бочих местах ребята из  бюро.  Не
опоясывал дружеским объятием талию Калинова дисивер, и потому всякий,  кто
вошел бы сейчас в вестибюль, увидел бы за столом не лже-Крылова, а  самого
Калинова.
     Все было иным.
     Теперь до  того  момента,  когда  Зяблику  исполнится  тридцать  три,
оставалось всего несколько часов. Теперь Калинов не мучился  в  сомнениях,
размышляя, реально ли существует угроза жизни друга, или все  это  причуды
воображения Крылова. Теперь было ясно, что цепочка смертей практикантов  с
"Нахтигаля" - не случайность, а  неизбежность.  Как  неизбежна  ущербность
детей, брошенных когда-то хотя бы одним из своих родителей. Как  неизбежна
ущербность сугубо материнского или сугубо  отцовского  воспитания,  упрямо
пытающегося подменить собой матримониальное. Как  неизбежна  трудная  доля
для жен-монисток, стремящихся оградить свое уютное гнездышко от еще  одной
претендентки на  женское  счастье,  когда  ее  мужа  неотвратимо  тянет  к
полигинии.
     Теперь ему  было  ясно,  что  мир  этот  держится  не  на  физических
константах, не на сильном и слабом взаимодействиях,  не  на  магнетизме  и
гравитации, а на  невещественных  связях,  называемых  узами  любви.  Теми
самыми узами, которые объединяют  Сути  людей,  называемые  в  просторечии
душами.  Теми   самыми   узами,   которые   можно   обозначить   хотя   бы
словосочетанием "Белые и Черные Нити". И которые слишком часто обрывали  в
этом чертовом мире - до такой степени часто, что он, мир  этот,  постоянно
висел на волоске, намереваясь опрокинуться в бездну.
     Калинов вспомнил Марину и пожалел, что страх не позволил ей прийти на
свидание. И не потому, что в результате ее  страха  он  получил  в  ночные
подруги зомби Нору, и не  потому,  что  ему  интересно,  какова  Марина  в
постели. А потому, что в ней, в ее простодушии, в  ее  откровенности  было
что-то такое, чего не было у Виты, и чего ему -  теперь  он  это  понял  -
всегда не хватало: и в той, первой жизни с Наташкой, и в этой, второй -  с
Витой. И еще он понял, что был очень виноват в той, первой жизни.  Виноват
перед своими так и не родившимися детьми: ведь  после  того,  как  погибла
Наташка, у него имелся в запасе еще не один десяток лет. Нет,  не  захотел
обузы на свои плечи - одному-то проще... Правда, его позиция была честнее,
чем позиция мужчин и женщин, чьи дети сбежали  когда-то  от  родительского
равнодушия в Дримленд... Но даже эта,  казалось  бы,  честная  позиция  на
самом деле - пусть и косвенно - увеличивала нестабильность мира.
     Он вспомнил Дримленд, вспомнил Клода и Вампира,  "мисс  миллионершу",
Виту, Зяблика. И себя, столетнего  старика,  самоуверенного  и  жестокого,
надевшего  на  дряхлое  тело  личину  юнца.  Вспомнил  свою  провалившуюся
операцию по обручению тинэйджеров с жизнью, вспомнил, как позже - уже став
молодым - он все-таки пошел на поводу у старперов  Совета.  И  понял,  что
совершил тогда преступление. Потому что в Дримленде тинэйджеры учились  не
только ненавидеть, за своими трудными играми они  учились  любить.  И  кто
знает, может быть, пройди Игорь полный курс этого обучения, и родились  бы
у него дети, и не преследовали бы его сейчас Сути... И знал ведь я  тогда,
что нельзя отнимать у них этот  странный  и  страшный,  но  ИХ  мир,  мир,
которым они ЖИЛИ, но не устоял. Уговорили... А впрочем, что  лгать  самому
себе? И уговаривать долго не потребовалось! Потому что по-прежнему в  юном
теле нового Калинова жила душа старика... Вот и предал их  тогда.  И  нити
этого предательства протянулись через семнадцать лет к нам, в настоящее...
     Пискнул сигнала вибраса. Калинов включил видеоканал. Это был Рассел.
     - Ты на страже?
     - Осталось несколько часов. Вы сделали, что собирались?
     - Да. - Рассел поморщился. - Я доложил ситуацию. К  сожалению,  никто
не поверил...
     Как и следовало ожидать, подумал  Калинов.  А  если  и  поверили,  то
сделали вид, будто не  поверили.  Пусть  ответственность  ляжет  на  чужие
плечи...
     -  Совет  решил  организовать  слушания,  -  продолжал  Рассел.  -  В
ближайший понедельник должны пригласить тебя, Милбери, Мищенко  и  еще  не
один десяток человек...
     - Ну разумеется, - сказал Калинов. - Бюрократическая машина быстро не
проворачивается. Не зря же я ушел в отпуск!
     Рассел помолчал, пожевал губами воздух.
     - Скажи, ты в самом деле не выдумал эту историю?
     Тяжело  шефу,  подумал  Калинов.  Решение-то  принимать  надо.  Совет
проведет  слушания  слишком  поздно,  если  вообще  проведет...  Так   что
фактически на плечах Рассела ответственность за судьбу всего мира. И не  с
кем  ему  посоветоваться,  кроме  подчиненных.  Никто  другой  не  поверит
никогда, что из-за какого-то там Игоря Крылова может рухнуть в преисподнюю
целая цветущая планета...
     Он содрогнулся. До него наконец дошло... То есть умом-то он и  раньше
понимал,  что  значит:  мир  рухнет  в  преисподнюю,  -  но   сердцем   он
почувствовал это только сейчас. До него вдруг дошло, что ничего не  будет.
И никого - ни Виты, ни детей... Ни Марины. И Сутями  все  они  не  станут.
Ведь иначе бы спиритосфера так не волновалась!..
     - Неужели как-то иначе можно объяснить нападение  на  меня  зомби?  -
сказал он.
     - Да, зомби... - Рассел затряс головой и скривился, как будто у  него
заболели зубы. - Зомби действительно больше никак не объяснишь...
     Он  снова  затряс  головой,  и  Калинов  понял,  что  шеф  сейчас   с
удовольствием бы расплакался. Как в  детстве,  когда  с  проблемой  выбора
можно было прибежать к маме и отцу и с удовольствием выплакаться.
     У шефа синдром Рассела, подумал Калинов. Он бы с  радостью  поменялся
со мной местами... Чтобы я сейчас отдавал ему приказ, а не он мне...
     - Скажи, Александр, - проговорил Рассел. - Как бы ты поступил на моем
месте? У тебя ведь опыт побольше моего... Одна жизнь уже за плечами...
     А действительно, подумал Калинов, как бы я  поступил  на  его  месте?
Есть ли у меня синдром Рассела?..  Он  прислушался  к  себе.  Нет  у  меня
никакого синдрома, подумал он. По-видимому, для этого в  самом  деле  надо
быть на месте шефа и отдавать приказы, а не получать их.
     Ему вдруг смертельно захотелось еще раз посмотреть в испуганные глаза
Крылова, словно там он мог найти ответ на вопрос шефа.
     - Мой опыт не сталкивался с угрозой Земле,  -  сказал  он  деревянным
голосом. - Мой опыт говорит мне, что надо выполнять приказ.
     Рассел вздохнул и утвердительно кивнул, как будто и не ожидал другого
ответа.
     - Что ж, - сказал он, - наверное, ты прав... -  В  голосе  его  вдруг
скользнули тоскливые нотки. - В таком случае, вот мое решение... Мы зашьем
Крылову в тело радиоампулу с ядом. Приемник  ампулы  настроим  на  несущие
частоты Глобального Информационного Банка. Если Крылов  вздумает  покинуть
Землю, ампула немедленно сработает... Это все, что я могу сейчас для  него
сделать. Да и у твоей спиритосферы будет определенная гарантия.
     Для спиритосферы это не гарантия, хотел сказать Калинов, ампулу очень
просто и удалить... Но не сказал. Только спросил:
     - Это какой же хирург согласится на подобную операцию?
     - Не твоя забота, - отозвался  Рассел.  -  Твоя  забота  -  доставить
Крылова на Васильевский остров, в клинику на  Большом  проспекте.  Я  буду
ждать вас там... Это приказ!
     Последнюю фразу Рассел произнес с облегчением  и  подтвердил  рубящим
движением правой руки. Глаза его  странно  блеснули,  а  плечи  поднялись,
словно он сбросил с них непосильный для человека груз.
     - Чтобы выполнить такой приказ, - сказал Калинов, - я должен получить
его в письменном виде.
     Глаза Рассела снова погасли, он потер рукой подбородок.
     -  Ты  получишь  его  в  письменном  виде.  Милбери  доставит.  -  Он
отключился.
     Что ж, подумал Калинов, шеф нашел-таки  возможность  переложить  груз
ответственности на чужие плечи. В этом случае все будет зависеть от самого
Зяблика. И от спиритосферы. Рассел  полагает,  что  отыскал  вариант,  при
котором и овцы будут целы, и волки  сыты.  И  с  меня,  по  его  понятиям,
ответственность снимается.
     Милбери притащил письменный приказ через полчаса. Калинов прочел  его
и расписался.
     - Серьезные вы ребята, - заметил Милбери.
     - Не зубоскаль, - отрезал Калинов. - Ты бы  на  моем  месте  поступил
точно так же!
     -  Пожалуй.  -  Милбери  согласно  кивнул.  -  Я  направлен  в   ваше
распоряжение.
     Калинову снова захотелось заглянуть в  глаза  Крылова.  И  узнать  от
кого-нибудь, сколько мертвых тел исчезло сегодня из моргов  Земли.  И  еще
ему пришло в голову, что снять блокировку с убежища Крылова  можно,  и  не
оставляя его, Калинова, в живых. Достаточно,  подумал  он,  подтащить  мой
свежий труп к кабинам и приложить к пятачку декодера любой из указательных
пальцев. Как хорошо было бы отрубить сейчас эти пальцы!
     - Мне не нужны помощники в этом деле, Рэн. Ты свободен!
     Милбери кивнул и сделал маленький шажок вперед.
     Калинов достал из стола парализатор:
     - Не стоит, Рэн! Ты же знаешь, у меня хорошая реакция.
     Не сводя глаз с Милбери, он  большим  пальцем  правой  руки  выставил
минимальный уровень поражения - двухминутное обездвижение.
     Милбери посмотрел на оружие, выругался:
     - Мне кажется, вы не собираетесь выполнять приказ...
     - Ты верно понял мои намерения. Можешь доложить Расселу.
     Милбери сделал еще один маленький шажок вперед.
     Калинов поднял парализатор.
     - Не надо, Рэн! - повторил он. - Рассел разъяснил тебе ситуацию?
     - Да. - Милбери шагнул назад.
     - Тогда ты  должен  меня  понять.  Решение  Рассела  -  это  смертный
приговор Крылову.
     - Крылов в любом случае обречен, - сказал Милбери.  -  Если  ситуация
такова, какой вы ее представили...
     - Она такова, поверь мне.  -  Калинов  по-прежнему  зорко  следил  за
движениями своего заместителя.
     - Что же вы сразу не сказали Расселу?
     - А зачем? - Калинов пожал плечами.  -  Тогда  бы  сюда  вместо  тебя
прибыла группа захвата. Усыпляющий газ, и дело в шляпе...
     Милбери посмотрел на часы:
     - Время для такого исхода еще есть. Рассел не позволит вам  совершить
самоубийство.
     - Ты все-таки ничего не понял, Рэн. - Калинов встал, не  выпуская  из
руки парализатор. - Во всяком случае, я не сдамся группе  захвата.  Так  и
передай Расселу.
     Наверное, до Милбери дошло, потому  что  он  убрался  из  здания  без
дополнительных уговоров. Калинов запер за ним дверь и  вернулся  к  столу.
Устало опустился на стул, посидел некоторое время,  прикрыв  глаза.  Потом
вытащил  из  сумки  короткий  автомат  образца  2133   года   и   принялся
раскладывать на столе магазины с серебряными пулями. Потом  точно  так  же
разложил перед собой  аккумуляторные  батареи  к  парализатору.  Некоторое
время поупражнялся в смене запасных магазинов и батарей  и  убедился,  что
успевает. Во всяком случае, им потребуется  немалое  время,  чтобы  суметь
подтащить его труп к декодеру  джамп-кабин.  Можно,  конечно,  труп  и  не
тащить.  Достаточно  принести  свежеотрубленную  руку.  Но  и  на  это  им
потребуется немало времени. Попотеют они на такой работе...
     Он посмотрел на часы  и  вдруг  понял,  что  Рассел  вполне  успевает
реализовать свой план. Усыпляющий газ, и дело в шляпе!.. И парализатор  не
поможет: Рассел поставит охотников на безопасные позиции. А  у  меня  даже
простейшего противогаза нет.
     И пусть, мелькнула мыслишка. Ведь тогда от меня уже ничего  не  будет
зависеть.
     Он подошел к прозрачной стене. Предполье было в полном порядке  -  по
вечерней улице прогуливались обычные пешеходы. Если он начнет  стрелять  в
вестибюле, они не пострадают: стекла способны задержать не только свет.
     Нет, Рассел не отступится. И придется потом смотреть в глаза Алле.  И
Вите. И самому себе...
     Калинов  вернулся  к  столу,  положил   руку   на   автомат,   словно
прикосновение к смертоносной машинке могло наполнить его решимостью. Потом
закрыл глаза и представил себе Калинова-старого.
     Если ты слышишь меня, подумал он, и если согласен  с  моим  решением,
начинай быстрее. Опередишь Рассела  -  он  уже  не  сунется  сюда,  а  мой
освободившийся второй Суть будет вечно тебе благодарен. Но  знай,  я  буду
стоять до конца и сделаю все, чтобы Суть освободился как можно позже.
     Ответа не было.
     Что же это за мир, спросил  он,  если  его  благополучие  зависит  от
смерти одного-единственного человека?
     Ответа не было.
     Вряд ли мне удастся защитить Игоря, подумал он. Но если и есть у меня
синдром, то это не синдром Рассела.
     Ответа не было, но Калинов почему-то был уверен: его услышали.
     Он вдруг вспомнил Виту и детей, но тут же загнал их во мрак забвения.
И порадовался, что дети уже успели подрасти настолько, что не забудут  его
и их Белые и  Черные  Нити  не  будут  угрозой  миру.  Даже  если  Вита  и
попытается вытравить у детей память о нем, ей это уже не удастся. Впрочем,
Вита не такая... Вот  жаль  только,  что  Марине  не  придется  стать  его
секундой... Он представил себе, как бы она родила бы ему еще двоих  детей,
и этим он искупил бы свою вину за Дримленд. Потом он понял, что мысли  эти
отбирают у него решимость, и Марину тоже загнал во мрак забвения. А  потом
звякнул сигнал вибраса.
     Это мог быть только Рассел. Калинов снял аппарат с  руки  и  раздавил
его каблуком.
     Ты должен оборвать нити предательства, сказал он себе. Иначе зачем ты
получил от судьбы вторую жизнь?..
     Он подошел к стеклянной  стене.  На  ступеньках  перед  входом  сидел
мужчина в зеркальных очках. Сидел не шевелясь, спиной к  дверям,  вывернув
голову вправо и опершись на левую руку. Поза была  не  очень  удобная,  но
мужчине, по-видимому, было на это глубоко наплевать.
     Потом откуда-то  появился  второй  мужчина  в  зеркальных  очках.  Он
подошел и сел рядом с первым, который даже не пошевелился.
     Калинов решил перетащить столы и кресла  к  двери  и  устроить  некое
подобие баррикады. Но когда он подтащил первый стол,  около  двери  сидело
уже пять мужчин и две женщины. Глаза их были прикрыты зеркалами. И Калинов
понял, что никакая баррикада ему не поможет. Спиритосфера решила  задавить
его количеством. А потом люди в зеркальных очках  потянулись  к  двери  со
всех сторон. Калинов попытался считать их, но быстро сбился.
     Скорее здесь пригодились бы гранаты, подумал он. Но серебряных гранат
не найдешь нигде. Хорошо, хоть в  старой  доброй  Англии  есть  еще  люди,
боящиеся вампиров!
     Тут ему в голову пришла мысль, что в принципе он бы мог изготовить  и
гранаты, если бы вовремя подумал о них. Впрочем, исхода  операции  они  бы
все равно не изменили.
     Он подошел к столу, сел и взял в руки автомат. И  сейчас  же,  словно
зомби только и ждали, когда он будет готов, дверь затрещала  под  тяжелыми
ударами.
     Жаль все-таки, что я не встречусь завтра с Маришей, подумал он.
     А потом на мысли не осталось времени.




                       ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОБРЕТШИЙ ЖРЕБИЙ


                                     А ты иди к твоему концу,
                                     и упокоишься и восстанешь для
                                     получения твоего жребия в конце дней.
                                       Книга пророка Даниила, гл.12, ст.13


                                 1. СЕКУНДА

     - Господин Калинов?
     На дисплее появилось лицо  мужчины,  показавшееся  ему  знакомым.  Но
прежде чем он сообразил, где видел этого человека, звонивший представился:
     - Доктор Зуев. Здравствуйте!
     Калинов кивнул.
     -  Вы  меня  помните?..  Я  наблюдающий  врач  вашей   жены,   Марины
Васильевны.
     Сердца Калинова коснулась холодная волна.
     - Что с ней?
     - Видите  ли,  в  чем  дело...  -  Зуев  замялся.  -  Вы  только   не
волнуйтесь!.. Пять минут назад исчез сигнал эскулапа, и аппаратура подняла
тревогу. - Зуев сделал попытку улыбнуться, но неудачно. - Я  понимаю,  это
еще ни о чем не говорит, но тем не менее... Счел необходимым поставить вас
в известность.
     - Благодарю вас! -  Калинов  соорудил  железобетонное  лицо.  -  Если
сигнал появится, будьте добры сообщить.
     Врач покачал головой:
     - Вынужден вас огорчить... Очень похоже на то, что  эскулап  попросту
уничтожен.
     - Даже так? - вырвалось у Калинова.
     - Да. - Зуев еще раз попытался сложить  губы  в  виноватую  улыбку  и
прервал связь.
     Калинов  откинулся  на  спинку  кресла,  потер  виски   указательными
пальцами. Вот чертова девка, что она еще придумала!..
     В последние дни обстановку  в  семье  идеальной  назвать  было  никак
нельзя. Не содом и гоморра, конечно, но...  Марина  капризничала,  а  Вита
почему-то стала  очень  нервной.  Обе  разряжались  на  Калинове.  Ему  же
оставалось только помалкивать, и это стоило немалых сил.
     На работе тоже наблюдалась  ярко  выраженная  запарка.  В  преддверии
выборов надвигалась очередная волна монистских выступлений, и к  ней  надо
было основательно готовиться. Следовало ожидать и  дальнейшего  нарастания
противоречий в среде священнослужителей.  И  хотя  эти  противоречия  были
головной болью самой  церкви,  их  отголоски  неизбежно  проявлялись  и  в
мирской жизни, а потому тоже требовали пристального внимания.
     С тех пор, как Калинов сменил свой кабинет на кабинет Рассела,  отдел
был полностью переориентирован на  изучение  проблем  полигинии.  С  одной
стороны, таким было решение  руководства  Социологической  комиссии,  а  с
другой, Калинов и сам стремился к подобной направленности, поскольку  был,
так сказать, стороной заинтересованной...
     И вот эти проблемы, кажется,  вплотную  вошли  и  в  его  семью.  Что
взбрело секунде в голову? Где ее теперь искать?
     Калинов позвонил в  Кокорево.  К  тейлору  подошла  Анфиса.  Доложила
обстановку по-военному, четко. Сельма и Сережка занимались, Женьку  Анфиса
собиралась выводить на прогулку.
     - Ладога сегодня теплая, - сказала она. - Думаю, нам с  ним  невредно
будет искупаться.
     - Валяйте, - великодушно  разрешил  Калинов,  сменив  железобетон  на
сахарную вату. - Только не перекупайтесь. - И поинтересовался  равнодушно:
- А где младшая хозяйка?
     Виту Анфиса уважала, а Марину любила. Лицо няни озарилось улыбкой.
     - Отправилась в город, погулять в Летнем саду.
     - Давно?
     - Часа полтора назад. Я ее предупредила, чтобы  избегала  многолюдных
мест. Еще толкнет кто-нибудь...
     - Хорошо, - сказал Калинов. - Когда она собиралась вернуться?
     - К обеду.
     - Как появится, пусть позвонит. - Калинов отключился.
     Беспокоить Виту не хотелось. Вчера ночью он не зашел к ней  и  теперь
представлял, какое у нее с утра настроение.  Глупость,  конечно...  Вполне
можно было составить Вите компанию, тем более что Марина,  с  ее  нынешним
животом, сейчас любовница и вовсе никакая... Так  нет  же,  попала  мужику
вожжа под хвост, решил посчитаться  с  примой  за  придирки!  Сколько  раз
убеждался, на чем основано семейное счастье... Хотя,  если  быть  с  собой
честным до конца, тело Виты его уже так,  как  в  молодости,  не  волнует.
Возраст не сделал ее пышнее: все та же худенькая  девочка...  А  с  другой
стороны, что еще надо: поджарая прима и аппетитная секунда...
     Калинов просмотрел перечень дел на сегодня. А вот  слабо  нам  урвать
часик от работы? Взять да и пригласить приму на холостяцкую квартиру?  Как
четверть века назад... Впрочем, тогда он был влюблен  в  нее  без  памяти!
Сейчас уже того не будет.
     Калинов с сожалением помотал головой и набрал  рабочий  номер  примы.
Вита ответила сразу. Увидела его, зеленые глаза блеснули и потухли.
     - Привет! - сказал Калинов, нарисовав на железобетоне любовь.
     - Здравствуй!
     - Ты извини, я вчера немного устал.
     Жена натянуто улыбнулась. Потом