ой приятный, что может заставить вас расплакаться.
     - Ну, тогда лучшее, что у вас есть, - сказала я.
     Он ткнул пальцем в бутылку сзади него, которая была мне знакома своим янтарным стеклом и пятью звездочками на этикетке. "Бабенкот", выдержанный в бочках пятнадцать лет, точная копия той бутылки, которую я нашла в кухонном шкафчике Берил.
     - Это будет великолепно, - сказала я.
     Усмехнувшись и внезапно воспрянув, он встал со стула, и его руки задвигались с проворностью жонглера, подхватывая бутылки, когда он, не прибегая к помощи мерного стаканчика, отмерял длинные струи жидкого гаитянского золота, за которыми следовали сверкающие брызги тоника. В качестве финала он искусно отрезал идеальный ломтик от ки-уэстского лайма, выглядевшего так, как будто его только что сорвали с дерева, выжал его в мой напиток и пробежал выжатой корочкой по краю стакана. Вытерев руки о полотенце, заткнутое за пояс его потертых ливайсов, он прошелся по стойке бумажной салфеткой и артистично вручил мне свое произведение. Без сомнения, это был лучший ром с тоником, который я когда-либо подносила к своим губам, и я сказала ему об этом.
     - За счет заведения, - сказал он, помахав в воздухе десятидолларовой купюрой, которую я протянула ему. - Я рад каждому доктору, который курит и считает, что ром - это хорошо. - Сунув руку под стойку, он извлек свою пачку сигарет. - Я вам говорю, - продолжал он, чиркнув спичкой, - я так чертовски устал слышать все это ханжеское дерьмо о курении и обо всех остальных вещах. Вы понимаете, что я имею в виду? Начинаешь чувствовать себя, как какой-то проклятый преступник. Что до меня, то я говорю: живи сам и давай жить другим. Это мой девиз.
     - Да. Я точно знаю, что вы имеете в виду, - сказала я, когда мы глубоко и с наслаждением затянулись.
     - Они всегда найдут, за что тебя осудить. Ну, знаете, за то, что вы едите, что пьете или с кем встречаетесь.
     - Вы совершенно правы, люди бывают несправедливы и злы.
     - Черт с ними!
     Он снова уселся в тени своего убежища с рядами бутылок, тогда как мою макушку вовсю припекало солнце.
     - О'кей, - сказал он. - Значит, вы врач Стро. Что вы хотите узнать, если не возражаете против моего вопроса?
     - Ее смерти предшествовали некоторые обстоятельства, совершенно сбивающие с толку, - сказала я. - Я надеюсь, что ее друзья могли бы кое-что прояснить...
     - Подождите минутку, - прервал он, выпрямляясь на стуле. - Говоря врач, какую специализацию вы имеете в виду?
     - Я осматривала ее...
     - Когда?
     - После ее смерти.
     - О, черт! Вы говорите, что вы гробовщик? - недоверчиво спросил он.
     - Я судебный патологоанатом.
     - Следователь?
     - Более или менее.
     - Надо же, будь я проклят. - Он оглядел меня с ног до головы. - Никогда бы не догадался.
     Я не знала - комплимент это или наоборот.
     - Они всегда посылают этих... судебных патологоанатомов вроде вас вынюхивать информацию, как вы это сейчас делаете?
     - Никто меня не посылал. Я приехала по собственной инициативе.
     - Зачем? - спросил он. Его глаза снова потемнели от подозрений. - Вы проделали чертовски долгий путь.
     - Я хочу выяснить, что с ней произошло. Мне это очень нужно.
     - Вы говорите, что полицейские не посылали вас?
     - У полиции нет полномочий посылать меня куда бы то ни было.
     - Здорово, - засмеялся он, - мне это нравится.
     Я протянула руку за своим стаканом.
     - Шайка задир. Им кажется, что они начинающие Рембо. - Он затушил свою сигарету. - Пришли сюда в своих резиновых перчатках. Бог ты мой! Представьте себе, как это выглядит хотя бы с точки зрения наших клиентов. Пришли навестить Брента - он был у нас официантом. Господи, он умирает - а они что делают? Задавая свои дерьмовые вопросы, мерзавцы одели хирургические маски и встали в десяти футах от его кровати, как будто он - тифозная Мери. Клянусь Богом, даже если бы я знал что-нибудь насчет Берил, я бы не уделил им ни секунды своего времени.
     Имя угодило в меня, как мелкий камушек, и когда наши глаза встретились, я знала, что он понял значение того, что сказал.
     - Берил? - спросила я.
     Он молча откинулся на своем стуле.
     Я нажала на него:
     - Вы знали, что ее звали Берил?
     - Как я уже сказал, полицейские здесь задавали вопросы, говорили о ней. - Он неловко зажег другую сигарету, избегая встречаться со мной взглядом. Мой друг бармен оказался очень плохим лжецом.
     - Они говорили с вами?
     - Нет. Я улизнул, когда увидел, что здесь происходит.
     - Почему?
     - Я говорил вам. Не люблю полицейских. У меня есть "барракуда", побитый кусок дерьма, на котором я езжу еще с тех пор, как был ребенком. По какой-то причине они всегда норовят меня поддеть. Все время всучивают мне квитанции то за одно, то за другое, выпендриваются со своим большими пушками и темными очками, как будто сами себе кинозвезды в своих же собственных телевизионных сериалах или что-то в этом роде.
     - Вы знали ее имя, еще когда она была здесь, - сказала я спокойно, - вы знали, что ее зовут Берил Медисон задолго до того, как пришла полиция.
     - Ну и что, если так? Большое дело?
     - Она очень старалась скрыть свое имя, - ответила я с чувством. - Очень не хотела, чтобы люди здесь знали, кто она такая. Она не говорила людям настоящее имя. Платила за все наличными, чтобы не использовать кредитные карточки, чеки - все что могло идентифицировать ее. Она была напугана, спасалась бегством. И не хотела умирать.
     Бармен смотрел на меня широко раскрытыми глазами.
     - Пожалуйста, расскажите мне все, что вы знаете. Пожалуйста. Я чувствую, что вы были ее другом.
     Он молча встал, вышел из-за стойки бара и, повернувшись спиной ко мне начал собирать пустые бутылки и другой мусор, который молодежь разбросала по настилу.
     Я в молчании медленно пила свой напиток, глядя мимо него на воду. Вдали бронзовый юноша разворачивал темно-синий парус, готовясь выйти в море. Листья пальмы шептали на ветру, и черный пес-лабрадор пританцовывал вдоль берега, кидаясь в прибой и обратно.
     - Зулус, - пробормотала я, оцепенело глядя на собаку.
     Бармен оставил свое занятие и посмотрел на меня.
     - Что вы сказали?
     - Зулус, - повторила я. - Берил упоминала Зулуса и ваших кошек в одном из своих писем. Она писала, что беспризорные подопечные "Луи" питаются лучше, чем иной человек.
     - В каких письмах?
     - Она написала несколько писем, когда была здесь. Мы нашли их в ее спальне после того, как она была убита. Она писала, что люди здесь чувствуют себя единой семьей. Считала это место самым красивым в мире. Я бы хотела, чтобы она никогда не возвращалась в Ричмонд, чтобы она сталась здесь.
     Я слышала свой голос как бы со стороны, как будто он принадлежал кому-то другому. Перед глазами у меня все поплыло. Ставший привычным недосып, накопившийся стресс и ром сделали свое дело. Казалось, солнце высушило остатки крови, которые все еще пытались пробиться к моему мозгу.
     Вернувшись наконец под соломенный навес, бармен заговорил тихо и проникновенно:
     - Я не знаю, что вам рассказать. Но, да, я был другом Берил.
     Повернувшись к нему, я ответила:
     - Спасибо. Мне бы хотелось думать, что я была бы ее другом. Что я и есть ее друг.
     Он неловко опустил взгляд, но я успела заметить, что выражение его лица смягчилось.
     - Никогда нельзя быть по-настоящему уверенным, кто в порядке, а кто нет, - прокомментировал он. - Теперь это по-настоящему трудно понять, что верно - то верно.
     Значение его слов медленно просачивалось через мою усталость:
     - А что, были люди, которые спрашивали о Берил и с которыми было не все в порядке? Кроме полиции? Кроме меня?
     Он налил себе кока-колы.
     - Были? Кто? - повторила я, внезапно встревожившись.
     - Я не знаю его имени. - Он сделал большой глоток из своего стакана. - Какой-то красавчик. Молодой, может быть, двадцать с чем-то. Темноволосый. В модной одежде, в крутых солнечных очках. Прямо как с обложки журнала. По-моему, это было пару недель назад. Он сказал, что частный детектив, какое-то дерьмо в этом роде.
     Сын сенатора Патина.
     - Он хотел знать, где жила Берил, когда была здесь, - продолжал он.
     - И вы рассказали ему?
     - Черта лысого! Я даже не разговаривал с ним.
     - А кто-нибудь другой сказал ему? - настаивала я.
     - Маловероятно.
     - Почему это маловероятно, и вообще, вы скажете мне, как вас зовут?
     - Маловероятно, потому что никто, за исключением меня и моего приятеля, этого не знал, - ответил он. - А как меня зовут, я скажу, если вы скажете, как зовут вас.
     - Кей Скарпетта.
     - Приятно познакомиться с вами. Меня зовут Питер. Питер Джонс. Мои друзья зовут меня Пи Джей.

***

     Пи Джей жил в двух кварталах от "Луи" в крошечном домике, полностью утопающем в тропических джунглях. Листва была настолько густой, что я вряд ли бы заметила под ней каркасный дом с облупившейся краской, если бы не запаркованная перед ним "барракуда". Одного взгляда на автомобиль было достаточно, чтобы понять, почему у его владельца постоянные стычки с полицией. Это было нечто в стиле настенного искусства подземки - на огромных колесах, с выхлопными трубами, фарами и высоко задранной задней частью, с самодельной росписью, представлявшей собой галлюцинаторный бред в психоделической цветовой палитре шестидесятых.
     - Это моя малышка, - сказал Пи Джей, нежно похлопывая своего монстра по капоту.
     - Да, это нечто, - согласилась я.
     - Она у меня с шестнадцати лет.
     - И будет с тобой всегда, - сказала я искренне, ныряя под ветви и следуя за ним в прохладную густую тень.
     - Здесь не так уж много места, - извинился он, распахивая дверь. - Всего одна дополнительная спальня и туалет - наверху, где жила Берил. Думаю, на днях я снова ее сдам. Я не слишком придирчив к своим жильцам.
     В гостиной был какой-то винегрет из мебели со свалки: диван и чересчур пухлое кресло в кошмарных оттенках розового и зеленого, несколько диссонирующих светильников, сделанных из ракушек и кораллов, и кофейный столик, сработанный из чего-то, что в прошлой жизни было, скорее всего, дубовой дверью. Вокруг валялись разрисованные кокосовые орехи, морские звезды, газеты, башмаки, банки из-под пива. В сыром воздухе носился кисловатый запах гнили.
     - Как Берил узнала, что вы сдаете комнату? - спросила, я присаживаясь на диван.
     - У "Луи", - ответил он, зажигая несколько светильников. - Несколько первых ночей она провела в "Ошен Ки" - совершенно замечательном отеле на Дювале. Думаю, она довольно скоро сообразила, что ее здорово ударит по карману, если она собирается задержаться здесь на какое-то время. - Он уселся в пухлое кресло. - Наверное, это было, когда она пришла к "Луи" обедать в третий раз. Она просто брала салат и сидела, уставившись на воду. Она тогда ни над чем не работала. Просто сидела. Это было довольно странно - то, что она болталась без дела. Я имею в виду, что она даже не говорила ни с кем. В конце концов, как я уже сказал, это было в третий раз, когда она пришла к "Луи", она спустилась к бару и облокотилась о перила, глядя на море. Наверное, мне стало ее жалко.
     - Почему? - спросила я.
     Пи Джей пожал плечами.
     - Она показалась мне такой потерянной. Подавленной или что-то в этом роде. Так мне показалось. Поэтому я заговорил с ней. Она не была, что называется, легким человеком.
     - С ней непросто было сойтись, - согласилась я.
     - С ней чертовски трудно было поддерживать дружеский разговор. Я задал ей пару немудреных вопросов типа: "Вы здесь первый раз?" или "Откуда вы?" - в таком роде, и она иногда даже не отвечала мне. Как будто меня здесь нет. Но это было забавна. Что-то нашептывало мне не отставать от нее. Я спросил, что она хочет выпить. Мы начали болтать о том о сем. Это в какой-то степени сняло ее напряженность и заинтересовало. Дальше я дал ей попробовать несколько фирменных напитков заведения. Первый - "Корона", смешанная с лаймом, от которого она съехала с катушек. Затем - "Бабенкот", как я вам смешивал. Это было действительно нечто особенное.
     - Не сомневаюсь, это несколько расслабило ее, - заметила я.
     Он улыбнулся.
     - Да, вы верно ухватили. Я ведь смешиваю довольно крепко. Мы начали болтать о разных вещах, ну а затем она спросила, где можно поблизости остановиться. Вот тогда-то я и сказал ей, что у меня есть комната и пригласил прийти посмотреть. Я сказал, что она может прийти попозже, если хочет. Это было воскресенье, а по воскресеньям я всегда освобождаюсь рано.
     - И она пришла в тот же вечер? - спросила я.
     - Это меня действительно удивило. Я, в общем-то, не рассчитывал, что она появится. Но она появилась, безо всяких проблем нашла меня. К тому времени Уолт был дома. Обычно он продает свое дерьмо до темноты. Он как раз вошел, и мы все трое начали болтать и быстро поладили. Дальше мы отправились бродить по старому городу и закончили в закусочной. Хотя она была писательницей и все такое, она здорово нагрузилась, все говорила и говорила о Хемингуэе. Она была действительной милой дамочкой, скажу я вам.
     - Уолт продавал украшения из серебра, - сказала я, - на Меллори-Сквер.
     - Как вы это узнали? - удивился Пи Джей.
     - Из писем Берил, - напомнила я ему.
     Какое-то время он печально смотрел в сторону.
     - Она упоминала также и закусочную. У меня сложилось впечатление, что она очень любила вас с Уолтом.
     - Да, мы любили втроем попить пивка. - Он поднял с пола журнал и кинул его на кофейный столик.
     - Наверное, вы двое - единственные друзья, которые у нее были.
     - Берил - это что-то. - Пи Джей посмотрел на меня. - Она - это что-то. Я никогда прежде не встречал никого, похожего на нее, и, возможно, уже не встречу. Когда вы преодолеете эту ее стену, она довольно приятная дамочка. Чертовски славная. - Он откинул голову на спинку кресла и уставился в облупленный потолок. - Я любил слушать, как она говорит. Она могла говорить обо всем так... - он щелкнул пальцами, - как я никогда не смог бы, даже если бы десять лет думал об этом. Моя сестра - то же самое. Она преподает в школе, в Денвере. Английский. У меня не больно то хорошо подвешен язык. Зато руками много чего умею делать. Чем только не занимался до того, как стал барменом. Строил, клал кирпичи, плотничал. Немного занимался росписью в гончарной мастерской до тех пор, пока чуть не умер от голода. Я приехал сюда из-за Уолта. Встретился с ним в Миссисипи. На автобусной остановке, можете себе представить? Мы начали болтать, и всю дорогу в Луизиану ехали вместе. Два месяца спустя мы оба оказались здесь. Это так странно. - Он посмотрел на меня. - Хочу сказать, что это было почти десять лет назад. И все, что у меня осталось, - это груда хлама.
     - Ваша жизнь еще далеко не окончена, Пи Джей, - сказала я.
     - Да. - Он запрокинул лицо к потолку и закрыл глаза.
     - Где сейчас Уолт?
     - В "Аудердейл" - последнее, что я слышал.
     - Мне очень жаль, - сказала я.
     - Так уж получилось. Что я могу сказать?
     Какое-то время мы молчали, и я решила, что пришло время попробовать.
     - Берил, когда была здесь, писала книгу.
     - Вы угадали. Когда Берил не напивалась с нами, она работала над своей чертовой книгой.
     - Эта книга исчезла, - сказала я.
     Он не ответил.
     - Так называемый частный детектив, которого вы упоминали, и разные другие люди проявляют к ней острый интерес. Вы уже знаете об этом - я уверена.
     Он продолжал молчать, не открывая глаз.
     - У вас нет никаких причин доверять мне, Пи Джей, но я надеюсь, вы выслушаете меня, - продолжала я тихим голосом. - Мне нужно найти эту рукопись - рукопись, над которой Берил работала, когда была здесь. Я думаю, что она не забрала ее с собой в Ричмонд, когда уезжала с Ки Уэста. Вы можете мне помочь?
     Открыв глаза, он в упор уставился на меня.
     - Со всем уважением, доктор Скарпетта, чего ради? Чего ради я должен нарушать обещание?
     - Вы обещали Берил, что никогда не скажете, где рукопись? - спросила я.
     - Не важно, я спросил первым, - ответил он.
     Глубоко вздохнув, я подалась вперед, опустив взгляд на грязно-золотистый пушистый ковер под ногами, и сказала:
     - Я не могу привести ни одной достаточно веской причины для того, чтобы вы нарушили обещание, данное другу, Пи Джей, - сказала я.
     - Бред собачий. Вы бы не спрашивали меня, если бы у вас не было достаточно веской причины.
     - Берил рассказывала вам о нем? - спросила я.
     - Вы имеете в виду мерзавца, который изводил ее?
     - Именно.
     - Да, я знал о нем. - Он неожиданно поднялся. - Не знаю, как вы, а я созрел для пива.
     - Пожалуй, - сказала я, полагая, что должна принять его гостеприимство несмотря на свое состояние - я все еще не оправилась от рома.
     Вернувшись с кухни, он протянул мне запотевшую бутылку ледяной "Короны", в длинном горлышке которой плавал ломтик лайма. На вкус это было бесподобно. Пи Джей сел и снова заговорил:
     - Стро, я имею в виду Берил - мне кажется, что я могу называть ее также и Берил, - была жутко напугана. Если быть честным, услышав о том, что произошло, я не был сильно удивлен. Я хочу сказать, что это потрясло меня. Но я не был сильно удивлен. Я предлагал ей остаться здесь. Я говорил ей, чтобы она плюнула на плату за комнату, что она может остаться. Мы с Уолтом, ну... наверное, это забавно, но дошло до того, что она стала для нас кем-то вроде сестры. И этот подонок меня тоже достал!
     - Простите, не поняла? - меня напугал его неожиданный гнев.
     - Уолт покинул меня. После того как мы услышали об этом. Не знаю. Он изменился, в смысле - Уолт. Не могу сказать, что это единственная причина - то, что произошло с ней. У нас были свои проблемы. Но что-то с ним произошло. Он стал сдержанным и больше молчал. А потом однажды утром ушел. Просто ушел.
     - Когда это было? Несколько недель назад, когда полицейские пришли в "Луи", и вы узнали от них?..
     Он кивнул.
     - Это и меня достает, Пи Джей, - сказала я. - Здорово достает.
     - Что вы, черт подери, имеете в виду? Кучу хлопот?
     - Я живу кошмаром Берил, - едва выдавила я из себя.
     Он глотнул пива, напряженно глядя на меня.
     - Как раз сейчас я тоже в бегах, по той же причине, что и она.
     - Боже, вы заставляете кровоточить мое сердце, - сказал он, качая головой. - О чем вы говорите?
     - Вы видели фотографию на первой странице утреннего "Геральда"? Фотографию машины полицейского, сгоревшей в Ричмонде?
     - Да, - сказал он задумчиво, - смутно припоминаю.
     - Это произошло перед моим домом, Пи Джей.
     Детектив сидел у меня в гостиной и мы разговаривали, когда его автомобиль был подожжен. И это не первое, что случилось. Ты понимаешь, меня он тоже преследует.
     - Кто, ради Бога? - спросил он. Я могла бы ответить ему, что он сам знает, но вместо этого с трудом произнесла:
     - Человек, который убил Берил. Человек, который убил ее наставника, Кери Харпера, о котором вы, наверное, слышали от нее.
     - Много раз. Черт! Я не могу в это поверить!
     - Пожалуйста, помогите мне, Пи Джей.
     - Не знаю, как я могу. - Он так расстроился, что вскочил с кресла и начал ходить из стороны в сторону. - Зачем этой свинье преследовать вас?
     - Он страдает навязчивой ревностью. Он одержим.
     Он параноидальный шизофреник. Похоже, он ненавидит всех, кто связан с Берил. Пи Джей, мне необходимо выяснить, кто он. Мне нужно найти его.
     - Проклятье, я не знаю, кто он. Или где он, черт бы его побрал. Если бы знал, я бы нашел его и оторвал бы ему башку.
     - Мне нужна эта рукопись, Пи Джей.
     - Какое отношение ко всему этому может иметь ее рукопись? - возразил он.
     Тогда я рассказала ему. Рассказала о Кери Харпере и его медальоне, о телефонных звонках и волокнах, а также об автобиографической книге, которую писала Берил и в краже которой меня обвинили. Я выложила все, что только могла вспомнить имеющего отношение к этим делам, а душа моя в это вре