тры и играла, пока у нее на заболели пальцы. Когда заканчивался второй танец, Мэри и Дафна начали просматривать тетины ноты, пытаясь найти вальс. Им не повезло, но они обнаружили два контрданса. Молодые дамы воскликнули, что они тоже прекрасно подойдут.
     Раштон подошел к Марджори и вежливо поинтересовался, не предпочтет ли она танцы игре на фортепьяно. Она ответила, что ей нравится нажимать на клавиши, но Элизабет поняла намек Раштона и в очаровательной манере настояла, что контрдансы будет исполнять она. Поскольку все хорошо знали, что она прекрасно владеет этим искусством, Марджори встала из-за фортепьяно. Тут выяснилось истинное намерение Раштона, тот немедленно пригласил ее на танец.
     Марджори была ошеломлена, поскольку искренне считала, что, когда он посоветовал ей прекратить играть, это объяснялось лишь его неприязнью к подобным развлечениям.
     - Но разве танцы здесь могут устроить вас? Без оркестра и гладкого бального зала?
     - Тихо, мегера, - прошептал он с потрясающей улыбкой, затем ответил громко, чтобы слышали все:
     - Вы очень мало меня знаете, если думаете, что я отказался бы танцевать с любой из молодых дам, присутствующих здесь сегодня вечером. Мне никогда в жизни не приходилось видеть более хорошеньких женщин!
     Остальные гости-мужчины всячески поддержали его комплимент, а молодые женщины, по-видимому, остались крайне довольными. Особенно Мэри и Элизабет, разразившиеся хихиканьями.
     Марджори получала огромное удовольствие, танцуя контрданс с Раштоном. Он был прекрасным кавалером. Это она поняла еще несколько недель назад, когда впервые танцевала с ним в зале для приемов. Кроме того, обнаружила, что, когда они не ссорились и не говорили друг другу колкости, у них оказывалось немало общих точек зрения и весьма сходное чувство юмора. Когда танец завершался и она согласилась танцевать следующий с майором Хитом, она испытала странное, мимолетное чувство печали, когда Раштон поклонился ей на прощание.
     После двух контрдансов миссис Вэнстроу объявила, что всем желающим в столовой подадут лимонад, миндальный ликер, мадеру и различные десерты. Неудивительно, что после танцев, продолжавшихся больше часа, все решили отведать угощение.
     Прихлебывая холодный лимонад, Марджори подошла к миссис Раштон и вежливо осведомилась, как она поживает. Миссис Раштон ответила в том же духе. После обмена любезностями высокая элегантная дама отвела Марджори в сторону и тихо сказала:
     - Я надеялась поговорить с вами сегодня вечером. В повседневной жизни обычно редко выпадает возможность для частной беседы. Я заметила, что произошли три вещи: во-первых, ваша тетя щеголяет перед нами в совершенно изумительных платьях, а во-вторых, вы гораздо реже появляетесь в обществе, чем ваша сестра. По правде говоря, вы и вполовину не развлекаетесь так, как Дафна.
     Марджори почувствовала себя не в своей тарелке и в ответ смогла сказать только:
     - Да, пожалуй.
     Миссис Раштон, чье приятное выражение лица и теплые голубые глаза внушали доверие, еще больше понизила голос и продолжала:
     - Грегори сказал мне, что как-то застал вас среди тканей и набросков. Не будет ли с моей стороны слишком самонадеянным поинтересоваться: тетя сделала вас своей модисткой?
     Марджи почувствовала, что краснеет от смущения:
     - Сударыня, прошу вас, не спрашивайте больше ни о чем. Я не хочу обижать вас, но ваш вопрос ставит меня в невыносимое положение.
     - Понимаю, - ответила она, многозначительно кивая. - Тогда я дам вам небольшой совет - всего лишь намек, запомните! - ваша тетя богата, как Крез! Вижу по вашему лицу, что вы об этом не знали. И говоря откровенно, мне совсем не нравится, что с вами так плохо обращаются. - Ее любезность сменилась внезапно довольно свирепым, справедливым негодованием. - Вы не должны зарабатывать на свое содержание шитьем платьев для миссис Вэнстроу! Это она должна водить вас к своей портнихе, а не заставлять вас работать на нее!
     - Миссис Раштон, прошу вас, не сердитесь! - настойчиво зашептала в ответ Марджори. Она твердо верила, что, несмотря на размер своего состояния, миссис Вэнстроу была вправе распоряжаться им по своему усмотрению. - Хочу заверить вас, что я... то есть мы... что Дафна и я не имеем к тете никаких претензий! Совершенно никаких!
     - Никаких претензий! - сердито прошептала миссис Раштон. - Только узы родства! Что вы имеете в виду, говоря "никаких претензий"?! Что за нелепость!
     Марджори торопливо продолжала:
     - Очень много лет назад мама и ее сестра, к несчастью, поссорились. Дафна и я приехали к миссис Вэнстроу, зная, что здесь нам не рады. Она могла с такой же легкостью отослать нас, как и пригласить погостить. Мы признательны ей за то, что она этого не сделала.
     - Еще бы! Осталась же у нее хоть капля совести! Вы у нее в рабстве, Марджори! Поймите это. Что ж, вижу, вы более меня склонны прощать, - закончила она. Ее ноздри раздувались от гнева так же, как у Раштона (Марджори однажды это видела).
     - Но ведь у вас, - ответила Марджори дрожащими губами, - не такое положение, чтобы уметь много прощать.
     Миссис Раштон моргнула от изумления и ахнула, слегка приоткрыв рот.
     - Честное слово! - воскликнула она со смехом. - Грегори предупреждал меня, что вы иногда бываете нахальной, и хуже всего то, что вы правы. Но все равно, помните мои слова и не позволяйте тете жаловаться, что она терпит нужду из-за родственников, поселившихся в ее доме!
     К концу речи миссис Раштон к ней подошла миссис Вэнстроу, поэтому неудивительно, что она спросила:
     - Что вы говорите моей племяннице, миссис Раштон?
     Интересно, подумала Марджори, что миссис Раштон скажет грозной тете Лидди.
     - Да ничего особенного, только то, что вы достойны восхищения, если приютили у себя этих бедных юных несчастных сироток. Я считаю вас достойной восхищения, как и каждого, кто наконец-то с большим опозданием предлагает свою помощь.
     Голубые глаза миссис Вэнстроу сузились.
     - Очень мило с вашей стороны, Маргарет. Но я уверена, что любой, кто знает, в каком я положении, поймет, что я ничего не могла сделать для моих дорогих племянниц. Сколько истратила...
     - О, перестаньте, Лидия. Думаете, я простофиля? Боже милосердный, да будь у меня столько денег, я могла бы купить половину Бата, не истратив даже десятой части! Так что нечего кормить меня своими выдумками! - И с этими словами она мило улыбнулась хозяйке дома и ушла беседовать с Элизабет Ходжес, которая изумленно хлопала длинными ресницами, глядя на майора, безуспешно пытаясь не хихикать, когда пила миндальный ликер.
     Миссис Вэнстроу взяла еще одну конфету, а потом вытерла уголки рта маленькой полотняной салфеткой.
     - Мне никогда не нравилась эта женщина. Еще в школе она приучилась к самым вульгарным выражениям! "Думаете, я простофиля!" Марджори, надеюсь, от тебя я не услышу ничего подобного!
     Марджори не устояла перед таким соблазном.
     - Что? - воскликнула она. - Думаете, я простофиля? Я никогда не стала бы употреблять такие слова, клянусь душой, не стала бы!
     Марджори подавила желание рассмеяться при виде изумленного лица тети. И тут же удалилась, сказав, что хочет поговорить с сэром Литон-Джонсом. Она быстро отошла от миссис Вэнстроу, отправившись его искать, и обнаружила в гостиной, где он и Мэри Ходжес наклонились над нотами, разбросанными на фортепьяно.
     Мэри подняла голову, увидела ее и воскликнула:
     - Марджори! Смотри! Мы наконец нашли вальс! Но не думай, я не стану просить тебя играть для нас снова. Миссис Раштон настаивает, что теперь ее очередь.
     - Миссис Раштон? - удивленно спросила Марджори.
     - Да, именно она! Тебе удалось побеседовать с ней? Она просто дока! Ох, надо же! Мне не стоит так говорить. Мама пришла бы в ужас, если бы узнала, что я говорю на жаргоне! - Она проказливо посмотрела на сэра Литон-Джонса, который стоял в нескольких дюймах от нее, и улыбнулась ему так, что появились ямочки на щеках.
     - Вы ведь не скажете ей, сэр?
     - Клянусь честью, сударыня, не скажу! Я счел бы совершенно нерыцарским поступком предать доверившуюся мне женщину.
     Мэри, улыбаясь, сделала реверанс. Опустив глаза и очаровательно захлопав ресницами, она заметила:
     - Уверена, что вы сама доброта!
     Сэр Литон-Джонс обернулся, чтобы взглянуть на Марджори. Он улыбнулся ей. Вероятно, за всю свою жизнь Марджори не встречала большей кокетки, чем Мэри Ходжес.
     Когда гости узнали, что сейчас будет вальс, различные десерты оставили на столах и стали рассуждать, как лучше разместить три или четыре пары, кружащиеся в танце, в относительно маленькой гостиной.

24.

     Смех царил в элегантной приемной миссис Вэнстроу, когда пары пытались при каждом повороте танца не столкнуться друг с другом. Марджори сжимал в объятиях сэр Литон-Джонс, мастерство которого не раз спасло их от столкновения. Его случайная травма была давно забыта, и теперь он был прекрасным кавалером. Марджори смеялась и смеялась вновь. Она не могла вспомнить, когда еще получала такое удовольствие.
     - Я всегда хотел знать, как вы выглядите, когда ваше прекрасное лицо сияет от удовольствия, - весело заявил кавалер. - Вы счастливы, не так ли?
     - Да, конечно, безумно счастлива! Я не могу вспомнить, когда последний раз так чудесно развлекалась!
     - Я так и думал, - тихо ответил он.
     Что-то в его тоне насторожило Марджори. Она подняла взгляд, перестав следить за острыми локтями танцующих, и посмотрела на него. Судя по его виду, баронет хотел сказать ей что-то важное. Может быть, сегодня вечером она узнает наконец, какие чувства он испытывает к Дафне!
     Он заговорил:
     - С самого начала меня поразило, как вы всеми силами стремитесь сделать счастливой свою сестру.
     Я не мог не восхищаться подобной самоотверженной любовью и заботой. Вас следует поздравить. Если я не слишком поспешен в своих словах, полагаю, скоро сбудутся все ваши мечты о будущем вашей сестры.
     Марджи почувствовала, что у нее замерло сердце. Неужели это правда? Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить забившееся от его слов сердце. И ровным голосом произнесла:
     - Я уверена, никто не сделал бы меньше в такой ситуации. Я только жалею, что раньше не привезла Дафну в Бат. Не могу сказать вам, как она счастлива с тех пор, как живет у тети, и... - тут она сделала паузу и продолжила с осторожной улыбкой:
     - какое удовольствие доставляет ей ваше общество. Она всегда очень тепло отзывается о вас.
     Марджи хотела сразу же признаться, что понимает его намеки по поводу совместного будущего с Дафной, но не хотела казаться слишком нетерпеливой.
     - А вы? - сказал он в ответ доверчивым тихим голосом. - Я доставляю удовольствие вам, Марджори?
     - О да, очень большое, - ответила она без колебаний. - Вы один из самых добрых людей, которых я когда-либо знала.
     - Благодарю вас, - ответил он, явно удовлетворенный. Затем он ловко закружил ее вправо и вскричал:
     - Вот так так! Как здесь тесно! Мы едва не столкнулись с Раштоном и Элизабет. Вот теперь куда лучше. - Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, и продолжил:
     - Я очень счастлив услышать от вас, что я каким-то образом доставляю вам удовольствие. Думаю, Дафна и я стали отличными друзьями. Она не раз доверялась мне. Говорила она вам об этом? Если да, надеюсь, вы не сочтете меня наглым, если я поддерживал знакомство с нею, имея в виду одну цель.
     "Все лучше и лучше", - подумала Марджи, улыбаясь про себя.
     - Просто не могу себе представить, что вы скажете или сделаете что-нибудь наглое. Я уверена, что даже Дафна с этим согласится.
     - Ваша сестра очень очаровательна и красива, но... - тут он остановился и в притворной печали покачал головой, - не отличается острым умом, боюсь, что так.
     Марджи снова улыбнулась.
     - Тут вы правы. - Затем она вдруг забеспокоилась, что баронета расстроит ее недостаток ума, и спросила:
     - Ведь она не кажется вам скучной или плохой собеседницей?
     Сэр Литон-Джонс с самым приветливым видом и с самой теплой и дружелюбной улыбкой ответил:
     - Нет, конечно, нет! Как можно, узнав, какой у нее милый характер, счесть большим недостатком ее... простодушие? Знаете ли вы, например, что она познакомилась с детьми, которые часто гуляют в Весенних садах. Как только они ее увидят, то сразу бегут в ее объятия. Неужели подобный сердечный характер можно презирать из-за такой малости? Нет, тысячу раз нет!
     - Как вы добры, - серьезно ответила Марджори. - И как это похоже на Дафну. Ее все время осаждают дети. Они всегда устраиваются с ней рядом, насколько я помню.
     - Думаю, это потому, что она все еще очень невинна, совсем как дитя - уверяю вас, это весьма привлекательное качество.
     Марджори глубоко вздохнула. Она чувствовала себя просто на седьмом небе от счастья. Наслаждаясь простыми развлечениями этого вечера, она к тому же видела в лице баронета и в его великодушных словах достижение той цели, с которой она привезла Дафну в Бат. Еще немного - и Дафна заставит баронета решиться. Но она должна поощрить сестру. Пожалуй, та недостаточно старается, чтобы он был рядом с ней.
     - Да, - продолжал сэр Литон-Джонс, все больше увлекаясь этой темой. - А однажды дети играли с таким увлечением, что едва не сбили ее с ног в буквальном смысле слова. К счастью, лорд Сомерсби вовремя оказался рядом и не дал ей свалиться с горки.
     Марджори застало врасплох упоминание о виконте. Она полагала, что сейчас совсем не нужно говорить о нем. Она забеспокоилась.
     - Лорд Сомерсби?
     - Думаю, да, - сказал баронет, слегка нахмурившись. Он пытался яснее припомнить события, произошедшие в тот день. - Да, я уверен в этом. Он часто сопровождает вашу тетю в Оранскую рощу и в сады, как и многие из нас.
     О, он и не подозревал, какой удар нанесли ей его слова. Она запнулась. Ровно через секунду с ними столкнулась другая пара - Дафна и Сомерсби!
     - Извини... извини, Дафна! - вскричала Марджори. - Я такая неуклюжая. Здравствуйте, Сомерсби! - Это столкновение окончательно выбило ее из колеи. Они танцевали вместе! Но так не пойдет. Она должна быстро успокоиться и по возможности решить, есть ли у нее причина для беспокойства. Обращаясь к виконту, она сказала:
     - Ах, лорд Сомерсби. Осмелюсь сказать, я с вами не обменялась и дюжиной слов сегодня. - Она переводила взгляд с одного на другую, чувствуя, как паника охватывает ее.
     "Он часто сопровождает вашу тетю в Оранскую рощу и сады".
     А что, если ее сестра и виконт встречаются тайком? Не может быть!
     Лорд Сомерсби поклонился Марджори и тоже высказал ей свое сожаление, но добавил, что его так заняли барышни Ходжес, что он едва беседовал сегодня с кем-то еще.
     - Я подумал, что хотя бы из вежливости должен пригласить вашу сестру на танец. Мисс Раштон тоже обещала танцевать со мной.
     В его лице Марджори не замечала ничего, что доказывало бы его влюбленность в Дафну. По правде говоря, у него был совершенно безучастный вид. Она посмотрела на сестру, и в больших голубых глазах Дафны не было ни капли печали. Фактически, ее лицо почти ничего не выражало. Похоже, ее чувства к Сомерсби угасли.
     Неужели это правда?
     Если так, то следует успокоиться. Но слова сэра Литон-Джонса преследовали ее. Почему никто не сказал ей, что Сомерсби и Дафна так часто встречались? Ее тетя никогда ей об этом не говорила. И Оливия Притчард тоже, подумала она насмешливо. Но ведь Оливия не ходила вместе с ними в сады и не гуляла в Оранской роще.
     Когда музыка начала затихать, Марджори снова извинилась перед своим кавалером и юной парой. Последние в один голос заявили, что все это пустяки, и, поговорив вежливо друг с другом минуту или две, расстались. Виконт отправился на поиски мисс Раштон, а Дафна - танцевать с майором.
     Видя, что ничто в поведении Дафны и Сомерсби не внушает ей ни малейшей тревоги, Марджи наконец избавилась от странного беспокойства и пообещала если не с восторгом, то вполне вежливо следующий вальс Раштону.
     Когда он уже собирался взять ее за руку, то вдруг спросил, не желает ли она вместо тура вальса выпить миндального ликера.
     - У меня что-то пересохло в горле. Я сам выпил бы немного мадеры.
     Марджи удивилась и вопросительно посмотрела на него. Он выразительно сузил глаза и предложил ей руку. Она позволила отвести себя обратно в столовую, снова чувствуя необъяснимое беспокойство.
     Если она хотела узнать, что он затевает, ей не пришлось долго ждать, потому что он заговорил:
     - Я не мог не заметить, что вы невероятно дружны с сэром Литон-Джонсом.
     Марджи почувствовала, как мурашки побежали у нее по коже. Она не могла себе представить, что он хотел сказать о человеке, которого она считала истинным джентльменом. Почему он вообще заговорил на эту тему? Несмотря на его намеки, она не желала объясняться с ним по этому поводу.
     - Даже если и так, не понимаю, какое вам до этого дело.
     Когда они подошли к двери столовой, он попросил ее на минуту задержаться. Он посмотрел на нее сверху вниз. Между его густыми изогнутыми бровями появилась складка.
     - Я думал, стоит ли мне вообще говорить об этом, - произнес он наконец, - именно по этой причине. У меня нет права вмешиваться в ваши дела, никакого права. Но, когда я увидел вас с сэром Литон-Джонсом, я Почувствовал, что ради нашей с вами дружбы обязан просить вас не забывать о... - он искал нужные слова и продолжил, лишь подобрав точные, - его богатом жизненном опыте и об отсутствии такового у вас. Я хочу предупредить вас, что, каким бы джентльменом он ни выглядел, он ранил очень много сердец за годы своей холостяцкой жизни.
     Марджори не знала, что она чувствует сильнее: облегчение или изумление. Она ответила смеясь:
     - Мистер Раштон, вы беспокоитесь, что сэр Литон-Джонс разобьет мне сердце?
     - Да, немного. И учитывая, что вы из-за выпавших на вашу долю злоключений мало вращались в обществе, я хотел посоветовать вам быть более осторожной. Вы не привыкли к ухаживаниям и знакам внимания со стороны мужчин и можете не суметь разгадать их истинные мотивы.
     Марджори отвернулась от него и резко распахнула дверь в столовую. Там не было ни слуг, ни других гостей, поэтому она, чувствуя себя в полной безопасности, сказала:
     - На вас очень похоже, Раштон, вмешиваться, куда вас не просят. Я знаю, что должна быть вам благодарной за вашу заботу, но, думаю, предпочла бы, чтобы вы не переживали из-за этого. Я уже много лет управляю своей жизнью, своими эмоциями, своим благополучием и чувствую, что прекрасно могу делать это и дальше.
     Она подошла к столу, все еще заставленному всевозможными десертами.
     - Я не имел в виду ничего плохого, Марджори.
     Марджори услышала, как он назвал ее по имени, стоя у нее за спиной, и почувствовала, что ее пугает мягкий тон его голоса.
     - Уверена, что не имели, - тихо ответила она, и ее сердце учащенно забилось. Она повернулась к нему лицом и сказала:
     - А я не хотела говорить резко. Иногда я с вами чувствую себя, как будто я... боксер! Прежде чем вы открываете рот, я поднимаю кулаки, готовая накинуться на вас!
     - Где же вы узнали о таких вещах? - спросил он улыбаясь.
     - Прошу вас, никому не говорите. Несколько лет назад мой отец одел меня мальчиком и повел смотреть состязание по боксу. Я так долго просила его об этом, что наконец уломала. Все это было очень интересно, пока они не начали по-настоящему ставить друг другу синяки! Боюсь, мне стало плохо, и я заставила моего бедного папу - он так хотел посмотреть, как боксирует Молье! - увести меня домой.
     - Вы очень странная, Марджори, - сказал Раштон, смотря сверху вниз ей в лицо и, казалось, изучая каждую черточку.
     Она взглянула в ответ в его пронзительные голубые глаза и снова почувствовала, что забывает обо всем, как это бывало уже с ней несколько раз. А ведь он только стоял рядом и просто смотрел на нее. Из гостиной доносились еле слышные звуки вальса. Она и Раштон были наедине, и при этой мысли у Марджори ослабли колени. Она снова подумал