нее нашей!
     Пути разошлись. Арго смотрел, как уходят их южные соседи. Белокурый великан легко подхватил на руки и со смехом усадил на плечи свою молодую жену. Она обнимала его голову и весело смеялась... Что ей до Мала, что ей до Навы и Айрис, что ей до всех опасностей? У нее есть защитник...
     Ночной путь был легок. Светлая, тихая ночь; на тропе под оком Одноглазой отчетливо видна каждая хвоинка, а чуткое ухо улавливает каждый звук - в кустарнике ли слева, справа ли, внизу, в прибрежных камышах. Насторожены мужчины, их оружие наготове, но опасности нет.
     Еще остановка - у самого устья их родного лога. Прощание с теми, кто живет дальше, к северу. И вновь предложение - дать провожатых. И снова - отказ.
     ...А вот и последняя развилка общей тропы. Сейчас дети Серой Совы свернут налево и пойдут к себе по правому берегу их общего ручья, а дети Мамонта перейдут по бревнам на другую его сторону и тоже налево, в свое стойбище... Давным-давно их жизнь связана так тесно, что кажется - разделяет их только этот узкий и чистый ручей. Но ведь он - общий!
     Попрощавшись с Гартом, Арго положил руки на плечи Киику и надел ему на шею свой последний дар - укрепляющий талисман, полученный от Колдуна. Айя обняла дочь и что-то зашептала ей на ухо. Ни разговаривать с зятем, ни даже приближаться к нему она теперь не может, - как и он сам не может общаться со своей тещей. Это - Закон! И вот - последний прощальный возглас:
     - Легкой тропы, доброй охоты!
     - Легкой тропы, доброй охоты!

     Дома, в родном стойбище, - все тихо, все спокойно. Арго подошел к жилищу Мала и негромко позвал:
     - Мал, первый охотник! Вождь Арго у твоего входа!
     Тишина.

     Киику и Айрис - муж и жена - шли рука об руку к себе, к своему очагу. Рядом двое мужчин несли на лошадиной шкуре Наву. Лицо спящей подруги было совершенно спокойно, ровно вздымалась и опадала ее грудь, прикрытая левой рукой... Казалось, Нава безмятежно спит в своем доме, так, словно ничего плохого с ней и не произошло, как будто все хорошо... Правая рука, скользнув, свесилась вниз с края носилок. Айрис на ходу осторожно поправила руку, ощутив на миг сильный жар, исходящий от безвольной ладони...
     Нава не проснулась даже тогда, когда ее клали на постель, хорошо знакомую и Айрис: не раз и не два, бывало, оставалась она ночевать у своей лучшей подруги, как и та - у нее. О многом было здесь переговорено, перешептано... И о Мале!
     Ребятишки столпились вокруг своей старшей сестры. Их мать мягко обняла Айрис за плечи:
     - Иди-иди: Киику дожидается! Сегодня - ваша ночь!
     У входа не удержалась, шепнула:
     - Ты ничего не знаешь?
     Айрис молча покачала головой. Женщина тяжело вздохнула:
     - Ну иди! Завтра будет видно...

     Знакомое до мелочей стойбище детей Серой Совы казалось непривычно новым. Теперь это - ее дом, ее место! Оставаясь дочерью Мамонта, она будет жить здесь; здесь будет рожать и растить детей Киику - детей Серой Совы. А к своей родне, через ручей, будет ходить в гости... Близко, совсем близко - хоть каждый день. И все равно - так ново, так необычно!..
     Гарт, вождь детей Серой Совы, коротко пожелал всем молодоженам "счастливой ночи" и, не оглядываясь, ушел к себе, в свое одинокое жилище. Их колдун - такой важный! - говорил дольше, что-то непонятное. Взрослые расходились по своим жилищам; несколько подростков у Общего костра говорили о чем-то своем, не обращая на колдуна никакого внимания.
     Киику мягко обнял ее за плечи:
     - Айрис!.. Нас ждет наш очаг!

     Вот он - их первый дом, покрытый мамонтовой шкурой, старательно, со всех сторон обложенный тщательно подогнанными ветвями, а по краям - дерном. Вход завешен оленьей шкурой, выступающей светлым пятном, - так красиво! Киику так старался для нее!
     Айрис благодарно обняла мужа и положила голову на его плечо. Он тихо и счастливо рассмеялся.
     - Вот увидишь, внутри еще лучше! Жди, я скоро позову!
     Потерся щекой о ее щеку и скрылся за оленьим пологом.

     По обычаю, перед тем, как ввести молодую жену в ее новый дом, молодой муж должен войти туда первым, разжечь очаг и сказать:
     - Женщина, тебя ждут твой очаг, твой кров и наша постель!
     Всю остальную жизнь за очагом и домом будет следить его хозяйка: кормить огонь, менять лапник, проветривать шкуры, чинить кровлю - делать все, чтобы ее мужу в их жилище было хорошо и уютно. И пищу готовит она, и запасы на зиму - на ней, и дети... А муж? Он поможет, если нужно, но его главное дело - охота, добыча мяса, шкур и костей. А если придется, то и война!

     Айрис стояла у входа, ожидая, когда прозвучат эти слова, и представляла, как она войдет в свое жилище, присядет к своему очагу - вдвоем с Киику... Конечно, он постарался: и лакомство какое-нибудь припас, и постель приготовил - свежую, мягкую... У него такие сильные руки - и осторожные, нежные... Скорей бы, почему он так долго?..

     В жилище было совсем темно, но Киику знал здесь все, каждую пядь, мог безошибочно найти любую вещь, старательно убранную накануне в отведенное ей место. Вот очаг - дрова уложены, как надо, осталось только подложить тлеющий трут, а вот... Но где же дощечка и палочка с приостренным краем - "огневой струг"? Их не было там, где они должны быть! Пошарив рукой вокруг, Киику обнаружил и то и другое, но поодаль и не вместе, как он сложил, а в стороне друг от друга! И трут...
     Сзади послышался легкий шорох. Даже если бы Киику был готов к нападению, здесь, в родном стойбище, в собственном жилище - в свою свадебную ночь! - он бы не успел защититься, так стремительно и расчетливо действовал его враг! Чья-то могучая рука, зажав рот, рванула его назад, в глубь жилища, - неумолимо и почти беззвучно. Борьбы не было; Киику был смят, скручен, и в тот же миг его пронзила острая боль от узкого лезвия, мгновенно пробившего и замшевую рубаху, и спину, вошедшего глубоко под лопатку, сквозь сердце, навсегда пресекая всякую попытку к сопротивлению. Чувствуя, как толчками выплескивается его собственная кровь, Киику последним, судорожным усилием извернулся, освободил правую руку и что-то рванул... В голове мелькнуло: "Лашии? АЙРИС!" - и он стремительно полетел в узкую, черную, бездонную яму...

     В жилище слышался легкий шорох. Наверное, Киику разжигает огонь в очаге... Но почему так долго? Или это ей только кажется? А может быть, он еще ищет в темноте свои огневые палочки? Нет, с Киику такого быть не может!.. Ночь была теплая, безветренная, но почему-то Айрис почувствовала пронизывающий, ледяной холод, как будто льющееся с неба сияние вдруг превратилось в чуть колеблющееся морозное марево, какое бывает в самое суровое зимнее время. Она обхватила себя руками и потерла ладонями предплечья. Становилось страшно. Айрис вдруг поняла, что во всем стойбище только она одна все еще стоит у входа в дом мужа, в ее дом...
     Почему он так долго?..
     Наконец-то!
     - Женщина, тебя ждут твой очаг, твой кров и наша постель!
     Почему-то голос Киику изменился, звучал приглушенно, как будто он говорил из-под тяжелой медвежьей шкуры... Но эта мысль, это легкое удивление только мелькнуло, не задержавшись в сознании. Айрис, измученная ожиданием, поспешила откинуть оленью шкуру и шагнула В ТЕМНОТУ!
     Она даже не успела по-настоящему удивиться тому, что очаг еще не горит. У самого входа чья-то рука зажала ей рот, вторая - перехватила руки, и ее потащили прочь от входа, в глубину, в кромешную тьму... Самым страшным было то, что она, кажется, уже знала эти шершавые, мозолистые ладони, эти могучие руки (они казались такими надежными!), этот запах... И когда прерывистый шепот обжег ее ухо невероятными, не доходящими до сознания словами - Айрис окончательно поняла: МАЛ! Ее старший брат!

     В том, что ему принадлежит по праву, было отказано. Он просил, он давал богатые дары, но сильные ему отказали, ссылаясь на Закон, который сами же придумали, чтобы держать слабых в повиновении, чтобы жить не охотясь! Не важно, владеет ли Колдун любовным корнем или нет! Как он смел отказать Малу - после всего того, что сделал первый охотник для общины, для Рода, для всех трех Родов! Колдун - лжец, и ничего больше! Но Мал - не простой охотник; Мал - сильный! И он сумеет взять свое! Сильный сам устанавливает Законы!
     Все свое мастерство первого охотника, все искусство следопыта вложил Мал в задуманное! Он понимал: малейшая оплошка, малейший повод для сомнений в его решении жениться на Наве - и за ним будут следить в три глаза, ему помешают! И сейчас, ошибись он хоть немного, допусти шум или крик - и все будет кончено! Мал - погиб! Он причиняет боль своей Айрис, ему самому от этого больно, но - так надо! (Сделай так, чтобы она пошла с тобой! Чтобы не могла не пойти!) Это - ненадолго; сейчас он все расскажет, все объяснит, и Айрис поймет! Не может не понять, ведь она тоже любит Мала! И тогда они уйдут, вместе, далеко-далеко! И Айрис не раскается, всей своей жизнью загладит Мал эту минутную боль, это зло, которое причиняет он сейчас своей любимой!
     - Айрис, Айрис, это я, Мал, - шептал он, отступая подальше от входа. (Только бы не услышал какой-нибудь случайный полуночник!) - Я люблю тебя, давно люблю, больше всех на свете! Прости меня, прости своего Мала, но я не могу! Не могу без тебя жить; мне не нужна никакая другая жена, только ты! Мы уйдем отсюда, уйдем далеко, на юг, на север - куда захочешь! Ты не пожалеешь! Мал - лучший охотник; нас примут в другой Род; Мал и там станет первым, но жить он будет только для своей жены, только для Айрис!
     В темноте, увлеченный шепотом, Мал споткнулся о край постели и повалился на нее, увлекая за собой Айрис. (О, жабье дерьмо! Только бы никто не услышал!) Девушка не сопротивлялась, не делала никаких попыток освободиться, бежать... И кричать не пыталась - губы под ладонью чуть дрогнули, и только... Может быть, она уже поняла? Уже согласна?
     - Айрис, поверь: нас не поймают, не найдут! Может быть, ты боишься Колдуна? Не бойся; Мал убедился: Колдун - лжец! Они все - лжецы; только пугают нас, только обманывают, чтобы самим не охотиться... И отца твоего обманывают! Мал понял, Мал знает... Ха, Колдун! Да если бы он что-то знал, что-то мог, он бы обо всем догадался и остановил Мала! А он ничего не смог сделать!.. А если он что-то и умеет - у Мала есть друг. Настоящий дух, не выдумка колдунов! Этот дух любит Мала, потому что Мал - сильный! Он тоже сильный; сильнее всех колдунов на свете, и он помогает Малу!
     Почему она молчит? Почему ничего не отвечает, не пытается ответить? Хотя бы жестом... Мал ослабил ладонь, зажимающую рот девушки, и осторожно освободил ее руки, готовый снова их стиснуть, если только она попытается... Но Айрис словно оцепенела. Ее левая рука, зажатая грудью Мала, даже не пошевелилась, а правая безвольно откатилась назад. Все ее тело было таким же безвольным, податливым. И - ни выкрика, ни слова, ни стона, только слабое дыхание на ладони...
     - Айрис, Айрис, очнись, опомнись! Прошу тебя, пойдем, скорее пойдем - я все приготовил; нас не найдут, но нужно торопиться! Мал тебя так любит! Никто, никто, никакой Киику не может любить тебя так, как Мал! - (Ее губы дрогнули; казалось, Айрис силится что-то сказать, но не может.) - Айрис, я не могу без тебя; я ни с одной Серой Совой не возился, даже в шутку, потому что мне нужна только ты!
     Это правда. По крайней мере год - а то и больше! - Мал не ложился наяву ни с одной женщиной. В снах же к нему неизменно приходила Айрис, и, кажется, он уже успел прочувствовать каждый изгиб, каждую округлость, каждую ложбинку ее тела, которое теперь наяву было так близко, так доступно! С ослепительной ясностью - до капелек, сверкающих на обнаженной груди, до повторенного водой живота - вспомнилась утренняя Айрис! И сейчас это тело, вплотную прижатое к неутоленному телу молодого мужчины, прожигало его сквозь плотные одежды, ощущалось так отчетливо, будто и одежд на них уже не было... (Сделай так, чтобы она пошла с тобой! Чтобы не могла не пойти!)
     - Айрис, пойми, я не в силах, я больше не могу...
     (Почему она молчит? Жабье дерьмо, почему она молчит?!)
     Даже когда его левая ладонь полностью убралась от губ Айрис, даже когда, бессильный сдержаться хотя бы на миг, Мал рывком, от ворота, разорвал свадебную рубаху, освобождая ее тело, - Айрис не издала ни звука, не сделала даже слабой попытки оттолкнуть или, напротив, привлечь его к себе... Но Малу уже было все равно...

     Айрис не понимала, даже не слышала слов Мала... Какой-то монотонный, усыпляющий шум... Происходящее была так невероятно, так невозможно, что ее сознание окуклилось, свернулось, сжалось в комочек, замерший в полном оцепенении где-то глубоко-глубоко внутри... Разрушился весь Мир, и последние связующие с ним жилки обрывались одна за другой... Ее правая рука, скользнув в пустоту, на что-то наткнулась. Пояс!.. Ее пояс - когда-то она сама повязала его на это тело, теперь такое неподвижное... И так липко!..
     Гул продолжался; как бы его прекратить, как бы от него уйти!.. Но вот темнота расплывается... какой-то проход, он очень глубок, но туда можно войти, сбежать от этого гудения, от этой тяжести; если поторопиться - она успеет...
     Лопнула последняя жилка. Теперь Айрис уже не была крохотным испуганным комочком, прячущимся где-то в глубинах ее тела. Тело осталось там, бесконечно далеко; с ним что-то делают, - и пусть, это уже не имеет значения. Она сама, свободная, стремительно летела по открывшемуся пути - скорее, скорее! - только бы успеть, только бы догнать своего Киику!

     Мал не знал, как долго это длилось. Он потерял ощущение времени, забыл об осторожности, обо всем... Сейчас и подросток мог бы скрутить его голыми руками! Застоявшееся тело никак не могло насытиться... Но вот последняя, тягучая, сладостная судорога. Он простонал, и в истоме уронил залитое потом лицо на неподвижное плечо своей жены! (Теперь-то она с ним уйдет! Теперь нет другого выхода!.. Да и раньше не было.)
     - Айрис!
     Молчание.
     - Айрис, послушай! Я виноват, я был груб, но я тебя люблю. Я слишком долго ждал. Теперь ты - моя жена, и я тебя больше не обижу. Айрис, нам нужно спешить! Вставай, я приготовил поклажу и оружие...
     Мертвая тишина.
     - Айрис?..
     Первый охотник не вскрикнул: для этого он был слишком опытен, а опасность была повсюду! И все же какое-то время он сидел в оцепенении...
     Как давно она умерла?
     Что - теперь? Может быть, остаться здесь до рассвета - и пусть его возьмут, пусть посмотрят, к чему привел их дурацкий Закон крови? Он не хочет их видеть, не хочет говорить ни с кем, ничего объяснять, - так что ж, кинжал, так легко пронзивший сердце Киику, найдет и его собственное сердце!
     Законы создают сильные - для слабых... Разве Мал слабак?
     Да, это - не выход! Так они, быть может, сложат еще одну песенку - и ненавистный Закон, из-за которого Мал потерял все, только укрепится! Нет, Мал не отдаст себя во власть этого Закона - ни живым, ни мертвым! Он им нужен? Пусть-ка попробуют взять его, первого охотника и следопыта!
     Вещи, которые он так старательно отбирал для Айрис, больше не нужны. А вот оружие - необходимо! Два копья - тяжелое и легкое, колчан с дротиками... Металка и окровавленный кинжал - вот они!.. Мал тихонько откинул полог, прислушался... Ночь перевалила за половину, и стойбище спит глубоким сном. Тишина. Ни звука. Опасности нет!
     Он ужом выскользнул из мертвого жилища и скрылся в кустарнике.

     Перед тем как встать на свою тропу, Мал трижды переложил след, наметил ложные пути... Завтра, когда начнется погоня... Кто распутает эти петли лучшего охотника, лучшего следопыта? Никто! Никогда! Мал - неуязвим! Он гордился собой, своей ловкостью, своим умением... И все же одна и та же мысль возникала снова и снова, не давая покоя:
     "Как давно она умерла?"

     Он и сам не знал, как очутился здесь, в Проклятой ложбине! Вроде бы думал совсем о другом. О северной тропе...
     В этот раз не пришлось даже ложиться. Тот, второй, уже поджидал охотника.
     - Пусть великий Мал не тревожится! Айрис? Он сделал для Айрис все, что мог, он хотел спасти Айрис, но она не поняла. Айрис оказалась недостойна великого Мала! Мой друг должен думать о том, что он будет делать дальше!
     Мал уже понял: в этой ложбине явь и сны смешаны воедино! Ему уже не нужно было ложиться, чтобы увидеть того, второго.
     - Мал должен покинуть эти места навсегда. Мал хочет попросить совета у того, кто называет себя его другом. Куда идти? Быть может, к лашии, не имеющим Закона? Мал ненавидит Закон, отнявший у него Айрис! Мал жалеет, что убивал лашии... Но примут ли лашии Мала?
     - Лашии? Мал найдет у свободного народа радушный прием! Жаль, что его друг не сможет сопровождать Мала, не сможет ему помочь!
     - Но ты обещал...
     - Великий Колдун детей Мамонта сказал Малу: "Колдуны не всесильны!" Не всесильны и духи, даже такие могучие, как я. Друг первого охотника, я могу ему помогать - здесь... Или сопровождать его, но лишь в том случае, если я, великий и могучий дух, войду в его тело!
     (Опять об этом!)
     - Но зачем Малу покидать эти места? Разве сильный не хочет отомстить тем, кто отнял у него Айрис? Законы создают сильные - для слабых. Мал ненавидит Закон? Так пусть Мал его отменит!
     - Но как? Жабье дерьмо, КАК?!
     - Мал убил тигрольва. Мал - будущий вождь. Так пусть Мал станет вождем всех трех Родов! Пусть отменит Закон крови! И три Рода, объединенные Малом, будут непобедимы!
     Мал невольно схватился за грудь. Где ремешок с когтями тигрольва?!
     - Великий охотник напрасно волнуется. Тигролев - убит, а это - знак!
     - Но как я могу объединить три Рода?!
     - Войной. Завтра два Рода выступят против Мала. Хватит ли у Мала мужества и смекалки не только уйти от охотников - двум Родам войну объявить?
     - Ха! Мал уже объявил войну! Он переложил след! Никто не сможет распутать петли, плетенные лучшим следопытом!
     - Хорошо. Пусть великий Мал запутает свой след еще больше. Закружив преследователей, он должен их убить. Это - первый шаг! Мал должен показать: никто не может противостоять сильному!
     - А потом?
     - Потом? Убить сильных! Тех, кто диктует Закон, кто служит Закону!
     - Колдунов?
     - Не всех. Мал не должен трогать колдуна детей Серой Совы. Узун может служить Малу верой и правдой. А вот вожди... Вожди - тоже сильные! Разве сможет Мал объединить три Рода, если останется хотя бы один вождь? А когда великий Мал станет вождем всех трех Родов, ему не будет равного! Он установит свои законы! С колдовской ложью будет покончено, и великий Мал увидит: на свете - не одна Айрис, отвергшая героя! Другие его не отвергнут!
     ("Не одна Айрис на свете..." А может быть, это - правда?) Мал неожиданно для себя почувствовал, что Айрис... уже не имеет для него такого значения, как прежде... А второй продолжал:
     - Но Мал должен знать: победить нелегко! Мал - сильный, иначе я не помогал бы ему, но и для сильного эта задача трудна... Пусть Мал еще раз обдумает совет своего друга: если великий охотник впустит в свое тело меня, я перестану быть бесплотным, а силы самого Мала удесятерятся!
     - Мал благодарит своего друга за помощь. Мал покажет духу: он достоин помощи!
     Тот, второй, был явно недоволен ответом.
     - Хорошо. Но пусть упрямый Мал запомнит последний совет: старый Колдун опасен, но самый опасный враг - молодой колдун-Куница! Убей его первым!
     Сон или явь? Второго уже не было рядом, и Мал не знал, слышал ли он эти последние слова от кого-то или говорил их себе самому?.. Был ли в этой ложбине кто-то другой, кроме Мала?

     Серый, смутный, предрассветный час. У него много дел: нужно проложить еще несколько ложных следов от погони, нужно наметить места, откуда он будет следить за своими врагами. И все обдумать...
     Как давно она умерла?

     Нагу проснулся внезапно, как будто его кто-то толкнул. Темно. Мерное дыхание спящих ребят. Сон, ужасный, тягостный сон, исчез из памяти мгновенно, вместе с пробуждением. Нагу не успел его за