защищать его жизнь.
     - Не пытайся управлять тарном, пока не покинешь цилиндр, - предупредил меня Мип. - Должно пройти время, прежде чем ты привыкнешь к упряжи, - он усмехнулся. - Здесь нет боевых тарнов.
     Слегка дернув поводья, Мип вывел старого тарна из стойла, тот насторожился, черные глаза злобно засверкали. Мой тарн резко, так, что я даже вздрогнул, поспешил за Зеленым Убаром.
     Мы с Мипом забалансировали на балке вне цилиндра над городом. Как всегда, находясь на спине тарна, я был взволнован. Мип же был бодр и сосредоточен. Мы огляделись, любуясь мостами и огнями цилиндров и наслаждаясь свежестью легкого ветра. Яркие звезды и белые луны подчеркивали темноту летней горианской ночи. Мип взмыл вверх и направил тарна между цилиндрами. Я хотя и осознавал опасность полета, зная, что гоночные тарны более маневренны, чем тяжелые длиннокрылые обычные птицы, тоже слегка тронул поводья.
     Мое тело дернулось назад, я почувствовал, как в него впились ремни безопасности, и спустя мгновение догнал Мина в захватывающем дух полете.
     Огни Ара, фонари на мостах, смутно вырисовывающиеся крыши цилиндров мелькали подо мной далеко внизу.
     Внезапно Мип, изменив направление, оставил цилиндры справа и завис над стадионом, на котором днем проходили гонки.
     Сейчас стадион пустовал, толпа давно схлынула.
     Длинные многоярусные ряды белели в свете трех горианских лун. На стадионе валялось много мусора, его уберут лишь перед следующими гонками. Длинные сетки под кольцами были сняты, свернуты и лежали около стен. Лишь разрисованные деревянные головы тарнов, используемые в гонке для отметки кругов, по-прежнему торчали на своих шестах. При лунном свете песок казался таким же белым, как и разделяющие стены. Я посмотрел на Мипа. Он молча сидел на тарне.
     - Подожди здесь, - сказал он мне, сажая тарна на ограду стадиона. Я последовал его примеру.
     Я остался ждать на ограде, глядя вниз на открывающийся моему взору пустынный стадион.
     Мип на Зеленом Убаре на фоне белого песка казался темной, быстро передвигающейся точкой.
     Я увидел, как его тарн опустился на первый шест и какое-то время оставался неподвижным.
     Внезапно, резко взмахнув крыльями - я услышал их хлопанье с расстояния более двух сотен ярдов, - тарн сорвался с шеста и с приникшим к его спине Мипом со скоростью молнии достиг первого препятствия - трех больших прямоугольников, пересек их, затем так же стремительно прошел сквозь первое круглое кольцо, потом, развернувшись, сквозь второе и третье. Махая крыльями с невероятной частотой, Зеленый Убар миновал прямоугольные "кольца" с другой стороны, разделяющей стены, и, прочертив непрерывную траекторию сквозь оставшиеся круглые, сложил крылья, резко опустился на последний шест и застыл в позе победителя.
     Какое-то время они оставались там, потом тарн вновь взмыл в воздух и повернул в мою сторону. И вот уже Мип приземлился рядом со мной на высокую ограду, опоясывающую стадион.
     Он молча посмотрел вниз, затем так же молча поднял птицу в воздух. Я последовал за ним. Через несколько минут мы были уже в стойле. Мы вернули птиц на насесты, наложили на них путы, и, сняв седла и упряжи, повесили их на место. Затем, желая ещё раз ощутить прохладу и полюбоваться красотой ночи, я вновь шагнул на балку, нависающую над городом.
     - Я получил большое удовольствие, - сказал я Мипу, стоящему рядом.
     - Я рад, - отозвался он.
     Не глядя на него, я спросил:
     - Хочу тебя спросить. Если не хочешь, можешь не отвечать.
     - Слушаю.
     - Ты знаешь, я охочусь за человеком... - начал я.
     - Люди черной касты часто охотятся, - ответил Мип.
     - Я хочу спросить, знаешь ли ты, кто из зеленых был в Ко-Ро-Ба в ен'варе этого года?
     - Знаю.
     - И кто же?
     - Я. Я был в Ко-Ро-Ба в ен'варе.
     Я заметил в руке Мипа небольшой метательный нож.
     Изготовлялся он в Аре, размером был меньше южной кайвы, его лезвие сужалось к концу только с одной стороны.
     - Интересный нож, - сказал я.
     - Все старшие смотрители носят такие ножи, - поигрывая лезвием, сообщил Мип.
     - Сегодня на гонках я видел, как всадник разрезал ремни, освобождаясь от падающего тарна, - сказал я.
     - Возможно, у него был такой же нож, - теперь Мип держал нож за конец лезвия.
     Внезапно я ощутил холод ночного ветра.
     - Ты умеешь бросать такой нож? - поинтересовался я.
     - Да. Я могу поразить глаз тарна с тридцати шагов.
     - Тогда ты действительно мастер.
     - А тебе знаком такой нож? - в свою очередь спросил Мип.
     - Нет.
     Хотя внешне это никак не проявлялось, каждый мой нерв был натянут. Я знал, что Мип мог бросить нож внезапно, но надеялся успеть выхватить из ножен меч и ни на минуту не забывал, на какой высоте нахожусь.
     - Хочешь подержать его в руках? - спросил Мип.
     - Хочу, - ответил я и приготовился.
     Мип метнул нож, но не сильно, он летел прямо мне в руки, и я поймал его. Казалось, сердце мое остановилось.
     Я попробовал нож на баланс, рассмотрел лезвие, рукоятку.
     - Ушел бы ты все же с жерди. Это опасно, - посоветовал Мип.
     Я бросил ему нож, вернулся в стойло и вскоре уже возвращался в дом Кернуса.

Глава 14

ТЕМНИЦА

     Перешагнув порог дома Кернуса, я оказался в коридоре, ведущем к недавно показанной мне Хо-Ту роскошной комнате с массивной закрывающейся на задвижку дверью, в которой Кернус держал особых пленниц. С удивлением я заметил, что около двери стоят четыре охранника.
     Зайдя в свою комнату, я нашел Элизабет спящей на циновке, закутанной в репсовое одеяло. Ее ошейник был цепью прикован к кольцу.
     Все рабыни, обслуживающие гостей дома Кернуса, как правило, тщательно охранялись. Меры предосторожности обеспечивались стражниками, делающими обход. Если бы я находился в комнате, Элизабет не заковали бы, так как мое присутствие гарантировало бы достаточную охрану. Обычно ночью мы закрывались на засов и спали в объятиях друг друга. Итак, я вошел и закрыл дверь на задвижку Элизабет приподнялась, звеня цепями, и сонно протерла глаза.
     Она была одета в короткую тунику из красного шелка удовольствий, предписанную для неё как для рабыни, находящейся в обучении. Однако Вирджиния и Филлис до сих пор носили обычные платья из белого шелка и, как рассказывала мне Элизабет, по-прежнему были закованы в простые металлические ошейники. Ошейник Элизабет сменили на эмалевый красного цвета.
     Приподняв лампу, я заметил, что пол комнаты вымыт, с сундуков и шкафов вытерта пыль, шкуры почищены и аккуратной стопкой лежали на каменном ложе. Да, девушка безупречно следила за чистотой. Я почувствовал удовлетворение от того, что прекрасная мисс Элизабет Кардуэл, рабыня в доме Кернуса, обязана убирать в моей комнате. Я наслаждался домашним уютом. Раньше Элизабет опрометчиво предполагала, что рутинную домашнюю работу мы будем распределять поровну, но, надев ошейник рабыни, она с раздражением признала, что должна подчиняться моим желаниям. Забавно, что уже вскоре она стала необыкновенно покорной, отзывчивой, страстной. Подозреваю, что женщины, даже такие гордые, красивые и умные, как Элизабет Кардуэл, тайно желают, чтобы мужчины были сильными и командовали ими просто как женщинами, не оставляя права выбора, а лишь обязанность выполнять любые мужские желания.
     Я освободил Элизабет от ошейника и цепей.
     Она подозрительно принюхалась.
     - Ты опять был в банях?
     - Был.
     - В бассейне Синих Цветов? - продолжала она допрос.
     - Да.
     - Там хорошенькие девушки? - поинтересовалась Элизабет.
     - Не такие хорошенькие, как ты, - ответил я.
     - Ты - хорошо пахнущее животное, - подвела она итог и взглянула мне в лицо. - Возьми меня когда-нибудь в бассейн Синих Цветов.
     - В Капасиане много других прекрасных бассейнов.
     - Нет, ты мне ответь, возьмешь ты меня в бассейн Синих Цветов или нет? - настаивала Элизабет.
     - Возможно.
     - Ты - животное, - она улыбнулась, поцеловала меня и села на циновку. - Пока ты занимался плаванием, я беседовала с Капрусом.
     Я сразу же стал серьезен и приготовился внимательно выслушать Элизабет. До сих пор этот высокий, сухопарый, суровый книжник не давал нам никакой информации.
     - Он сказал мне, - продолжала Элизабет, - что нашел большое количество карт и записей. Но чтобы скопировать их, необходимо много времени, а он не может оставить свои обязанности на долгий срок.
     - Карты? - спросил я. - Записки на горианском?
     - Он говорит - да.
     - Интересно, - я не стал говорить Элизабет, что ожидал, что карты будут с координатами, возможно зашифрованными, а записки - закодированными.
     - Наша задача - доставить копии в Сардар, - сказала Элизабет.
     - Ну, это нетрудно. Я могу свободно выходить из дома. Да и ты после того, как отработаешь с Капрусом и после обучения, сможешь покидать его.
     - Не думаю, что это будет так просто.
     - Не думал и я.
     Мы появились в доме Кернуса потому, что, согласно сообщениям, Капрус мог и не получить документов. И тогда мы - я как наемник, а Элизабет как рабыня дома Кернуса - постарались бы обнаружить эти документы и завладеть ими. Воин Тентиса, который был убит и так похож на меня, предоставил мне возможность появиться в Аре в облике убийцы.
     - Но, вероятно, придется очень долго ждать, может быть, месяцы, - сказал я.
     - Да, это так.
     - За это время "Другие" могут продвинуться вперед основать новые базы, создать новые сферы влияния, подготовить все для вторжения своей армии.
     Элизабет кивнула.
     - Лучшее, что мы можем сделать, - предложил я, - это переправлять материалы, которые скопирует Капрус, в Сардар частями. У меня много свободы, и я могу быть связным между Аром и горами Царствующих Жрецов.
     - К сожалению, Капрус сказал, что не передаст нам материалы, пока не скопирует их полностью, - сказала Элизабет.
     - Но почему? - я начинал злиться.
     - Он боится, станет известно, что документы поставляются из дома Кернуса. Он опасается, что в Сардаре есть шпионы, которые обнаружат, откуда присылаются бумаги, и нас раскроют.
     - Думаю, это невозможно.
     - Но Капрус думает иначе.
     Я пожал плечами:
     - Нам придется делать так, как хочет Капрус.
     - У нас нет выбора, - согласилась Элизабет.
     - Когда информация будет готова для передачи, думаю, нам придется разделиться.
     Элизабет усмехнулась:
     - Капрус, конечно же, не пожелает остаться здесь.
     Уверена, все заслуги он присвоит себе.
     - Предполагаю, Капрус из благоразумия никому не доверяет, - с улыбкой сказал я.
     - Он играет в опасные игры, Тэрл.
     Я кивнул.
     - Итак, - подвела итог Элизабет, - мы должны ждать.
     - Плюс к этому я хотел бы найти того, кто убил воина из Тентиса, погибшего на мосту в Ко-Ро-Ба.
     - Ты же даже не знаешь, кто это был, - напомнила Элизабет.
     Я взглянул на девушку так сурово, что она потупила глаза.
     - Извини, - тихо сказала она, - это только значит, что я очень боюсь за тебя.
     Я с нежностью взял её руки в свои:
     - Я знаю.
     - Сегодня ночью помоги мне, поддержи меня. Я очень боюсь.
     Я притянул её к себе и поцеловал. Она положила мне голову на плечо.
     Так и не сумев заснуть, я покинул Элизабет и надел свою тунику убийцы. Появление Марленуса в Аре заставило меня задуматься. Я знал - убар убаров пришел сюда не для того, чтобы полюбоваться гонками. Я вспомнил, что в банях Нела весьма уклончиво говорила о своем отношении к убару, хотя, несомненно, очень многое слышала в Капасиане. Возможно, в Аре существовало какое-то общество, о котором я ничего не знал. К примеру, я ничего раньше не слышал о попытках разыскать и убить Марленуса в Валтае - попытках, которые предпринимались, но не удались. Сейчас у нынешней власти Ара появилась отличная возможность обнаружить и уничтожить прежнего убара.
     Я вышел из комнаты и, погруженный в думы, стал бродить по дому Кернуса. Прошел мимо охранников, но никто не окликнул меня. Мне была предоставлена полная свобода перемещений.
     Я испытывал раздражение от того, что Капрус не захотел показывать результаты своего труда до полного его завершения. Я не понимал причины его страха. Но с другой стороны, то, что он достал документы и уже делал копии с них, радовало меня. Ведь это означало, что наша с Элизабет работа теперь сводится только к тому, чтобы передать документы, правда через несколько месяцев, в Сардар. Когда все будет готово, я мог бы купить тарна с несущей корзиной и, взяв с собой Элизабет и Капруса, уже через пять дней очутиться в Сардаре, в полной безопасности, встретиться с Миском, Куском, Ал-Ка, Та-Ба и другими моими друзьями. Меня по-прежнему приводил в недоумение тот факт, что карты и документы не зашифрованы и написаны на горианском.
     Это можно объяснить только тем, что "Другие" уверены бумаги в доме Кернуса находятся в безопасности.
     Внезапно я услышал дикий, ужасный крик, похожий на рев животного, и подумал, что, наверное, это зверь, которого так боялся Хо-Ту. От ужаса волосы поднялись у меня на голове, я остолбенел. Но так как крик больше не повторился, то спустя какое-то время я продолжил свою прогулку, испытывая, однако, большое облегчение от уверенности, что страшный зверь содержится в клетке. Не хотел бы я повстречаться с ним один на один в холле дома.
     Ноги машинально привели меня в коридор, к массивной двери, за которой находилось помещение для особых трофеев. Четверо охранников все так же стояли на страже. К своему удивлению, у двери я столкнулся ни с кем другим, как с хозяином дома - Корпусом. На нем была длинная черная грубошерстная мантия, обрамленная тремя шелковыми полосами - желтой и двумя синими. На шее поблескивал медальон с изображением герба дома - тарна со скованными кандалами лапами. Остекленевшими серыми глазами он молча наблюдал за мной. Но потом кривая улыбка коснулась его сурового рта.
     - Вы поздновато бодрствуете, убийца, - сказал он.
     - Не могу уснуть, - объяснил я.
     - Я думал, люди вашей касты спят крепче всех.
     - Кажется, я что-то не то съел.
     - Может быть. Ну и как, ваша охота успешна?
     - Я ещё не нашел того убийцы.
     Кернус хмыкнул в ответ.
     - Предполагаю, что выпил плохой паги - вот и не спится, - сказал я.
     Кернус рассмеялся:
     - Это хорошо, что вы здесь. Я хочу вам кое-что показать.
     - Что?
     - Гибель дома Портуса.
     Мне было известно, что дом Портуса был единственным из оставшихся конкурентов Кернуса в борьбе за полный контроль над работорговлей в Аре. На эти два дома в сумме приходилось около семидесяти процентов всего объема торговли рабами в городе. Несколько второстепенных домов уже закрылись, а оставшиеся тридцать процентов приходились на небольшие, не опасные для Кернуса дома.
     - Следуйте за мной, - сказал Кернус и вошел в дверь, распахнутую перед ним охранниками.
     Мы очутились в коридоре, идущем к большой комнате со стеклянным экраном, за которым располагалась металлическая решетка. Вновь заглянув через стекло, обратной стороной которого было зеркало, я увидел роскошную комнату со шкафом и сундуком, задрапированными шелком, с коврами, мягкими диванами и ванной, находящейся за портьерой. Теперь в этой поражающей роскошью комнате томилась пленница.
     Поразительно красивая, но с чертами лица, говорящими о жестокости, девушка в ярости металась из одного конца комнаты в другой, словно молодая, посаженная в клетку самка ларла. Судя по великолепию одежд, можно было не сомневаться она принадлежала к высшей касте, была объектом зависти всех свободных женщин в Аре.
     - Вот посмотрите. Это и есть гибель дома Портуса, - кивнул на неё Кернус.
     У девушки были прекрасные волосы - вьющиеся, длинные, которые скорее всего никогда не стриглись, огромные черные сверкающие глаза и несколько широкие скулы. Ее узкие запястья были скованы металлическими кандалами весом не менее фунта, но они не ограничивали её передвижений по комнате.
     - Я хочу, - сказал Кернус, - чтобы она ощутила сталь на своих руках, тяжесть кандалов.
     Девушка в это время, откинув руки в кандалах за голову, стояла неподвижно, устремив в потолок застывший взгляд. Но потом она, зарычав от ярости, изо всей силы ударила цепью по шкафу, по дивану и лупила по ним снова и снова. Отведя этим душу, красавица, немного успокоившись, постаралась освободить руки. Она даже подскочила к ванне и смазала маслом запястья, но это ей не помогло - кандалы не поддавались. Тогда она зарыдала и, метнувшись в центр комнаты, с ещё большей неистовостью стала бить по дивану цепью, затем, опустившись на колени, начала колотить его кулаками. Я почувствовал рядом с собой какое-то движение, повернулся и увидел женщину в красной тунике кухонной рабыни, несущую поднос с фруктами и кувшин вина. За ней следовал охранник. Рабыня робко постучала в дверь. Девушка отскочила от дивана, вытерла руки полотенцем и, отбросив волосы назад, застыла в царственной позе.
     - Войдите, - сказала она.
     Охранник открыл дверь, и рабыня вошла, скромно опустив голову, поставила поднос с фруктами и вином на небольшой низенький столик у дивана и все так же с опущенной головой направилась к двери.
     - Подожди, - приказала девушка.
     Рабыня упала на колени и склонила голову.
     - Где твой хозяин? - требовательно спросила девушка в кандалах.
     - Не знаю, госпожа, - испуганно ответила кухонная рабыня.
     - Кто твой хозяин?
     - Мне не разрешили это вам говорить, госпожа.
     Девушка в кандалах шагнула к ней, схватила за ошейник - рабыня дернулась, стараясь высвободить голову. Девушка же, нагнувшись, тщательно изучила надпись на ошейнике и рассмеялась, затем с презрением оттолкнула рабыню. Та лежала на полу, боясь пошевелиться. Девушка грубо лягнула её ногой и прорычала:
     - Убирайся, рабыня!
     Кухонная рабыня моментально вскочила на ноги и выбежала из комнаты. Дверь захлопнулась, и охранник закрыл её на засов.
     Кернус жестом остановил рабыню. Та опустилась на колени и замерла, не произнося ни слова, в глазах её были слезы. А Кернус вновь привлек мое внимание к происходящему в запертой комнате. Казалось, настроение пленницы улучшилось. В её движениях появилось ещё больше высокомерия. Она посмотрела на поднос, рассмеялась, взяла фрукт и, усмехнувшись, вонзила в него зубы.
     - Я знаю, что я сделаю с этой девицей, - сказал Кернус. - Я намеревался бросить её к мужчинам-рабам, чтобы они пользовались ею до того момента, как она покинет наш дом, но не сделаю этого. Я пока наблюдаю за ней, она интересна мне. Перед тем как она покинет дом, я сам займусь ею, но красотка не узнает, кому она будет служить. Когда я буду приходить к ней, ей на глаза будут надевать повязку.
     - А в конечном итоге что вы собираетесь сделать с ней? - поинтересовался я.
     - У неё прекрасные волосы, не так ли?
     - Прекрасные.
     - Думаю, она очень гордится ими, - продолжал размышлять Кернус.
     - Несомненно, - не стал возражать я и на этот раз.
     - Так вот, я состригу ей волосы, завяжу глаза и отправлю на тарне в другой город, к примеру Тор, где её продадут на публичных торгах.
     - Полагаю, такую девушку можно продать и персонально.
     - Нет, - сказал Кернус, - её продадут в общей массе.
     - Но как это связано с домом Портуса? - спросил я.
     Кернус рассмеялся:
     - Вы убийца, а не игрок, не умеете рассчитывать ходы вперед.
     Я пожал плечами.
     - Эта девица быстро вернется в Ар. Если будет необходимо, я помогу ей вернуться.
     - Ничего не понимаю, - сказал я.
     Кернус жестом приказал кухонной рабыне подойти поближе. Она поспешила выполнить приказание.
     - Посмотрите на ошейник.
     Я прочитал надпись на ошейнике: "Я собственность дома Портуса".
     - Она вернется в Ар, - повторил Кернус, - и день её возвращения будет днем падения дома Портуса.
     Я посмотрел на Кернуса.
     - Эта девушка, конечно же, Клаудия Тентиус Хинрабия, - сказал он.

Глава 15

В ДОМ КЕРНУСА ПРИХОДИТ ПОРТУС

     Я наблюдал, как Филлис Робер