на Кэтрин. - Говори. Пусть тебя не беспокоит присутствие леди Кэтрин.
   - Могу я присесть?
   - Садись, - Рэннальф понял, что разговор будет долгим. - В какую беду  ты
попал на этот раз?
   - Я очень беспокоюсь.
   - О чем? Это женщина или деньги? Отвечай!
   - Ни то, ни другое. - Серьезные голубые  глаза  смело  смотрели  в  серые
глаза Рэннальфа. - Я не знаю никого, кроме тебя,  кто  мог  бы  мне  сказать
правду. Я  пришел,  чтобы  ты  ответил  на  мои  вопросы.  Почему  я  должен
ненавидеть Генриха Анжуйского?
   Рэннальф нахмурился.
   - Кто тебе сказал такое? Я, что ли?
   - Ты никогда не говорил мне, чтобы я ненавидел кого-либо. Однако говорят,
что ты ненавидишь его. Я и сам понимаю, что ты против него. Почему?
   - Я не ненавижу его как человека, - медленно ответил  Рэннальф,  -  но  я
нахожусь в оппозиции к нему  по  двум  причинам.  Первая  тебе  известна:  я
присягнул Стефану Блуасскому. Генрих собирается отнять  у  него  трон,  и  я
должен воспрепятствовать этому. Другую причину объяснить  труднее,  так  как
это касается формы  управления  страной.  Бароны  должны  иметь  возможность
решать важные вопросы. Дедушка Генриха полагал, что все должен  решать  один
король. Мнение Генриха совпадает с мнением дедушки, а я не хочу, чтобы такой
человек стал королем.
   - Но, папа, разве человек в одиночку может решить такие  вопросы?  Первый
Генрих сосредоточил всю власть в своих руках. А этот Генрих, став королем  в
стране, где бароны очень могущественны, не сможет сделать то же самое. Имеет
ли  право  кто-нибудь  решать,  кто  будет  королем?  Разве  это  право   не
принадлежит Богу? Может быть, Генрих на верном пути?
   - Что это значит, сын?! - взорвался Рэннальф. - Ты  хочешь  сказать,  что
желаешь поступать не по моим правилам? Ты действительно веришь,  что  Анжуец
достоин быть королем? Или боишься за свое наследство?
   Юноша подпрыгнул, как будто его ударили.
   - Нет, отец! - Он встал перед Рэннальфом на колени. - Ты знаешь, я не это
имел в виду. Я последую за тобой, даже если у тебя не будет  ни  земель,  ни
дома, даже если я буду считать, что ты не прав.
   Рэннальф рассеянно потрепал сына по голове.
   - Только Бог всегда прав,. Все  люди  ошибаются.  Я  не  могу  дать  тебе
ответа, так как не уверен, что ответ существует. Конечно, время,  в  которое
мы живем, не самое лучшее. Во времена  Генриха  I  был  хоть  какой-то  мир.
Возможно, такой мир лучше сегодняшней смуты. Король - всего лишь человек, он
тоже может ошибаться. Мой дорогой сын, прекрасно, что ты  задумываешься  над
этими вопросами.
   - Отец, скажи, что мне делать?
   Рэннальфу почудился детский крик - обращение к  всезнающему  отцу,  и  он
отозвался на этот крик. Он помнил, как держал Джеффри  на  руках,  как  учил
ездить верхом и обращаться с мечом, как отвечал на его  вопросы  о  добре  и
зле. Желание дать немедленный ответ, защитить своего ребенка  от  боли  было
таким сильным, что глаза Рэннальфа наполнились слезами.
   - Я не могу ничего ответить тебе. Боже мой, я не  знаю,  что  мне  самому
думать! Могу лишь сказать тебе, как  поступить,  потому  что  я  дал  клятву
Стефану перед Богом и должен ее выполнить. Для меня нет другого  пути.  Пока
Стефан жив, я буду ему предан.
   Джеффри  поднял  голову,  его  глаза  сияли,  в  них  были   обожание   и
благодарность.
   - Мне этого достаточно, отец. Так и должно быть. раз ты дал  обет  чести.
Могу я еще спросить?
   - Можешь спрашивать обо всем.
   - Почему Юстас ненавидит тебя? Это шептали за моей  спиной.  Граф  Лестер
громко говорил об этом сегодня, он сказал, что Юстас обвиняет тебя в измене.
Это, конечно, ложь, но почему он порочит тебя?
   - Причина кроется в том, что он обвиняет меня за поражение при  Дурели  и
Девайзесе. Тебя это беспокоит, Джеффри?
   - Нет. Я разобрался с теми, кто осмеливался говорить в моем  присутствии.
- Его голубые глаза были ясными и доверчивыми.  -  Это  не  имеет  значения,
отец. Иногда даже лень сражаться с теми, кто обвиняет тебя.
   Рэннальф гордился сыном. Поцелуй отца Джеффри  воспринял  как  завершение
разговора. Он повернулся, сердечно откланялся и вышел.
   Тут же подошла Кэтрин и заняла освободившееся место. Она взяла руки  мужа
в свои и почувствовала, что они дрожат.
   - Молю Бога, - прошептала она, - чтобы он подарил тебе сына. Прав ты  или
нет  в  государственных  вопросах,  но,  несомненно,  никто  лучше  тебя  не
воспитывает детей. Лучшего отца не найти.
   Рэннальф с горечью возразил:
   - Моя гордость и честь могут стоить этому мальчику земель. О,  Боже,  что
мне делать? Стефан любит меня, но я не могу притворяться. Он слабый человек.
Сейчас, когда умерла Мод, его  будет  заносить  в  разные  стороны,  подобно
мертвым осенним листьям. На него может повлиять каждый. Кто там у двери?
   - Я, Рэннальф, -  ответил  Лестер.  -  Прости  мое  вторжение,  я  должен
рассказать тебе что-то очень важное. Почему ты выглядишь таким усталым?
   - Боюсь, что стал чувствовать свой возраст.
   - Чепуха. Мой возраст приближается к твоему, и  это  совершенно  меня  не
беспокоит. Возможно, ты стал хуже себя чувствовать, но это  не  удивительно,
если учесть, что тебе пришлось вынести за последние два года. Благодарю вас,
леди Соук, не нужно вина. Извини, Рэннальф, но  мне  придется  сказать  тебе
неприятные вещи.
   - Ты это можешь! - криво усмехнувшись, сказал Рэннальф.
   - Сейчас не время смеяться.
   - Почему бы и нет? Если я не буду смеяться, мне придется плакать.  Может,
лучше смеяться? - Рэннальф взял кубок с вином из рук Кэтрин. Он обернулся  к
Лестеру. - Ну, хорошо, ты хочешь, чтобы я был серьезным - я серьезен.
   - Это достаточно важный вопрос.  Пока  Мод  была  жива,  ее  влияние  все
смягчало. Теперь Юстас попытается занять место матери.
   Рэннальф засмеялся.
   - Какие удивительные новости!
   - Тебе приходило в голову,  что  Мод  терпеливо  относилась  к  поведению
Стефана, а Юстас вряд ли будет таким? Стефану немного осталось.
   Лестер явно намекал, что смерть Стефана не будет  единственной.  Рэннальф
был настолько поражен, что вскочил со стула.
   - Нет! Роберт, следи за своим языком! Если ты хочешь  меня  напугать,  ты
достиг своего. Не убивай меня такими шутками.
   - Ты дурак, - с едва скрываемым бешенством в голосе отрезал Лестер. - Как
ты слеп! Если  Юстас  станет  королем,  ты  погибнешь  на  плахе.  Не  имеет
значения, каким образом ты распорядишься своей головой. Но ты осознаешь, что
Джеффри и Ричард последуют за тобой? Дорогой мой, я не прошу тебя  предавать
Стефана. Знаю, ты дал присягу. Но если он умрет...
   Рэннальф прервал Лестера:
   - Сейчас, когда ты сказал все это, можешь быть  доволен!  Оставь  меня  в
покое! Лестер вскочил, - Я умываю руки. Иди  навстречу  собственной  гибели!
Подумай, стоит ли твое обещание, даже клятва, данная в те времена, когда все
было иначе, твоего  состояния,  гибели  твоих  детей,  потери  всего  самого
дорогого? Я когда-нибудь расскажу тебе, захочешь ты этого  или  нет,  что  в
Анжуйце хорошего. На его стороне - правда. Как говорит Херефорд, если бароны
объединятся, то смогут сдержать его стремление к абсолютной власти.
   Гнев прошел, Лестер сжал плечо Рэннальфа.
   - Если не можешь поступить мудро, хотя бы не делай  глупостей  Не  дразни
Юстаса. Тебе нельзя оставаться при дворе. Сиди в своем замке, где  никто  не
сможет причинить тебе зла.
   Кэтрин окаменела, она начинала понимать, что пыталась объяснить  ей  леди
Уорвик. Правление Стефана обречено. Она знала, что слова  женщины  не  имеют
влияния на Рэннальфа, поэтому отвернулась К окну и молчала.

***

   Луч света медленно двигался по комнате, касаясь резных  гнутых  столбиков
кровати, голубых занавесей. Кэтрин взглянула на Рэннальфа,  который  казался
высеченным из камня. Он даже не пошевелился.
   - Рэннальф, -  твердо  сказала  Кэтрин,  ставя  подсвечник  на  маленький
столик, - я принесла тебе поесть.
   Он закрыл глаза и отвернулся.
   - Я отжил  свое.  Я  не  могу  спасти  короля,  которому  дал  клятву.  Я
совершенно бесполезен тебе и моим детям. Не вижу выхода из этой трясины.
   Сердце Кэтрин сжалось. Он говорил с ней как с  человеком,  который  может
понять все, и он увидел безнадежность своего положения.
   - Но лорд Лестер указал тебе безопасный путь. Кто причинит нам вред, ведь
мы будем сильны на наших землях? Если ты не можешь спасти короля, то хотя бы
не причинишь ему вреда.
   - Все женщины - дуры, - пробормотал Рэннальф. - Не говори мне о  Лестере.
Он и я живем по разным правилам. Король однажды  даровал  мне  жизнь  и  эти
земли Разве и то, и другое не принадлежит ему? Я боролся с собой, но не могу
ничего поделать. И я пойду, когда меня позовут.  Если  я  не  смогу  жить  с
честью, я не смогу жить со