обные деревенщины среди бела дня превратили в кучу железного лома новехонькие станки, привезенные на фабрику всего несколько дней назад.
     Реакция Бакленда удивила Кэт - казалось, он был не столько потрясен этой неожиданной вестью, сколько встревожен. Еще больше ее удивил Эшвелл, который, наклонившись к другу, спросил вполголоса:
     - Надеюсь, не твои?
     В ответ Бакленд отрицательно покачал головой. Кэт уже хотела спросить, что все это значит, когда Стивен Барнсли крикнул, перекрывая тревожный гул голосов:
     - Так у нас завелись луддиты? Не знаю, как вы, ребята, а я еду в Стинчфилд!
     Он ринулся к конюшне, находившейся на заднем дворе гостиницы; остальные мужчины, за исключением Руперта, бросились за ним. Стоя у открытых дверей вместе с барышнями - Мэри, Джулией, Хоуп Керни и Черити Криклейд, - Кэт изнемогала от желания отправиться в город, чтобы увидеть все своими глазами. Как можно томиться здесь в неведении, когда рядом творится такое?!
     - До чего бессовестные эти мужчины! - воскликнула Джулия. - Подумать только, бросили нас посреди улицы из-за какой-то дурацкой фабрики!
     - Вот именно, - поддержала любимую подругу Хоуп Керни, поправляя светлые букольки. - Фабрика, машины - какая скука! Кому это интересно?
     - Многим! - возразила Кэт, раздраженная их глупым жеманством. - Во-первых, хозяину фабрики, а во-вторых, тем, кто там зарабатывает себе на хлеб!
     - И тебе, конечно, - язвительно заметила Джулия. - Я так и думала! Если женщина, не заботясь о соблюдении приличий, может целый день у всех на глазах палить из пистолетов, то ее, конечно, должна больше занимать какая-то вульгарная фабрика, чем простые женские проблемы, такие, например, как замужество! Сколько вам лет, мисс Дрейкотт? - с издевкой, как ее мать неделю назад, спросила она. - Уже двадцать три?
     Она повернулась и с торжествующим видом направилась в дом; ее подружки засеменили следом.
     - Не связывайся с этой идиоткой, - вполголоса посоветовала Мэри, удерживая за локоть подругу, рванувшуюся было за Джулией. - Впрочем, я тебя прекрасно понимаю - иногда мне и самой хочется вцепиться ей в волосы.
     Услышать такое из уст прекрасно воспитанной, сдержанной Мэри было забавно, и Кэт улыбнулась. В этот момент с заднего двора гостиницы стремительно выехал на своем огромном белом мерине Стивен Барнсли и, торопливо махнув дамам касторовой шляпой, промчался мимо. У Кэт взволнованно забилось сердце. Нет, в Чипинге оставаться нельзя - ведь до возвращения мужчин с разгромленной фабрики пройдет несколько часов! К тому же мужчины плохие рассказчики, они считают, что дамам не стоит забивать голову серьезными вещами, поэтому отделываются самыми общими словами.
     Когда мимо пронесся на своем коне Кит, а за ним по пятам Роджер, Эммет и Джереми, терпение Кэт лопнуло. Если не будет другого выхода, она отправится в Стинчфилд пешком!
     В тот момент из конюшни выехала черная лакированная коляска Эшвелла, в которой сидели сам поэт и Бакленд. Не раздумывая ни секунды, Кэт с криком бросилась им наперерез. Правивший лошадьми Бакленд резко натянул вожжи, и не успевшая еще набрать скорость коляска затормозила.
     - Возьмите меня с собой! - воскликнула Кэт, хватая Бакленда за руку. - Поймите, мне это очень нужно!
     Бакленд молча протянул ей руку и помог взобраться в коляску, в сотый раз удивляясь, откуда у этой юной девушки такая страсть к делам, которые кажутся откровенно скучными подавляющему большинству дам. Едва Кэт успела сесть, как он взмахнул кнутом, лошади рванулись вперед, и коляска на бешеной скорости помчалась по Хай-стрит.
     С замиранием сердца проводив их взглядом, Мэри вернулась в гостиницу. Под бесконечное нытье Джулии об испорченном вечере она закончила ужин, сожалея про себя, что не последовала примеру подруги. К счастью, Мэри вовремя вспомнила о рукоделии - верном средстве против скуки и уныния, - и вскоре в ее проворных пальцах уже летал заветный серебряный челночок. ***
     Солнце уже скрылось за холмом Уэйверли, но толпа, собравшаяся у суконной мануфактуры на окраине Стинчфилда, не расходилась. Кого здесь только не было: окрестные помещики, рабочие, фермеры, бродяги, стар и млад. Многие держали в руках факелы, казавшиеся особенно яркими на фоне сумеречного неба. Их пламя потрескивало, рассыпая в сыром воздухе снопы искр.
     Из усадьбы неподалеку приехал верхом на одной из своих великолепных охотничьих лошадей барон Уайтсхилл - самый знатный в этих местах помещик, и все взгляды тотчас с надеждой устремились на него. Когда барон подошел к дверям фабрики, Кэт бросилась в глаза его бледность, но во всем остальном он был точно такой же, как всегда, - нервный, одутловатый, с выпирающим брюшком, грозившим вырвать с мясом пуговицы сюртука. Девушка подумала, что лорду Уайтсхиллу, пожалуй, следовало бы действовать более решительно, не ограничиваясь ролью наблюдателя.
     В колеблющемся свете факелов четырехэтажное здание фабрики с высокими окнами в псевдоготическом стиле, выстроенное пятнадцать лет назад на берегу пруда, производило мрачное впечатление.
     Констебль из Чипинг-Фосворта распахнул двери перед лордом Уайтсхиллом, тот вошел, суетливо обтирая платком потное лицо, и за ним потянулись остальные землевладельцы. Дав им войти, констебль закрыл двери, чтобы отсечь ?чистую? публику от зевак из простонародья. Оказавшись в просторном цеху, Кэт увидела владельца предприятия мистера Багена, с поникшей головой сидевшего на деревянной скамье среди обломков станков, шпулек, челноков и ворохов мотков шерстяной пряжи. Кэт огляделась, и у нее тоскливо сжалось сердце: четыре из пятнадцати станков, стоявших в цеху, были полностью разбиты тяжелыми молотками луддитов. Вошедшие замерли, напуганные картиной разрушения и ужасным видом фабриканта.
     Мистер Баген, тщедушный человечек с завитыми светлыми волосами и чистыми голубыми глазами, отлично разбирался в своем деле и знал, как добиться успеха: пользуясь каждой возможностью, он обзаводился современными станками, чтобы усовершенствовать производство. Как считал сам мистер Баген, покупка последнего станка и спровоцировала нападение луддитов.
     - Я получил несколько полуграмотных писем с угрозами, но не придал им значения, - плачущим голосом сказал он лорду Уайтсхиллу. - Такие письма приходили и раньше, после покупки шишечной ворсовальной машины, помните?
     Он с горечью огляделся - разбитые станки походили на обломки военных кораблей, выброшенные на берег после морского сражения, - и продолжал:
     - Мерзавцы ворвались сюда среди бела дня, размахивая пистолетами, на головах капюшоны, лиц не видно... Ворсовальные машины уничтожены все до единой, даже их деревянные шесты разбиты в щепки!
     Собравшиеся мрачно молчали, переминаясь с ноги на ногу. Внезапно дверь распахнулась, и мимо констебля в цех метнулась молодая женщина с ребенком на руках.
     - А по-моему, луддиты правильно сделали, что разбили эти проклятые машины! - закричала она. - Бездушные железки лишают нас работы! Моя мать научила меня прясть, мой муж - хороший ворсильщик, но из-за машин у нас не стало работы. Что же, нам помирать с голоду?
     Констебль осторожно взял ее под локоть, женщина обернулась и посмотрела на него полными слез глазами.
     - Я не хочу уходить на север, в чужие места, не хочу наниматься на тамошние фабрики! - добавила она и разрыдалась.
     Ее стали успокаивать, и после недолгих увещеваний она позволила вывести себя за дверь, где толпа встретила ее радостными криками.
     - Черт бы побрал этого Ханта! - прошептал Джеймс Бакленду.
     Мысли Кэт пришли в полный беспорядок. Глядя на разбитые станки, она от всей души сочувствовала мистеру Багену, оплакивавшему свое детище. Да, Бакленд был прав, когда сказал, что у этой проблемы не может быть простого решения. Во всяком случае, насилием ее не решить. Как же быть? Машины делают производство гораздо экономичнее, но как жить потерявшим работу людям? Чем этой молодой женщине кормить свое дитя?
     Констебль, с угрожающим видом сжимавший обеими руками мощное короткоствольное ружье, подошел к лорду Уайтсхиллу.
     - По милости луддитов наш славный мистер Баген почти два часа пролежал связанный, с кляпом во рту. Мы хоти разыскать негодяев, которые это сделали, и поступить с ними по закону!
     В разгромленном цеху установилась тишина. Кэт понимала, на какие мысли наводило это зрелище тех, кто владел сколько-нибудь значительной земельной собственностью, - еще свежи были в памяти ужасы кровавой Французской революции. Каждый мыслящий человек ощущал угрозу, которую несли обществу бушевавшие в стране раздоры. Беспорядки, подобные здешним, происходили теперь в центральных графствах с пугающей частотой, и многим стало казаться, что над страной нависла зловещая тень революции...
     Вглядываясь в лица земляков, Кэт почувствовала, что ее охватывает странное оцепенение. У нее уже давно появилось ощущение, что безжалостная судьба методично отнимает у нее все самое дорогое. Безмятежное отрочество кончилось со смертью матери, потом - потеря состояния, и, наконец, даже отцовская любовь Джаспера приняла такие формы, что волей-неволей приходила на ум пословица ?От любви до ненависти один шаг?. Вот и милый дом, Чипинг-Фосворт, уже не тот, что прежде: за последние несколько лет его покинули множество семей - одни эмигрировали за океан, другие уехали на север в поисках работы. Поговаривали, что условия жизни и работы на севере ужасные: тесные комнатушки, долгий изнурительный рабочий день, скудная зарплата, так что даже детям приходилось трудиться на фабриках ради хлеба насущного. У несчастных даже не было возможности обзавестись клочком земли, на котором они могли разбить сад, развести кур и свиней... На глазах у Кэт целое сословие навсегда расставалось с привычным укладом жизни и ремеслом, веками передававшимся от отца к сыну. Сумеет ли оно приспособиться к новым условиям?
     Лорд Уайтсхилл спросил у констебля, найден ли кто-нибудь из преступников.
     - Нет, милорд, пока никого не нашли, - покачал головой констебль.
     Барон приказал двум крепким фермерам проводить мистера Багена домой в Стинчфилд. Услышав это, тщедушный фабрикант потряс головой:
     - Нет-нет, я не могу сейчас уйти!
     Слава богу, барон знал, как поступать в таких случаях. Кашлянув, он похлопал мистера Багена по плечу:
     - Вам и так досталось, старина, ступайте-ка домой, отдохните. Утром у нас будет уйма времени, чтобы во всем разобраться.
     Довод оказался убедительным, и мистера Багена больше уговаривать не пришлось.
     - Надо найти и примерно наказать негодяев, которые на него напали! - воскликнул Стивен Барнсли, когда фабрикант ушел.
     Молодого человека поддержали несколько голосов. Лорд Уайтсхилл нахмурился и, задумчиво потянув себя за ухо, сказал:
     - Не уверен.
     - А мне кажется, мы должны выкурить негодяев из их логова и повесить, чтобы они не повесили нас! - продолжал настаивать Стивен.
     Он высказал то, что думал каждый, - луддитов боялись все.
     - Не кажется ли вам, лорд Уайтсхилл, что следует обратиться в полицейский суд? - вмешался Бакленд.
     В мрачных глазах барона зажегся огонек надежды. Вот он, выход! Менее всего на свете лорду Уайтсхиллу хотелось брать на себя ответственность, посылая отпрысков лучших стинчфилдских семей на поиски погромщиков, - не ровен час, луддиты кого-нибудь из них убьют или сожгут в отместку его имение.
     - Да-да, прекрасная мысль! - поспешно ответил барон, вытирая вспотевшую шею. - Я сам этим займусь. Вам же, мистер Барнсли, советую позаботиться о своей усадьбе в Стандене, а бунтовщиков предоставить полиции. Прошу всех разойтись по домам!
     Он двинулся к выходу, мысленно поздравляя себя с удачным решением проблемы. Следом за ним потянулись и остальные, а Кэт подошла к маленькому окошку в свинцовой раме, выходившему на реку Эйвенлоуд. В душе ее не было покоя - ей казалось, что мир рушится у нее на глазах. Подумать только, луддиты в Стинчфилде! Как это могло случиться?..

***

     Бакленд тоже задержался в цеху, чтобы еще раз взглянуть на разбитые машины. Милостивый боже, да тут убытку на тысячи фунтов! Впрочем, судя по размерам фабрики, мистер Баген человек не бедный, разорение ему не грозит, хотя денег и труда на восстановление производства ему придется потратить много. Однако самое трудное - восстановить душевное равновесие после такого удара. Бакленд подумал о своих собственных прядильных и ворсовальных машинах, которыми как раз сейчас оборудовали его мануфактуру близ Эджкота. Неужели его предприятие постигнет такая же ужасная участь? Какая насмешка судьбы! Поездка в живописное графство Глостершир обещала больше удовольствий, нежели забот, но всего через неделю он волею обстоятельств оказался в самом центре политической борьбы, и, кто знает, может быть, вовлеченные в нее люди рисковали жизнью...
     Заметив в тени за уцелевшими машинами стоящую у окна Кэт, Бакленд без раздумий направился к ней.
     - Печальный сегодня день, - произнес он своим рокочущим баритоном. - Нам с Эшвеллом никто и словом не обмолвился, что здесь орудуют луддиты. Раньше такое случалось?
     Кэт, не отрываясь, смотрела в окно на звезды - их становилось все больше и больше, казалось, какой-то волшебник зажигает их в ночном небе одну за другой.
     - У нас об этом только ходили слухи, - со вздохом ответила она. - По словам мистера Багена, ему угрожали - оно и понятно, ведь он владеет мануфактурой, но я не вижу причины, по которой луддиты могли бы угрожать сквайру Криклейду, моему отцу или сэру Уильяму.
     - А вам никогда не приходило в голову уехать в Лондон, мисс Дрейкотт? - неожиданно спросил Бакленд.
     Кэт удивленно взглянула на него.
     - Зачем? Все, что мне нужно, находится здесь! - сказала она, показывая на окно, за которым виднелись река и холм.
     Внезапно к горлу ее подкатил комок, Кэт почувствовала, что задыхается в тяжелом, пыльном воздухе, пропитанном запахом овечьей шерсти и машинного масла, и закрыла рот рукой, стараясь подавить закипавшие в груди рыдания.
     Бакленд положил ей руку на плечо.
     - Что с вами? - обеспокоенно спросил он. Глаза Кэт наполнились слезами.
     - Бакленд, что мне делать? Мой мир рушится! - воскликнула она.
     - Ну-ка, взгляните на меня, Кэт, - приказал он, бережно обнимая девушку за плечи. - Никогда не надо бояться перемен, милая. Жизнь не может не меняться - это единственная непреложная истина на свете. Я всегда ее помню, поэтому в отличие от вас перемен не страшусь.
     Он вдруг приподнял лицо Кэт за подбородок и нежно поцеловал в губы, словно хотел выразить сочувствие ее горю. Поцелуй получился таким естественным и невинным, что она даже не сделала попытки отстраниться. Когда Бакленд отпустил ее, Кэт вздохнула и покачала головой.
     - Вы же мужчина, у вас гораздо больше возможностей самостоятельно обеспечить свое существование, - заметила она. - Перед вами открыты все пути: хотите - поезжайте в Индию и сделайте там себе состояние, хотите - станьте моряком и захватывайте вражеские суда, чтобы получать за это премии от правительства. Можно еще принять духовный сан, пойти в секретари к какому-нибудь дипломату или... в общем, продолжать можно до бесконечности. А какие, по-вашему, пути открыты перед бесприданницей из хорошей семьи?
     Бакленд скрестил руки на груди.
     - Я как-то об этом не задумывался, - признался он. - Конечно, у женщин возможностей гораздо меньше...
     - Не то слово! - всплеснув руками, горячо воскликнула Кэт. - У порядочной женщины только три способа заработать на жизнь: она может стать гувернанткой, компаньонкой или, при наличии таланта, писательницей, как мисс Остен. А вы говорите ?меньше возможностей?! Да их практически нет!
     Видя ее возбуждение, Бакленд поднял руку.
     - Стоп, стоп, милая Кэт! Я прошу прощения за необдуманные слова! Видимо, мужчине не дано понять, каково быть женщиной и с какими проблемами ей приходится сталкиваться. - Заметив, как девушка шмыгнула носом, Бакленд рассмеялся и предложил ей воспользоваться его платком. - Оставьте его себе, - добавил он, - и берегите как зеницу ока! Множество лондонских дам пытались, но так и не смогли завладеть этой драгоценной реликвией.
     Кэт высморкалась в ?реликвию? и рассмеялась:
     - Как мило вы шутите, Бакленд! Зачем же лондонским дамам ваш платок? Я бы поняла, если бы они охотились за платком Эшвелла, но ваш? Впрочем, глупый вопрос, не стоило задавать его такому самодовольному сердцееду, как вы. Знаете что, дайте-ка мне еще несколько платков: если вы говорите правду, я смогу их выгодно продать. Впрочем, на одних платках много не заработаешь, нет ли у вас еще каких-нибудь мелочей?
     - Не волнуйтесь, дорогая, у меня есть еще монокль, печатки и брелоки, локоны, наконец! Все, все пойдет в дело! Если сомневаетесь в моей популярности, спросите у Эшвелла. А теперь, раз мы нашли такой замечательный способ разрешения ваших финансовых трудностей, давайте вернемся в Чипинг-Фосворт, и я с радостью отдам вам обещанное.
     Взяв Кэт под руку, он повел ее к выходу.
     - Чтобы получить хорошую прибыль, мне понадобится не меньше сотни ваших локонов, - усмехнулась она, - так что отправляйтесь-ка утром в Челтенхем за париком. А впрочем, нет, пожалуй, не надо! Я хочу посмотреть на миссис Криклейд, когда она увидит вас внезапно облысевшим. Вот это будет зрелище!
     Они расхохотались.
     Уже у самой двери Кэт бросила последний взгляд на разгромленный цех и снова помрачнела. Господи, что ждет их тихий Стинчфилд?..

7.

     Тем же вечером, стоя возле окна в зале гостиницы ?Лебедь и гусь?, Бакленд смотрел на звезды, мерцавшие над холмом Бердлип, и размышлял о Кэт, о судьбе, постигшей, фабрику мистера Багена, и о будущем своей собственной мануфактуры.
     Из задумчивости его вывел голос Джеймса.
     - Надеюсь, на завтрашнем музыкальном вечере скучать не придется, Джордж. Сейчас посмотрю, кто и где его устраивает... А, эта противная Мортон, у себя в Эмпстон-Холле.
     - Как, ты назвал красотку Джулию Мортон противной? - с наигранным удивлением обернулся к другу Бакленд.
     - Нет, что ты! - возмутился Джеймс. - Кого-кого, а мисс Мортон так не назовешь. Разумеется, я имел в виду ее мать, миссис Мортон, и по твоей мерзкой ухмылке я вижу, что ты меня прекрасно понял!
     Бакленд проводил взглядом упавшую звезду, прочертившую в ночном небе яркую линию, и отвернулся от окна.
     - А как ты находишь мисс Дрейкотт? - серьезно спросил он.
     Джеймс, сосредоточенно чинивший перо возле растопленного камина, поднял голову.
     - Забудь о ней, Джордж! У тебя с ней ничего не получится, потому что она явно отдает предпочтение мне, - уверенно заявил он. - Во время вашего состязания она так откровенно со мной кокетничала, что у меня не осталось никаких сомнений. Жаль, что ты этого не видел!
     Бакленд вздохнул. Бедняка Джеймс, если бы он знал истинную причину ее внимания! Все ужасно запуталось... Впрочем, это не единственная проблема.
     - Знаешь, Джулия сказала, что их музыкальный вечер собирается почтить своим присутствием граф Саппертон, - сообщил Бакленд. - Значит, нам угрожает разоблачение. Ты к нему готов?
     Откинувшись на спинку стула, Джеймс вытянул ноги к огню, весело потрескивавшему в камине. Да, надо быть начеку - негодяй Саппертон способен на любую подлость!
     - Эх, не надо было нам с тобой, Джордж, устраивать этот маскарад, - вздохнул он. - К чему обманывать здешних обитателей? Чем больше я их узнаю, тем больше они мне нравятся. Похоже, время замедлило здесь свой бег, сохранив в людях нравственную чистоту, которой давно и в помине нет в других местах. Подумать только, они знать не знают, что творится в Лондоне, что такое ?ярмарка невест?, рестораны и злачные места... Возьми, к примеру, Роджера Уайтсхилла - вспыхивает, едва на него взглянет какая-нибудь из дам, большинство из которых он знает с детских лет. А ведь по богатству и родовитости с ним мало кто может сравниться. В Лондоне он бы уже через неделю превратился в бессердечного циника, надоедающего всем бесконечными жалобами на х