ощущалась  даже  некоторая
снисходительность. Было отмечено, что  такие трансформации происходят тогда,
когда Феферу кажется, что ни Михоэлс, ни другие люди его не видят.
   Понимая,  что в составе  делегации ЕАК одаренный  и  пользующийся в США
известностью  еврейский  поэт  Перец  Маркиш  был  заменен на И.  Фефера  не
случайно, а также зная,  что  НКВД не выпускает в зарубежные  поездки видных
деятелей  науки и культуры без  соответствующего сопровождения,  мы пришли к
однозначному  выводу  о  том,  что  Фефер  является  осведомителем  НКВД   и
приставлен к Михоэлсу для наблюдения за ним.
   Сам  этот  факт,  однако, не  объяснял  причины  зафиксированной нашими
агентами аномалии в поведении  Фефера.  Можно было  предположить, что  Фефер
знает  или  узнал  о Михоэлсе  нечто  такое, что и сообщает ему  это чувство
собственного превосходства, своего рода победительности.
   Было  отмечено,  что свет в комнате Фефера  гаснет намного позже, чем в
комнате  Михоэлса.  Версия  о  том,  что Фефер  пишет  стихи,  что  было  бы
естественно для  поэта его склада, не  подтвердилась.  При негласном осмотре
его номеров в отелях не  было  обнаружено  ни  текстов стихов, ни обычных  в
таких  случаях  черновиков. Очевидно,  что он  писал  не стихи, а  отчеты  о
приватных встречах и разговорах Михоэлса.
   Это  сразу  же  нашло  подтверждение.  Давно сотрудничающий  с нами  на
добровольной основе секретарь мэра Нью-Йорка Боб Айзенштейн  во время приема
после митинга на стадионе Поло-Граунд сообщил  присутствовавшему  на  приеме
начальнику аналитического отдела ФБР М. Фрейзеру о том, что в библиотеке мэр
Ла Гардия в разговоре с Михоэлсом затронул вопрос чрезвычайной  важности - о
намерениях   русских  отдать   после  войны   Крым  евреям.  Фрейзер  быстро
сориентировался в ситуации и  дал указание Айзенштейну  о том, какие вопросы
он  должен  поставить  перед Михоэлсом.  После  чего  Айзенштейн  тотчас  же
вернулся в библиотеку.
   Позже он проинформировал нас,  что реакция Фефера на рассказ Михоэлса о
его разговоре с Молотовым была очевидно резкой и почти панической.
   При  последующих  встречах  Михоэлса  с   видными  государственными   и
общественными  деятелями   США   тема   Крыма  подвергалась   тщательному  и
разностороннему обсуждению. Отчеты  об этих встречах  и составлял Фефер. Нам
удалось установить, что он передавал их вице-консулу СССР Хейфецу, кадровому
разведчику  НКВД,  известному в американских  прокоммунистических кругах под
псевдонимом  доктор  Браун. Из  этого мы сделали вывод о том, что  советская
сторона проводит зондаж по вопросу о Крыме.

   На этом этапе общее руководство операцией взял на себя срочно прибывший
из Вашингтона специальный агент ФБР Э. Маклейн..."

   "Ф о р м а ФД-302а
   ФБР, Нью-Йорк
   Э. Маклейн - Д. Гуверу

   Реализуя  полученные  полномочия, я одобрил отчет о работе, проведенной
нью-йоркским   филиалом   ФБР.  В   частности,   согласился   с   мнением  о
нецелесообразности вербовочных  подходов  к объекту Ф. Совершенно  очевидно,
что он не посвящен в суть задуманной НКВД комбинации и используется втемную.
В этом качестве он более полезен и нам в достижении наших целей.

   Таких целей я наметил три:
   1. Установить, кто и с какой целью проводит зондаж общественного мнения
США по вопросу о Крыме.  Является ли это акцией НКВД  или же импульс исходит
от правительства  СССР, а конкретно - как явствует из рассказа Михоэлса - от
наркома иностранных дел Молотова.
   2. Получить детальную информацию о  реакции политических и общественных
деятелей США еврейского происхождения на  предложение  СССР создать  в Крыму
еврейскую республику.
   3. Выяснить, в какой интерпретации эта информация поступает в Москву от
объекта Ф.

   Для  достижения  первых  двух  целей мною были  затребованы и  получены
дополнительные   технические  средства  и   опытные   сотрудники,  а   также
активизирована   добровольная   и   штатная  агентура,   имеющая   доступ  в
интересующие нас круги.

   Суммируя  массив  полученной   информации  по  второму  вопросу,  можно
констатировать  глубокую заинтересованность промышленно-финансовых кругов  и
деятелей американской культуры, а также руководителей еврейских организаций,
в положительном решении  вопроса о предоставлении  Крыма  евреям  не  только
СССР, но и всей диаспоры.
   Прослеживается  также известная  настороженность,  вызванная  тем,  что
импульс слишком слаб и имеет неопределенное происхождение.

   Ответить на первый вопрос мы могли лишь частично.  А именно: установили
достоверность рассказа Михоэлса  о  встрече с  Молотовым  в его  квартире  в
Кремле. Для этого все  наши агенты, принимавшие участие  в переговорах, были
снабжены  вопросником, разработанным  аналитическим  отделом  Бюро.  Вопросы
носили  предельно  безобидный  характер и  касались мелких бытовых  деталей:
обстановки  в   квартире  Молотова,  одежды  его  самого  и  его  жены  г-жи
Жемчужиной, ее прически, ювелирных украшений и др.
   Вопросы были определенным образом сгруппированы и повторялись на каждой
встрече  в  разных вариантах  и разными  людьми,  в  том числе  и женщинами,
привлеченными к операции.  По  мере  поступления информации сопоставлялись и
анализировались  ответы  Михоэлса  на  эти  вопросы,  а  при   прослушивании
магнитофонных записей психологами оценивалась его интонация.
   Тщательный   анализ  не  обнаружил  никаких  несоответствий.  Это  дает
основания с уверенностью утверждать, что разговор Михоэлса с Молотовым в его
кремлевской квартире действительно состоялся и происходил именно так, как об
этом рассказывает Михоэлс.
   В  свою  очередь,  это позволяет сделать вывод, что информация о планах
советского  правительства относительно  послевоенного  устройства  еврейской
республики в Крыму имеет  своим  источником именно  наркома иностранных  дел
СССР Молотова.

   Самым трудоемким оказалось разрешение третьей задачи.
   Нам  чрезвычайно важно было получить копии отчетов Фефера еще и потому,
что  аналитики  НКВД по характеру вышеупомянутых проверочных вопросов  могли
определить круг лиц,  сотрудничающих  с ФБР, и использовать эту информацию в
оперативных  целях. Зная, о каких лицах стало известно в Москве, мы имели бы
возможность выявить вербовочные  подходы  к  ним  со стороны агентов НКВД  и
таким образом расшифровать работающих в США советских нелегалов.
   Высокая   профессиональная   подготовка   Хейфеца   и   его  предельная
осторожность  при получении информации от  объекта Ф. препятствовали  нашему
доступу к отчетам Фефера. Задачу удалось решить лишь в результате реализации
многоходовой оперативной комбинации.

   На первом этапе необходимо были  лишить  Фефера канала  связи, то  есть
вывести Хейфеца  из  игры на  минимально необходимое  время. Удобный  случай
подвернулся, когда служба наружного  наблюдения доложила, что Хейфец приехал
на автомобиле в ресторан "Палермо"  в Бронксе и ужинает там со знакомым, при
этом  оба  пьют  смирновскую  водку. Когда  Хейфец  вышел  из  ресторана  и,
распрощавшись со  знакомым, сел  в автомобиль  и тронулся  с  места,  он был
остановлен    проинструктированным   нами   офицером    дорожной    полиции,
потребовавшим объяснений, почему  Хейфец нарушает  законы военного времени и
пользуется автомобилем для развлечения. В ходе  разговора  офицер заподозрил
задержанного в  вождении  автомобиля  в  нетрезвом  виде,  доставил  его  на
медицинское  освидетельствование и  затем арестовал  и  отвез в  полицейский
участок.
   Как  мы  и  предполагали,  Хейфец  не стал предъявлять  дипломатический
паспорт, так как  подобный инцидент, как это нередко бывало,  мог привести к
его отзыву в Россию. Он рассчитывал на освобождение под залог, но дежурный в
полицейском участке, также получивший  от  нас инструкции,  не  разрешил ему
воспользоваться  телефоном.  Утром  судья  приговорил  его  к  штрафу  в 200
долларов или к месяцу тюремного  заключения. Поскольку таких денег у Хейфеца
с собой не было, он был доставлен в тюрьму Бронкса, откуда не мог позвонить,
так  как  телефонная сеть,  обслуживающая  тюрьму,  была по нашему  указанию
временно выведена из строя.
   Утратив  канал связи, объект Ф. начал  проявлять нервозность. Отчеты он
по-прежнему составлял, но носил с собой, не рискуя оставлять в отеле, на что
мы рассчитывали. Для получения доступа к ним было разработано  два варианта.
Первый:  выкрасть  их  в  уличной толпе.  Второй: инсценировать  хулиганское
нападение,  а в полицейском участке,  куда объект был  бы доставлен вместе с
нападавшим, найти момент и  переснять  отчеты, которые были бы изъяты у него
вместе с документами якобы для проверки.
   Ситуация разрешилась  более  простым  образом. Агент  Д.  заметил,  что
объект вошел  в почтовое  отделение на  углу 42-й авеню и Бродвея и отправил
какое-то письмо. Оно было  получено агентом Д.  с помощью срочно оформленной
санкции районного прокурора и доставлено в технический  отдел. Проведенная с
соблюдением  всех предосторожностей перлюстрация подтвердила, что в конверте
находятся  отчеты Фефера. Они были сфотографированы, а конверт  возвращен на
почту.
   В тот же вечер  он был  получен самим Ф.  и передан вступившей  с ним в
контакт  даме,   которая   была  опознана   как  жена   старшего   советника
генконсульства генерала НКВД Зоя Зарубина. Тот  факт,  что в  операции  была
задействована жена высокопоставленного чиновника, свидетельствует о том, что
Москва придает очень большое значение отчетам Фефера.
   Через  семь суток после ареста  Хейфеца телефонная связь в тюрьме  была
восстановлена.  После  внесения   за  него  штрафа   он  был  освобожден  из
заключения.
   Таким образом, цель номер 3 была достигнута.

   В  соответствии  с  полученными  мной  инструкциями все  материалы были
переданы в аналитический отдел центрального аппарата ФБР в Вашингтоне..."

   "Сугубо конфиденциально

   Директору ФБР США
   м-ру Д. Гуверу

   Чрезвычайно  высокая централизация  власти в СССР исключает возможность
самостоятельного проведения каких-либо крупных внешнеполитических акций  как
со стороны НКВД, так и со  стороны Наркомата иностранных  дел. От кого бы ни
исходила инициатива  зондажа по  вопросу о  Крыме (Берия или Молотов), он не
мог проводиться без ведома и прямого одобрения главы СССР Сталина.
   Это и было положено в основу настоящего анализа.

   С момента нападения Германии на СССР в Среднюю Азию, на Урал и в другие
регионы  были эвакуированы  десятки  тысяч  евреев,  проживавших до войны  в
Белоруссии,  на  Украине  и  др.   областях,  а  также  еврейское  население
аннексированных Советским  Союзом Прибалтики, Западной Украины, Бессарабии и
восточных  областей Польши.  Помимо  крупномасштабных  задач  восстановления
народного хозяйства, перед советским правительством встанет после завершения
войны и  необходимость решать  проблемы территориального размещения  евреев,
существовавшие  в  латентном  состоянии с  1917  года и ни в  коей  мере  не
разрешенные созданием еврейской автономной области на Дальнем Востоке.
   Создание еврейской республики в Крыму представляется достаточно удачной
идеей, особенно с учетом того, что опыт колонизации еврейскими переселенцами
восточных частей  Крымского полуострова  дал  положительные результаты.  При
финансовой поддержке еврейских  благотворительных организаций США  "Джойнт",
"Агроджойнт",  а  также  Американского  общества  содействия землеустройству
евреев   в  СССР  (ИКОР)  крестьянские  еврейские   артели  в  Крыму  быстро
превратились в высокопродуктивные товарные хозяйства.
   Таким  образом,  идея  создания  в  Крыму  еврейского  государственного
образования   с  высокой  степенью  автономии  не  является  для  советского
правительства  чем-то случайным.  Этот  вопрос  мог  быть  отнесен  к сугубо
внутренним проблемам СССР, если бы не новый элемент, имеющий  принципиальный
характер: открытость будущей  Крымской  республики для переселения евреев со
всего мира.

   В  данный  момент  отсутствуют   сведения,   которые  позволили  бы   с
уверенностью  ответить на вопрос  о  том,  действительно  ли Сталин  намерен
реализовать план, утечка информации о котором  была осуществлена посредством
руководителя  делегации  Еврейского  антифашистского комитета  СССР  артиста
Михоэлса.
   Вне   зависимости  от   истинных  намерений   советского  правительства
пропагандистская направленность акции поддается оценке. Она такова:

   1. Вызвать  симпатии к СССР у евреев  США и других  стран  и тем  самым
воздействовать на общественное  мнение, склонить его к мысли о необходимости
беспромедлительного открытия второго фронта, с одной стороны, и к увеличению
материально-технической помощи, с другой.
   2.  Закрепить в сознании мировой общественности новый образ  Советского
Союза,  якобы  отказавшегося  от своих геополитических притязаний, диктуемых
марксистско-ленинской  теорией мировой революции. Создание в Крыму еврейской
республики,  открытой  для  всей  еврейской  диаспоры, удачно вписывается  в
мероприятия, проведенные СССР именно с этой целью: роспуск Коминтерна, отказ
от преследования иерархов русской  православной церкви и  служителей  других
конфессий, повсеместное открытие храмов, католических костелов и мечетей.
   3. Путем переадресовки еврейской эмиграции из Палестины в  СССР усилить
свое  влияние  на  Ближнем   Востоке   среди  лидеров  арабских  государств,
обеспокоенных перспективой создания еврейского государства в Палестине.

   Нужно   признать,   что  все  эти  пропагандистские   цели  в  основном
достигнуты.

   С  точки  зрения  национальных  интересов США  практическая  реализация
советским правительством планов создания в Крыму  еврейской республики имеет
как отрицательные, так и положительные стороны.
   Самим   фактом   своего   существования   Крымская  республика   станет
альтернативой  созданию  еврейского  государства в  Палестине, что  является
целью  всемирного   сионистского  движения.  Если  в   Крыму  будут  созданы
необходимые   условия   для   приема    и   устройства   эмигрантов,   поток
евреев-беженцев из стран Европы и евреев-переселенцев из  США сменит русло и
хлынет не в Палестину, как  в настоящее время,  а  в Крым  с его  несравнимо
более благоприятным климатом и отсутствием враждебно настроенного  арабского
окружения. Это неизбежно  приведет  к  "утечке  мозгов" и  квалифицированной
рабочей силы из США, а также к перемещению из США в  СССР крупных финансовых
средств. Таким  образом, за счет  США  будет происходить подпитка  экономики
СССР, традиционно ориентированной на военные отрасли промышленности.

   Это, безусловно, противоречит интересам США.

   С другой стороны, существование в  Крыму  еврейской республики с  бурно
развивающейся   экономикой  и  широкими   культурными  связями  с  еврейской
диаспорой в  США и в  других  высокоразвитых  странах неизбежно  приведет  к
интеграции СССР  в  мировую экономическую систему  и в конечном итоге  будет
способствовать либерализации советского режима.

   В долгосрочной перспективе этот процесс несомненно выгоден США.

   Давать окончательную оценку плюсам  и  минусам плана  создания Крымской
еврейской республики не входит в компетенцию ФБР.
   В случае  благожелательного  отношения  правительства США к этому плану
необходимо предпринять следующие шаги:
   1.   Пользуясь   неофициальными   каналами,   довести   до   советского
правительства  информацию  о  том,  что  план  создания  Крымской  еврейской
республики  одобрительно   воспринят   не  только   американской   еврейской
общественностью   и   финансово-промышленными   кругами,    но   и   многими
политическими деятелями, близкими к правительству США.
   2.  Дать  недвусмысленно понять,  что  американская  сторона хотела  бы
получить  подтверждение   серьезности   намерений  советского  правительства
относительно вышеупомянутого плана.

   Общее замечание.
   При выработке  политической  линии  США  в  данном  вопросе  необходимо
учитывать, что первоначальный  импульс исходит от Сталина. В силу склонности
его к многоходовым политическим комбинациям и определенной непредсказуемости
его  характера  нельзя  исключать  варианта,  что  план  создания  еврейской
республики  в Крыму преследует какие-то совершенно  иные  цели, о  которых в
данный момент мы не можем даже догадываться..."

   "Совершенно секретно

   Шифрограмма
   Браун - Центру.

   "Операция "Утечка" успешно завершена..."

   IV

   Красный блокнот:

   "Почти три месяца в США.  Две недели  в  Мексике. Две недели  в Канаде.
Третья  неделя в Англии.  Давно потерян счет городам, количество выступлений
перевалило  за  сотню. Фефер сдал. Я держусь за счет актерской закалки, силы
дает энергия залов.
   Такой роли  у меня никогда не было. И  никогда больше не будет.  Такого
успеха не знал ни один артист в мире. Артист и не может иметь такого успеха.
Значит ли это, что политика выше искусства?"

   "Наша поездка была, оказывается, под контролем советских посольств. Я и
не догадывался. Велась  даже  статистика.  Оказывается,  на  наших  митингах
побывало в  общей сложности более 500  тысяч человек, а в фонд Красной Армии
мы собрали около 32 миллионов американских долларов.
   Об  этом  нам  сообщил  перед  вылетом из  Лондона  в  Москву  советник
посольства СССР в Англии. Он пошутил:
   - Неплохой сбор для гастрольного турне, не так ли?
   Я спросил:
   - Сколько на эти деньги можно купить самолетов и танков?
   Он как-то странно взглянул на меня и ответил:
   - Много..."



   4. ХОД БЕЛЫМ КОНЕМ

I

   4  декабря 1943 года в 18.00 во всех частях Московского военного округа
была объявлена  боевая  тревога. С  аэродромов  поднялись  в  воздух десятки
истребителей, "яков" и "лавочкиных", припали  к прокаленному морозом металлу
расчеты   зенитных   установок,  ранние   зимние  сумерки   прорезали  сотни
прожекторов. На улицы высыпали усиленные патрули, а подмосковные  шоссе были
блокированы танками и войсками НКВД.
   Никто не знал причины  тревоги. Москва уже начала забывать о бомбежках,
рвущие душу сирены воздушной тревоги умолкли, казалось бы, навсегда, а звуки
артиллерийских  выстрелов  не  пугали,  а радовали  сердца - это  были звуки
победных  салютов.  Орел,  Белгород,  Харьков,  Смоленск,  Витебск, Могилев,
Новороссийск, Киев. Вечернее  небо над  Москвой расцвечивалось разноцветными
огненными  шарами,  а  красные флажки,  которыми отмечалась  линия фронта не
только в  штабах, но  и в квартирах многих москвичей, уверенно подвигались к
границе.
   Особенное напряжение царило на центральном командном  пункте ПВО. Здесь
тоже  никто  не  знал  о  причинах  тревоги.  Знал  только  один  человек  -
командующий войсками ПВО генерал-полковник Громадин. Но он молчал.
   В 20.03 операторы РУС, радиолокационных станций обнаружения, доложили о
приближении с юго-востока трех военно-транспортных самолетов в сопровождении
истребителей. При  подходе к Москве они разделились, один ушел в направлении
Кубинки, а  два  других  совершили посадку  на аэродроме в  Чкаловской. Едва
заглохли мощные двигатели, тут же  погасли все  аэродромные огни, и в полной
темноте, лишь при свете фар, к трапам подкатили черные бронированные "ЗиСы",
по три к каждому самолету. Приняв  в свои салоны пассажиров, они устремились
к Москве. Три из них въехали на территорию Кремля, а остальные направились в
Кунцево. Возле  Ближней дачи Сталина "ЗиС",  следовавший в середине колонны,
вышел вперед  и  первым въехал во  двор Ближней.  Генерал Власик,  начальник
кремлевской охраны, отпихнул офицеров от машины и сам открыл заднюю дверцу.
   - С возвращением, Иосиф Виссарионович!
   Сталин вернулся из Тегерана в Москву.
   Генерал-полковник Громадин выслушал сообщение по ВЧ и приказал:
   - Отбой!
   Истребители вернулись на аэродромы базирования, с шоссе исчезли танки и
грузовые фурго