елями,  а  заканчивается  всеобщим  побоищем подвыпившей
публики.  В социальной психологии это называется  "психическим  заражением".
Подобный  "феномен"  частенько  использовался  в  старых  -  чаще  почему-то
комедийных - кинофильмах.

Нельзя не заметить,  что большинство кинематографической  продукции  (теперь
вс„  больше  в  "телевизионной упаковке") есть не что иное,  как откровенная
пропаганда хищности,  насилия, аморальности. Все те многочисленные вестерны,
боевики,  триллеры и есть реальные действия хищных паразитарных общественных
структур,  направленные на  охищнение  диффузных  масс,  в  первую  очередь,
молодежи.  Нужно отметить еще вот что.  Как просто и в то же время хитро вс„
это устраивается.  На первый взгляд,  во  многих  фильмах  содержится  явная
критика агрессивности,  до добра никак не доводящей.  Но на самом деле,  под
видом якобы борьбы с насилием,  на экранах  появляются  типичные  откровенно
хищные агитки.  И они делают свое черное дело.  Развращают людей (зрителей),
ибо все они замешаны на смаковании сцен  насилия  и  убийств.  Занимательные
острые  сюжеты,  хитроумность  погонь  и  засад,  вызывающие содрогание кучи
трупов,  эффектные благородные  позы  героев,  вульгарные  ужимки  и  жуткие
предсмертные крики убиваемых негодяев и т.д, и т.п. Таково же предназначение
и иных кинокомедий,  в которых все смешные сцены и ситуации  "накручены"  на
какой-нибудь  чемодан  с  трупом.  О  пользе  таких  фильмов  можно сказать,
перефразируя, чуть-чуть "дополнив" Ленина, "шаг вперед, двадцать два назад".

"Самое массовое"  искусство  сильно  понижает  реальный  иммунитет  людей  к
восприятию настоящих убийств и насилия в обществе. Зло в мире представляется
обыденным явлением.  У людей повышается,  что  называется,  толерантность  к
хищности мира. И они смиряются с положением дел. А это непротивление, в свою
очередь,  еще больше усиливает позиции "мировой  хищности",  продлевает  ее.
Таким  вот  ползучим,  и в то же время неприкрытым способом действует хищная
власть на сознание простых людей. На Конгрессе гуманитарных сил, проходившем
в декабре 1996 г,  в Библиотеке им. Ленина, краткое выступление Евдокии Гаер
(знаменитой  воительницы  за  права  и   возрождение   самобытной   культуры
малочисленных   народностей  России),  в  котором  она  заклеймила  духовное
растление общества, производимое с помощью СМИ, и в особенности телевидения,
вызвало   бурную  овацию  аудитории.  Но  что  для  хищной  власти  какие-то
аплодисменты?  Так себе, - акустический пустяк, разве что в ухе зазвенит или
зачешется...

А "хороший"  эксперимент  в  подтверждение  существования видовых различий в
человечестве был бы  очень  кстати.  Но  если  правильно  проводить  тот  же
"тюремный эксперимент", то следовало бы ставить его сразу же в очень широких
масштабах.  Начать его следовало бы с обязательной  подборки  испытуемых  по
степени  их  авторитарности.  Для  этого  нужна  медикаментозная ("сыворотка
правды") или гипнотическая проверка  на  существование  хищной  установки  в
подсознании.  Для большей "чистоты эксперимента", как минимум, потребовалось
бы несколько десятков групп. К тому же формировать их надо было бы из людей,
ничего  не  знающих  о результатах опыта Зимбардо.  Иначе бы они неумышленно
корректировали как-то свое поведение,  в связи с имеющейся у них информацией
(частный случай т.н. "эффекта Эдипа").

Наиболее "чистый" эксперимент,  к сожалению,  является лишь мысленным.  Речь
идет об эксперименте по полному  изолированию  откровенно  хищной  группы  -
уголовной,  властной  или  же  смешанной.  Ее  можно было бы сформировать из
"смертников".   Но   лучше   всего,   если   бы   это   была    какая-нибудь
правительственная группа, "шибко" проштрафившаяся перед народом. Отъявленная
банда,  типа гитлеровского кабинета,  приснопамятного советского  Политбюро,
пол-потовской клики или нашей нынешней "реформаторской команды"...  Это было
бы заодно и наиболее поучительно для человечества.

Посадить, одним словом,  таких "орлов" - из  "расы  господ"  -  в  подземный
экспериментальный бункер.  Дать им воду,  соль,  сухие специи, электрическую
плиту  с  очень  большой  духовкой,  посуду-серебро  (вилки,  ложки,  ножи),
разделочный  инвентарь:  топоры,  корыта,  в„дра.  Ну,  и  еще б - небольшой
холодильник,  типа "Морозко".  И вс„.  Больше ничего.  И вот - что же с ними
всеми  произойдет,  при  напрочь  задраенном в том экспериментальном бункере
люке,  месяцев  через  семь-восемь,  если  подопытных  тех  "орлов"  там   -
пять-шесть?!

Сто процентов (100 %) - такова вероятность того, что они бы там сожрали друг
друга в  буквальном  смысле.  А  в  протоколе  испытаний  было  бы  записано
беспристрастными  учеными  примерно  следующее.  "В  исследуемой  группе,  в
процессе  ее  биологической  самоутилизации,   альфа-особью   выявил   себя,
последний  оставшийся  в  живых,  подопытный ј 5,  по политическому прозвищу
Горбатый. Бета-особь - последний съеденный - подопытный ј 3, по гангстерской
кличке  Трехпалый..."  и  т.д.  Вс„  было бы точной копией способа выявления
"крысиного короля" в  группе  изолированных  крыс.  Как  вс„  происходило  в
"человеческих  условиях",  дотошные  ученые  смогли  бы  потом  выяснить  по
магнитофонным  записям  в  "черном  ящике".  Наверняка   сначала,   понятно,
мат-перемат,  крики:  "Что за шутки?!  Когда нас выпустят?!  Как,  в натуре,
посмели?!  Это вопиющее нарушение прав человека! Мы, падло, будем жаловаться
в  ОБСЕ!" Попытались бы выбраться - бесполезно.  Потом - шутки-прибаутки уже
на другую тему.  Кто толще, кто худее, кто чего любил есть, - значит, кто-то
вкуснее и т.п. Но затем - слово за слово, и вскоре бы действительно озверели
и остервенели от голода.  Первого прикончили бы под  горячую  руку,  в  пылу
политической, или равно блатной, полемики. Как бы и нечаянно, но вроде и "за
дело".  "Ведь это он первый предложил кого-нибудь  сожрать,  вот  с  него  и
начнем,  гада".  Ели  бы  "гада" быстро.  Все старались бы набраться сил для
следующей драки - практически, охоты. И "процесс пошел" бы... После вскрытия
вольера-бункера оттуда вышел бы единственный оставшийся в живых. Победитель.
"Политический   король".   Упитанный,   розовощекий,   устало    улыбающийся
альфа-крепыш  ј  5.  Возможно,  со  шрамами,  покалеченный  - с неаккуратной
бордовой вмятиной на темечке,  но вс„ равно радующийся жизни, всегда готовый
к новой борьбе и свершениям "во имя блага" народа...

Всякий упрек в анекдотичности (при всей жестокости) подобного эксперимента с
порога  отметается.  Вспомним,  с  одной  стороны,  жестокость  политических
разборок.  С другой,  - нравы "братца меньшего" политики, - уголовного мира.
Там,  вообще,  бытует жуткая практика побегов с  "коровой",  или  "бараном".
Беглецы  -  матерые  рецидивисты  -  прихватывают с собой еще кого-нибудь из
"фраеров"  в  качестве  провианта,  "ходячего"  (некоторое  время)  пищевого
запаса.

В принципе,  у  такого  эксперимента  есть и основания,  и оправдания.  Ведь
сколько людей погубили все эти властные чудовища?!  Так что можно  было  бы,
простительно  уж,  отрядить подобную группку в такую "экспедицию".  Недалеко
же.  И поставь бы кто такой эксперимент в действительности, то нехищные люди
его одобрили бы.  Но только - задним числом, "по состоявшемуся факту". Перед
началом же или по ходу - они были бы против или потребовали его прекращения.
Хищные  же приветствовали бы его лишь в том случае,  если бы подопытные были
их явными противниками.  И  даже  с  радостью  бы  помогли  затаскивать  тех
"гадов-подонков" в "экспериментальный" вольер...

У нехищных  же  людей  подобного  произойти  не  может.  Они умерли бы через
месяц-другой,  хотя,  возможно,  кто-нибудь из них,  помутившийся разумом от
голода  и  пытался  бы  глодать  чужой  труп.  Здесь и эксперимента не надо.
Подобное происходило, и не однажды. И в концлагерях, и в великие голода лишь
единицы  из  огромного  множества  смертельно  оголодавших людей доходили до
каннибализма. Крупномасштабного, массового людоедства никогда не было. Хотя,
конечно,  всегда легко набрать определенное число леденящих душу случаев, но
процент их вс„ же очень мал.  В блокадном  Ленинграде  разве  что  некоторые
матери  кормили  в  отчаянье  своих  детей  неким  "холодцом".  На Украине в
знаменитые "организованные"  голода  при  базарах  в  витринах  выставлялись
образцы человечины. Это делалось для того, чтобы люди случайно, по ошибке не
смогли приобрести подобный "деликатес".

Так и буйволы,  - от бескормицы вымрут, а вот волки, гиены способны добивать
и поедать ослабевших членов стаи.

Таким образом,  в  человеческих  сообществах не существует полной,  сквозной
иерархии.  А на этом очень любят заострять внимание психологи и социологи из
числа  апологетов  идеи  поголовной хищности человечества.  "Человек - самый
главный хищник".  "Как ни убирай преступников, появятся новые"... Дескать, у
людей вс„ обстоит так же,  как и в "порядке клевания" у кур.  (Домашние куры
распределяются   по   иерархии    последовательно    от    альфа-особи    до
омега(последней), что можно определить по той очередности, в какой они клюют
зерно).  Но у людей-то как раз и не существует "куриных порядков".  Иерархия
человеческих    социумов    -   с   разрывами.   Математическим   языком   -
"непрерывно-прерывистая".  Когда полностью устраняют из социума  хищных,  то
воцаряется "приятельская",  можно сказать,  "социалистическая" иерархия. Все
сдерживают  друг  друга  на  равных.  Или  находят  объекты  (чаще   разные,
попеременные)  для  беззлобных шуток,  подтрунивания.  Ни в коем случае - не
издевательств.  Издевательства начинаются,  когда в группе есть хищные или -
охищненые диффузные люди.

Правда, этих последних коллектив легко перевоспитывает,  "в два сч„та ставит
их на место".  Когда в рабочие коллективы возвращаются  отсидевшие  какой-то
срок  в тюрьме (попавшие туда чаще всего по "пьяной причине"),  то они,  как
правило,  ведут себя  уже  "по  блатному".  Охищняются  в  тюрьме.  Пытаются
оказывать  психическое  давление  на  людей.  По самым ничтожным поводам они
провоцируют конфликты,  ссоры,  стараясь выйти из  них  победителями.  После
одного-двух,  реже  трех,  не  очень сильных избиений старыми товарищами они
вновь обретают человеческий  облик.  Но  если  "блатных"  и  "приблатненных"
собирается  много,  то  они подавляют рабочий коллектив.  Так некогда в СССР
возникали "черные заводы".

Этот иерархический разрыв у  людей  весьма  примечателен  в  психологическом
плане. При удалении из социума формального лидера - иерарха "разряда" альфа,
на его место заступит "бета-особь" и т.д. Вс„ по принципу "свято место пусто
не  будет".  Но  вот  наступает  такой  момент,  когда всем оставшимся будет
стыдно,  как-то неловко становиться лидером,  и тем самым  противопоставлять
себя другим членам группы. Вот это-то и означает, что в группе остались лишь
нехищные  люди.  По  Гегелю,  стыд  является   первым   основным   признаком
человечности,  именно  на этой эмоциональной базе взрастает совесть.  Другое
дело,  за что  именно  кому-то  бывает  стыдно.  Киллеру-суперанималу  будет
стыдно,  если  он  промахнется  при  "контрольном выстреле".  Ну а суггестор
(политик или равно аферист) сможет покраснеть лишь разве что в случае,  если
его самого "кинут" его же "коронным" методом.

Лидеры у  людей  отчетливо  разбиваются на честолюбивых ("тщеславный" тип по
Лесгафту) и  коллективно  честолюбивых  (скорее  всего,  из  "добродушных").
Коллективно   честолюбивые   стремятся   улучшать  положение  своей  группы.
Честолюбивые же жаждут улучшения лишь собственного  положения.  Это  и  есть
нехищные  и хищные лидеры,  соответственно.  На каком-то этапе "тщеславные",
если только им это будет выгодно,  могут "порадеть" и за группу,  к  которой
они  так  или  иначе  относятся,  дабы  прослыть  альтруистом или защитником
"своих".  Но в итоге,  они всегда  ее  предадут  и  бросят.  Вспомним  наших
многочисленных  депутатов,  с их стойкой "амнезией" в отношении предвыборных
обещаний  своим  избирателям.  В  итоге,  на  властные  позиции  прорываются
индивиды именно такие - самые беспринципные, самые жестокие, самые коварные,
способные на что угодно ради достижения власти,  т.е.  безусловно - во  всех
смыслах - хищные.

Те же   люди,   которые   потенциально   являются  "хорошими  начальниками",
оттесняются еще на низшем уровне иерархии человеческих сообществ.  У них нет
необходимых "железных локтей",  нет "безусловной" жестокости,  а есть только
"никч„мная" совесть.  Поэтому если они и становятся начальниками,  то только
на производстве или в науке.  Здесь хищные не имеют "твердых" позиций, здесь
необходимо честно трудиться.  Правда, выше бригадиров, мастеров, начальников
цехов,  заведующих  лабораторий нехищные люди поднимаются редко.  Как только
должность  достигает   "высшего   административного"   (у   нас   это   была
приснопамятная  "номенклатура")  или  "сановного"  уровня,  доступ  к  таким
"синекурам" для них становится маловероятным.  Обычно  откуда-то  "сверху  и
сбоку"  появляются "блатные" или чьи-то родственники.  Даже если во властные
высшие структуры затешется нехищный лидер (коллективно честолюбивый),  то  и
ему  придется  следовать  хищным  правилам,  выполнять  чьи-то бесчеловечные
приказы, иначе его сотрут в порошок.

Существует два уровня "доминирования" в человеческих сообществах. У нехищных
людей - это "жажда престижа" (правильнее бы сказать,  "репутации"),  желание
быть уважаемым другими людьми.  Обычно это завоевывается, точнее, добывается
честным   трудом,   умом,   простым  образом  жизни,  добротой  (святые).  В
"классических" деревнях "власть",  в хорошем смысле  "авторитет"  (уважение,
почет, послушание в случае возникшего спора) находится у самых справедливых,
честных - у старейшин,  аксакалов.  У хищных же - это  пресловутая  "воля  к
власти",  а  также  "жажда  обогащения",  доходящие  до своих патологических
пределов - "власть ради власти", "деньги ради денег".

Без постороннего хищного вмешательства в их жизнь,  сообщества обычных людей
очень  быстро - за одно или два поколения - вытесняют из своих рядов хищных.
А не то и выбивают их,  как волков.  И тогда мирная жизнь  людей  становится
достаточно  устойчивой.  Подобное  чаще  случается  в сельской местности и в
небольших городках.  Там все и вс„ на виду, хищные здесь не приживаются. Оно
и  понятно,  -  ведь  их  стесняют  в  поведении.  Они  становятся бирюками,
бобылями,  либо уходят в крупные города.  Там для них  возможна  достаточная
анонимность  и  свобода поведения.  Именно поэтому с самых древних времен не
прекращается моральное бичевание городов. "Все большие города прокляты".

При свободе же действий  между  хищными  начинается  беспощадная  борьба  за
власть  в  социуме.  И  в  итоге  человеческие  сообщества  выстраиваются по
стайному принципу "тюрем но-камерного социума".  Главарь  -  прихлебатели  -
исполнители.   Тиран   -  свита  -  народ.  Но  борьба  наверху  никогда  не
прекращается.  И вс„ это - за власть  ради  власти.  Ну  что  это,  если  не
безумие, не паранойя?

                          РУКИ ПРОЧЬ ОТ ЧИКАТИЛО!

Знаменитый лозунг  хищной  власти  -  "закон превыше всего" - это всего лишь
ширма,  "юридический" фиговый листок.  Это воочию демонстрирует  Запад.  Там
сложилась такая сложная и запутанная система правовых норм и отношений,  что
рядовой гражданин  уже  не  может  обойтись  без  услуг  адвокатов.  Поэтому
юриспруденция,  особенно  в  США,  стала одной из самых насыщенных и обжитых
областей суггесторных корыстных адвокатских игрищ. Следуя закону, его букве,
миллионы   хитрющих,   въедливых   хищных   адвокатов,   как   пауки  плетут
хитроумнейшие "законогенные" сети.  Они проводят юридически безукоризненные,
и  одновременно  абсурдные  и  анекдотичные  комбинации.  Вс„  это  во славу
золотого тельца и с его помощью.  И справедливость (для чего и сам  закон-то
нужен) торжествует далеко не всегда. Гораздо чаще с помощью якобы законности
достигаются корыстные и преступные цели, освященные бездушной буквой закона.
Закон действует рационалистически,  безлико и упрощенно,  и тем не менее, он
безраздельно главенствует  над  неписаными  правилами  народного  общежития,
традиционного уклада.  Закон никогда не сможет охватить спонтанность жизни в
ее моральном (этическом) измерении.

Юридическое право  в  системе  обеспечения   пресловутых   "прав   человека"
превалирует    над    правом   нравственным.   Это   доказывает   внутреннюю
бесчеловечность  принципа  "прав  человека",  из-за  чего   т.н.   "правовое
государство"  вообще  отстранено  от нравственности [24].  Западное общество
изначально было ориентировано на "плохого",  злонамеренного человека.  Вот и
результат. Оно и стало плохим, причем - по самому большому счету.

Закон должен  сочетаться  со  здравым  смыслом и нравственностью.  Верховные
законники общества должны иметь возможность преодолевать закон,  его инерцию
и  неадекватность.  У них должно быть право миловать и наказывать,  согласно
социальной справедливости.  Но для этого требуется изредка нарушать  мертвую
букву  закона.  Моральное  право  на  это  могут  иметь  лишь  люди совести,
разума...  Как бы некий суд  присяжных,  в  самом  идеальном  гипотетическом
варианте.  Когда-то  такое  право  имели  монархи.  Понятно,  что подобное в
нынешние  времена  хищного  диктата  никак  не  осуществимо.  Нет  "субъекта
верховной  совести".  Вроде бы для этой же цели служат всяческие апелляции и
обращения в высшие инстанции - в Верховные Суды, в Комиссии по реабилитациям
и помилованиям и т.п.  Кое-что они, возможно, в этом плане способны сделать,
но их к.п.д,  очень низкий. Кроме того, их деятельность ограничена, является
"односторонней".  Никто  из  таких  "верховных  судей"  не  может  совершить
юридически  противоположное.   Скажем,   осудить   "невинно,   ни   за   что
оправданного" - ушедшего от ответственности (с помощью упомянутых адвокатов)
очевидного преступника Или - не сажать в тюрьму уже  искренне  раскаявшегося
человека,  случайно,  хотя  и  тяжко  нарушившего  закон  Там царит такое же
бездушие,  бюрократия, как и везде в коридорах власти Нет искреннего участия
в судьбе рядового человека.  Накапливаются дела одиозные, юридически трудные
и т.п.  А элементарно понятные юридические аспекты,  к тому же необходимые и
чрезвычайно многочисленные,  вообще не рассматриваются.  Например, у нас это
такие вопросы,  как отдельная изоляция различного "ранга"  правонарушителей,
"дедовщина",  детская  преступность.  Не счесть таких безнадежно "повисших в
воздухе" вопросов...

А зачем судить рецидивистов-убийц,  насильников и убийц детей?!  Кому  нужны
суды над людоедами?.  О какой такой гуманности может идти речь?!  Ох, уж эти
набившие оскомину  разговоры  о  пресловутых  заморских  "правах  человека".
Сейчас  вот  Запад  настоятельно  подталкивает нынешнее руководство России к
отмене смертной казни.

Все эти вопросы возникают только из-за того,  что их (эти права)  совершенно
неправомерно  пытаются применять и по отношению к монстрам,  к извергам рода
человеческого. Это не просто абсурдно, но и ужасно. Они же нелюди - не люди,
и  прав  человека  у них нет!  Но хищные от юриспруденции всячески оберегают
попавших в лапы закона хищных чудовищ.  Вон, умер недавно президент-каннибал
Ж.Б.Бокасса.  Жан  Батист  - человеческие вс„ имена.  При Сталине был закон,
запрещавший  давать  животным  человеческие   имена.   Отменили...   Бокассу
приговорили  к смертной казни,  но так и не казнили.  Он спокойно дожил свой
век на роскошной собственной вилле.  Миллионы людей умирают под мостами и на
свалках,  а  этот  зверь  -  во  сне,  в  собственной постели,  под ласковым
присмотром врачей. Как святой... Случайно ли это? Нет! Это то, что именуется
"рука руку мое