Альтфразе, который удумал собрать виды человеческих снов, их же он насчитал не более двух сотен. С таковой целью он опрашивал всех встречных и поперечных, отчего скоро тронулся рассудком и был помещен в Одервальд - обитель для скорбных разумом. Что сталось с референдарием затем и каков был удел его трудов, выраженных в письме, Бофранк не знал. Тем не менее всю ночь ему снились сны дурного содержания - с участием змеехвостых тварей, презлых старух с морщинистыми бородатыми лицами и чудных красавиц, оборачивающихся в самый пикантный момент скользкими протухлыми трупами. Проснулся конестабль в совершеннейшем изнеможении и, прежде всего, положил себе не пить более перед сном перечной настойки - как известно, именно это питье хуже всего действует на спящего, навевая всяческую жуть. К сожалению, в запасах более ничего не было, и Бофранк послал Акселя за чем-нибудь освежающим. Фамилиар вернулся с кувшином холодного пива, которое в здешних местах варили из худосочного проса. Он поставил несомое на стол и шепотом сказал:
     - Вас спрашивают, хире.
     - Кто там еще? Патс?
     - Нет, хире. Молодая хиреан.
     - Так проводи ее сюда, болван!
     - Я думаю, она не желает, чтобы ее видели... Вы могли бы спуститься вниз, там никого нет, все люди грейсфрате заняты.
     В самом деле, Броньолус, окончательно уверовавший в бездеятельную лояльность Бофранка, снял с него всякую охрану. К тому же дорога из поселка вела только одна, и в случае побега перехватить конестабля не составило бы труда - явно на выезде из поселка таилась стража.
     Спустившись, Бофранк с удивлением обнаружил подле крыльца сестру покойной Микаэлины, Гаусберту. Она стояла, кутаясь в шерстяную шаль, и на короткий поклон конестабля ответила:
     - Давайте отойдем туда, где нас не будет видно, хире Бофранк.
     Когда конестабль посещал старого Эннардена, девушка не говорила с ним, и ее голос - низкий, не сочетающийся с миловидным, свежим лицом, - поразил Бофранка.
     Они укрылись за крытой поленницей, и девушка сказала:
     - Я пришла, чтобы предложить вам помощь, хире.
     - Какую же, хиреан? - удивился конестабль. - И отчего вы не сделали этого, когда я приходил в ваш дом, беседовал с отцом?
     - Тогда не было нужды. К тому же я с самого начала пыталась помочь вам... Но вы о том не ведали.
     - В самом деле? И как же?

     Именем Дьявола да стану я кошкой,
     Грустной, печальной и черной такой,
     Покамест я снова не стану собой...

     Пропев это с грустной улыбкой, Гаусберта внимательно посмотрела на опешившего Бофранка и заметила:
     - Простите, что я была вынуждена обратиться к вам в столь неудобный момент и в столь непригодном месте. Если вы смущены, могу добавить, что я ничего не видела.
     Конестабль и в самом деле смутился, но гораздо более был поражен тем, что все так странно объяснилось.
     - Кто же вы?! - спросил он с волнением.
     - Я всего лишь одинокая молодая девушка, хире Бофранк. Не задавайте мне вопросов. Уверяю, я не обращусь сейчас в кошку и пришла не за этим. Я хочу помочь вам. Наши люди...
     - Ваши люди?! - переспросил Бофранк.
     - Наши люди утверждают, что вам уже не придется покинуть поселка. Как только все бумаги будут подписаны, вы умрете. Я уж не знаю, каким образом, - возможно, вас отравят или же вы пропадете бесследно в здешних лесах на пути домой... Вам нужно бежать, и немедленно.
     - Допустим, я вам поверю. Но как я покину поселок? Дорогу стерегут, а идти через лес - слишком долго...
     - Мы пойдем через горы. - Девушка махнула рукой в сторону видневшихся над крышами вершин, покрытых сизой дымкой.
     - Горы невысоки, но на переход через них я вряд ли решусь... - начал было Бофранк, но девушка перебила:
     - Мы не пойдем через горы. Мы пройдем сквозь них.
     - Сквозь горы? Там есть тайный проход?
     - Там есть старая шахта. Она пронзает гору насквозь, таким образом вы значительно опередите своих преследователей. Я уверена, что никто не подскажет Броньолусу прохода.
     - Что ж, бежим, хиреан, - решительно сказал Бофранк. Можно было подозревать в затее ловушку, но что тогда вокруг не ловушка? В самом деле, для Броньолуса лучшим выходом станет смерть прима-конестабля - она не потребует совсем никаких объяснений, а подписи на бумагах будет предостаточно для успешного оглашения дела. - Я возьму с собой слугу.
     - Поторопитесь - я жду вас у заднего двора, за забором.
     Аксель воспринял весть о поспешном бегстве неожиданно радостно.
     - Тут становится страшновато, хире Бофранк, - сказал он, пихая пожитки в мешок. - Жаль только бросать карету и коней.
     - Это государственное имущество, - равнодушно сказал конестабль, - его вернут. Где мой пистолет?
     - Вот он.
     Нацепив шпагу, Бофранк повесил на плечо дорожную сумку, подумал, что под землею, должно быть, сыро и холодно и это дурно скажется на его здоровье... но смерть скажется на нем еще более дурно.
     Через задний двор они проследовали никем не замеченные. Девушка ждала в условленном месте, почти незаметная среди высоких зарослей крупнолистных сорняков. Не говоря ни слова, она устремилась вперед. За нею последовал Аксель, а следом и Бофранк. С мокрых травяных плетей летели брызги, к тому же снова начался дождь.
     Ради чего все это, думал Бофранк, зябко ежась. Один раз ошибся, и вот - гоним всеми, бежит сквозь заросли, чтобы забиться под землю, словно крыса... Доверившись первой встречной - а что, в самом деле, знал он о Гаусберте Эннарден? Девушка, знающая запретные заговоры, в качестве проводника не бог весть как хороша...

     Я ненавижу лживость и обман,
     Путь к истине единственно мне гож,
     И, ясно впереди или туман,
     Я нахожу, что он равно хорош;
     Пусть сплошь и рядом праведник бедней
     Возвышенных неверьем богачей,
     Я знаю: тех, кто ложью вознесен,
     Стремительнее тянет под уклон.

     "Ясно впереди или туман... " Впереди как раз туман. Нет, сирвента не о том. Совсем не о том.
     Бофранк споткнулся о торчащий из земли корень, упал на четвереньки и зарекся вспоминать сирвенты.

***

     Ко входу в шахту они добрались спустя примерно час. В склоне горы чернело огромное отверстие, окаймленное бревенчатой рамой. Поодаль чернели какие-то полусгнившие и обрушившиеся постройки, пахло мертвым деревом.
     Гаусберта исчезла в руинах и тотчас появилась вновь, неся несколько смоляных факелов, очевидно заранее приготовленных.
     - Этого должно нам хватить, - сказала она, раздав факелы. - Пойдемте.
     Внутри шахты оказалось неожиданно сухо. По мере отдаления от входа все внутренние звуки - шуршание дождя, чириканье птиц, шум ветра - исчезали, и на смену им приходили иные, доселе Бофранку не ведомые. Потрескивание деревянных крепей, шорох осыпающегося песка, треск мелких кусочков породы под каблуками... Зажженные факелы рассеивали обступившую со всех сторон тьму, казалось, лишь на расстояние протянутой руки.
     - Я пойду впереди, - сказала девушка. - Здесь есть глухие рукава и ветви, есть колодцы, в которые можно упасть... Будьте осторожны и во всем следуйте моим указаниям.
     Бофранку некстати пришли в голову рассказы старосты о троллях. Он хотел спросить Гаусберту о них, но конестабля опередил Аксель.
     - А что, хиреан, водятся ли тут тролли? - спросил он с деланной бравадой.
     - Я не видела ни одного, но говорят, что водятся, - спокойно отвечала девушка. - Да вам-то что с того? Они не тронут.
     - Я предпочел бы тролля грейсфрате Броньолусу, - признался неожиданно для себя Бофранк.
     - Затем я и спасаю вас, хире.
     Путь их петлял, вел то вверх, то вниз, в одном месте Бофранк больно ударился лбом о провисшую перекладину крепи. Мокрая одежда постепенно пропитывалась пещерным холодом, и конестабль сильно продрог.
     - Хиреан! - позвал он. - Не остановимся ли мы на миг?
     Запасливый Аксель нашел в своем мешке флягу с вином и передал конестаблю. Сделав несколько глотков, он предложил девушке, но та покачала головою; Аксель же отпил совсем немного и с сожалением убрал сосуд.
     - Тсс! - сказала вдруг Гаусберта. - Слышите?
     Они остановились как раз подле уходящего круто вправо ответвления от основного туннеля. Именно оттуда доносились характерные звуки, словно кто-то тяжело дышал.
     - Что это? - спросил помертвевший Аксель. Бофранк вытащил пистолет.
     - Наверное, тролль, - снова шепотом отвечала девушка. - Он не придет на свет, он его боится. Тем не менее идемте отсюда.
     Повторять это дважды ей не пришлось. Бофранк, шедший последним, то и дело оглядывался через плечо: не тянется ли из тьмы огромная когтистая лапа тролля... Но лапы не было. Может быть, не было и тролля? Мало ли, что может шуметь в старой заброшенной шахте. За все время службы Бофранк не видел ни троллей, ни домовых, ни чертей. Зато видел людей - людей, которые много хуже нечистой твари.
     - Я полагал, троллей все же не существует, - осторожно молвил он.
     - Так полагают все, кто не видел тролля.
     - Но вы же не видели, - сказал Бофранк.
     - А вы видели епископа Ольсванны, к примеру?
     - Нет, не имел чести, - признался конестабль.
     - Но он существует.
     - Но он не тролль!
     - А чем тролль по сути своей отличается от епископа, хире? - насмешливо спросила Гаусберта, а Бофранк очень некстати стукнулся головою о провисшую балку крепи и потому окончательно сконфузился.
     - А я по малолетству видал домового, - сказал ни к чему Аксель, но никто не обратил на него внимания.
     - Сколько нам идти, хиреан? - спросил конестабль на следующем привале, с трудом выталкивая слова из забитого горной пылью горла.
     - Мы еще не прошли и половины, - сказала девушка.
     - Откуда вы знаете дорогу?
     - Я же просила вас, хире Бофранк, не задавать вопросов. Довольно с вас и того, что я - ваше неожиданное спасение.
     Казалось, они идут уже несколько дней; в то же время Бофранк осознавал, что прошли всего лишь часы. Одежда на нем успела высохнуть, никто не шумел в переходах и тупиках, и конестабль привык к неверному свету факелов и вязкой тишине. Вот и вино закончилось последним глотком; есть же совершенно не хотелось.
     Шагая по каменистому полу, Бофранк думал о том, что его миссия оказалась донельзя бесполезной. Он не сделал ничего для выявления страшного убийцы, не смог воспрепятствовать грейсфрате Броньолусу, разве что спас старого кладбищенского смотрителя и нюклиета, но доброе ли это деяние?
     А что ждет его в столице?
     Что отвез туда Тимманс?
     Не встретят ли его со стражею?
     Еще более вопросов порождала Гаусберта Эннарден, и конестабль прилагал огромные усилия, чтобы не задумываться над ними сейчас. Все события до такой степени переплелись между собою, что иной бы утратил душевное здоровье. Бофранк горько ухмыльнулся - телесное здоровье он точно утратил. Эта каменная пыль, что повсюду вокруг, оседает сейчас в его легких, а это может оказаться очень вредно. Черт побери, если все закончится благополучно, не пора ли заняться преподаванием? Довольно с меня работы, решил Бофранк. Я не стар, но должных сил уже не имею...
     Именно с этой мыслью конестабль почувствовал, как под его ногами растворяется твердая земля, а сам он падает в зловонную скользкую темноту.

     Если кого запятнала хула бесславящим знаком, -
     Много потребно воды, чтобы смылся позор!
     Район Анжуйский

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой Бофранк по выходе наружу узнает некоторые печальные новости, а также прибывает в столицу, где с ним происходят некоторые печальные события

     Вероятно, это был старый колодец, прикрытый досками, от времени сопревшими. Когда Бофранк не осторожно наступил на них, доски проломились, а сам он провалился вниз.
     Факел зашипел, соприкоснувшись с ледяной водою, и погас. Конестабль погрузился с головою и отчаянно замолотил руками, дабы скорее всплыть. Когда, наконец, он появился на поверхности, сверху уже светил Аксель и встревожено спрашивал:
     - Хире Бофранк, где вы? Вы живы?
     - Здесь вода, - отозвался конестабль, удерживаясь на плаву. - Черт знает, где тут дно и есть ли оно... Поспешите вызволить меня - тут слишком холодно!
     Колодец был слишком широк, чтобы Бофранк мог выбраться наверх, упираясь спиною в одну его стенку, а ногами - в другую; впрочем, он никогда и не обладал физической силой, нужной для подобных упражнений. Вся надежда была на то, что Аксель спустит сверху веревку, припасенную в мешке.
     Помимо адского холода, колодец источал нестерпимое зловоние - то ли вода застоялась и протухла за многие годы, то ли причиной запаха была скользкая плесень на стенах. Конестабль почувствовал, как его правую ногу свело, и еще сильнее захлопал руками по воде. Утонуть здесь, под землей, в этой омерзительной жиже, - какой конец нелепей?!
     Веревка ударила его по лицу, и Бофранк вцепился в нее из последних сил. Он уже не мог даже помочь Акселю, отталкиваясь от стенок, и полагался лишь на силу симпле-фамилиара. Оказавшись наверху, конестабль поспешно отбежал на четвереньках от края зловещего колодца и только потом упал ничком и затих. Кажется, он потерял сознание, ибо очнулся лишь у потрескивавшего костра. Дым уползал куда-то в глубь коридора, на покрытых черными потеками горной смолы стенах играли неверные отблески огня.
     - Я нашел несколько сухих досок, - пояснил Аксель, заметив, что конестабль очнулся. - Нужно просушить вашу одежду.
     Тут Бофранк обнаружил, что абсолютно гол, и закутался в плащ Акселя, на котором лежал. Но хиреан Гаусберты поблизости не было.
     - Нет, хире, она нас не бросила, - поспешил сказать Аксель. - Она проверяет дорогу впереди. Наверное, выход уже близко.
     - Нет, выхода пока не видать, - сообщила девушка, появляясь у костра. - Я рада, что с вами все в порядке.
     - Я бы так не утверждал, - покачал головою Бофранк. - Кстати, как собираетесь вы вернуться назад?
     - Той же дорогой.
     - Одна?
     - Я уже проходила здесь одна... И вы опять задаете вопросы, хире Бофранк.
     Одежда просохла довольно быстро, и Бофранк при помощи Акселя оделся. Порох в пистолете намок, и его пришлось заменить новым.
     Теперь конестабль шел несравненно более осторожно, обходя любые подозрительные места. Когда впереди показались мерцающие на черном небе звезды, он даже не поверил, что путешествие завершено. Но это было так.
     Выбравшись наружу, все трое уселись на ствол поваленного дерева. Внизу чернела поросшая лесом долина, посреди которой светились небольшие огоньки - должно быть, деревня.
     - Что это? - спросил Бофранк. - Эрек?! Но...
     - Да, мы сэкономили два дня пути. Вы сильно оторвались от преследователей - а я уверена, что грейсфрате давно обнаружил ваше исчезновение и послал по дороге своих людей. Но они очень, очень далеко, а пути через горы никто не знает. Что ж, мне пора назад.
     - Идемте с нами, - предложил Бофранк. - В Эреке мы наймем повозку или возьмем коня...
     - Зачем же? Я появлюсь дома никем не замеченной. А повозка или конь лишь привлекут внимание. К тому же мне некуда торопиться.
     - Простите, милая хиреан Гаусберта... Я искренне благодарен вам за помощь и - не побоюсь этого слова - спасение. Что могу я сделать для вас?
     - Пока ничего, хире Бофранк. Если случится нужда, я найду вас.
     - Я боюсь нарушить данное мною обещание, но... - Бофранк помолчал. - Не прольете ли вы хоть немного света на случившееся в поселке? Я терзаюсь в догадках, и мне просто не будет покоя теперь.
     - Вам не нужно этого знать, хире Бофранк. В свое время все разрешится, а пока... Скажите, вам многое рассказал нюклиет?
     - Многое, но что с того? Все лишь запуталось.
     - Учтите, хире Бофранк, - он прав. Как прав по-своему и грейсфрате Броньолус. Я скажу еще одно: хотите вы того или же нет, но все, что случилось в последние дни, вернется к вам. Достаточно страшного впереди, поверьте мне. Несчастная Микаэлина и другие - лишь начало. Начало... А сейчас мне пора. Дайте мне оставшиеся у вас факелы.
     Хиреан Гаусберта показалась конестаблю прекрасной - с пылающим факелом в руке, с упавшей на плечи шалью... Это чудное зрелище продлилось лишь несколько мгновений, и девушка исчезла в мрачном жерле.
     - Давайте, что ли, спускаться, хире Бофранк, - предложил Аксель. - Идти до деревни далеко - и все через лес.

***

     Изрядно изорвав платье о колючий кустарник, они вышли к окраине Эрека, когда время приближалось уже к полуночи.
     Без труда найденный постоялый двор - Бофранк уже останавливался тут по пути в поселок - был почти пуст по причине отсутствия ярмарок. Хозяин чрезвычайно обрадовался визиту несомненно богатого, пусть и ободранного, путника, хотя и стремился всячески эту радость скрыть. И то вряд ли сегодняшний вечер что-то принес бы в его кошель - лишь одинокий кожевник в сюртуке с жестяной цеховой эмблемой ужинал у камина, да несколько оборванцев пристроились в углу за миской похлебки; один из них, с виду сильно пьяный или же слабый разумом, явственно напевал:

     - Под липой свежей у дубравы,
     Где мы лежали с ним вдвоем,
     Найдете вы те же цветы и травы,
     Лежат, примятые ничком.
     Когда пришла я на лужочек,
     Уж и прием устроил мне -
     Мать пресвятая - мой дружочек:
     Я и доселе как во сне.
     Целовались раз пятьсот -
     До сих пор мой красен рот.

     Место трудно было назвать приятным, но лучшего в здешних краях и не водилось. Вся обстановка отличалась известной простотою; пол - из глины с известью, сбитой в плотную массу, как это обычно делают в амбарах. Столы поражали разностью высоты и форм; вокруг них стояли крепкие скамьи и табуреты из дуба без каких-либо украшений и резьбы. На стенах кое-где висели пестрые, с грубым рисунком, звериные шкуры, изрядно траченные молью и кожным жучком, и отчего-то старая алебарда с мохнатым красным плюмажем.
     - Комнату сейчас снарядят к ночлегу, - предупредил хозяин пожелание Бофранка. - Чем угодно отужинать, хире?
     - Подайте что-нибудь мясное погорячее, - велел конестабль, - на две персоны, я со слугою. И вина, а лучше - крепкой настойки. А комнаты не нужно, найдите лучше коней - мы выедем тотчас после ужина.
     - Как вам будет угодно, - кивнул хозяин. - Пройдите к камину, хире.
     Бофранк с Акселем разместились за большим столом. В ожидании ужина Аксель зачем-то поведал, что у его дяди в Эксмилле такой же постоялый двор и дохода совершенно не приносит. Конестабль не нашелся что ответить и промолчал.
     Тишину, разрежаемую пением-бормотанием пьяного дурака да потрескиванием дров в камине, нарушил звон колокольчика. Положительно, в этот вечер хозяину, не имевшему расчета на прибыль, почти как чертов дядюшка Акселя, везло - это вошел новый постоялец. В дверях стоял человек в короткой фиолетовой накидке. На голове его была широкополая шляпа, насквозь мокрая, а лицо было из тех, на которые вы можете смотреть хотя бы и час, но потом все одно не сумеете описать, каково оно.
     - Проходите, проходите, - поторопил его хозяин. - Вот камин, вот достойные хире, с которыми вы можете провести вечер, как то полагается благородному человеку.
     Бофранк был никак не против компании и приветливо кивнул.
     - Я не останусь на ночь, - возразил гость, и Бофранк понял, где видел такие фиолетовые накидки. Сомнения быть не может: это герцогский курьер.
     - Что случилось? - спросил Бофранк.
     - Герцог умер, - сказал торжественно человек в фиолетовой накидке.
     Хозяин постоялого двора застыл с плошкою в руках.
     - Что же с ним случилось? - спросил кожевник, с довольно безразличным видом кромсая ножом зажаренного кролика.
     - Мне неведомо, - сказал курьер, садясь и снимая шляпу. От накидки вблизи камина поднимался пар. Аксель поспешил налить в его бокал вина из кувшина, принесенного хозяином.
     - Кто же вместо него?
     - Полагаю, брат герцога, хире Нейс.
     Бофранк покачал головою: о скудоумии герцогского брата ходили потешные истории, но никто не предполагал, что он так скоро - да и вообще - примет малую корону. Покойный теперь уже