выметаться. Впрочем, как гостеприимный  хозяин,  предлагаю
повторить. Допивай!
     Калинов кивнул и освободил стакан.  Крылов  удалился  к  бару,  снова
взялся за колдовство. Калинов внимательно изучал его широкую спину.
     Ничего, что грудь впалая -  зато  спина  колесом,  вспомнилась  вдруг
услышанная где-то фраза. Он усмехнулся и спросил спину:
     - Не возбудить ли мне против тебя уголовное дело?
     -  Валяй!  -  Крылов  даже  головы  не  повернул.  -  Если  все  твои
доказательства на уровне флаера и коттеджа в  Комарове,  это  будет  очень
веселое для моего адвоката дело.
     Да, подумал Калинов, тут ты, голубчик, прав: зацепить тебя и в  самом
деле пока нечем. Пока...
     Зяблик  наконец  разобрался  с  коктейлями  и  вернулся   в   кресло.
Протягивая стакан, посмотрел Калинову прямо в  очи.  Да,  Оскара  он  явно
заслуживал. Вот только  жило  в  его  глазах,  в  самой  глубине  зрачков,
какое-то легкое беспокойство. А может, ему  просто  хотелось  в  туалет  и
подчеркиваемое гостеприимство мешало исполнить желаемое...
     Калинов сделал хороший глоток и сказал тихо:
     - Ладно, если бы дело было в Марине, я бы тебя легко простил:  Марина
тебе не нужна. Но то, что случилось сегодня...
     -  А  что  случилось  сегодня?  -  Зяблик  спокойно  выдержал  взгляд
Калинова. Даже не моргнул.
     - Куда ты дел Виту?
     Зяблик фыркнул:
     - Так... Теперь я еще и Виту украл!  А  двоюродную  бабушку  твою  я,
случайно, не убил?!
     Калинов смотрел на него во все глаза. Усмешка медленно сползла с  губ
Зяблика, он вдруг поежился:
     - Подожди-ка, Сашка, ты о чем?!
     Калинов слегка опешил: Зяблику снова можно было вручать  Оскара,  но,
кажется, сейчас он и не думал играть. И  тревога,  выплеснувшаяся  из  его
глаз, не была беспокойством за свою шкуру.
     - Разве ты сегодня не встречался с нею? На углу Литейного и Невского?
     Крылов растерянно замотал головой:
     - Нет. В последний раз я ее видел, когда мы  с  Алей  были  у  вас  в
гостях. - Он снова замотал головой. - Подожди-ка! Ты меня не разыгрываешь?
     И тогда Калинов, сам не зная почему, все ему рассказал о  сегодняшних
событиях. Без раскрытия служебных тайн, но достаточно подробно.
     Когда  он  закончил,  Зяблик   несколько   минут   просидел,   вперив
остановившиеся  глаза  куда-то  в   пространство.   Словно   скоропостижно
скончался. Потом ожил, встал, отряхнул брюки, подошел  к  бару  и,  достав
бутылку коньяку, приложился прямо к горлышку.
     - Дурак ты, Сашка! - сказал он, и голос его дрогнул.  Интересная  это
была дрожь: словно от радости, что сбылась наконец его  вековая  мечта.  -
Дурак ты, дурак! Она же просто сбежала от тебя, а ты, чудик, этого даже не
понял! Достал ты ее, вот она и сбежала!
     Он сказал это таким  тоном,  что  Калинов  встал  и  отобрал  у  него
бутылку. Подумав, тоже сделал глоток из горла.
     - Куда она могла?.. - Он осекся, потому  что  Зяблик  просто  лучился
радостью.
     - Куда? - Зяблик погрозил ему пальцем.  -  Шалишь...  Так  я  тебе  и
сказал!


     Вернувшись на работу, Калинов зашел к дежурному.  Радостных  новостей
не было: сигнал Витиного протектора в эфире не  объявился.  Тогда  Калинов
отправился к себе в кабинет и достал из стола  искатель-файндер.  Включил.
Прибор молчал. Калинов ввел в него код протектора, который  предназначался
для Марины и лежал  сейчас  в  сейфе.  Файндер  сразу  ожил,  запищал,  на
маленьком экранчике появился румб. Калинов перестроил прибор  обратно,  на
частоту Витиного браслета. Тишина.
     Значит, ты догадался, куда  она  сбежала,  мысленно  обратился  он  к
Зяблику. Ответа, естественно, не получил.
     Он сунул файндер в карман и вышел из кабинета. У джамп-кабин  в  этот
час уже никого не было. Он вошел и закрыл за собой дверь. Кровь колотилась
в виски. Он прислонился лбом к  холодной  панели  пульта  и  постоял  так,
уговаривая себя успокоиться. Потом набрал индекс, даже не удивившись,  что
так хорошо его помнит.  И  тем  более  не  удивился,  когда  стены  кабины
затянуло серым туманом.
     А потом туман исчез, и пришлось зажмуриться.  Как  когда-то.  Наконец
открыл глаза.
     Ничего здесь не изменилось. Луг с незнакомыми - или теперь знакомыми?
- цветами был  все  тот  же.  И  те  же  купы  темно-зеленых  деревьев  на
горизонте. И синее солнце по-прежнему висело над слепящей гладью озера.
     "Ты кто?.. Новенький?"
     Знакомый  голос  раздался  так  явственно,  что  Калинов,  похолодев,
оглянулся. Однако сзади никого не было: свои причуды вытворяла  память.  И
луг был пуст, и на пляже никто не визжал. Стояла такая  тишина,  что  даже
озноб пробрал. Калинов тряхнул головой, отгоняя  навязчивые  воспоминания.
Но воспоминания отгоняться не желали. Тогда он закусил губу  и  достал  из
кармана файндер. Включил. Писк прибора прозвучал для него, как колокольный
звон. Вот тут с воспоминаниями удалось наконец справиться, хотя солнце так
и осталось синим.
     Калинов сунул файндер в  карман  и  представил  возникающее  в  руках
прохладное ложе арбалета. Однако арбалет после первой попытки не появился.
Не появился он и после двадцать первой.
     Калинов улыбнулся. Снова достал файндер, послушал его голос.
     Ладно, подумал он. И на этом спасибо. И пожелал серого тумана  вокруг
себя. Вот туман по-прежнему был безотказен.
     Выйдя из джамп-кабины, Калинов вернулся к себе в кабинет.
     Видно, фантазия  сорокатрехлетнего  мужика  слабее  фантазии  пацана,
подумал он и стал прикидывать, что из оружия нужно взять с собой. А  потом
ему пришло в голову, что оружие оружием, но и помощник в деле был  бы  как
нельзя кстати.
     Он повернулся к тейлору и набрал домашний Довгошея. И тут  же  понял,
что спешить теперь, собственно, некуда: детектива не будет,  а  посему  не
будет и опозданий  в  оперативной  работе.  И  когда  Довгошей  отозвался,
Калинов просто предупредил его, что  завтра  с  утра  их  ждет  совместная
работа, начало в девять тридцать, продолжительность - до вечера, оружие  -
лайтинг, прочие условия будут на твоем тейлоре. Потом он пожелал  Довгошею
спокойного  отдыха  и  проверил  принтер.  И  убедился,   что   привычного
ежедневного напоминания на сей раз не последовало.


     В девять утра он уже был в своем кабинете.
     Вчерашний вечер выдался на удивление спокойным. Все  легко  поверили,
что мама-один отправилась в командировку за пределы Земли, а участия  папы
в оной командировке не потребовалось. Сельма, правда, поначалу смотрела на
отца с подозрением, и он ждал, что она явится к нему за  объяснениями.  Но
обошлось. Секунда, скорее всего, песням  мужа  тоже  не  поверила,  однако
вопросов не задавала, и он был ей за это благодарен.
     В 9.10 в кабинет зашел Милбери.
     - Шеф, куда отправляешь Довгошея?
     Поздоровались.
     - Я его не отправляю. Беру с собой. Мне будет необходим помощник.
     - А куда ты собрался?
     Калинов задумался.  Конечно,  правда  была  не  более  странной,  чем
подоплека событий десятилетней давности, и Милбери был привычен  к  любого
рода правдам... Но что-то удержало Калинова, и он сказал:
     - Я и сам не знаю... На этот вопрос смогу  ответить,  только  побывав
там, куда собираюсь.
     Милбери   понимающе   покивал:   мужик   он   был   привычный.   Лишь
поинтересовался:
     - И как долго собираетесь отсутствовать?
     - Думаю, к  вечеру  управимся...  А  если  не  управимся,  все  равно
вернемся. Продолжим завтра. Так  что  остаешься  за  меня.  Приказ  я  уже
подготовил. - Калинов кивнул  в  сторону  тейлора.  -  Массив  на  сегодня
просмотрел.  Все  дела  тебе  знакомые,  планы  известны...   Единственное
изменение: можете не заниматься похищениями моих жен.
     Милбери удивился:
     - Почему?.. Я думаю, надо все-таки искать улики  против  Крылова.  Не
помешает...
     - Не надо! Можешь расценивать это как приказ!
     Милбери пожал плечами, но пререкаться не стал. Хозяин - как говорится
- барин...
     Выставив его  за  дверь,  Калинов  начал  собираться.  Надел  полевой
комбинезон, украсил голову защитным шлемом, нацепил на левую руку вибрас и
часы-компас, положил в нагрудный карман файндер, а в другой  -  коробку  с
сухим пайком. Потом открыл сейф и  достал  парализатор,  сунул  в  кобуру.
Подумав немного, достал и пистолет  с  серебряными  пулями,  не  бывший  в
употреблении вот уже десять лет, но в течение этих десяти  лет  всегда  на
операциях лежавший в кармане. Вспомнил, как палил из него в девичью грудь,
и содрогнулся. Однако в карман сунул -  а  вдруг  пригодится...  Вроде  бы
больше ничего не требовалось.
     Ровно в девять тридцать  явился  пунктуальный  Довгошей.  Калинов  по
привычке осмотрел экипировку подчиненного, удовлетворенно хмыкнул.
     - На  кого  идем?  -  спросил  Довгошей.  -  Надеюсь,  привидений  не
ожидается?
     - Надейся,  Володя,  надейся.  -  Калинов  достал  из  рисивера  сети
"Сэплай" еще одну коробку с сухим пайком. - Надежды юношей  питают...  Это
тебе вместо надежд. Обед. Ужинать будешь дома.
     - Куда хоть отправляемся?
     - Скоро увидишь. Не лезь вперед батьки в пекло!
     Вышли из кабинета. Перед кабиной на двоих  стояла  очередь,  пришлось
несколько  минут  подождать:  коллеги  разбредались  на  задания.  Наконец
ввалились в кабину. Довгошей больше вопросов не  задавал,  но  внимательно
смотрел на клавиатуру, когда Калинов набирал индекс. И только когда кабину
стало затягивать серым туманом, он издал удивленное восклицание.
     Туман исчез, а вместе с  ним  исчез  и  Довгошей.  Калинов  стоял  на
знакомом лугу, под лучами  знакомого  синего  солнца,  крутил  головой,  с
изумлением осознавая, что напарника с ним нет. А потом  обнаружил,  что  с
ним много чего нет. Кобуры с парализатором, например... И пистолета против
зомби... И даже коробки с сухим пайком!..
     Впрочем, Бог с ней, с  коробкой,  а  вот  то,  что  на  руке  нет  ни
файндера, ни часов-компаса, лишает предприятие всякого смысла. Что ему тут
делать без файндера?..  Хорошо,  хоть  комбинезон  при  джампе  не  сняли!
Великолепен бы он был тут, голяком-то!
     Он  представил  себе  обнаженного  начальника   отдела   аномалий   и
ухмыльнулся. А потом представил арбалет в руках. Как вчера. И  как  вчера,
его не получил. Тогда он представил себе обычный, примитивный парализатор,
но и эту незамысловатую штуку постигла судьба музейного арбалета.
     - Черт бы вас побрал! - пробормотал он неизвестно  кому.  -  Придется
возвращаться.
     Однако, похоже, сегодня  в  Дримленде  был  особый  день.  Во  всяком
случае, серый туман возникнуть тоже не пожелал.
     Через пять минут, устав представлять  себе  внутренности  стандартной
джамп-кабины, Калинов сел прямо  на  траву  и  принялся  вытирать  носовым
платком вспотевшее лицо. Хоть  платок,  слава  Создателю,  из  кармана  не
испарился...
     А еще через четверть часа он понял, что  все  сроки  прошли  и  ждать
появления Довгошея  больше  не  стоит.  Он  не  сомневался,  что  Довгошей
запомнил индекс и наверняка уже не раз набрал его  на  пульте.  И  кабину,
наверное, уже не одну поменял. А может, и тревогу поднял... Хотя это  вряд
ли - нет причин.
     Калинов вздохнул. Значит, он должен быть здесь в одиночку, нужен  тут
он, а не Довгошей. Вот только кому нужен?
     Он огляделся. И луг и озеро были пусты, как и вчера. Так  что  сидеть
тут нечего, нужно идти. Вот только куда? Вчера, помнится, файндер показал,
что сигнал идет откуда-то из тех зеленых куп на горизонте. Помнится, там я
гулял когда-то с рыжей девчонкой, и были у той девчонки звонкий голосок  и
зеленые глазищи. И стала, в конце концов,  та  девчонка  носить  известную
миру фамилию...
     Он приложил руку ко лбу козырьком, глядя на далекий лес. И вздрогнул:
над лесом, в голубой дали,  горел  неяркий,  но  заметный  огонек.  Как  в
детские годы, когда в созвездии Северной Короны вспыхнула Новая.
     - Ишь ты! - пробормотал он. - Просто Вифлеемская звезда, да и только!
     Он представил себе, как переносится отсюда, с луга, прямо в сказочный
лес, по ветерку, без долгих пешеходных трудов. И понял: черта  с  два  без
пешеходных!
     Он с раздражением сплюнул и направился к озеру.  Вода  в  озере  была
абсолютно неподвижна: как будто кто-то бросил среди зеленых  трав  осколок
гигантского зеркала. Калинов напился с ладошки, снова  достал  из  кармана
носовой платок, намочил его и  пристроил  на  голове  в  качестве  некоего
подобия панамки. Надолго, конечно, такой панамки не хватит, но  ничего  не
поделаешь. Не сидеть же здесь весь день!
     "Вифлеемская звезда" по-прежнему висела над далеким лесом.
     Калинов выругался и пустился в путь.


     В  лес  он  вошел,  по  его  прикидкам,  часа  через   два,   изрядно
поджарившись  на  чернильном  солнышке.  Импровизированная  панамка  давно
высохла, под мышками комбинезон, пропитавшись  солью,  начал  хрустеть.  В
общем, не прогулка, а десять казней египетских. И наверное, как награда за
труды, его ждало в лесу родничок.
     Ух и хороша была водичка, аж зубы заломило! Напившись, Калинов скинул
комбинезон и, повизгивая да покрякивая, сполоснулся по пояс ледяной водой.
Пожалел, что нет с собой фляжки.  И  тут  же  успокоил  себя:  слишком  уж
вовремя подвернулся родничок, чтобы это было случайным. Во всяком  случае,
помереть от жажды ему здесь не позволят.
     Он оделся и, подняв голову,  выругался:  "Вифлеемская  звезда"  самым
дьявольским образом светила сквозь сплошную листву. Он двинулся за  ней  и
вскоре, продравшись сквозь заросли кустов, наткнулся на грунтовую  дорогу.
Теперь звезда висела над дорогой, и  он  прибавил  шагу.  А  потом  что-то
заставило его оглянуться,  и  он  обмер:  сзади  был  глухой  лес,  дорога
начиналась всего в пяти шагах за спиной, словно возникала из небытия.
     Дьявольщина, подумал Калинов, я же не подросток, чтобы играть в такие
игры.  Зачем  это  все?..  Неужели  Зяблик  сумел  воссоздать  в  одиночку
Дримленд? И зачем? Чтобы спрятать свою юношескую любовь? Или не только  за
этим?.. Или это вообще не Зяблика рук дело?
     Последняя мысль ему не понравилась. Как и идея об юношеской любви. Он
вновь выругался и зашагал дальше. И  тут  же  обнаружил  в  дорожной  пыли
четкий отпечаток ботинка. А дальше еще один, и еще... Ноги здесь прошагали
крупные, мужские, такие же, как у него. Он внимательно оглядел дорогу,  но
тщетно: Витины ножки почему-то следов не оставили.
     Калинов ступил в пыль рядом с обнаруженным следом  и  хмыкнул:  следы
были очень похожи и отличались лишь рисунком на  подошве.  Впрочем,  чужой
отпечаток был все-таки поменьше - чуть-чуть,  на  пару  номеров.  Как  раз
Зябликов размер.
     А потом вдруг налетел из-за деревьев ветер, взметнул пыль над дорогой
и умчался обратно в лес, мгновенно, со  свистом,  как  по  заказу.  Словно
кто-то включил за  деревьями  гигантский  пылесос.  Пылесос  этот  очистил
дорогу от пыли - преступник, заметающий следы...
     И только звезда не исчезла, она по-прежнему  висела  над  дорогой,  и
Калинов, кажется, даже начал слышать ее зов.


     Самым гнусным оказалось то, что у него не было часов.  Их  отсутствие
создавало ощущение полной  беззащитности,  левая  рука  казалась  голой  и
чужой, на миг возникло дикое желание отрубить ее и выбросить. Желание было
таким отчетливым, что даже мурашки пробежали по спине. И тут же рука снова
стала своей. Калинов расстегнул пуговицу на рукаве и обнаружил  часы.  Они
показывали   половину   второго   дня.    Или    ночи:    циферблат    был
двенадцатичасовым. Непривычно легкие и плоские, без компаса, без механизма
постановки силовой защиты. Те, которые он носил  четверть  века  назад,  в
конце своей первой жизни. Тем не менее это были часы, и Калинов благодарно
кивнул неизвестно кому. А потом пожелал, чтобы они исчезли. Это  пожелание
не исполнилось.
     Калинов  вздохнул:  по-видимому,  Дримленд  выполнял  нынче  не   его
желания. Волшебная палочка была в руках кого-то другого, и оставалось лишь
надеяться, что этот другой добр и не злопамятен. Но верилось в  доброту  и
незлопамятность с трудом.
     Если часы показывали истинное время, Калинов шагал уже около  трех  с
половиной часов и пора было бы давать сигнал на обед. Однако  кормить  его
пока что не собирались. Во всяком случае, скатертью-самобранкой не пахло.
     Калинов  вдруг  улыбнулся.  Слова-то  какие!   "Волшебная   палочка",
"скатерть-самобранка"...  Давным-давно  забытые.   Словно   выкинутые   за
ненадобностью и  внезапно  обретенные  детские  вещи.  Вот  только  зачем?
Впрочем, по общему стажу жизни самое время впадать в детство! "Вышел месяц
из тумана, вынул ножик из кармана..."
     Откуда-то вдруг донесся посторонний звук. Калинов прислушался. В чаще
леса кто-то пел. Человек. Хотя, может быть, и  дракон,  зеленый,  покрытый
странной стеклообразной чешуей, с  ярко-красной  пастью...  Поющий  унылые
незнакомые песни на незнакомом языке.
     Калинову отчаянно захотелось взять в  руки  лайтинг.  Или,  на  худой
конец, хотя бы парализатор ПР-2. Но не тут-то было.
     Дракон приближался: песня становилась все  громче.  Вот  зашевелились
придорожные кусты.
     Дракон  оказался   человеком.   Длинные   черные   вьющиеся   волосы,
перехваченные на лбу красной ленточкой,  короткая  борода,  бледное  лицо,
глаза карие, лет тридцати-тридцати пяти, особых примет нет, одет в полевой
комбинезон, такой же, как у  начальника  отдела  аномалий  Социологической
комиссии.
     Песня оборвалась: незнакомец увидел Калинова. Улыбнулся, улыбка  была
приятная, добрая и открытая.
     - Вот и сотрапезника судьба послала, -  сказал  незнакомец  по-русски
хорошо поставленным голосом. - Сотрапезника и попутчика.
     -  Откуда  вы  знаете?  -  Калинов  поджал  губы.  -  Может  быть,  я
направляюсь в противоположную сторону.
     Незнакомец улыбнулся:
     - По этой дороге все идут только в одну сторону.
     Калинов ухмыльнулся, пожал плечами и повернулся спиной к "Вифлеемской
звезде". Через несколько шагов  он  понял,  что  незнакомец  прав:  дорога
аккуратно укладывалась ему под ноги, но придорожные  кусты  и  деревья  за
ними относительно Калинова своего положения не меняли.
     -  Эксперимент  -  двигатель  прогресса!  -  Незнакомец   за   спиной
рассмеялся. - Но иногда можно и просто поверить на слово.
     Кто ты  такой,  чтобы  тебе  верить  на  слово,  подумал  раздраженно
Калинов.
     - Садись, человече, - продолжал незнакомец. - Чай, с  утра  дорогу-то
ногами попираешь.
     Он сел на обочину, спустил ноги в придорожную  канаву  и  приглашающе
похлопал ладонью по  траве.  Калинов  оставил  пешеходные  эксперименты  и
угнездился рядом. Незнакомец запустил руку в нагрудный карман  комбинезона
и принялся там шарить. Карман был явно  пуст.  Однако  не  прошло  и  пяти
секунд, как незнакомец вытащил из него стандартную коробку с сухим пайком.
А потом и еще одну. Калинов почесал затылок: похоже, перед ним был здешний
обладатель волшебной палочки. Впрочем, в Дримленде ведь удивляться нечему.
Удивительно лишь то, что сам он на этот раз волшебной палочки лишен.
     - Ты ешь, Саша, ешь, - сказал незнакомец, протягивая Калинову коробку
с пайком.
     Калинов ухмыльнулся: особые приметы у  обладателя  волшебной  палочки
все-таки имелись. Запястье его правой руки было украшено солидным  шрамом,
не иначе как вену себе вскрыл когда-то.
     - Откуда вы меня знаете?
     - Да я тут всех знаю. - Незнакомец снова улыбнулся.
     Калинов внимательно посмотрел ему в лицо. Что-то в облике  незнакомца
показалось знакомым, но что именно, он так и не понял.
     -  Знайка  шел  гулять  на  речку,  перепрыгнул   через   овечку!   -
продекламировал Калинов и с удовольствием принялся за бутерброды.
     - Кстати, - сказал обладатель волшебной палочки. - Меня зовут Джос.
     Обед продолжался в  молчании.  Джос  жевал  без  особого  энтузиазма,