ила Меланиппа
     - Эй, красноречивый, - крикнула Тезею Антиопа, - перебирайся сюда.
     Тезей глянул на Геракла, спустился вниз по веревочной лестнице и ступил
в лодку амазонок.
     - Следуйте за нами, - сказала Ипполита Гераклу.
     Лодка  развернулась  и  тронулась в сторону берега.  Весла на  кораблях
греков тоже раскрылись, качнулись над морем и разрезали воду.
     Лодка шла вдоль  берега. И слева от нее  и кораблей скоро  обозначилась
кромка, где волна больше не мутила воду, поднимая к поверхности песок.
     - Это широкий Галис, - сказала Тезею Антиопа.
     - Не Фермодонт? - удивился Тезей.
     - Фермодонт дальше, он узкий.
     По берегу, вытянувшись, медленно двигался отряд амазонок.
     Смутные   чувства  испытывали   мужчины,  внутреннюю   настороженность,
обескураженность  даже.  Было похоже, что на этот  раз не придется по-мужски
обхаживать  прекрасных  незнакомок,  что  они,  бойкие и стройные наездницы,
сами, не  церемонясь, начнут выбирать себе  дружков. И  не  только  для себя
лично. Не исключено - на отряд. Для группового весеннего таинства соединения
с  мужским  началом.  Ни  тебе  потупленных  взоров,  с  одной  стороны,  ни
молодцевато завлекающих - с  другой.  Даже  Тезея  в  лодку  пригласила сама
Антиопа. Пригласила волюнтаристски. Да и еще, пожалуй, в качестве заложника.
     Конечно,  и  на  других  берегах,  в  привычной   жизни  мужчина  часто
обольщается, будто  он  выбирает, а  не та, которая перед ним потупила взор.
Потупила.  И  тебе предоставляется  случай,  выступай,  ходи  кругами, делай
большие глаза, завоевывай словом. И все довольны.
     А тут... Хотя, впрочем, правда, так -  ясности больше. Тебя, без затей,
выбрали.  Можно  подумать, не пойдешь.  Пойдешь, побежишь даже.  Непривычно,
неуютно как бы местами  поменяться  с женщиной?  Может  быть,  это вообще не
по-человечески...  И  в  отместку  за что-то...  Виноватым, по крайней мере,
начинаешь себя ощущать. За что, о боги...
     Хорошо Гераклу. В него так запросто пальцем не ткнешь. Его, если царица
позовет, то  просить  станет.  Если знает за  амазонками  заслуги, требовать
будет  не  у самого Геракла,  а  воззвав к справедливости. А если поминается
справедливость, значит дело делается  по-человечески. К тому  же с  Гераклом
Адмета. Она и помешает. Геракл за нее ответственен. Рядом с собой держать ее
должен.
     Ах, Адмета. Ведь она все это увидит своими глазищами. Истинно,  женщина
на корабле - не к добру.
     Разумеется, так, или близко к тому, греческие мужчины, не сговариваясь,
решили дать амазонкам отпор. Нет, не отказываться от их прелестей. Зачем? Но
все-таки в хорошую минуту объяснить, что к  чему. И  кто тут мужчины,  и что
правильно.  Вы  вот, мол,  думаете, что  надругались над  нами, а мы вот так
совсем не думаем... Вот вам.
     То есть, не предвкушая от будущих таких разговоров с женщинами никакого
удовольствия,  мужчины  понимали,  что  объясниться  надо.  А   то  нехорошо
как-то...
     Правда,  будь  представители  сильного пола,  приплывшие  к  амазонкам,
повнимательней,  они бы  уже и теперь  заметили приятные и понятные  для них
знаки  женской  слабости.  Но,  во-первых,  не  станем  забегать  вперед. А,
во-вторых, когда  это мужчины, если речь заходит о женщинах, были достаточно
зрячими, чтобы видеть не то,  что  им видится, а то, на что женщины пытаются
обратить их внимание.
     Бесспорно и другое. Женщины, останавливая на себе взоры мужчин, исходят
из способностей их различать только зримые  женские  прелести.  Как бы и  не
рассчитывают ни на что большее. Когда бы рожденный мужчиной смог бы  уловить
неявное,  проникнуть  в глубины  самог   женского  начала, преобразилась  бы
земная жизнь. Да и небесная, скорее всего, тоже.
     Однако, стоп! Не станем углубляться в дебри. Так смертному и потеряться
нетрудно. Не найдет он пути назад. Пропадет...
     Потому вернемся  на берега  загадочного Фермодонта, в невероятный город
амазонок Фемискиру.
     Узкий  залив становился  рекой  уже на  подступах к  главному  здешнему
поселению.  Заметно и  даже резко.  Прямо на  глазах  широкая  морская  вода
сменялась заурядным устьем реки.
     - У  моря  наш Фермодонт -  словно Нил египтян, - сочла нужным заметить
Тезею Антиопа.
     - Нил такой громадный? - удивился  Тезей,  привыкший ко вполне домашним
греческим речонкам.
     - Ни одна птица за год не долетит до его начала.
     - Птицы за год хоть куда долетят, - не поверил молодой царь Афин.
     -  Нил  выбегает из ладоней богов с самого неба, -  холодно ответила за
Антиопу Меланиппа.
     Она оставалась враждебно напряжена по отношению к непрошенным гостям.
     Взгляду от  реки  домики  амазонок  казались совершенно  одинаковыми. И
темными. До черноты. Может, лучи солнца сейчас так невыгодно для них падали.
Или гладь воды,  отражая  свет,  слишком уж сильно  сияла.  Ряды  совершенно
одинаковых черных ячеек из дерева. А между  ними - два высоченных строения -
дворец царицы и городской храм из камня. Их так и величали - Каменные дома.
     Перед дворцом и храмом - просторные овалы  площадок. Пустых, без травы.
С горки бы, вероятно, они выглядели, как вытянутая восьмерка.
     Во  дворец  и провели  поначалу  гостей, кроме  немногих,  кто  остался
следить  за  порядком  на  кораблях.  Провели,  окруженных  полчищем  конных
амазонок, словно пленных, хотя и греки шествовали при полном вооружении. Ну,
если и не как пленных вели мужчин ко дворцу, то все равно как некую добычу.
     Гостей накормили во дворце буднично, соорудив  чисто  мужское застолье.
Мол,  ешьте, - не  жалко.  Словно  никто  гостями и не  интересуется.  Среди
стольких-то женщин мужчины чувствовали себе неприкаянными.
     После застолья на скорую  руку  гостей  вывели на площадь перед дворцом
царицы, разместились  греки  на скамьях обширного  постамента.  Недавно  еще
пустынная  площадь была заполнена  амазонками. Ближе  к гостям - пешими  без
оружия,  за  ними  -  с  оружием  и на конях.  Между  амазонками  и  гостями
оставалось значительное свободное пространство. Хозяева чего-то ждали.
     Гости громко  и,  словно подчеркивая свою независимость от  заполнивших
площадку, переговаривались друг с другом.  Они тоже пребывали в  ожидании  и
уже начинали терять терпение.
     По площади плыл гул сдержанных женских голосов.
     Мужчинам  и  впрямь надоело ждать.  Разговоры на их  стороне затихли. А
женская  сторона -  продолжала  отдельно  существовать.  О  мужчинах  словно
забыли.
     А дело-то все было в том, что амазонки попросту не были готовы к приему
стольких  гостей-мужчин. Отразить их вооруженное нападение - это пожалуйста.
Сведения о  приближении чужестранцев до Фемискиры дошли. А вот как встречать
их иначе... Впрочем, как это повсеместно случается, не готово  оказалось  не
население амазонское, а его предводительницы. Так  и  бывает всегда -  народ
уже  давно  все  просек   и  ждет-пождет  волеизъявления   правителей.  Даже
приплывшие сюда мужчины уже ощущали свою готовность, пусть и к чему бы то ни
было.
     Сказались  и  чисто  женские  слабости.  Те  специфические  и  приятные
слабости, о которых шла  речь  выше  и  которых  приплывшие  сюда  мужчины в
амазонках сразу углядеть не сумели. В части дворца, противоположной той, где
утоляли голод мужчины, а потому теперь ее можно назвать женской, лихорадочно
готовились к выходу на площадь исполнительницы священного танца  воительниц.
Для танца подобрали самых рослых амазонок,  чтобы  и издалека их было хорошо
видно. Пока  же  в  помещении,  откуда танцовщицы должны были  двинуться  на
площадь, слонялись ждущие этого и любопытствующие обитатели Фемискиры.
     - Где отряд? - сердито командовала Меланиппа. - Выстроить его!
     В  помещение ввели  трех  рослых амазонок со  щитами в руках: Молпадию,
Лампадо и  Гиппу.  Они встали рядом,  почти вплотную друг  к другу, оставляя
место для остальных танцовщиц.
     - А другие где?
     -  Причесываются,  -  невозмутимо объяснила  старуха  Орифия, верховная
жрица амазонок.
     - Как это? - не поняла Меланиппа.
     - Эти вот причесались, а те нет, - сказала старуха.
     Из-под шлемов каждой  из трех выстроившихся танцовщиц колечками свисали
пряди волос разной длины.
     - Куда остальные запропастились? - уже кричала Меланиппа.
     - ...Где есть зеркала, - весело заметила присутствующая здесь Антиопа.
     - Дылды,  -  ругалась Меланиппа, - тоже  мне  вестницы солнца, крепость
двужильная... Жрицы-то куда смотрят?
     - Жрицы им помогают, - сказала Орифия.
     -  Вместо  того,  чтобы за  волосы  их сюда вытащить,  -  не  сдавалась
Меланиппа.
     - От зеркал-то, - усмехнулась Антиопа. - Они же вооружены.
     Однако все когда-то  заканчивается,  даже самосовершенствование  женщин
перед   зеркалами.   Впрочем,   это    только   мужчины    считают,    будто
представительницы прекрасного пола излишне перед  зеркалами крутятся, изучая
свое отражение. Просто мужчина при этом впадает в безделье  ждать, томиться.
И время тянется долго. Женщины же торопятся, а время летит. Главное-то будет
для них там, а не здесь. Там, где они предстанут во всеоружии. Здесь же надо
готовиться  целеустремленно, изобретательно. И время, конечно, летит. Его не
хватает.
     Но   все,   действительно,  когда-то   заканчивается.  И  вот   площадь
воодушевленно взревела... Нет, не годится. Все-таки речь - о женщинах, пусть
и  воинственных. Площадь  протяжно  ахнула... Опять  не то, совсем не  то...
Площадь  зашлась  в  вопле.  Взвыла,   одним  словом.   И  от  запредельного
нетерпения,  поскольку  надоело  бездеятельно  взирать  на  мужчин,  попусту
прохлаждающихся  на  широком  постаменте.  Взвыла  площадь  и   потому,  что
кончилась,  наконец, неопределенка  -  появились  главные  распорядительницы
предстоящего празднества. "У-ах-у-ах". - Следуя направлению этого ураганного
многоголосья, гости, как по команде, обернулись и увидели: женщины в царской
одежде появились  у них за спинами, а для них  несут высокие  церемониальные
кресла.
     - Они - сестры? - спросил Тезей у кого-то.
     И ему ответили, мол, сестры.
     Сестры  устроились  на своих  царских сидениях, и  гул женских  голосов
смолк. Рядом с каждым из кресел сопровождавшие сестер  амазонки поставили по
одному сидению,  у  ног  властительниц. Антиопа  поискала  глазами,  кого бы
пригласить, и Тезей даже поднялся навстречу ее взгляду, но к удивлению его и
остальных мужчин, она остановилась  на Солоенте. И  Солоент через  мгновение
уже  устроился у ног  Антиопы. Тезей  тоже двинулся с места и  опустился  на
свободное сидение рядом  с Меланиппой.  И  тогда  Герм направился  в сторону
Ипполиты. Ипполита - единственная из трех женщин - улыбнулась ему.
     Потом она  подняла  руку  с  тремя  раздвинутыми  пальцами,  и  тут  же
раздались звуки дудок и флейт.
     На площади, притоптывая через каждые  три  шага, появились  амазонки со
щитами полумесяцем  и  в шлемах,  в  легких  цветных  одеяниях самых  разных
оттенков, стянутых в талии поясами. Руки их были обнажены, ноги тоже, босые,
без  нарядных подошв. Все остальные женщины на площади  оставались в длинных
темных шароварах.
     Танцовщицы   со   щитами   достигли  центра  открытого  пространства  и
остановились, продолжая дружно притоптывать на месте. Греки глазели на танец
с интересом, но и снисходительно. Они  привыкли к движениям под  музыку куда
более  изобретательным. Даже юнцы у них на учениях - вооруженные - исполняли
военный танец более искусно.
     - Так они быстро устанут, - заметил Тезей.
     - Танец воительниц не знает усталости, - улыбнулась и ему Ипполита.
     -  Разумеется, - заметил сидевший рядом  с нею  Герм, -  девы,  несущие
погибель мужчинам. Тут не до устали...
     - А что с вами делать, как не воевать, - ответила ему Меланиппа.
     - Воевать? - благодушно  откликнулся повеселевший Солоент, - а почему у
вас ножки меньше мужских...
     Сидя у ног Антиопы, он испытывал именно счастливое благодушие.
     Тем временем  танцовщицы со щитами  снова двинулись  с места, продолжая
притоптывать и образуя хоровод.  Площадь зашевелилась, втягиваясь всей своей
массой в танец. Площадью овладело нечто магическое, необъяснимое. Взоры трех
сестер устремились в самый центр танцующих.  Но и греческих воинов захватило
острое чувство  изумления  от  стремительной, очень простой,  но  отточенной
восторгом грации множества танцовщиц.
     Что до Солоента, то он был поглощен происходящим не менее Антиопы.

Вторая глава

     В мегароне  Ипполиты, если к  ее приемной  зале  подходит это греческое
название, гостей  ожидала  трапеза. На этот  раз  праздничная  и в  обществе
женщин.  Три царственных сестры  и верховная жрица амазонок - главная  жрица
Луны   старуха   Орифия  принимали   Геракла,   Тезея,  Герма  и   Солоента.
Присутствовала и  Адмета. На ней была короткая розовая рубашка, схваченная в
талии серебристым  поясом. Словно Геката -  дева с  блестящей  повязкою.  Ее
стройные ноги открыты взорам. Тонколодыжная Персефона, да и только. Амазонки
же  были  в  шароварах  из  легкой  и  нежной  ткани,  живописно  обтекавшей
тренированную, отточенную их образом жизни стать.
     Это поначалу  мужчинам  мешало  сосредоточиться,  как  и  шум,  все еще
долетавший со стороны площади, хотя там никто уже не танцевал.
     - Что  происходит?  -  спросила  Ипполита амазонку,  вошедшую в  зал  с
некоторой растерянностью на лице.
     - Девы решают, как подступиться к мужчинам, - сказала вошедшая.
     - Разве  в  городе  нет  списков, аналогичных поземельным?  - рассудила
Ипполита, - напомни-ка им про них.
     - Я сообщу твое  повеление суровым сестрам, - склонилась  перед царицей
амазонка.
     - Наш  сельский  юноша сказал бы: я  пойду к братве, -  заметил Геракл,
когда она удалилась.
     - Что такое списки, ясноглазая? - спросил у Ипполиты Тезей.
     - Списки - это наши отряды, - улыбнулась в ответ Ипполита.
     - Амазонки на конях - отряды  наших воинственных муравьев,  -  уточнила
Меланиппа, - совершающие набеги на ваши земли.
     -  Наши  земли далеко... Очень далеко,  -  поспешил  смягчить сказанное
Меланиппой Солоент.
     - Не для наших муравьев, - усмехнулась Меланиппа.
     - Если  бы  мы  приплыли  к вам  надолго  и рядом  с  вашим, красавицы,
основали поселение, то употребили бы иные слова, - рассудил Герм.
     - Какие? - насторожилась Меланиппа.
     - Пчельник, пасека...
     - Наша жизнь - войско, -  задумчиво произнесла Ипполита. - Мы не  хотим
вашей неустроенности
     На некоторое время за столом установилось молчание.
     - А правда, что амазонка может лишиться девственности, только убив трех
мужчин? - вдруг спросил Солоент.
     Женщины рассмеялись. Даже молчавшая до сих пор Адмета.
     - Такое было давным-давно, - ответила Солоенту Антиопа,  сидевшая рядом
с ним, но до сих пор почти не уделявшая ему внимания.
     - У нас и мужчины тут есть, - вступила в беседу старая Орифия.
     - Как?! Как? Как! - встрепенулись гости.
     - Так, - просто ответила жрица.
     -  Только  им  запрещено   садиться  на  коней,  -  поспешила  пояснить
Меланиппа,  - участвовать в священных  танцах  и вообще... общаться с нашими
богами.
     - Мы и женщин принимаем, - продолжала Орифия.
     - Как? Наших женщин! - ревниво воскликнул Геракл.
     - Ваших, ваших, - улыбнулась и ему Ипполита. - Ваши женщины приезжают к
нам отдохнуть от вашего мира ненадолго, а остаются на годы.
     - Но, если захотят, мы отпускаем женщин с сыновьями, - добавила Орифия.
     И произнесла это Орифия доброжелательно, мягко. И могло показаться, что
не она здесь неколебимая жрица, а жесткая на слова Меланиппа.
     - Потому-то в старину  наши  царицы Марпесса, Лампадо и Гиппо до самого
вашего моря земли  завоевывали, а мы  вот здесь сидим...  Вы-то  к нам зачем
пожаловали,  -  после  ворчливой вспышки вдруг  вполне миролюбиво склонилась
Меланиппа к Тезею и даже притронулась к его волосам.
     Однако ответить Тезей не успел. В залу опять вбежала амазонка.
     - Отряд танцовщиц требует для себя Геракла, - объявила она Ипполите.
     - Что значит требует? - гневно поднялась Ипполита.
     - Ну..., - замялась амазонка... - Очень просят.
     - Вот,  очень  просят, -  заступился  за танцовщиц  Геракл, не особенно
отдавая себе отчета в том, чем может на самом деле обернуться для него такая
защита. - Это те, кто так маняще танцуют? - спросил он.
     - Те самые, - уже без гнева произнесла Ипполита.
     - Так заслужили, - простодушно рассудил Геракл.
     - Вот и иди к ним, - согласилась Ипполита.
     - Э-э, - протестующе откинулся назад Геракл.
     - Очень  волнуются, - заторопила  амазонка, исполняющая роль связной, -
даже меня готовы взять к себе в отряд, если я приведу к ним Геракла.
     - Потанцуешь, Геракл, - легкомысленно вырвалось у Солоента.
     - Какой из меня танцор, - пытался еще противиться Геракл.
     - Еще какой. Как топнешь, земля закачается, - широко заулыбался Герм.
     - Нам будет тебя не хватать, - объявила царица,  но с такой интонацией,
будто отправляла Геракла к танцовщицам своим повелением.
     - Как чт , так - Геракл, - недовольно пробурчал герой.
     -  Иди,  Геракл, - сказала Адмета,  до этого ни слова не произнесшая за
столом.
     И Геракл в сопровождении амазонки покинул зал.
     За  столом  воцарилось  молчание.  Оставался  пока  без  ответа  вопрос
Меланиппы  к Тезею: вы-то зачем сюда пожаловали? Однако  без Геракла мужчины
подступаться к разговору об этом не решались, что передавалось и женщинам. К
тому же сейчас женщины настраивались на другое.
     - Все-таки Геракл вас покинул, - не удержалась Меланиппа.
     - Нас, - уточнил Тезей, поводя рукой и  окидывая взглядом всех сидевших
за столом.
     - Мы не в бою, - весело заметил и Герм.
     - Ты  хочешь сказать, что вы сейчас не  отряд? - стрельнула взглядом на
него Ипполита.
     - И списков у нас не водится, - вставил Солоент.
     - Ты  нас осуждаешь за  это, ясноглазая? - спросил царицу  Тезей скорее
для того, чтобы просто поддержать разговор.
     - Мы вам не  судьи, - уклончиво  ответила  Ипполита. - К тому же Геракл
ушел не без моего слова.
     - Геракл ушел сам, - не согласился Солоент.
     - Дело  не  в  Геракле, - продолжал Тезей, решив, сохраняя  вежливость,
взять быка  за  рога. - Он,  конечно, ушел по твоему  слову. Но  наши  люди,
Солоент прав, действительно, свободнее в  своих поступках. На  этом строятся
новые Афины, откуда я прибыл. Со мною герои из других мест.  Из других..., -
на мгновение затруднился  Тезей. - Из других, однако,  земли эти как  бы  из
одного мира.  Люди  из  разных мест так или иначе связаны  друг с другом. Мы
прекрасно понимаем друг друга.
     - Ну и что? - спросила Ипполита.
     - ...Я сам пришел в Афины из Трезен.
     - Если вы нас рассердите, то мы и до Афин дойдем, - опять не удержалась
грозная Меланиппа.
     - Подожди, сестра, - остановила ее Ипполита. - И что?
     - Ну...,  -  опять затруднился Тезей,  - вот  так, сами  по  себе... Не
обречены ли вы в своей изоляции на погибель?
     - На севере, за горами, за морем, по которому вы приплыли, сами по себе
целые племена живут. И верховодят там мужчины, - рассудила Ипполита.
     - ...Замкнувшиеся в  себе. И этим они обречены на  погибель, - стоял на
своем Тезей. - Мир велик, и он меняется. Ему не дано застыть...
     -  И  ты, Тезей, странствуя  по миру  сам по себе, можешь погибнуть  до
срока. - Это произнесла главная старая жрица.
     Произнесла мягко, но убежденно.
     - Ты мне пророчествуешь? - повернулся к ней Тезей.
     - Может быть, - подумав, ответила жрица. - И одиноко погибнешь.
     - Вот именно, если буду один, - согласился Тезей. - Но мир, по которому
я ступаю, останется.
     - Наши девочки тоже погибают. Но погибают рядом  с подругами,  на наших
глазах, и смерть славна. Или тебе славы не надо, - сказала старая