о?
	-  Это правда.
	-  Но все равно,-  сказал Эридж,-  она не покинула Моридж. А ведь 
все мои обещания были основаны именно на этом.
	-  И мои тоже,-  сказал Вейни.
	Эридж посмотрел на него сверху вниз. Больше не было и следов 
веселья в его глазах. В одно мгновенье он преобразился. Теперь пред 
Вейни был нхи Риджен, только более молодой, непреклонный и полный 
злобы.-  Ты можешь идти.
	-  Я прошу, не предпринимай ничего против нее,-  в последний раз 
предостерег его Вейни.
	-  Ты можешь убираться,-  повторил Эридж.
	Вейни поднялся и вышел без обычного поклона. В коридоре он 
увидел охрану: все были из рода Маай. Эридж не доверял его охрану 
людям нхи.
	Но с тех пор, как он вошел в эту комнату, охрана удвоилась. 
Теперь его поджидали уже четыре человека.
	Неожиданно он решил вернуться, услышав слабый звук 
выдвигаемого из ножен меча. Через открытую дверь он видел, как Эридж 
обнажил свой длинный меч. В этот момент короткого замешательства, 
они ухватили Вейни за спину, и пытались удержать.
	Терять ему было нечего. Он осознавал это, и приблизившись к 
брату, полный решимости разнести ему, по крайней мере, череп, чтобы 
не было у Нхи щенков из рода Маай для управления Ра-Мориджем. Во 
всяком случае, Нхи это пошло бы на пользу.
	Но они все-таки успели схватить его, и левая рука Эриджа, 
сжимающая рукоятку меча опустилась ему на голову, заставляя его 
упасть на колени.


	Он хорошо знал эту подземную часть крепости, которая уходила 
глубоко внутрь холма, где были расположены многочисленные 
коридоры и комнаты, используемые для хранения припасов. Зимний 
холод наполнял это подземелье почти в любое время года. Теперь там 
редко кто бывал, потому что это место было небезопасным из-за обвала, 
который произошел там еще в незапамятные времена. Часть помещений 
хранилища были укреплены с помощью колонн, а туннели и коридоры 
снабжены подпорками. Когда Вейни и его братья были еще детьми, им 
запрещали посещать сами подвалы, а разрешали играть в верхних 
складах безопасного западного крыла замка. Летом в них было 
прохладно, а зимой тепло.
	Однажды, когда он уже жил в Ра-Моридже, его братья уговорили 
его пойти с ними вниз, в самые нижние и глубоко расположенные сырые 
и холодные подвалы. Они взяли с собой только одну лампу и тайком 
отправились в это рискованное путешествие.
	Там они и оставили его. Никакие его крики никоим образом не 
могли быть услышаны наверху.
	И вот теперь его волокли в это самое место без света, без воды, 
одетого только в штаны и рубашку при таком жутком холоде. Он 
сопротивлялся, как мог, перепуганный тем, что они свяжут его здесь и 
оставят, как однажды сделал Кандрис. Они втолкнули его в темноту и 
захлопнули за ним дверь, повернув несколько раз ключ в замке.
	Он же в исступлении пытался открыть ее, пока у него хватало сил. 
Но наконец его плечи и руки обессилели. Он опустился около двери, в 
единственном месте, которое он запомнил в этой кромешной тьме, и 
которое было не таким ледяным, как все остальное пространство. Когда 
он сдерживал дыхание, то единственными звуками, которые доносились 
до него, было отдаленное, едва различимое журчание воды.
	Но вскоре появились крысы. Они подбирались осторожно, 
останавливаясь всякий раз, как только он производил неосторожный 
звук. Он уже отчетливо слышал шуршанье их маленьких лап, когда они 
перебегали вдоль стен или прямо над ним, в лабиринтах 
многочисленных перекладин, расположенных у потолка.
	Он ненавидел их, чувствуя отвращение, еще со времен давних 
кошмаров, пережитых в этом месте. Он ненавидел их даже при свете дня: 
один их вид отбрасывал его память назад, погружая его в темные 
пространства, где эти твари кишели тысячами, где они вселяли ужас, и 
где он был маленьким и беззащитным.
	Но он не осмелился долго так лежать, опираясь о дверь. Ведь 
крысы как правило сторонились человека, который все еще бодрствовал, 
и он понимал это очень здраво, несмотря на охвативший его страх, а 
кроме того, он хорошо знал, что они могут сделать с человеком, который 
спит. Поэтому он начал ходить, чтобы хоть таким образом спастись от 
сна, и один раз, когда он прилег отдохнуть, то почти немедленно 
почувствовал что-то легко скребущееся в его ногах. Он приподнялся с 
прерывистым криком, эхо которого ужасающими раскатами разнеслось в 
темноте, и вскочил на ноги.
	Этот звук, видимо, напугал их, но отнюдь не надолго. Вскоре они 
вновь бесстрашно принялись за свои прежние занятия.
	Временами к нему подступал сон. Это чаще случалось в те 
моменты, когда он, обессиленный, внезапно опускался вниз. Поэтому он 
ходил до тех пор, пока не прислонялся к стенам, чтобы хоть как-то 
отдохнуть, постоянно удерживаясь от падения на пол, просыпаясь уже в 
полусогнутом состоянии. Тогда он карабкался вверх по стене, стараясь 
подняться, и так удерживал себя на слабеющих ногах.
	Но вот в коридоре послышался звук шагов, где-то внизу появилась 
полоска света, и наконец дверь открылась. Яркий свет факелов ударил 
ему в лицо, и он увидел темные фигуры людей, которые стояли в 
коридоре. Он вышел к ним, как к дорогим друзьям, почти падая на их 
руки, как в единственное спасительное место.
	Они почти на руках оттащили его наверх, прямо в комнату, где 
находился Эридж. За окном была ночь, и он догадался, что прошла одна 
ночь и один день с тех пор, как он спал последний раз. Его колени 
дрожали, а руки отказывались слушаться его, когда он попытался сесть 
на указанное ему место за столом, против своего брата.
	Прежде всего он попробовал вина, надеясь, что с его помощью 
исчезнет холод из желудка, который сковывал его изнутри. Но есть он не 
хотел, и взял лишь небольшой кусок хлеба с сыром.
	Нож выпал из его руки, и он решил, что с него достаточно. Он 
отодвинул свой стул и, несмотря на то, что Эридж еще не закончил свой 
обед, лег около горящего камина, наслаждаясь теплом. Постепенно его 
ощущения притупились, и наступило полное изнеможение. Он 
проснулся, когда почувствовал осторожные удары сапога по 
собственным ребрам.
	Он заставил себя собраться, имея сильное желание оттянуть 
возвращение в свою тюрьму любым разговором, более терпимым 
отношением к мрачному юмору Эриджа, но охрана Маай была уже 
рядом. Они подняли его и потащили вновь туда, где в кромешной 
темноте бегали крысы. Он сопротивлялся отчаянно и безрассудно, 
вырываясь от них. Ему даже удалось добраться до стола и схватиться за 
нож, которым он попытался пырнуть кого-то в руку, прежде чем они 
обезоружили его. Удар ногой, нанесенный в голову, заставил его 
немного затихнуть. Когда он уже падал на пол, его единственной 
мыслью было то, что сейчас они вновь потащат его вниз, а в 
бесчувственном состоянии он наверняка достанется крысам. Именно по 
этой причине он и продолжал сопротивляться с такой яростью, пока 
второй удар в грудь заставил его потерять сознание.


	Он все еще лежал на полу. Он мог уже ощущать и свет, и тепло, и 
мягкость ковра под пальцами рук. Затем он почувствовал еще и 
холодное стальное острие на своем запястье, прижимавшее его руку к 
полу, поднял глаза, и увидел Эриджа, который сидел, опираясь на ручку 
стула, а в его руке был длинный меч, поблескивающий в пламени 
камина.
	-  А у тебя, оказывается, гораздо больше выносливости, чем 
следовало ожидать, мой ублюдочный братец,-  сказал тот.-  Казалось бы, 
что несколько лет назад у тебя должно бы быть больше причин для 
этого, чем два дня назад. Разве ты находишься в таком долгу перед ней, 
что даже не можешь сказать, зачем она явилась сюда?
	-  Я уже объяснил тебе,-  ответил Вейни,-  что я сам не до конца 
понимаю ее цель. Она говорила, что собирается уничтожить Колдовские 
Огни. Но я не знаю, зачем. Может быть, это дело ее чести. Но они 
никогда не приносили никакого вреда землям Эндар-Карш, поэтому я не 
думаю, что она причинит какой-нибудь вред и Мориджу.
	-  И ты, конечно, не знаешь, какую выгоду она получит при этом?
	-  Нет. Она сказала только один раз‡ упомянув, что собирается 
убить Фая, и что это не‡ Он подвинул руку, лезвие разрезало кожу, и 
Вейни решил, что двигаться еще рано.-  Эридж, поверь, что она не враг.
	Рот старшего брата скривился в кислой усмешке.-  Но Фай владеет 
очень многим, и никто из его окружения не обещает нам ничего 
хорошего.
	-  Но она собирается всего лишь уничтожить его, а не захватить его 
власть и силу.
	Лезвие поднялось вверх. Вейни встал на колени, ощущая боль в 
голове и в груди, там где его ударили. Теперь он воспринимал цинизм 
Эриджа вполне серьезно.
	-  Мой маленький брат,-  продолжал тем временем Эридж.-  Мне 
кажется, что ты и на самом деле подался колдовству, а если это так, то 
твой рассудок уже пострадал. Посмотри на меня. Посмотри 
внимательно. Я клянусь тебе, и ты знаешь, что я держу свое слово, что 
если ты покинешь ее на самом деле, откажешься от этой службы, то я не 
буду хранить зло на тебя.-  При этом длинный меч резко дернулся, 
впиваясь в его руку. Вейни убрал ее за спину, перепуганный. Но лезвие 
упорно преследовало его, и теперь застыло прямо у глаз, гипнотизируя 
его как змея.
	-  Послушай, ублюдок,-  сказал Эридж,-  почти два года я 
занимался искусством владения мечом с помощью левой руки. Но все 
оказалось напрасным. Не увенчались успехом и все попытки Ромена 
спасти мои пальцы. Сначала я потерял их, а потом руку. Хочешь, я 
расскажу тебе, как я поклялся в том, что я сделаю, если встречу тебя на 
расстоянии вытянутой руки, ублюдок? Кандрис заслуживал того, что он 
получил от тебя, но ведь я только пытался прикрыть его в тот момент, 
только удержать тебя от нового удара. Ведь я не был даже вооружен. В 
том, что ты сделал, нет никакой чести. И я не прощу тебе этого.
	-  Это всего лишь обычная ложь,-  сказал Вейни.-  Ты с такой же 
радостью убил бы меня, хотя я и был менее опытен в бою, чем каждый из 
вас. Я был таким всегда.
	Эридж рассмеялся.-  Вот теперь передо мной Вейни, которого я 
знаю. Кандрис проклял бы меня при всех и даже не задумываясь 
перерезал бы мне горло, если бы я как-то досадил ему. Но ты знаешь, что 
я тоже могу сделать это, и поэтому ты должен бояться. Ты слишком 
много думаешь, кайский ублюдок. И ты всегда отличался очень 
изощренным воображением. Но это делает тебя трусливым, потому что 
ты никогда не пытался научиться применять эти свойства ума себе на 
пользу. Но годы сделали свое, ты стал старше и сильнее. Сейчас я не 
уверен, что смог бы справиться с тобой, даже если бы ты тоже 
воспользовался одной левой рукой.
	-  Эридж,-  заговорил Вейни, стараясь изо всех сил поддержать 
задушевный и рассудительный тон.-  Эридж, неужели ты хочешь, чтобы 
этот зал уподобился тому, который мне пришлось наблюдать в Лифе? 
Разреши мне уехать отсюда. Ты знаешь, что я нахожусь вне закона. Я 
понимаю, что заслужил это. То, что я вернулся сюда в расчете на 
милосердие отца, было чистым безумием. И я никогда не пришел бы 
сюда, если бы я знал, что мне придется иметь дело с тобой. Это было 
моей ошибкой. Но Нхи потеряют свою честь именно при тебе. Ты 
хорошо знаешь, что Нхи не разделяют твоих устремлений, иначе тебе не 
пришлось бы использовать охрану из маай.
	-  Тогда чего же ты хочешь от меня?
	-  Чтобы ты обращался со мной, как это принято у Нхи. По 
крайней мере, как со своим братом.
	При этих словах Эридж едва улыбнулся, вытаскивая из-за пояса 
короткий меч, символ Чести, и бросил его на камни, где он со звоном 
упал недалеко от огня. После этого он вышел.
	Вейни очень внимательно наблюдал за ним, и невольно вздрогнул, 
когда хлопнула дверь и тяжелый засов опустился с другой ее стороны. 
Страх вновь вернулся к нему, как старый друг, близкий и знакомый. Он 
даже некоторое время не мог взглянуть на лежащий на каменном полу 
меч. Он не просил ~этого~, а хотел только лишь освобождения. Но, так 
или иначе, это был честный ответ, даже более, чем честный ответ на все, 
о чем он просил Эриджа.
	В конце концов, он повернулся, не вставая с колен, отыскал 
рукоятку лезвия и, взяв ее в одну руку, нашел, что она не очень удобно 
лежит в ней, и, более того, он отчетливо ощущал, что пока он держит ее 
в руке, то в значительной мере теряет и смелость и мужество, которые 
ему были необходимы, чтобы ~сейчас~ сделать то, что ему предлагал 
почти два года назад нхи Риджен.
	Возможно, подумал он, что это было сделано с целью обезопасить 
себя от всех трудностей, которых может быть не хотел брать на себя 
Эридж, а может быть, это был его последний жест милосердия: его боль 
была гораздо сильней, чем честь, символизируемая этим клинком.
	Но этот жест требовал и желания и смелости, за которыми Эридж 
обратился именно к нему, зная очень хорошо, что его брат-кайя не 
способен сделать это.
	И Вейни тоже хорошо знал, что Эридж, в этом месте и в этом 
случае, мог. И точно так же, это мог сделать Кандрис, или их отец. В них 
была определенная кровожадность: они должны были поступить именно 
так, если только это могло досадить их врагу или лишить его 
возможности осуществить месть.
	Он положил меч на пол, на расстояние вытянутой руки, закрыл 
глаза и затих. Теперь, чтобы схватить его, был нужен лишь один-
единственный побудительный импульс.
	После некоторых раздумий, он окончательно пересилил страх, 
потому что понял, что ~не собирается делать это~. Он оставил клинок 
лежать там, где он был, а сам переместился поближе к огню и лег, 
подрагивая всем телом, его грудь резко вздымалась, а челюсти были 
крепко сжаты в предчувствии очередных оскорблений или насилия.
	Когда дневной свет начал пробиваться в комнату, он все еще 
находился в изнеможении, хотя по-настоящему и не заснул всю ночь. Он 
услышал приближающиеся по коридору шаги, и внутри него возник на 
какой-то миг толчок к тому, чтобы с опозданием сделать то, что должно 
было быть сделано вовремя и с достоинством.
	Он даже не стал обдумывать и убийство Эриджа с помощью этого 
же клинка. Это было бы бесполезным делом, с одной стороны, в 
результате которого он должен был бы с позором умереть, а с другой 
стороны, это убийство было бы лишено всякой чести или оправдания 
для него самого.
	В комнату вошло несколько человек. Эридж отправил остальных 
за дверь, и, оставшись один, прошел по ковру, поднял лежащий на 
камнях клинок и вложил его в ножны, висевшие на поясе.
	-  Я и не думал, что ты сделаешь это,-  заметил он.-  Но зато теперь 
ты не сможешь выражать недовольство, что ~я обесчестил~ тебя.-  И с 
этими словами он положил руку на плечо Вейни, который опустился на 
колени, и пытался поднять его.
	На глазах Вейни навернулись слезы. Он не желал этого, но ему 
было обидно, что подобно другим сражениям с Эриджем, это тоже 
оказалось тщетным, и он уже понял это. Затем, к его полному 
дальнейшему позору, он ощутил руку Эриджа около себя. Эта рука 
предлагала ему приют, и было нужно лишь опуститься рядом на колени, 
как мир был бы восстановлен. Теперь обе руки брата лежали на нем 
после столь долгого отчуждения от дома и от родственников, да и от 
самого Эриджа. Он взглянул на него и увидел, что Эридж тоже плачет. 
Тут брат ударил его рукой, нервно и немного грубо, чтобы привести в 
чувство, и продолжал удерживать уже на расстоянии вытянутой руки: 
лицо Эриджа было мокрым от слез.
	-  Я нарушил клятву,-  сказал он,-  потому что я поклялся, что убью 
тебя.
	-  Я хочу, чтобы ты выполнил ее,-  ответил Вейни, и Эридж крепко 
обнял его и потрепал, как маленького ребенка, взлохмачивая его волосы, 
которые все еще были детской длины, и оттолкнул.
	-  Ты сам бы никогда не сделал этого,-  сказал Эридж,-  потому что 
ты очень любишь жизнь, чтобы умереть. Это большой дар, брат. И 
именно поэтому, ты всегда будешь слабым врагом.
	~Как Моргейн~, подумал Вейни. Неужели это передалось от нее? 
Но ведь он с самого начала своего путешествия имел две половинки 
своего собственного короткого меча, символа Чести, который сломал его 
отец. Поэтому его слабость отнюдь не была заслугой Моргейн: он на 
самом деле не заслужил эту честь стать ~юо~ среди Нхи. Подобные вещи 
имели цену, которая зачастую должна выплачиваться значительно позже 
их получения, а он был не согласен с такой формой оплаты.
	И он вновь заплакал от осознания этого. Эридж очень осторожно 
похлопал его по уху, заставляя взглянуть на него.-  Ты ограбил меня,-  
сказал он необычно резко,-  ты отнял у меня брата, отца и даже часть 
моего тела. Неужели у тебя нет желания хоть как-то компенсировать мои 
потери?
	-  Что ты хочешь от меня?
	-  Мы сделали из тебя врага. Кандрис ненавидел тебя, и в итоге 
погиб от твоей руки, а отец всю жизнь считал тебя очень неудобным и 
даже нежелательным для нашего дома. Я же сам относился к своему 
брату очень послушно, и всегда делал так, как он хотел. Что ты 
чувствуешь по отношению ко мне? Ненависть?
	-  Нет.
	-  Вернешься ли ты домой? Твоя ~лио~ оставила тебя по 
собственному выбору. Теперь ты просто брошен. Твоя служба 
кончилась, и если я дарую тебе прощенье, то ты перестанешь быть 
~илином~. А я могу сделать это, потому что я готов простить тебя. Ты 
мне нужен, Вейни. Ведь здесь только я один остался от всей семьи, и при 
этом я не могу сам себе отрезать кусок за столом. Рано или поздно, мне 
понадобится брат с двумя хорошими руками, брат, которому я мог бы 
полностью доверять, Вейни.
	Это обрушилось на него так быстро и неожиданно, что он был 
изумлен и подавлен. Но, с другой стороны, почувствовав руку брата на 
своей руке и предложение обрести дом и честь, он на какое-то время 
растерял все остальные свои чувства.
	Но не совсем.
	Неожиданно он покачал головой.-  До тех пор, пока она будет 
жива,-  сказал он,-  и даже после ее смерти, я должен буду выполнять свое 
Обязательство, данное ей. Вот почему она должна была оставить меня. Я 
обязан убить Фая и разрушить Колдовские Огни. Вот что она возложила 
на меня по Закону.
	-  Она возложила на тебя и еще кое-что,-  заявил неожиданно после 
паузы Эридж. В его голосе чувствовался страх.-  Небеса защищают 
сумасшедших. Разве ты не слышал свои собственные слова, Вейни? 
Почему ты решил, что она именно об этом просила тебя? Ты не смог 
наложить на себя руки прошлой ночью, а почему ты решил, что она 
поручит тебе что-то более простое? Ведь она просто-напросто приказала 
тебе убить самого себя, только и всего.
	-  Это было справедливое Обязательство, согласно Закона, 
возразил он,-  и она действовала в рамках своих прав.
	-  Но сейчас она оставила тебя.
	-  Нет, это ты отослал ее от меня. Она была ранена, и у нее не было 
другого выбора.
	Эридж с силой сжал его руку.-  Я предоставлю тебе место рядом с 
собой. Несмотря на то, что ты был вне закона, несмотря на то, что ты до 
сих пор был вовлечен в эту смертельную игру, ты был бы в Ра-Моридже 
вторым человеком после меня. Вейни, послушай. Посмотри на меня, 
Вейни. Ведь как никак, а я человек. Ты можешь потрогать меня и 
ощутить человеческое тело и тепло. Но ведь она -  порождение 
Колдовского Огня. Эта леденящая душу женщина, она очень опасна для 
всех, кто был рожден человеком, и в чьих жилах течет человеческая 
кровь. Ведь она убила десять тысяч человек. И всех -  во имя одной и той 
же лжи, а сейчас ты повторяешь ту же ошибку и веришь в ту же самую 
ложь. И я не хочу, чтобы кого-нибудь из моего дома ожидал подобный 
конец. Посмотри на меня. Ты видишь? Можешь ли ты ощущать себя так 
же легко, когда смотришь в ее глаза?
	Ему же вновь вспомнились слова, которые говорил Лилл: "~Ты 
даже не заешь, как велик дьявол, которому ты служишь‡ Она лжет, так 
же как лгала всегда, чтобы разрушить Корис‡ Клятва илина гласит: 
разрушь семью, разрушь очаг, но только не лио. Но разве там говорится 
об уничтожении всего рода?.. Пойдем со мной, кайя Вейни‡~"
	-  Вейни.-  Рука брата опустилась вниз.-  Уходи. Я приказал, чтобы 
они проводили тебя в твою собственную комнату, в твою бывшую 
комнату, в башне. Отдохни до завтра, а вечером мы поговорим еще раз, и 
ты поймешь, что я был прав.


	О