ложно, и не
стоит с самого начала лезть в гущу толпы, - ответил Фалькейн. - Мы  решили
сначала в этом глухом месте изучить  местный  язык,  обычаи  и  окружающую
обстановку. Процесс обучения с применением современных электронных новинок
пошел быстрее. А император, прознав о нас, прислал в качестве специального
инструктора Гудженджи.  Мы  недавно  решили  направиться  в  столицу,  но,
услышав  об  этом,  наш  учитель  начал  находить  множество  причин   для
отлагательства. Так продолжается уже три или четыре недели.
     - Сомневаюсь, чтобы мы на деле узнали многое, - пробормотала Чи.
     - Что такое неделя? - спросила Стефа.
     - Послушайте, женщина, вы вовлекли нас в неприятности, которые  могут
стоить рынка.
     - Что за глупости! - нетерпеливо воскликнула девушка. - Завоюйте их!
     - Крайне аморальное занятие, - нахмурился Адзель.  -  К  тому  же  не
соответствует нашей политике: это экономически невыгодно.
     - В конце концов, дойдем мы до сути, вы, болтуны? - разозлилась Чи. -
Почему солдаты преследовали вас, фриледи?
     Раздался телефонный звонок, компьютер из громкоговорителя сообщил:
     - Со стороны города приближается отряд.



                                    3

     Фалькейн решил, что лучше быть вежливым  и  встретить  императорского
посланника-инструктора у люка. Он выразительно пододвинул бластер  вперед,
ближе к руке.
     Стоя в ожидании, он смотрел на  стены  на  вершине  холма.  Они  были
сложены из камня  без  применения  штукатурки:  вода  здесь  была  слишком
дорогой, чтобы использовать ее при кладке. Зубчатая  стена  с  башнями  по
углам  окружала  несколько  десятков  деревянных  зданий.  Хайджакта  была
главным образом торговым центром для местных фермеров  и  проходящих  мимо
караванов.  Здесь  стоял   сравнительно   небольшой   гарнизон.   Северные
плоскогорья давно  были  очищены  от  варваров,  населяющих  пустыни,  как
объяснил Гудженджи, поэтому Фалькейн предположил,  что  войска  содержатся
преимущественно на случай восстания. То, что он уже знал  об  икрананкской
истории, внушало тревогу. "Это добавочное затруднение для нас, - думал  он
беспокойно. - Старый Ник не станет вкладывать деньги  в  это  предприятие,
пока тут не будет достаточно устойчивой  социальной  структуры,  способной
сохранять  и  поддерживать  условия  торговли.  А  Катандаранская  империя
кажется единственно подходящей для этой роли на  всей  планете.  Не  будет
торгового поста на Икрананке - не будет  комиссионных  для  меня.  Что  за
веселую, беззаботную жизнь ведем мы, разведчики!" Его взгляд скользнул  по
дороге и сфокусировался на приближающемся отряде.  В  нем  было  несколько
дюжин солдат в кожаных нагрудниках, вооруженных до зубов, - между  прочим,
зубов-то у них как раз и не было, -  самострелами  и  большими  неуклюжими
алебардами. Костюмы украшало причудливое изображение фратрии Тирут - к ней
относились все воины гарнизона. Во главе отряда гордо гарцевал  Гудженджи.
Он был сравнительно  высок  для  икрананкийца,  тощ,  его  синевато-черная
шерсть поседела, очки в золотой оправе забавно  восседали  на  его  клюве.
Алый плащ ниспадал к ногам,  на  плаще  был  крест  -  знак  императорской
фратрии Деодакх. С украшенного кисточками  пояса  свисал  длинный  кинжал.
Фалькейн до сих пор не видел ни одного взрослого туземца без оружия.
     Фалькейн опустил руки и склонил  одно  колено:  таково  было  местное
приветствие.
     - Благороднейшему Гудженджи и его родственникам - привет! -  нараспев
произнес он  ритуальную  фразу.  Он  никогда  не  был  способен  правильно
произносить звуки местного языка - его речевой аппарат не был приспособлен
к ним,  а  грамматика  соответствовала  фонетике.  Но  сейчас  он  говорил
сравнительно гладко.
     Гудженджи не воспользовался формулой "Мир между  нашими  родами",  он
сказал просто "Поговорим", что означало серьезный повод для разговора,  но
надежду обойтись без кровопролития. И он жестом отогнал злых  духов,  чего
никогда не делал раньше.
     - Прошу оказать честь моему дому, -  пригласил  Фалькейн.  В  местном
языке  не  было  слова  "корабль",  а  слово  "повозка"   показалось   ему
неподходящим.
     Гудженджи оставил сопровождающих  у  люка  и  неуклюже  взобрался  по
трапу.
     - Я хотел бы более подходящее освещение, - попросил он.  Так  как  он
видел волны света, короче  желтых,  хотя  его  видимый  спектр  включал  и
инфракрасные  лучи,  освещение  было  слишком  тусклым  для  него.   Глаза
икрананкийца  с  горизонтально   расположенными   зрачками   не   способны
адаптироваться во тьме, что вряд ли необходимо на постоянно  обращенном  к
Солнцу полушарии.
     Фалькейн повел его в кают-компанию. Всю дорогу Гудженджи ворчал:  это
место слишком жаркое, здесь плохо пахнет, а воздух сырой, и  не  может  ли
Фалькейн дышать в сторону. Икрананкийцы не выдыхают водяные пары - то, что
производит их метаболизм, поступает обратно в кровеносную систему. Наконец
он остановился у входа в кают-компанию, напрягся и поправил очки.
     - Значит, вы на самом деле дали ей убежище! - прохрипел он.
     Стефа схватилась за саблю.
     - Нет, нет, - возмутился Адзель, кладя  ей  на  руку  свои  неодолимо
сильные пальцы. - Разве хорошо так делать?
     - Садитесь, благороднейший, - сказал Фалькейн. - Хотите выпить?
     Гудженджи  принял  приглашение  выпить  шотландского  виски  с  явным
оживлением. В этом отношении икрананкийцы похожи на людей.
     - Я считал, что вы пришли, как друзья, - заявил он.  -  Надеюсь,  это
происшествие получит удовлетворительное разъяснение.
     - Конечно, - сказал  Фалькейн  более  сердечно,  чем  на  самом  деле
чувствовал. - Мы увидели, что эту женщину моей расы преследуют незнакомцы,
которые, как мы считали, были разбойниками. Естественно, мы  предположили,
что она с моей планеты.
     Чи выпустила кольцо дыма и добавила шелковым голосом:
     - Тем более что вы, благороднейший, никогда не упоминали, что на этой
планете существуют поселения людей.
     - Ак-крр, -  прокашлялся  Гудженджи.  -  Мне  нужно  было  так  много
объяснить вам...
     - Но вы, несомненно, понимали,  что  это  нас  заинтересовало  бы,  -
настаивала Чи.
     - ...для вашей собственной пользы...
     - ...благороднейший, мы огорчены и обижены...
     - ...это всего лишь особая фратрия солдат...
     -  Очень  важная  для  империи,  с  которой  мы   хотели   торговать,
основываясь на взаимном доверии.
     - ...она нарушила приказ императора...
     - Какой приказ? Мы что, изолированы?  О  благороднейший,  это  второе
прискорбнейшее открытие. Мы начинаем  сомневаться,  можно  ли  вообще  вам
верить. Возможно, наше присутствие нежелательно? Мы можем  и  улететь,  вы
знаете. Мы никому не хотим навязываться и навязывать наши товары.
     - Нет, нет! - Гудженджи  уже  убедился  в  достоинствах  предлагаемых
образцов товаров, начиная  с  синтетических  тканей  и  кончая  химическим
огнестрельным орудием. Каждый раз, думая об оружии, он тяжело дышал. - Это
просто...
     - Если быть откровенными, - сказала Чи, - наше  отсутствие  не  может
быть долгим. Мы расскажем дома об этих земцах, и наши люди позаботятся  об
отправке их на планету с более  подходящим  климатом.  Нашим  владыкам  на
Земле не понравится, что Катандаран хранил  в  тайне  информацию  об  этих
бедных земцах. Быть  может,  с  ними  плохо  обращаются?  Боюсь,  что  это
произведет на Земле плохое впечатление.
     Фалькейн слишком сосредоточился на попытке сдержать смех, чтобы вволю
насладиться зрелищем  поражения  Гудженджи.  Он  и  не  думал  серьезно  о
возвращении земцев: это подняло  бы  стоимость  экспедиции  до  Андромеды.
Придется хранить неожиданное открытие в тайне.
     Может быть?.. Нет. Он взглянул на Стефу, сидящую на краю стула, гордо
выпрямившись. Свет играл в серых глазах и  в  рыжих  волосах,  подчеркивал
округлость ее тела. Он не предавал девушку своим молчанием:  это  было  бы
бесполезно. Как только торговцы  начнут  прибывать  сюда,  они  все  равно
узнают  обо  всем,  и  какой-нибудь  разговорчивый   ублюдок   обязательно
проболтается.
     Гудженджи дрожащей рукой поправил  очки,  извлек  какой-то  листок  и
уставился в него.
     - Я должен известить императора, - сказал он. - В самом деле  должен.
Но...  в  сложившихся   условиях...   возможно,   мы   сможем   прийти   к
взаимопониманию.
     - Надеюсь на это, - заявил Адзель.
     - Дело в том,  -  объяснил  Гудженджи,  -  что  незадолго  до  вашего
прибытия... ак-крр... возникла  неприятная  ситуация.  Император  завоевал
Субхардат,  -  в  катандаранском  языке  не  было  неискренних  слов  типа
"умиротворение". - Ключ ко всему  району  -  город  Рангакора.  Он  сильно
укреплен,  его  трудно   захватить,   поэтому   император   привлек   свои
первоклассные  войска  -  земцев  -  для  помощи  при  штурме  под   общим
командованием... Б... Б...
     - Боберта Торна, - коротко сказала Стефа, выделяя губные согласные.
     - Они действовали успешно...
     - Вам следует благодарить ее, - сказала Чи.
     Гудженджи  выглядел  смущенным  и  явно  нуждался  в   дополнительной
выпивке.
     - Они действовали успешно, - заставил он себя продолжать. - Но  потом
- х-фф...  Тон  решил,  что  здесь  может  быть  основа  его  собственного
королевства. Он и его люди... хм... они отбросили  наши  войска  и  заняли
город. С тех пор они там и находятся. Мы... хм... с тех пор мы  не  сумели
их... хм... удалить. В то же время земцы,  оставшиеся  в  столице,  начали
волноваться. И тут появились вы, принадлежащие к той же расе, а может, и к
той же фратрии! Стоит ли удивляться,  что  император  действовал...  хм...
если можно так сказать, с осторожностью?
     - Так вот оно что! - изумленно сказал на это Фалькейн.
     Стефа некоторое  время  сидела  в  молчании,  лишь  нарушаемом  шумом
воздуха,  гонимого  вентилятором,  нетерпеливым   постукиванием   о   стол
мундштука Чи и астматическим дыханием Гудженджи. Она хмурилась, глядя вниз
и обхватив рукой подбородок. Наконец, она приняла решение,  выпрямилась  и
сказала:
     - Да, правда, это обидело  земцев  в  Катандаране.  Они  поняли,  что
находятся  под  подозрением.  Если  подозрения  императора  будут  слишком
велики, он может постараться даже уничтожить нас. Не думаю, чтобы это было
мудро с его стороны - кто может рассчитывать выйти живым из этой  схватки?
- но мы не хотим разрывать империю на части. В то же время  мы  не  должны
забывать и о себе. Так, до нас дошли слухи о пришельцах. Теперь вы знаете,
что доступ сюда был закрыт, но хайджактцы разнесли новость  еще  до  того,
как был наложен запрет. Да еще и сейчас какой-нибудь крестьянин  время  от
времени проскальзывает между постами. Мы в Железном  Доме  решили  узнать,
что означают эти слухи. Иначе мы были бы подобны слепым на горной  дороге.
Я решила добраться до этого места. Это была моя собственная идея,  клянусь
вам. Никто не знает об этом. Но патруль обнаружил меня.
     Гудженджи не ухватился за очевидную  возможность  произнести  речь  о
верности и подчинении приказам. Или в этом не было смысла?  Много  раз  на
протяжении  этих  недель  Фалькейн  видел,  что  икрананкийцы   испытывают
верность лишь к своим фратриям, а все  остальное  является  для  них  лишь
вопросом выгоды.
     Но погоди!
     Возбужденный, он вскочил на ноги. Гудженджи схватился было за меч, но
Фалькейн начал бегать взад и вперед по каюте. Наконец он сказал:
     - Эй, все это может обернуться  хорошей  возможностью  для  нас.  Ваш
император напрасно подозревал нас. Мы торговцы.  Ведь  в  наших  интересах
сохранение прочного государства, с которым мы могли бы иметь дело.  Оружие
нашего корабля  может  разрушить  любую  стену:  мы  возьмем  штурмом  для
императора Рангакору.
     - Нет! - воскликнула Стефа. Она вскочила на ноги, в ее руке сверкнула
сабля. - Ты грязный, мерзкий...
     Фалькейн помолчал, ожидая, когда  она  затихнет  в  объятиях  Адзеля,
потом спросил:
     - Но что здесь неправильного? Разве вы не на стороне императора?
     - Прежде чем позволить вам убить тысячу земцев, - ответила она сквозь
зубы, - я...  -  и  она  пустилась  в  долгое,  насыщенное  анатомическими
подробностями описание того, что сделает с Дэвидом Фалькейном.
     - О, вы не поняли, - пытался он возразить. - Я  никого  не  собирался
убивать. Всего лишь обрушить одну-две стены и напугать весь гарнизон.
     - Тогда об этом позаботятся солдаты  императора  Джахаджи,  -  мрачно
сказала она.
     - Хм... мы защитим их. Заключим соглашение.
     - Послушайте, - вмешался Гудженджи, - только император имеет право...
     Фалькейн объяснил ему, куда император может  сунуть  свои  права,  но
сказал он это по латыни. На катандаранском же он заявил:
     - Амнистия земцам является  условием  нашей  помощи.  С  гарантией  и
охранным свидетельством. Не думаю,  что  это  слишком  высокая  плата,  но
решать будет император. Мы полетим к нему и обсудим это дело.
     - Нет, подождите! - воскликнул Гудженджи. - Вы не можете...
     - А как вы  собираетесь  нас  задержать,  вы,  засоня?  -  насмешливо
спросила Чи.
     Гудженджи пустился в спор. Император будет недоволен  нарушением  его
приказа.  В  Катандаране  нет  подходящего  места  для  посадки   корабля.
Население неспокойно, и прилет  корабля  может  вызвать  волнения.  И  так
далее, и тому подобное.
     - Лучше пойдем на  компромисс,  -  прошептал  Адзель.  -  Высокомерие
порождает сопротивление.
     После  долгих  колебаний  Гудженджи  согласился,  что  в  сложившейся
ситуации можно допустить полет, но  не  на  корабле,  а  на  флиттере.  Он
сравнительно невелик и может незаметно приземлиться в королевском саду.  А
посылка гонца в Катандаран действительно займет очень много времени.
     - К тому же корабль останется  здесь,  -  добавила  Чи.  -  Он  может
вмешаться, если у нас будут неприятности.
     - У нас будут неприятности? - спросил Адзель.
     - Не думаете ли  вы,  что  я  соглашусь  находиться  в  этой  пыльной
атмосфере? К тому же я ничем  не  смогу  помочь.  Я  здесь  буду  спокойно
изучать записи, слушать музыку, пока вы там будете обделывать свои дела.
     - Если ты будешь слушать то, что называется цинтианской  музыкой,  я,
несомненно, полечу.
     - Мы отвезем вас домой, - предложил Фалькейн Стефе.
     Она вскочила было, но потом села с застывшим лицом.
     - У вас не будет неприятностей?
     - Н-н-нет, -  сказала  она  по-английски  (Гудженджи  не  знал  этого
языка). - Мои товарищи по казарме скроют  мое  отсутствие,  даже  если  не
поймут его причин. Это нетрудно сделать: глупые икрананкийцы считают,  что
невозможно отличить одного земца  от  другого.  Но  мы  должны...  Я  хочу
сказать, что не должна была покидать город. Я не могу появиться открыто, а
если полечу с вами, меня заметят, - она  немного  подумала.  -  Вы  быстро
приземлитесь прямо перед входом в Железный Дом, и я вбегу в него. Если вас
спросят о причинах посадки, вы ответите, что ошиблись местом.
     - Почему вы не хотите, чтобы вас заметили?
     - Мне это не нравится, - она приблизилась к Фалькейну и схватила  его
за руку. - Пожалуйста, Дэвид. Вы были для меня таким хорошим другом.
     - Но...
     Она прослезилась:
     - Я надеялась, что мы подружимся еще больше.
     - Ну ладно, черт побери!
     Подготовка закончилась быстро: Фалькейн надел теплые  брюки,  куртку,
сапоги, белый плащ и украшенную драгоценными камнями шляпу, лихо  надвинув
ее на брови. С его пояса свисали бластер - парализующее оружие - и сканер.
В нагрудный карман он сунул приемопередатчик: ионосфера планеты  позволяла
осуществлять связь между кораблем и  Катандараном.  Он  захватил  с  собой
чемодан с запасным оборудованием,  одеждой  и  подарками  для  императора.
Адзель взял лишь коммуникатор, повесив его на шею.
     - Мы будем регулярно вызывать тебя, Чи, - сказал Фалькейн. -  Если  в
течение восьми часов с момента отлета от нас  не  будет  известий,  выводи
гравитележку и лети к нам на помощь.
     - Не  понимаю,  чего  вы  беспокоитесь,  -  пробормотала  Чи.  -  Эта
проклятая женщина испортила все наше дело.
     - Секретный агент? Нет, не думаю. Но  даже  если  узнают  конкуренты,
старый Ник успеет немало выкачать с этой планеты, из этой империи. К  тому
же мы не можем допустить кровопролития.
     - А почему бы и нет? - она фыркнула. - Ну ладно. В ваше отсутствие  я
продолжу беседы с Гудженджи. Чем больше информации мы получим, тем лучше.
     Императорский посланник уже удалился в город со своим эскортом. Но на
парапетах Хайджакты примостились туземцы, собравшиеся посмотреть на взлет.
     - Ох, - Стефа охнула при взлете и  схватила  Фалькейна  за  руку.  Он
удержался от соблазна проделать несколько акробатических фигур в воздухе и
направился прямо на северо-запад  в  Катандаран.  С  орбиты  были  сделаны
отличные карты, а Гудженджи указал ориентиры, которые встретятся в пути.
     Под ними километр за километром проносилась Чекора.  Они  летели  над
бесконечными  красно-зелеными   полями,   низкими   кустарниками,   иногда
попадался караван грузовых четвероногих карикутов под  охраной  воинов  на
зандарах.
     - Это мехкеджи, - заметила Стефа. - Их фратрия занимается  перевозкой
товаров в этих местах.
     Адзель, разделяющий их своим массивным телом, чему Фалькейн вовсе  не
радовался, спросил:
     - Разве торговля - семейное дело?
     - Да, - ответила Стефа. - Тот, кто  рождается  во  фратрии  мехкеджи,
становится  караванщиком.  Все  деодакхи  были  охотниками  до  того,  как
захватили Катандаран. Теперь они чиновники. Тируты и другие, например мы -
земцы, - солдаты. Рахинджисы - писцы, и так далее.
     - Но, допустим, кто-нибудь не способен заниматься семейным делом?
     - О, в каждой  фратрии  есть  множество  и  других  занятий.  Главное
занятие наиболее почетно. Но кто-то заботится и  о  фермах,  если  фратрия
владеет ими, и так далее. Вы ведь не стали  бы  передавать  дело  чужакам,
верно? К тому же молодежь, еще не посвященная  в  секреты  фратрии,  может
покинуть ее и примкнуть к другой, если та  другая  фратрия  согласна.  Это
одна из причин того, почему мы, земцы, держимся  так  обособленно.  Мы  не
можем вступать в браки  с  икрананкийцами,  -  Стефа  хихикнула  и  сделал
неприличный жест, - так что  вынуждены  оставаться  со  своими.  С  другой
стороны, по той же самой причине, мы вполне можем доверять своей  молодежи
- ей некуда идти, поэтому мы рано приобщаем их к делам взрослых.
     - Вероятно, многие фратрии очень древние?
     - Да, королевства приходят и уходят, ни одно из них  не  продержалось
дольше нескольких поколений, но кровное родство держится долго.
     Ее слова укрепили Фалькейна в его  выводах.  Они  подтвердили  прочно
укоренившуюся приверженность к своему  клану,  что  беспокоило  Фалькейна.
Если эта приверженность уже стала инстинктивной, в таком мире трудно будет
вести торговлю. Но  вот  если  ее  нарушить,  если  икрананкийцы  способны
испытывать верность к чему-то большему, чем кучка семейств...
     На  горизонте  показался  Катандаран.  Город  более  чем  на   двести
километров отстоял от Хайджакты, которая, в свою  очередь,  находилась  на
полпути к Рангакоре. Империя простиралась далеко на  восток  и  на  юг  по
плодородной Чекоре. С северо-запада извивалась река Джанджех -  серебряная
нить, окруженная поясом растительности, которая светилась на  фоне  темных
восточных холмов и коричнево-красных пастбищ. Там, где река огибала бывший
континентальный шельф и вливалась в широкое заболоченное озеро  Урши,  был
построен Катандаран. Это был производивший определенное впечатление  город
с  полмиллионным  населением.  В  нем  одна  за  другой  прошло  множество
цивилизаций, как  в  Риме  и  Константинополе,  Пекине  и  Мехико.  Каждая
добавляла свою долю стен,  башен  и  зданий,  и  теперь  крепостная  стена
окружала