рассказывать  и
придавать ей для нас с вами теперь какое бы то ни было значение... Не в этом
впрочем, дело... Дело в том, что когда вы  говорили со мной о прошлом, то...
то говорили  так, как  будто бы чего-то  просили,  как будто бы  вы тогда, в
прошлом, чего-то  не добрали, что хотели  бы взять теперь... Каждый день тон
ваш был томительно одинаков, и каждый день мне казалось, что вы намекаете на
какие-то  как  бы  обязательства,  наложенные на  нас  с  вами  нашим  общим
прошлым...  И  потом  мне  казалось,  что  вы  придаете уж  слишком  большое
значение...  что,  как бы выразиться  яснее, преувеличиваете наши  отношения
добрых знакомых!  Вы  как-то  странно смотрите, выходите  из  себя, кричите,
хватаете  за руку и  преследуете... Точно  шпионите! Для чего  это?..  Одним
словом, вы не даете мне покоя... Для чего этот надзор? Что я для вас? Право,
можно подумать,  что вы выжидаете какого-то удобного случая, который вам для
чего-то нужен...
     Пауза.
     Платонов. Все? (Встает.) Мегсi за откровенность! (Идет к двери.)
     Софья Егоровна. Вы сердитесь? (Встает.)  Постойте, Михаил Васильич! Для
чего же в амбицию вламываться? Я не хотела...
     Платонов (останавливается). Эх вы!
     Пауза.
     Выходит, значит, что я вам  не  надоел,  а  что вы боитесь,  трусите...
Трусите, Софья Егоровна? (Подходит к ней.)
     Софья Егоровна.  Перестаньте, Платонов! Лжете!  Я не боялась и не думаю
бояться!
     Платонов. Где  же  ваш характер,  где сила здравомыслящих  мозгов, если
каждый  встречный, мало-мальски  не банальный  мужчина  может  вам  казаться
опасным  для вашего Сергея Павловича! Я и без вас шлялся сюда каждый день, а
беседовал  с  вами,  потому  читал  вас  умной,  понимающей женщиной!  Какая
глубокая испорченность!  Впрочем...  Виноват, я  увлекся...  Я не имел права
говорить вам все это... Извините за неприличную выходку...
     Софья Егоровна. Никто  не дал вам права  говорить такие вещи!  Если вас
слушают,  то из этого не  следует, что вы  имеете право говорить все то, что
вам вдумается! Ступайте от меня!
     Платонов (хохочет).  Вас преследуют?!  Вас  ищут, хватают вас за руки?!
Вас, бедную, хотят отнять от вашего мужа?! В вас влюблен Платонов,  оригинал
Платонов?!  Какое счастье! Блаженство! Да ведь это такие конфеты для  нашего
маленького  самолюбьица,  каких  не  едал  ни   один  конфектный  фабрикант!
Смешно... Не к лицу развитой женщине эти сладости! (Идет в дом.)
     Софья Егоровна. Вы дерзки и резки,  Платонов!  Вы с ума сошли! (Идет за
ним и  останавливается у  двери.) Ужасно!  Для чего он говорил все  это?  Он
хотел ошеломить  меня... Нет, я  этого не  выношу... Я пойду,  скажу  ему...
(Уходит в дом.)
     Из-за беседки выходит Осип.
     ЯВЛЕНИЕ VII
     Осип, Яков и Василий.
     Осип   (входит).  Пять  хороших!   Шесть  нехороших!  Черт  знает,  чем
занимаются!  Шли бы лучше в преферанс играть... По  одной десятой...  Или  в
стуколку... (Якову.) Здоров, Яша! Того... м-м-м... Венгерович здесь?
     Яков. Здесь.
     Осип. Пойди позови! Потихонечку вызови! Скажи, что дело есть большое...
     Яков. Ладно. (Идет в дом.)
     Осип  (срывает  фонарь, тушит и кладет его  в карман). В прошлом годе в
городе я у Дарьи Ивановны, что вещи краденые покупает да питейное  заведение
с  девицами держит, в стуколку  играл... Три  копейки  обязательного были...
Ремизы доходили до двух целковых... Выиграл восемь рублей... (Срывает другой
фонарь.) Весело в городе!
     Василий. Не для вас фонари повешены! Чего рвать?
     Осип. А  я тебя и  не вижу! Здорово,  осел!  Как поживаешь? (Подходит к
нему.) Как дела?
     Пауза.
     Ах ты,  лошадь!  Ах ты,  свинопас! (Снимает  с него шапку.)  Смешной ты
человек!  Ей-богу, смешной!  У тебя хоть капелька  ума  есть? (Бросает шапку
дерево.) Ударь меня по щеке за то, что я вредный человек!
     Василий. Пущай вас кто другой ударит, а не стану бить!
     Осип. А  убивать станешь?  Нет,  коли у тебя  ее  ум, так ты не артелью
убивай, а сам убей! Плюнь ему в лицо за то, что я вредный человек!
     Василий. Не плюну. Ну чего пристали?
     Осип.  Не  плюнешь?  Боишься меня, значит!  Становись же передо мной на
колени!
     Пауза.
     Ну? Становись! Кому говорю? Стенам или человеку живому?
     Пауза.
     Кому говорю?
     Василий (становится на колени). Грех вам, Осип Иваныч!
     Осип.  Стыдно  стоять?  Очень мне это приятно. Господин во фраке,  а на
коленках пред  разбойником стоит... Ну, а  теперь кричи  ура, что есть духу.
Ну?
     Входит Венгерович 1.
     ЯВЛЕНИЕ VIII
     ОСИП И Венгерович 1.
     Венгерович 1 (выходит из дома). Кто здесь меня звал?
     Осип (быстро снимает шапку). Я-с, ваше степенство!
     Василий поднимается, садится на скамью и плачет.
     Венгерович 1. Что тебе нужно?
     Осип. Вы изволили искать и спрашивать меня у кабатчика, вот я и пришел!
     Венгерович 1. Ах да... Но... не мог разве выбрать другого места?
     Осип. Для хороших людей, ваше превосходительство, всякое место хорошо!
     Венгерович  1. Ты мне отчасти  нужен...  Отойдем  отсюда... Вон  к  той
скамье!
     Идут к скамье, стоящей в глубине сцены.
     Стань немного поодаль так, как будто ты со мной не говоришь... Вот так!
Тебя кабатчик Лев Соломоныч прислал?
     Осип. Так точно.
     Венгерович  1. Напрасно... Я не тебя хотел, но... что поделаешь? Ничего
с  тобой не  поделаешь.  С  тобой не следовало  бы делов иметь...  Ты  такой
нехороший человек.
     Осип. Очень нехороший! Хуже всех на свете.
     Венгерович 1.  Говори  тише! Сколько я передавал  тебе  денег,  так это
ужас, а  ты  этого  не  чувствуешь, как будто  мои  деньги камни или  другой
какой-нибудь  ненужный  предмет...  Ты  позволяешь себе дерзости, воруешь...
Отворачиваешься? Не нравится правда? Правда глаза колет?
     Осип.  Колет, да  только не  ваша,  ваше превосходительство! Вы позвали
меня сюда только за тем, чтобы наставления мне читать?
     Венгерович 1. Говори тише... Ты знаешь... Платонова?
     Осип. Учителя? Как не знать!
     Венгерович  1. Да,  учителя.  Учителя,  который учит  только ругаться и
больше ничему. За сколько ты возьмешься искалечить этого учителя?
     Осип. То есть как искалечить?
     Венгерович 1. Не убить, а искалечить... Убивать людей не следует... Для
чего  их  убивать? Убийство  - это  вещь такая, что... Искалечить,  то  есть
побить так, чтобы всю жизнь помнил...
     Осип. Это могу-с...
     Венгерович  1. Поломай ему что-нибудь,  на лице уродство  сделай... Что
возьмешь? Тссс... Кто-то идет... Отойдем немного далее...
     Идут в глубину сцены...
     Из дома выходят Платонов и Грекова.
     ЯВЛЕНИЕ IX
     Венгерович 1 и Осип в глубине сцены, Платонов и Грекова.
     Платонов (смеется). Что, что? Как? (Хохочет.) Как? Я не расслышал...
     Грекова. Не  расслышали?  Что  ж? Я могу  повторить... Я даже еще резче
выражусь... Вы не  обидитесь, разумеется...  Вы так  привыкли к разного рода
резкостям, что мои слова едва ли будут вам в диковинку...
     Платонов. Говорите, говорите, красавица!
     Грекова.  Я не  красавица. Кто  считает  меня красавицей, тот не  имеет
вкуса... Откровенно - ведь я некрасива? Как на ваш взгляд?
     Платонов. После скажу. Говорите вы теперь!
     Грекова.  Так  слушайте  же... Вы или необыкновенный человек, или же...
негодяй, кто-нибудь из двух.
     Платонов хохочет.
     Смеетесь... Впрочем, смешно... (Хохочет.)
     Платонов   (хохочет).  Она   это   сказала!  Ай  да  дурочка!  Скажите,
пожалуйста! (Берет ее за талию.)
     Грекова (садится). Позвольте однако ж...
     Платонов. И она туда же, куда  и люди! Философствует, химией занимается
и какие изреченьица откалывает! Поди ты  с ней, с  презренной! (Целует  ее.)
Хорошенькая, оригинальная бестия...
     Грекова.  Позвольте же...  Что же это? Я... я не говорила... (Встает  и
опять садится.) Зачем вы меня целуете? Я вовсе...
     Платонов. Сказала и  удивила! Дай,  мол, скажу и  поражу! Пусть увидит,
какая я умная! (Целует ее.) Растерялась...  растерялась... Глупо  смотрит...
Ах, ах...
     Грекова. Вы... Вы меня любите? Да?.. Да?
     Платонов (пищит). А ты меня любишь?
     Грекова. Если...  если... то... да... (Плачет.) Любишь? Иначе бы  ты не
делал так... Любишь?
     Платонов.  Ни  капельки,  моя  прелесть!  Не  люблю  дурачков,  грешный
человек! Люблю одну дуру, да и то от нечего делать... О! Побледнела! Глазами
засверкала! Знай, мол, наших!..
     Грекова (поднимается). Издеваетесь, что ли?
     Пауза.
     Платонов. Чего доброго пощечину влепит...
     Грекова. Я горда... Не  умею пачкать рук...  Я вам сказала,  милостивый
государь, что вы или не  обыкновенный  человек, или же негодяй,  теперь же я
вам  говорю, что вы необыкновенный негодяй! Презираю вас! (Идет к  дому.) Не
заплачу теперь... Я рада, что наконец-таки узнала, что вы за птица...
     Входит Трилецкий.
     ЯВЛЕНИЕ X
     Те же и Трилецкий (в цилиндре).
     Трилецкий (входит).  Журавли  кричат!  Откуда это они взялись? (Смотрит
вверх.) Так рано...
     Грекова.  Николай   Иваныч,  если   вы  уважаете   меня...  себя   хоть
сколько-нибудь, то не знайтесь с этим человеком! (Указывает на Платонова.)
     Трилецкий (смеется). Помилуйте! Это мой почтеннейший родственник!
     Грекова. И друг?
     Трилецкий. И друг.
     Грекова.  Не завидую вам. И ему тоже, кажется... не завидую. Вы  добрый
человек, но...  этот  шуточный тон... Бывает  время, когда  тошнит  от ваших
шуток... Я не  хочу вас обидеть  этим, но... я оскорблена,  а вы...  шутите!
(Плачет.) Я  оскорблена... Но, впрочем, я не заплачу... Я горда. Знайтесь  с
этим  человеком,  любите  его,  поклоняйтесь  его  уму,  бойтесь... Вам всем
кажется,  что он на Гамлета похож... Ну и любуйтесь им! Дела мне  нет...  Не
нужно  мне  от  вас ничего...  Шутите  с  ним, сколько вам угодно, с этим...
негодяем! (Уходит в дом.)
     Трилецкий (после паузы). Съел, брат?
     Платонов.  Ничего я не ел... Трилецкий.  Пора  бы, Михаил  Васильич, по
чести, по совести  оставить ее в  покое.  Стыдно,  право...  Такой  умный  и
большой человек, а выделываешь черт знает что... Вот и назвали негодяем...
     Пауза.
     Не  могу же  я в самом  деле разорваться на две  половины,  чтобы одной
половиной  уважать  тебя, а  другой  благоволить к девушке,  назвавшей  тебя
негодяем...
     Платонов. Не уважай меня, не понадобится это раздвоение.
     Трилецкий.  Не  могу же  я не  уважать  тебя! Ты  сам не знаешь, что ты
говоришь.
     Платонов.  Остается,  значит,  только одно:  не  благоволить к  ней. Не
понимаю  я тебя,  Николай!  Что  хорошего,  умный человек,  ты  нашел в этой
дурочке?
     Трилецкий.   Гм...   Генеральша  часто   упрекает   меня  в  недостатке
джентльменства  и указывает мне на тебя, как на образец  джентльменства... А
по-моему, этот упрек можно всецело отнести и к тебе, образцу... Все вы,  а в
особенности ты, кричите на  каждом переулке, что я влюблен в нее,  смеетесь,
дразните, подозреваю, следите...
     Платонов. Выражайся ясней...
     Трилецкий. Я, кажется, ясно  выражаюсь... в то же  время  у вас хватает
совести  величать   ее   при  мне  дурочкой,  дрянью...  Не  джентльмен  ты!
Джентльмены знают, что у влюбленных есть известное самолюбие... Не дура она,
братец! Она не дура! Она жертва ненужная, вот что! Бывают минутки, друг мой,
когда хочется  кого-нибудь ненавидеть, в кого-нибудь въесться, на ком-нибудь
выместить свою какую-нибудь пакость... Отчего  же на ней не попробовать? Она
годится! Слаба,  безответна,  смотрит на  тебя так до глупости  доверчиво...
Понимаю я все это очень хорошо... (Встает.) Пойдем выпьем!
     Осип  (Венгеровичу).  Ежели  не отдадите  тогда  остальных,  то  на сто
украду. Об этом не сомневайтесь!
     Венгерович 1 (Осипу). Говори тише! Когда будешь его бить, то не  забудь
сказать: "благодарный кабатчик!" Тсс... Ступай! (Идет к дому.)
     Осип уходит.
     Трилецкий.  Черт   возьми,  Абрам  Абрамыч!  (Венгеровичу.)  Ты,  Абрам
Абрамыч, не болен?
     Венгерович 1. Ничего... Слава богу, здоров.
     Трилецкий. Какая жалость! А мне так деньги нужны! Веришь ли? До зарезу,
что называется...
     Венгерович 1. Следовательно, выходит,  доктор,  из ваших  слов, что вам
больные нужны до зарезу (Смеется.)
     Трилецкий. Удачно сострил! Хотя тяжело, но зато удачно! Ха-ха-ха и паки
ха-ха-ха! Смейся, Платонов! Дай, голубчик, если можешь!
     Венгерович 1. Вы мне и так уже много должны, доктор!
     Трилецкий. Для чего говорить это? Кто этого не знает?  А сколько я тебе
должен?
     Венгерович 1. Около... Ну да... Двести сорок пять рублей, кажется.
     Трилецкий. Дай, великий человек!  Одолжи, и я одолжу тебя когда-нибудь!
Будь  столь добр,  великодушен и храбр! Самый храбрый из евреев тот, кто дат
взаймы без расписки! Будь самым храбрым евреем!
     Венгерович  1.  Гм...  евреем...  Все  евреи  да евреи...  Уверяю  вас,
господа, что во всю жизнь мою  я не видел  ни одного русского, который давал
бы  деньги без  расписки, и укоряю нас,  что нигде  не  практикуется в таких
больших   размерах  давание   денег   без  расписки,  как  среди  нечестного
еврейства!..  Пусть отнимет  у меня бог мою  жизнь,  если я лгу! (Вздыхает.)
Многому, очень  многому  можно с успехом и с пользою поучиться вам,  молодые
люди, у нас, евреев, а в особенности у стариков  евреев...  Очень многому...
(Вынимает  из  кармана   бумажник.)  Вам   занимаешь   деньги  с  охотой,  с
удовольствием,  а вы...  смеяться, пошутить  любите... Нехорошо,  господа! Я
старик... У меня есть дети... Считай подлецом, но обходись по-человечески...
На то вы и в университете учились...
     Трилецкий. Ты хорошо говоришь, Абрам Абрамыч!
     Венгерович 1.  Нехорошо,  господа, дурно...  Можно  подумать, что между
вами, развитыми людьми, и моими приказчиками нет никакой разницы... И тыкать
вам никто не  позволил... Сколько вам? Очень дурно,  молодые люди... Сколько
вам?
     Трилецкий. Сколько дашь...
     Пауза.
     Венгерович 1. Я вам дам... Я вам могу дать... пятьдесят рублей... (Дает
деньги.)
     Трилецкий. Роскошно! (Берет деньги.)
     Венгерович 1. На вас, доктор, моя шляпа!
     Трилецкий. Твоя?  Гм... (Снимает  шляпу.) Возьми... Отчего ты не отдашь
его почистить? Ведь дешево возьмут! Как по-еврейски цилиндр?
     Венгерович 1. Как угодно. (Надевает шляпу.)
     Платонов. А тебе идет цилиндр, к  лицу. Барон,  совсем барон! Отчего ты
не купишь себе баронства?
     Венгерович 1. Ничего я не знаю! Оставьте меня, пожалуйста!
     Трилецкий. Ты велик! Отчего это тебя понять не хотят?
     Венгерович 1.  Отчего не хотят оставить в покое, скажите лучше! (Уходит
в дом.)
     ЯВЛЕНИЕ XI
     Платонов и Трилецкий.
     Платонов. Для чего ты взял у него эти деньги?
     Трилецкий. Да так... (Садится.)
     Платонов. Как это: да так?
     Трилецкий. Взял да и шабаш! А тебе его жалко, что ли?
     Платонов. Не в том дело, братец!
     Трилецкий. В чем же?
     Платонов. Не знаешь?
     Трилецкий. Не знаю.
     Платонов. Врешь, знаешь!
     Пауза.
     Великою  любовию  воспылал бы я  к тебе,  душа  моя,  если  бы ты  хоть
недельку, хоть денек пожил по каким-нибудь правилам, хоть бы самым мизерным!
Для таких субъектов, как ты, правила необходимы, как хлеб насущный...
     Пауза.
     Трилецкий. Ничего не знаю...  Не нам, брат,  с тобой переделывать плоть
нашу!  Не  нам  сломать  ее...  Знал я  это, когда еще  с  тобой  в гимназии
по-латыни единицы  получал...  Не будем  же  болтать попусту...  Да прильнут
гортани к языкам!
     Пауза.
     Смотрел я третьего  дня, братец  ты мой, у одной своей дамочки портреты
современных деятелей и читал их биографии.  И что  же ты  думаешь, любезный?
Ведь  нет нас  с тобой  среди них, нет! Не  нашел, как  ни  бился! Lasciate,
Михаил  Васильич, ogni speranza!114  Оставьте  всякую  надежду!  (итал.)4  -
говорят итальянцы. Не нашел  я ни тебя, ни себя среди современных деятелей и
- вообрази! Я спокоен! Вот Софья Егоровна так не того... не спокойна...
     Платонов. При чем же тут Софья Егоровна?
     Трилецкий.  Обижается, что  ее  между  "Современными  деятелями" нет...
Воображает, что  стоит  ей только  мизинцем  шевельнуть  - и  земной шар рот
разинет, человечество от  радости шапку потеряет... Воображает... Гм... Ни в
одном умном романе ты  не  найдешь  столько белиберды, сколько в  ней... А в
сущности гроша медного не стоит. Лед! Камень! Статуя! Так и хочется  подойти
к  ней  и  соскоблить с ее носа  капельку  гипса...  А  чуть  что...  сейчас
истерика, глас и воздыхания... Силенок ни на грош... Умная  кукла... На меня
с презрением смотрит, шалопаем считает... А чем  ее  Сереженька  лучше нас с
тобой?  Чем? Тем только и хорош, что водки  не пьет, возвышенно мыслит и без
зазрения  совести величает себя  человеком будущего. Впрочем, не судите,  не
судимы будете... (Встает.) Пойдем выпьем!
     Платонов. Не пойду. Мне там душно.
     Трилецкий. Пойду сам. (Потягивается.)
     Кстати,  что означают  на вензеле эти Слово  и Веди? Софью ли Войницеву
или  Сергея Войницева? Кого  хотел  уважить этими литерами наш филолог, себя
или свою супругу?
     Платонов. Мне сдается, что эти литеры означают: "Слава Венгеровичу!" На
его деньги кутим.
     Трилецкий.  Да...  Что  это  с  генеральшей сегодня  делается? Хохочет,
стонет, лезет целоваться... Точно влюблена...
     Платонов. В кого ей тут влюбиться? В самое себя разве? Ты не верь  в ее
смех. Нельзя верить в смех той умной женщины, которая никогда не плачет: она
хохочет тогда, когда  ей плакать  хочется. А нашей  генеральше не плакать, а
застрелиться хочется... Это и по глазам ее видно...
     Трилецкий.   Женщины   не  стреляются,  а  тратятся...   Но  не   будем
философствовать... Когда я  философствую,  я жестоко вру...  Славная бабенка
наша генеральша! Я вообще ужасно скверно мыслю, когда  смотрю на женщину, но
это единственная женщина, от которой отскакивают все мои лютые помыслы,  как
горох от стены. Единственная... Когда я гляжу на ее реальное лицо, я начинаю
верить в платоническую любовь. Идешь?
     Платонов. Нет.
     Трилецкий. Пойду сам... С попом выпью... (Идет и сталкивается у двери с
Глагольевым 2.) Ах! Ваше сиятельство, самоделковый граф! Нате вам три рубля!
(Сует ему в руку три рубля и уходит.)
     ЯВЛЕНИЕ XII
     Платонов и Глагольев 2.
     Глагольев 2.  Странная  личность!  Ни  с того  ни  с сего: нате вам три
рубля!  (Кричит.) Я  сам  могу  вам  дать  три  рубля!  Гм...  Какой  идиот!
(Платонову.)  Он ужасно поражает  меня  своею глупостью. (Смеется.)  Глуп до
безобразия!
     Платонов. Что же вы, танцор, не танцуете?
     Глагольев  2.  Танцевать?  Здесь? С  кем, позвольте  спросить? (Садится
рядом.)
     Платонов. Уж будто бы и не с кем?
     Глагольев  2.  Одни только  типы!  Все  типы,  на кого  ни  посмотришь!
Какие-то рожи, орлиные носы, жеманство... А дамы? (Хохочет.) Черт знает что!
При такой публике я всегда предпочитаю танцам буфет.
     Пауза.
     Какой  в  России,  однако  же,  воздух несвежий!  Какой-то  промозглый,
душный...  Терпеть  не  могу  России!.. Невежество,  вонь...  Бррр... То  ли
дело... Вы были хоть раз в Париже?
     Платонов. Не был.
     Глагольев 2. Жаль. Впрочем,  успеете еще  побывать.  Когда будете ехать
туда,  то  скажите мне.  Я вам  открою все тайны  Парижа. Я  дам вам  триста
рекомендательных писем,  и  триста шикознейших французских  кокоток в  вашем
распоряжении...
     Платонов. Благодарю вас, я сыт. Скажите мне, правду ли говорят, что ваш
отец хочет купить Платоновку?
     Глагольев 2. Право, не знаю. Я  далеко держу себя от коммерции...  А вы
заметили, как mon pиre115 мой отец (франц.)5 ухаживает за ваше  генеральшей?
(Хохочет.) Вот еще тоже тип! Этот старый  барсук  хочет  жениться! Глуп, как
тетерев!  А  ваша  генеральша  charmante!116  прелестна!  (франц.)6  Скажите
недурна!
     Пауза.
     Она такая  душка, такая душка...  А