ехи.  Глаза
у них были огромны, лучисты. Мечи они держали в руках, так же,  впрочем,
как и  щиты.  На  каждом  из  щитов  был  выгравирован  сокол.  Одна  из
воительниц положила свой меч в ножны, подняв с  покрытого  золотом  пола
два меча и два щита, протянула их людям.
   - Это же валькирии! - оторопело прошептал Тирульф.  -  Люди  говорят,
что Фрейя является их предводительницей. Они возносятся над полем  битвы
и, увидев павшего  бойца,  решают,  кто  из  них  достоин  Валгаллы  или
Фолькванга.
   - Старые сказки, - ответила Ялна. - А может, новая колдовская уловка.
   Воительницы в золотых доспехах окружили людей.
   - Это тоже часть испытаний? - спросила Ялна. - Сейчас  нам  предстоит
продемонстрировать, как мы умеем обращаться с оружием?
   - По-видимому, так и есть, - согласился Тирульф.
   В следующее мгновение Ялна воскликнула:
   - За Песнь Крови и свободу! - и отразила  удар,  который  нанесла  ей
ближайшая из валькирий.
   Небесные   воительницы   сражались   с   безупречным,    божественным
искусством. Их удары были молниеносны и точны, так что Ялне, считавшейся
лучшей ученицей Песни Крови, пришлось нелегко.
   Они, прижавшись спинами, помогали друг другу.  Пот  градом  катил  по
обнаженным телам Тирульфа и Ялны, кровь сочилась из многочисленных  ран,
хотя и неглубоких, тем не менее, их становилось все больше. Наконец Ялна
приметила щель в круговом строю валькирий. Она отразила щитом удар  меча
и в следующее мгновение поразила ближайшую противницу  ударом  клинка  в
горло. К ее удивлению, даже капельки крови  не  выступило  из  раны.  Ее
противница только рассмеялась, подняла  меч  и  отсалютовала  им,  затем
вышла из битвы.
   Тирульф и Ялна слабели с каждой минутой. Теперь им пришлось сражаться
с восемью воительницами, на лицах которых не было и тени усталости,  Они
были все так же свежи, как и в начале битвы.  Неожиданно  меч  одной  из
валькирий глубоко вошел в левую ногу Ялны. Она выкрикнула  проклятие  и,
невзирая на острейшую  боль,  набросилась  на  противницу.  В  следующее
мгновение новый страшный удар поразил ее с другой стороны.
   Тирульф пока  чувствовал  себя  лучше,  держался  крепче,  но  и  его
покидали силы. Он весь был залит кровью,  однако  это  не  помешало  ему
яростно наброситься на одну из валькирий. Его натиск был отбит,  и  воин
почувствовал беспомощность, сродни той, что одолевала его,  стоявшего  в
охранении возле Черепа Войны, когда он ничем не  мог  помочь  Ялне.  Это
сравнение пробудило ярость - он ли виноват в кознях Нидхегга?
   - За Песнь Крови  и  свободу!  -  воскликнул  воин  и  набросился  на
ближайшую валькирию. Он обрушил  на  нее  серию  сокрушительных  ударов.
Затем сделал ложный выпад, противница поддалась, и он с размаху вонзил в
ее грудь клинок.
   Валькирия улыбнулась и, отсалютовав ему мечом, тоже вышла из боя.  Ее
огромная колотая рана на глазах затянулась прежней золотистой кожей.
   В следующее мгновение  оставшиеся  семь  воительниц  подняли  мечи  и
отступили. Все они испытывали неудержимое веселье, радовались как  дети.
Каждая старалась лично поприветствовать гостей.
   Грохот наполнил светоносный зал, где только  что  происходила  битва.
Тирульф и Ялна вытирали пот и  кровь,  держа  мечи  и  щиты  по-прежнему
готовыми к бою. Здесь, в подземелье, нельзя было расслабляться, здесь  с
любой стороны можно было ждать удар или  какую-нибудь  новую  колдовскую
каверзу. Правда, сил сражаться у влюбленной пары уже не осталось.
   Все девять воительниц разом исчезли. На тех местах, где  они  стояли,
вдруг засияли золотые факелы, нараставший грохот уже был невыносимым.
   Затем  всякий  шум  резко   оборвался.   Наступила   зловещая,   чуть
подзванивающая тишина. Следом в золотистом  мерцающем  сиянии  появилась
женская фигура на колеснице, влекомой двумя громадных  размеров  котами.
Женщина была обнажена и ослепительно прекрасна. Ее голова, плечи,  грудь
излучали яркий свет. Особенно ослепительно  сияло  лицо,  так  что  было
трудно разглядеть его черты. Взглянешь прямо - ослепнешь  на  мгновение,
смотреть можно было лишь прикрыв глаза ладонью. Тирульф  и  Ялна  так  и
поступили.  На  шее  у  божественной  колесничей  посверкивало   золотое
ожерелье, составленное из невероятно огромных драгоценных камней.
   Тирульф  опустил  меч.  На  него  накатило  все  разом:  и  страх,  и
нестерпимая страсть, какую он никогда не испытывал ни к  одной  женщине,
даже к Ялне. Сердце его колотилось все быстрее и быстрее. Ялна, стоявшая
сбоку, по-видимому, испытывала те же самые чувства.
   И что удивительно, их раны мгновенно, чудесным образом затянулись,  и
они ощутили в своих телах невообразимую силу.
   Мечи и щиты, которые они сжимали в руках, исчезли сами собой - просто
растворились в золотистом сиянии. Женщина улыбнулась и  поприветствовала
их копьем в сжатой руке.
   Людей  залило  ослепительное  золотое  сияние.  Когда  же  окружающее
прояснилось, они обнаружили, что стоят на вершине могильного  кургана  -
того первого, до которого они так долго добирались. Далеко внизу паслись
их кони, мирно пощипывая травку. Рядом у самых ног лежали  их  одежда  и
оружие. Трех норн нигде не было видно. В небесах внезапно раздался  удар
грома, хлынул ливень, омывший их разгоряченные тела.
   - Это же была сама Фрейя! - не обращая внимания на дождь,  воскликнул
Тирульф.
   - Айя! - подхватила Ялна. Затем она по привычке выругалась:
   - Будь я проклята, это точно была она.
   Девушка взглянула на Тирульфа.
   - И это все? -  спросила  она.  -  Я  полагала,  что  нас  подвергнут
жесткому испытанию, и мы либо победим, либо погибнем. Если победа  будет
на нашей стороне, наконец, отыщем то, сами  не  знаем  что.  Теперь  как
быть? Ради чего столько страхов?
   Тирульф пожал плечами:
   - Мало ли. Может, на  вершине  горы  нам  повезет  больше,  если  мы,
конечно, доберемся до вершины. Но я не согласен, что  все  это  попусту.
Кое-какое испытание было очень даже ничего.
   - Знаю, что ты имеешь в виду, - нахмурилась Ялна, затем выражение  ее
лица смягчилось. Она покачала  головой,  подошла  к  мужчине  и  ласково
провела пальцем по его щеке. - Я тоже не забуду. Никогда...
   - Послушай, Ялна, никогда бы не подумал, что предложу тебе что-нибудь
подобное,  -  улыбнулся  Тирульф.  -  Может,  мы,   наконец,   оденемся?
Становится чересчур холодно.
   Девушка весело рассмеялась и направилась к своей  одежде.  Скоро  оба
вновь был одеты и вооружены, осталось только сунуть мечи в ножны. В этот
самый момент Ялна удивленно вскрикнула.
   - Что случилось с моим клинком?!  Почему  он  теплый?  Даже  горячий,
будто его держали в огне.
   Тирульф схватился за рукоять своего меча.
   - Мой тоже!
   Он поднес лезвие ближе к глазам. Блестящая по-прежнему  сталь  теперь
была покрыта  множеством  рун,  и  полированная  поверхность,  казалось,
отражала куда больше света, чем падало на клинок.
   - С моим то же самое! - воскликнула Ялна, затем,  резко  выругавшись,
сунула оружие в ножны.
   - Может, это и есть поддержка, оказанная нам  Фрейей,  -  предположил
мужчина.
   - Скади, будь свидетельницей, я мало что понимаю в колдовских  делах,
- горячо произнесла Ялна, - касается ли это волшебства Фрейи или  темной
магии Хель. Почему бы не  пользоваться  обычными  предметами,  знакомыми
всем простым людям! Никому даже в голову не  придет  объяснить,  что  же
произошло здесь сегодня, в глубине этого холма.  Так  и  живи  теперь  с
кучей вопросов. Спросят - не знаешь, что и ответить.  Откуда,  например,
эти руны на клинках? Если это против Тёкк, так и надо  было  сказать.  -
Девушка вдруг словно загорелась, видимо, ее обожгла догадка. - Что, если
эти мечи теперь смогут поразить всадников Смерти?  -  Она  вздохнула.  -
Правда, мы не узнаем, так ли это, пока не пустим их в дело.
   Тирульф был настроен более осторожно.
   - Не знаю. Может, испытания еще не закончены, пока мы стоим здесь, на
вершине кургана. Возможно, всякий раз, как мы обнажим  это  оружие,  нам
придется доказывать, что мы достойны его.
   - А не колдовская ли это уловка? Пусть, мол, до конца жизни эти  двое
размышляют о случившемся, прикидывают и так и этак. - Она сделала  паузу
и закончила мысль вполне приемлемым для нее образом:
   - Будьте вы прокляты, ведьмы! А теперь на гору!
   - Вперед! - воскликнул Тирульф.
   Они бросились к коням.

Глава двадцать четвертая
ВОИНЫ-ОБОРОТНИ

   Остров открылся к вечеру.  Сначала  на  горизонте  смутно  очертилась
темная полоска, вскоре она оформилась в прибрежные  скалистые  утесы,  к
которым и подступиться было невозможно, лишь  местами  выделялись  узкие
полоски пляжей. Сотни  чаек  истошно  вопили  в  полете,  не  меньше  их
пряталось на отвесных и каменных берегах  и  на  песке.  Волны  одна  за
другой набегали на скалы и с грохотом били в почти отвесные щеки.
   - Однажды я слышала, -  рассказывала  Песнь  Крови  Гримниру,  -  как
седобородый скальд пел о подвигах Одина и Тора.
   Рыжебородый  великан  стоял  рядом  с  ней  у  борта   и   пристально
вглядывался в остров оборотней.
   Между тем воительница продолжила:
   - Один и Тор были привержены старинным обычаям, и конунг богов как-то
обвинил Тора в том, что  тот  посмел  совершить  позорное  деяние  -  на
каком-то острове поднял руку на женщину. На что Тор  возразил,  что  эти
женщины больше походили на волчиц, нежели на мирных  людей,  и  что  они
первыми атаковали его корабль. К тому же, как  добавил  бог  грозы,  они
были вооружены железными  дубинками.  Он  поэтому  назвал  их  невестами
оборотней.
   Гримнир усмехнулся:
   - Должно быть, этому певцу посчастливилось  побывать  на  острове,  к
которому мы приближаемся. Однако я сомневаюсь, что мы  будем  атакованы.
Хозяйки острова уже разглядели  "Разрезателя  Волн"  и  догадались,  что
прибыли друзья. Некоторые ребята из нашей команды уже оставались здесь.
   - Они предпочитают волчиц обыкновенным женщинам?  -  изумилась  Песнь
Крови. - И твой друг Магнус тоже?
   - И я, - захохотал Гримнир. Заметив недоумение в глазах  воительницы,
он добавил:
   - А за кое-что другое я люблю тебя.
   Песнь Крови улыбнулась.
   - Как насчет испытания, которое нам устроят эти  волчицы?  Готова?  -
спросил Гримнир, понизив голос и обняв ее за плечи.
   - Готова-то готова, только мысли у меня о другом -  способны  ли  эти
оборотни помочь мне освободить Гутрун? Вот о чем  печаль.  Что  касается
испытаний, мне все равно. Без дочери мне и жизнь не  в  жизнь.  Что  они
могут  потребовать?  Чтобы  я   сразилась   с   их   предводителем   или
предводительницей? Послушай, Гримнир, а какой экзамен они устроили тебе?
   Рыжебородый воин заглянул в ее глаза, положил руку на плечо, прижал к
себе.
   - Прежде чем покинуть остров, мы все  дадим  клятву,  что  никогда  и
никому не расскажем, что там видели, чем занимались. Вообще, как  только
ступишь на корабль, чтобы  отправиться  в  обратный  путь,  лучше  сразу
забудь о нем. Придется дать еще одну клятву, что опять  же  никогда,  ни
при каких обстоятельствах не рассказывать ни о  местных  обычаях,  ни  о
тайных испытаниях, через которые пришлось пройти.  Я  не  могу  нарушить
клятву. Даже ради тебя.
   - Понятно. Выходит, будет нечто необычное,  может,  даже  колдовское.
Вот тут и выживай.
   - Айя, - укоризненно заметил Гримнир и вновь прошептал на ухо:
   - Ты справишься. Должна справиться, иначе мне придется оставить  тебя
на острове.
   -  Ты  можешь  захватить  с  собой  какую-нибудь  другую  волчицу,  -
огрызнулась Песнь Крови. - Их здесь полным-полно.
   - Нет уж, кроме тебя, мне никого не нужно, - тихо ответил Гримнир.
   Он снял руку с ее плеча, глянул в сторону береговой линии и о  чем-то
задумался.
   Песнь Крови незаметно коснулась его руки.
   - Я справлюсь, - шепнула она.
   Он кивнул, однако взгляд его был по-прежнему устремлен на остров.
   Скоро снеккью скользнула в небольшую бухту, на  высоких  и  скалистых
откосах которой собрались местные  жители,  однако  никто  не  отважился
спуститься на узкую полоску пляжа, где пристал "Разрезатель Волн". Никто
из местных не вскинул руку, не сделал шаг вперед, чтобы поприветствовать
гостей. Все обитатели острова -  мужчины  и  женщины  были  при  оружии.
Мужчины бородаты, а женщины носили длинные распущенные  волосы.  Морской
ветерок беспрепятственно играл ими. Одежда их состояла из  штанов  мехом
наружу, выше пояса тела были обнажены. Все островитяне были мускулисты и
загорелы почти до черноты.
   Магнус подошел к Гримниру.
   - Что-нибудь не так? - спросил кормчий.
   - Все в порядке, - успокоил его  рыжебородый.  -  Хотя  им  следовало
спуститься на пляж, чтобы  поздравить  нас  с  благополучным  прибытием.
Что-то здесь не так. Может, что-то случилось за то  время,  что  нас  не
было здесь? Возможно, их навестили другие корабли, и моряки повели  себя
не  совсем  так,  как  требуют  местные  обычаи.  Хотя  чего  они  могут
опасаться, я даже предположить не могу.
   - Ладно, другие корабли, но это же мой  "Разрезатель"!  -  воскликнул
Магнус. - Они же не могли не разглядеть нас! Знают же, что мы друзья.
   - Пусть твоя команда побудет на борту, пока я не спущусь и не выясню,
в чем дело.
   - Если оборотни нападут на тебе, тебе понадобится помощь,  -  добавил
Магнус. - Лучше двинуться к ним плотной компанией.
   - Гримнир и я отправимся к ним вдвоем, - заявила Песнь Крови. -  Если
у  них  есть  причина  не  доверять  пришельцам,  двух  человек  они  не
испугаются. Мы постараемся объясниться, а там будет видно.
   - Напасть на двоих куда легче, чем на ватагу, - проворчал Магнус.
   - Они не станут нападать, - успокоила его воительница. - Я уверена  в
этом, нутром чую. Видишь, как они стоят - оружие-то в  руках,  но  ведут
себя безо всякого напряжения. Они выжидают, только и всего. Если бы  они
не желали, чтобы мы высаживались, давно бы бросились на нас.
   Гримнир и Песнь Крови спрыгнули на песок, в  который  корабль  уперся
носом, поднялись по склону холма и направились в  сторону  толпы,  держа
руки подальше от оружия.
   - Вот того рыжебородого  зовут  Харбард.  Когда  я  в  последний  раз
побывал на острове, он был их вождем.  Рыжеволосая  женщина,  что  стоит
рядом с ним, его жена Ульфхильда, - Гримнир на ходу давал пояснения.
   Как только гости подошли поближе, Харбард  шагнул  к  ним  навстречу.
Песнь  Крови  сразу   обратила   внимание   на   многочисленные   шрамы,
избороздившие его лицо и грудь. Такого количества боевых отметин ей  еще
не приходилось встречать. Да и другие воины, стоявшие поодаль, выглядели
не  менее  впечатляюще.  Удивительно,  но  зарубцевавшиеся  шрамы  порой
достигали  таких  размеров  и  были  столь  глубоки,   что   становилось
непонятно, как получившие их храбрецы смогли  выжить?  Причем  изувечены
были и мужчины и женщины.
   - Они что, предпочитают сражаться без оружия? -  не  выдержала  Песнь
Крови.
   - С оружием, - тихо ответил Гримнир, - но без доспехов.
   Песнь  Крови  понимающе  кивнула.  Ее  глаза  встретились  с  глазами
Харбарда, затем с глазами Ульфхильды.
   - Привет, Харбард! - воскликнул Гримнир.
   Он поднял правую руку и продемонстрировал оборотню открытую ладонь.
   - Это ты, Гримнир, - проворчал вождь. - Я так и думал, что  без  тебя
здесь не обошлось.
   - Не обошлось? Что?
   - Тут на нас напало что-то  вроде  колдовской  бессонницы.  Я  сам  с
неделю промучился без сна. Потом жене было видение.
   - Интересно, что же привиделось Ульфхильде?
   - Один пожелал, чтобы мы помогли женщине, пришедшей вместе  с  тобой.
Однако она должна доказать, что ее намерения честны.
   - Один не доверяет ей, - объяснил Харбард, - потому что  она  помогла
его врагам. С  ее  помощью  Хель  вернула  себе  Череп  Войны  и  обрела
неслыханную мощь. Так? - спросил он, обращаясь к Песни Крови.
   Песнь Крови решительно шагнула вперед, почти вплотную придвинувшись к
постаревшему, но все еще безмерно могучему, мускулистому вождю,  глянула
прямо в его глаза:
   - Я поступила так во имя  спасения  моей  дочери  и  чтобы  отомстить
Нидхеггу. Я не просила Одина простить меня, за это нельзя  простить  или
помиловать. Он ничего не сделал, чтобы остановить меня в  этом  безумии.
Никакого вещего знака, видения, так что он не  вправе  обвинять  меня  в
том, что люблю дочь.
   Харбард нахмурился:
   - Этот остров посвящен Одину. Я не позволю  непочтительно  отзываться
об Отце богов.
   - И я тоже, - согласилась Песнь Крови.
   Харбард тем же угрюмым взглядом окинул ее, затем  перевел  взгляд  на
Гримнира и подмигнул:
   - Клинок ей в сердце, Гримнир, какова баба!
   Рыжебородый оглушительно захохотал, он вообще был веселый человек.
   Вождь с Гримниром дружески пожали друг другу руки.
   - Разве я взгромоздился бы на какую-нибудь тихоню.
   - На кого ты только не взгромождался, Гримнир, - усмехнулся  вождь  и
вновь окинул Песнь Крови долгим оценивающим взглядом.
   Воительница наградила вождя оборотней столь  яростным  взглядом,  что
Гримнир, заметив выражение ее лица, сразу замолчал.
   - Клянусь зубами Фрейи, - сквозь зубы проговорила Песнь  Крови.  -  Я
пришла сюда  за  подмогой,  а  не  ради  того,  чтобы  выслушивать  ваши
жеребячьи шуточки. Я не люблю,  когда  меня  рассматривают  как  кобылу.
Гримнир рассказывал, что  здесь  мне  предстоит  испытание,  которое  вы
назначите. Я готова. Моя дочь в плену у злобной Тёкк, а вы тут стоите  и
гогочете!
   Харбард кивнул:
   - Ты и в самом деле можешь начать. Но никто  другой  не  имеет  права
сойти на землю, даже Гримнир.
   - Ты имеешь в виду, что я  должен  вернуться  на  корабль,  пока  она
здесь...
   - Я не имел в виду, я требую! - прервал его вождь.
   - Этот остров особенный. Здесь все предназначено,  чтобы..,  испытать
эту женщину, - сказала Ульфхильда.
   - Меня называют Песнь Крови, - огрызнулась воительница. - Так и  зови
меня.
   - Мы знаем твое имя, - проговорила жена вождя. - Тебя называют Песнью
Крови,  Воином,  сражавшимся  на   арене,   Ведьмой-воительницей   Хель,
победительницей Нидхегга, Фрейядис...
   - Меня зовут Песнь Крови и не иначе, - настаивала воительница.
   - Возвращайся на корабль, дружище. Мы  придем  на  берег,  когда  все
кончится. Либо пригласим тебя на праздник,  либо  притащим  ее  труп,  -
сказал Гримниру Харбард.
   Гримнир посмотрел прямо в глаза Песни Крови.
   - Это будет торжество победы! - решительно заявила  воительница.  Она
подошла ближе к  рыжебородому  великану,  обняла  его  за  плечи,  затем
обернулась к вождю:
   - И очень скоро, не так ли? Тогда мы поднимем паруса. Твои вещие сны,
Харбард, пока не подсказали, что все будет  именно  так?  Я  нуждаюсь  в
твоей помощи. Без твоих воинов мне не одолеть магию Тёкк и ее  всадников
Смерти. Ты поможешь мне освободить мою дочь?
   - Я знал, что без колдовских чар здесь не обошлось.
   - Ответь прямо,  ты  готов  помочь  мне?  Если  я  выдержу  все  твои
испытания, ты отправишься со мной на битву с Тёкк?
   - На все воля Одина, - услышала она в ответ.
   - Если ты выдержишь испытания, - добавила Ульфхильда. - Многие,  куда
более сильные, чем ты, лишались здесь головы.
   - Один - извечный враг Хель, - вступил в разговор Гримнир.  -  Может,
мы все-таки сможем договориться, и ты поможешь нам независимо  от  того,
справится Песнь Крови или нет?..
   -  Ступай,  Гримнир,  -  прервал  его  Харбард  и  жестом   пригласил
воительницу последовать за собой в глубь острова.
   Она еще раз обняла друга, затем решительно направилась за вождем.

***

   Они так шли - Песнь Крови чуть впереди, по обеим сторонам  Харбард  и
Ульфхильда. Миновав прибрежные холмы, они скоро спустились в  небольшую,
пустынную, ровную, подобно блюдцу,  долину.  Посредине  стояло  огромное
высохшее дерево, даже кора уже успела отслоиться и опасть  с  ветвей.  С
одного из толстых сучьев  свисала  веревка,  ее  нижний  конец  светился
малиновым пламенем.
   Когда они п