ный  слух  уловил  звук  трущихся
камней и скрип кожаной  упряжи.  Рэннальф  остановился  и  жестом  остановил
Эндрю. Джон соскользнул с лошади,  опустил  свой  щит  и  вытащил  меч.  Они
напряженно ждали. Сзади них молча стояли люди,  и  Рэннальф  обнаружил,  что
борется с искушением поступить, как Джон, негодуя, что кто-то может  вкусить
крови раньше, чем он. Раздался сдавленный крик. Рэннальф  поднял  щит.  Если
Джон оступился, то защитники сейчас поднимутся по тревоге.
   - Простите, милорд, - сказал приглушенный голос. - Моя рука  соскользнула
с его рта в последний момент. Мы зашли слишком далеко на север. Мост  позади
нас. - Джон, ты ранен?
   - Нет, милорд. Слезайте с коня и следуйте за мной. Я знаю, где мы.
   "Может, это вражеский  воин?  Нет,  он  одет  в  броню  из  металлических
пластинок, пришитых к коже,  -  Рэннальф  помнил,  что  прежде  слышал  этот
хриплый шепот. Несмотря  на  то,  что  голос  изменен,  в  нем  было  что-то
удивительно знакомое. - Нет, это явно не голос  Джона.  Боже,  туман  сводит
меня с ума!" Рэннальф осторожно шел за идущей впереди него тенью.  Его  ноги
нащупывали влажную землю и траву на берегу реки, которые он не  мог  видеть.
Однако сейчас он слышал журчание воды и изменения в шуме, когда ее свободный
поток ограничили своды моста. Там, где только что была  видна  одна  неясная
фигура ведущего, сцепившись, сражались двое воинов.
   Издав воинственный клич, Рэннальф прыгнул. Его кинжал выл  уже  вынут  из
ножен. Он отпустил рукоять щита, чтобы схватить одетого в кожу воина,  зная,
что щит  повиснет  на  ручном  ремне.  Минутным  делом  было  стащить  шлем,
разрезать кожаный защитный ошейник. Рэннальф услышал скрип ножа,  как  будто
он скользил по боевой рукавице, и увидел, как  брызнула  кровь,  темная,  но
странно бесцветная в плотном тумане.  Впереди  раздался  крик:  "Тревога!  К
оружию!" Рэннальф наконец  освободился  от  сдерживаемого  напряжения.  -  В
атаку!
   Туман заглушал все звуки,  так  что  нападавшие  и  осажденные  одинаково
удивились, когда  столкнулись  друг  с  другом  через  несколько  секунд.  У
Рэннальфа в руке не было ничего, кроме ножа. Он поспешно вложил его в  ножны
и обнажил меч. В это время его юный сквайр  прыгнул  вперед,  чтобы  отвлечь
врага, пока его хозяин приготовится.  Прежде  чем  лезвия  лязгнули  дважды,
Рэннальф был уже готов. Со всех сторон  его  клич  уже  отдавался  в  сотнях
глоток. Один воин упал после первого  удара  Рэннальфа.  Другие  струсили  и
побежали, поняв, что это мощная атака -  ведь  они  ожидали  лишь  небольшую
группу разведчиков.
   - Не потеряй их! - крикнул Рэннальф сквайру. - Не ходи на мост один!
   Предупреждение было излишним. Вскоре Рэннальф ступил  на  твердую  землю,
все еще видя перед собой сквайра. Он свернул вправо, выкрикивая  свой  клич,
чтобы указать направление людям. Когда  он  подбежал  к  сквайру,  защитники
моста вышли из боя и побежали.
   - Вперед! - отчаянно крикнул Рэннальф. Если  они  откроют  ворота,  чтобы
спасти охрану, возможно, его люди смогут пробиться. Ему и Джону сделать  это
было  невозможно.  Но  десять  или  двадцать  человек  способны   удерживать
защитников достаточно долго, чтобы приоткрыть ворота и впустить  людей.  Это
был отчаянный шаг, он мог полностью изменить планы.
   - Иди назад, - сказал он, посмотрев вдаль.  -  Прикажи  людям  молчать  и
быстро возвращайся.
   Впереди все расплывалось, и Рэннальф двигался медленно, пытаясь  неслышно
ступать на доски, чтобы не выдать своего присутствия. Бегущие  остановились.
Рэннальф слышал, как они стучали в ворота. Он  тоже  побежал,  вцепившись  в
кожаную ручку щита. Возможно, он настигнет их у  ворот  и  задержит.  Голоса
приближались. Может, они не откроют ворота и пожертвуют  несколькими  людьми
из осторожности?
   Рэннальф слышал резкие  выкрики  сражавшихся.  Люди  кричали,  что  лодки
подошли к берегу. Дрожа от нетерпения, Рэннальф замедлил шаг. Он  не  должен
подойти прежде, чем откроются ворота. Он задержал дыхание, боясь  пропустить
скрип петель. Их только приоткроют, чтобы мог  проскользнуть  один  человек.
Единственное, что ему удастся сделать, - убить или  оглушить  последнего  из
входящих, накрыть его щитом, перепрыгнуть через него и напасть на других. Он
опустил щит еще ниже, ручка больно впивалась в ладонь. Хвала Господу! Темные
очертания во мгле - это, вероятно, ворота,  а  вокруг  тени  людей.  Они  не
повернулись и не услышали его. Рэннальф поднял меч. Сейчас!
   Прыжок, меч стремительно опустился. Лезвие попало  в  цель.  Им  придется
убить его, а также убрать труп, чтобы закрыть  ворота.  Стесненный  дубовыми
стенами, Рэннальф сражался. Под ногами  шевельнулось  чье-то  тело.  Ворота,
которые пыталось закрыть множество нетерпеливых рук,  тянувших  за  огромные
железные кольца, ударили его в правое плечо. Рэннальф знал, что умрет,  если
сейчас упадет.
   Гневный крик вырвался из его груди, затем еще и еще. Его вассалы, прыгая,
чтобы удержать ворота открытыми, наступали. Они создали стену из  щитов,  за
которой могли пройти другие, пока уберут тела, загромождающие проход.
   - Дайте мне встать! - прохрипел Рэннальф. Молодой голос, такой  знакомый,
закричал:
   - Он жив! Отец, ты ранен? Рэннальф встал на ноги,  воодушевленный  гневом
больше, чем победой.
   - Что ты здесь делаешь? - проревел он. Но рядом начался отчаянный бой,  и
он понял, что дожидаться объяснений некогда - надо сражаться.  Люди  давили,
стараясь открыть ворота, несмотря на все усилия защитников закрыть их.
   - Щит! - потребовал он. Ему дали круглый щит пехотинца.
   - Ну, погоди, - проворчал он Джеффри. - Если мы  выйдем  живыми  из  этой
мясорубки, я заставлю тебя кое о чем пожалеть.
   Рэннальф потерял счет ударам, сраженным людям и тем, кто  заменял  их.  У
него была четкая задача - ворота должны быть открыты, пока  их  не  разрушат
или не сметут всех защитников. Опасаясь, что  Стефан  отзовет  своих  людей,
Рэннальф приказал своим воинам не принимать приказы ни от кого, кроме него и
Джона. Где был Джон,  он  не  знал.  Все  время  приходилось  отбиваться  от
нападавших.
   Рэннальфа обуяла страсть сражения, и уйти с поля  битвы  было  мучительно
трудно. Он не привык к такому, всегда рядом  был  Джон.  Более  того,  люди,
державшие узкий проход,  были  его  вассалами,  его  домашней  стражей.  Они
привыкли следовать за ним, и, если он отойдет, они сделают то же самое не из
страха, а по привычке слепо повиноваться ему. Сэр Джон, глава вассалов,  был
далеко, отбивая другую створку ворот.  Единственным  человеком,  за  которым
могли последовать вассалы, был Джеффри. Но мог  ли  Рэннальф  оставить  сына
одного лицом к лицу с врагом?
   Рэннальф в бешенстве  воспользовался  щитом  пехотинца,  чтобы  отбросить
одного из нападавших, и в то же время рубил другого. В  любой  момент  может
раздаться боевой клич с башен, и появятся всадники  Уоллингфорда.  Если  его
люди не сядут на лошадей, их сметут.
   Не было времени на раздумья. Джеффри бросился туда, куда не следовало,  и
сейчас должен нести ответственность. Туман рассеивался.
   - Руководи людьми! - закричал он Джеффри. - Я  должен  найти  лошадей!  -
Затем заревел во всю мощь легких:
   - Слушайтесь Джеффри Слиффордского!
   Когда Рэннальф повернулся, кто-то занял освободившееся место, и  Рэннальф
узнал Эндрю.
   - Охраняй его, - выдохнул он.
   - Клянусь  жизнью!  -  выкрикнул  Фортескью.  Возможно,  силы,  собранные
Рэннальфом, могли быть лучше организованы. Его указания  могли  быть  яснее.
Ведомый жестокой необходимостью скорей вернуться на поле  боя,  Рэннальф  не
думал об этом. Сев на лошадь и ведя лошадь для Джеффри, он вместе с  другими
всадниками поскакал назад, не дожидаясь людей Стефана или  Нортхемптона.  Им
было послано сообщение, что ворота разрушены. Если захотят, то придут.
   - Милорд, почему вы оставили меня? - Джон был почти в слезах,  разрываясь
между страхом и задетой гордостью. - Я искал вас,  поскакал  обратно,  чтобы
передать приказ людям, как вы велели, а когда вернулся, вас уже не было.
   Рэннальф жестом приказал ему держаться рядом и сказал:
   - Я думал, что ты находишься рядом.  Этот  чертенок,  которого  я  считал
послушным сыном, занял твое место. Один  Бог  знает,  откуда  у  него  такое
рвение. Я даже не мог вообразить, что его худосочная  мать  дала  ему  такую
кровь. Слава Богу, он жив. Я покажу ему, как надувать меня!
   - Я решил, что это был ваш приказ, - выдохнул Джон. - Он приходил  поздно
ночью к вашей палатке и сказал, что поедет с вами.
   Они почти врезались в телегу, везущую таран. Люди терпеливо ждали приказа
атаковать ворота. Впереди сквозь  медленно  рассеивающийся  туман  мост  был
почти неразличим.
   - Следуй за войском! - приказал Рэннальф. - Ворота открыты, ты  принесешь
больше пользы, атакуя башни.
   Рэннальф чуть не опоздал. Его людей отбросили  назад  и  разбили  на  две
группы, но главная цель еще не была потеряна. Ворота еще были открыты. Перед
ними, окровавленные и измученные, сражались вассалы и слуги. Безмолвным,  но
выразительным подтверждением их преданности была груда мертвых и раненых.
   - Дай лошадь Джеффри и следи, чтобы его не ранили! - закричал Рэннальф.
   Раздался его боевой клич, обещавший защиту тем, кто так  преданно  служил
ему.  Вот  раздался  топот  копыт  по  мосту.  Это  вторая  группа  вассалов
примчалась поддержать своего  лорда.  Те  из  первой  группы,  кто  еще  мог
сражаться, вернутся, когда передохнут. Однако Рэннальф не имел  права  уйти,
пока его не сменит человек соответствующего ранга.
   Это был длинный кровавый день. Защитники Уоллингфорда, как  и  атакующие,
поняли, что поставлено на карту. Их преданность, самоотдача и смелость  были
невероятными.
   Когда расщепившиеся двери башен сняли с  петель,  лучники  все  равно  не
сдавались. Они посылали свои стрелы и ранили людей Рэннальфа на каждом шагу.
   Пленных взяли всего несколько человек. Осажденные сражались до последнего
вздоха. Но даже падение башен не сломило дух защитников Уоллингфорда.  Снова
и снова их извергал замок, и  ослабевших  воинов  Рэннальфа  отбрасывали  до
самых ворот. Иногда осажденные отступали и давали себе передышку за  родными
стенами. Снова и снова граф Соук сплачивал свои силы. Он покрылся  кровью  и
грязью, так что невозможно было его  узнать,  если  бы  не  его  характерный
голос.
   Рэннальф шатался в седле  от  усталости  и  потери  крови.  Подошли  люди
Нортхемптона и стали сражаться под руководством Рэннальфа, зная, что их лорд
не может вести их. Если бы они не подошли, то мост и полоску земли  рядом  с
ним нельзя было бы удержать. Уорвик, де Треси и Певерель  сделали  все,  что
обещали. Один Стефан не появлялся, чтобы поддержать своего вассала в трудную
минуту. Тем не менее Рэннальф сохранял боевые ряды, объезжая их, чтобы  люди
могли видеть, что он еще сражается.
   - Мечи наголо! - хрипел он. - Мы не отдадим то,  что  завоевали  с  таким
трудом!
   Они сплачивались, измученные, но решительные, зная, что люди Уоллингфорда
также ослабли, и это их последняя попытка. Если они смогут удержать  позицию
до темноты, на следующий день их сменят свежие войска и не нужно будет снова
брать мост. Они продолжали воевать и еще сражались бы, но тут крики Стефана,
наконец возглавившего свои войска, донеслись с моста.
   Рэннальф был очень слаб. Сознание  сузилось  до  желания  отдохнуть.  Шум
битвы казался кошмаром и отдавался в глубине мозга. С тех пор, как  Рэннальф
послал Джеффри командовать людьми, он не видел своего сына и не  слышал  его
голоса. Сознание вернулось, Рэннальф не мог умереть,  пока  не  узнает,  что
случилось с его мальчиком.
   - Где граф?
   Рэннальф медленно выпрямился, расправив плечи, и повернулся в пустоту.
   - Здесь, - прошептал кто-то хрипло. Рэннальф едва различал  человека  под
слоем грязи и крови, но узнал его голос.
   - Джеффри с Джоном Нортхемптоном. Он сильно ранен. Вы можете пойти к ним,
милорд?
   Возникла пауза, Эндрю Фортескью зашатался, и Рэннальф подхватил  его.  По
бедру юноши медленно текла кровь.
   Они пошли очень медленно. Эндрю  едва  переставлял  ноги.  В  тени  ворот
находились двое юношей. Один  лежал  на  досках,  другой  оперся,  чтобы  не
упасть. Стоявший юноша был без шлема, он поднял голову, услышав  шаги.  Рука
Рэннальфа так дрожала, что вожжи подрагивали  на  шее  жеребца,  и  животное
нерешительно поводило ушами. Несомненно, это золото волос Джеффри.  Рэннальф
попытался спрыгнуть с лошади, но его поврежденная нога отказала, и он тяжело
упал. Эндрю был впереди и не мог помочь ему.
   - Отец!
   - Я потерял немного крови. Нога задета.  Подай  мне  руку,  чтобы  я  мог
подойти к Джону. Он жив?
   - Да. Я остановил кровотечение,  насколько  мог,  но  он  не  приходит  в
сознание.
   Рэннальф посмотрел на своего сквайра. Он дышал с  таким  же  трудом,  как
этот мертвенно-бледный юноша. Однако надежда была.
   Рэннальф взял руку Джона и нащупал пульс.
   - Эндрю спас жизнь нам обоим, - сказал Джеффри. -  Мою  лошадь  убили,  и
Джон хотел отдать мне свою. В это время его ударили, пехотинцы увели лошадь.
Я тоже упал. Наверное, кто-то ударил меня по голове. Когда я пришел в  себя,
Фортескью оттащил нас обоих к башне. Насколько я знаю, никого из наших людей
поблизости не было.
   - Садись на мою лошадь, Джеффри, и  приведи  подмогу.  Надень  капюшон  и
шлем! Совсем не понимаешь? Лучше носить  голову  с  головной  болью,  чем  с
дырой!
   Шум боя вдалеке усилился. Рэннальф поднял голову и прислушался.
   - Пощады не будет! - слабо доносилось издалека.
   Неужели Стефан упустил победу,  которая  была  близка?  Глаза  Рэннальфа,
полуслепые, остановились  на  неподвижном  теле  Джона.  Он  взял  мост  для
Стефана, исполнил свое обещание и больше ничего не  будет  делать.  От  этих
мыслей рука Рэннальфа инстинктивно взялась за рукоятку меча. Теперь это  уже
не имеет значения, он не сможет сражаться. Он взглянул на свою  левую  ногу.
Она перестала кровоточить, но была странно бесчувственной. Он  сам  виноват,
слишком спешил и не взял  подходящего  щита,  а  использовал  эту  проклятую
игрушку пехотинца. Поделом ему! Тихий стон прервал его  мысли.  Джон  открыл
глаза.
   - Все позади, Джон, - сказал Рэннальф. -  Больше  не  нужно  воевать.  Мы
взяли и удержали ворота. Джеффри цел, и я тоже. Ты  исполнил  свой  долг.  А
сейчас настало время отдохнуть.
   Понял ли Джон его слова? Он снова закрыл  глаза  и  больше  не  двигался.
Джеффри возвратился с людьми и двумя носилками.
   - Для кого вторые носилки?
   - Ты не можешь идти, папа.
   - Я и не собирался идти. Если ты  соизволишь  слезть  с  моей  лошади,  я
прекрасно доберусь.
   - Папа, ты не должен, - сказал Джеффри.
   - Щенок! - ответил Рэннальф беззлобно. - Ты  хочешь  до  смерти  напугать
моих вассалов? Все, что им сейчас нужно, - это увидеть меня на носилках. Они
подумают, что я не смогу больше руководить ими. Подсади меня на лошадь!
   Внезапно острая боль пронзила его ногу,  из  раны  снова  стала  сочиться
кровь. Лучше терпеть боль, чем ощущать, что конечность нечувствительна.
   - Насколько тяжело ты ранен? - спросил Рэннальф сына.
   - Я думаю, что все обошлось. Много  синяков  и  ушибов,  слегка  кружится
голова после удара.
   - Добудь себе лошадь и собери моих людей. Для них бой окончен. Пусть  они
возвратятся в лагерь и отдохнут.
   Несколько лекарей,  сопровождавших  войска  Рэннальфа,  собрались  в  его
палатке. Они осмотрели ногу Рэннальфа. Рана была очень глубокой, и она будет
долго заживать, но при надлежащем уходе все обойдется. Когда рану обработали
и перевязали, в ноге  постоянно  стала  пульсировать  острая  боль,  которую
Рэннальф, не новичок в боевых ранениях,  считал  нормальной.  Остальные  его
раны были пустяковыми.
   Состояние Джона было плохим, но не безнадежным. Ни один  жизненно  важный
орган не был задет. Если его организм выдержит, он  обязательно  поправится.
Он молод, на это вся надежда. Рэннальф знал, что потерял его для  службы  на
многие месяцы. Эндрю придется заняться домашней стражей.
   Рэннальфу нужны исключительно верные и  преданные  люди.  Нужен  человек,
знающий вассалов, которые согласятся выполнять поручения и приказы.  Джеффри
придется вернуться и служить ему, пока  Джон  не  выздоровеет  или  появится
кто-то другой.
   Рэннальф отправил посыльного к Нортхемптону с просьбой прислать  Джеффри,
как только тот освободится от своих обязанностей. Он приподнялся, попробовал
пошевелить ногой, беспомощно покачал головой и  приказал  принести  костыли.
Затем поел сухарей и сушеного мяса, выпил вина и снова лег.
   Проснувшись после полудня, он обнаружил, что  его  люди  одни  в  лагере.
Почти все воины ушли ночью, а люди графа  -  днем,  заняв  территорию  между
замком Уоллингфорд и мостом. Стефан,  удовлетворенный  достигнутым,  оставил
людей Уоллингфорда запертыми в замке.
   Это были новости, полученные от Эндрю Фортескью. Он  был  уже  на  ногах,
хотя каждое его движение сопровождалось гримасой боли. Эндрю  сказал  своему
лорду, что у него нет серьезных ран. Он был избит в общей свалке.
   - Джону Нортхемптону не лучше, - ответил он на вопрос Рэннальфа, -  но  и
хуже ему не стало. Джеффри пока не прибыл. Он, вероятно,  еще  на  службе  у
Нортхемптона. Я слышал, как он приходил  ночью,  чтобы  справиться  о  вашем
здоровье.
   - Прекрасно! Пошли за ним как можно скорее. Подай костыль,  а  твоя  рука
послужит мне опорой. -  Рэннальф  хотел  поблагодарить  Эндрю  за  службу  и
сказать, что обязательно наградит его, но Эндрю опередил его:
   - Не вздумайте вставать, милорд! Рана опять начнет кровоточить!
   - Обычное дело, - мрачно сказал Рэннальф. "Эндрю слишком юн  и  неопытен,
чтобы за спасение Джеффри получить замок. Я дам ему денег,  лошадь  и  новые
доспехи, - решил Рэннальф. - Затем поручу  присматривать  за  замком  и  дам
денег, чтобы он мог жениться".
   - Я должен посмотреть, как там  мои  люди,  -  сказал  он.  -  Необходимо
послать сообщения родственникам погибших и принять присягу у наследников.  К
тому же здесь несколько молодых людей, у которых нет наследников или сыновья
очень маленькие. О тех я должен подумать особо, если они  убиты  или  тяжело
ранены.
   Эндрю молчал. Большая власть дает много радости и много  огорчений.  Лорд
Соук не мог, оказывается, даже насладиться заслуженным отдыхом. Он  следовал
от палатки к палатке за своим хозяином, видя, как страдает Рэннальф, узнавая
о новых потерях, не обращая внимания даже на то,  что  кровь  сочится  через
повязку и пропитывает его плащ. Исполнив свой  скорбный  долг,  Рэннальф  не
вернулся в свой шатер. Он подошел к  месту,  с  которого  хорошо  был  виден
лагерь союзников около стен Уоллингфорда. Лицо его  было  искажено  гримасой
боли.
   - Они смелые люди, - наконец сказал он Эндрю хриплым голосом. -  За  зло,
которое они принесли мне, я не могу их любить. Но я не могу  их  ненавидеть.
Они сражались за то, во что верили. Мне больно, что они  должны  умереть  от
голода и жажды. Лучше умереть на поле брани с мечом в руке.
   - Отец!
   Джеффри отыскал их.  Рэннальф  отпустил  Эндрю.  Он  собирался  преподать
Джеффри хороший урок, такой, как и Эндрю, но пожестче.
   - Джеффри, нас здесь никто не слышит. Ты уже  стар  для  порки,  а  то  я
прошелся бы по твоей спине ремнем и порол бы тебя, пока рука не  устала.  Но
ты почти мужчина. Я должен наказать тебя по-другому, чтобы ты понял.
   - Но, папа...
   - Хочешь сказать, что ты  не  умер,  и  все  хорошо.  Ведь  так?  Сколько
заповедей, которые я и Саймон Нортхемптон вдалбливали тебе, ты нарушил?
   - Ты говоришь, что я почти мужчина,  но  при  этом  защищаешь  меня,  как
ребенка, отказывая в наследственном праве быть рядом с тобой и защищать свое
имя. . Джеффри побледнел, но взгляд его голубых глаз  был  тверд,  когда  он
посмотрел в серые глаза отца.
   - Ты оставил обязанности, которы