лос, Тид. Почему он вдруг так изменился?
     Он смущенно попытался было отвести глаза, но кончики пальцев ее свободной руки коснулись его щеки, нежно провели сверху вниз, чуть задержавшись у самых губ...
     - Большой ребенок. Какой же ты большой ребенок, Тид! - Ее голос надломился, и слова перешли в плач. Но уже в какой-то совершенно другой плач. Негромкий и осмысленный. - Тогда помоги мне, Тид. Прошу тебя, помоги! Кроме тебя, больше некому.
     Вместо ответа, он, повинуясь какому-то ничем не объяснимому инстинкту, еще плотнее прижал ее к себе. А когда поток слез наконец-то закончился, она чуть отодвинулась.
     - Сигарета найдется?
     - На полу, с твоей стороны кровати.
     Барбара пошарила по полу рукой, нащупала пачку, подняла ее, достала из нее две сигареты, протянула одну Тиду. При свете загоревшейся спички он почему-то отметил, как у нее от первой затяжки щеки заметно втянулись внутрь.
     - Когда они спрашивают, я всегда отвечаю. Каждый раз что-нибудь новенькое. Повторения практически никогда не бывает. Во всяком случае, полного повторения.
     - Для меня можешь ничего не придумывать, Барбара. Мне это и не важно, и, поверь мне, совсем не интересно.
     - Вот как раз здесь-то ты и ошибаешься, Тид. Мне надо, просто очень надо сказать кому-то правду. Всю правду! Чтобы не сойти с ума... Да, я ходила в те самые правильные школы, вела тот самый правильный образ жизни. Даже была помолвлена с парнем по имени Роджер. Как мне тогда казалось, с очень хорошим парнем. Ты мне его, кстати, чем-то сильно напоминаешь... Так вот, скоро мы должны были пожениться. Я была вполне честной девушкой. То есть, короче говоря, девственницей. Чем ближе к свадьбе, тем ближе друг другу мы становились. Физически! Нет, нет, мы еще не спали, просто нам было хорошо вместе, только и всего. Уж не знаю, поймешь ли ты это... Все происходило в моем родном городе. В Балтиморе. Начальник Роджера, так уж случилось, был холостяком. Не старым, но холостяком. Мы часто вместе проводили время. То, что он самый настоящий половой бандит, было ясно с первого взгляда даже такой невинной девушке, какой я была тогда, но ведь мне-то нечего было бояться! Я жила в относительно небольшом провинциальном городке, была законной невестой Роджера, мы хотели пожениться и иметь несколько миллионов детей.
     Так вот, как-то раз Роджер сказал мне, что его шеф дня на три уехал куда-то по делам и мы можем воспользоваться его домом. Лично мне это с самого начала не совсем понравилось, но он настаивал, очень настаивал, и мне не оставалось ничего иного, кроме как согласиться. Мой законный жених! В провинциальном городке! Роджер почему-то все время подливал мне и подливал, поэтому в голове скоро произошел "дворцовый переворот", и я отключилась. Пошла спать со своим женихом. Как мне казалось. А утром... утром проснулась с его шефом. Вот так... Через два дня Роджер получил причитающееся ему повышение по службе. Мой законный жених все устроил, соврал, наврал, приготовил все, включая даже напитки, споил свою собственную невесту, положил ее в постель с начальником, убрал все со стола и... преспокойненько ушел домой. Ну как, впечатляет?..
     Сначала я пыталась покончить с собой. Да, да, пыталась, можешь не сомневаться, но, увы, не хватило смелости.
     - Или ее оказалось слишком много? - сам не зная почему, предположил Тид.
     - Но самое страшное, Тид, было потом - слушать, как он говорил: "Но ничего ведь не произошло, дорогая. Мы скоро поженимся, и все будет в порядке". Я, в свою очередь, тоже рассказала ему, во что, желая того или нет, он нас превратил - и меня и себя! Со всеми вытекающими последствиями... Слово "сутенер" ему почему-то не понравилось. Настолько, что он даже ударил меня по лицу. Я тут же уехала из города. Куда ехать - тогда мне было совершенно все равно. Так я и оказалась здесь. Глупо? Может, да, может, нет, кто знает... Потом меня подобрал какой-то мужчина, наглядно объяснил, что и как надо делать. А я и не сопротивлялась. Тогда мне было все равно! Просто все равно! Даже поторговалась: заставила его мне заплатить двадцать долларов. На следующее утро ко мне в дешевый мотель пришла молодая женщина. Представилась как мадам Гонзалес и все объяснила: что надо делать, как и почем. Откуда ей стал известен мой адрес, я до сих пор не знаю. Да, честно говоря, не очень-то и хочу знать. Слишком давно все это было... Конечно же я ее отшила. Не стесняясь в выражениях. Даже не помню, каких именно...
     Ну а затем... Затем вышла из мотеля и отправилась проветриться. Догадайся, для чего? Для того чтобы меня забрали в полицию и посадили на два месяца за "бродяжничество", вот для, чего! А ведь ждали-то специально. Через два дня она снова пришла и еще раз объяснила, что от меня требуется. И что прикажете делать? Вот так, мистер Морроу, благородный мистер Тид Морроу, все и началось. Для меня!
     - Так все и началось?
     - Да, именно так.
     - И все только для того, чтобы посчитаться с Роджером? Отомстить? Ну и что собираешься делать дальше?
     - Нет, Тид, все намного проще. Я живу в шикарной квартире, одеваюсь сам видишь как, ем то, что хочу и где хочу, имею два телефона - обычный городской и незарегистрированный, но... но при этом никогда себе не вру! Каждое утро, когда я встаю и смотрюсь в зеркало, всегда говорю: "Доброе утро, шлюха!" А уж потом думаю, чем буду заниматься.
     - Знаешь, может, я в каком-то смысле и ханжа, но такие определения мне почему-то совсем не нравятся.
     - Да? Ну а мне, представь себе, нравятся. Просто я люблю честность. Со всеми и во всем!
     - Ну ладно, ладно, не кипятись... А твоя семья, родители? Интересно, как ты им все это объясняешь? При твоей-то честности.
     - Проще, чем тебе может показаться. Они уверены, что я работаю моделью. Разве такое трудно себе представить?
     - Ну и что дальше?
     - Дальше? Там будет видно. Хотя... теперь, честно говоря, не знаю. Ты что-то со мной сделал... Нет, нет, не волнуйся, я совершенно не хочу тебя ни в чем обвинять. Просто так вышло... После Роджера я долго болела, а потом... Проблема, конечно, есть, но толком пока еще не известно...
     - Ладно, бог с тобой. Я поставлю вопрос чуть иначе. Что ты собираешься делать сейчас? В ближайшую минуту? Или, допустим, две... - Он недвусмысленно протянул к ней руки. По-доброму, необычно даже для него по-доброму улыбаясь.
     Она, невольно поддавшись естественному импульсу, тоже потянулась к нему. И, хохотнув, сказала:
     - Что я собираюсь делать? О, Тид, Тид! Неужели тебе не ясно? Не волнуйся, на этот вопрос я ответ найду. Причем, думаю, немедленно!
     - А мне почему-то кажется, мы найдем его вместе.
     - Да, но только не так яростно и... отчаянно, как совсем недавно, ладно? Мы через это уже прошли. Чуть понежнее и... помедленнее. Ты сможешь? Ну хотя бы изобразить видимость нежности...
     - Барбара, с тобой мне ничего не надо изображать, - произнес он внезапно осипшим голосом. - Ничего! Все будет, как оно есть.
     - Да? Ну тогда можно я скажу тебе что-то на самом деле глупое?
     - Конечно, можешь. Сейчас ты все можешь!
     - Тогда, прошу тебя, на время, ну хотя бы на время забудь, что сейчас имеешь дело с молодым, красивым, но... профессионально уже усталым телом, Тид. И вспомни о душе. О моей душе! Которая, несмотря ни на что, все-таки сумела сохранить свою первозданную чистоту, поверь. Так бывает. Или может быть... И этой душе нужна нежность. Только она, и ничего другого. Господи, как же ей ее не хватает!
     - Это совсем не глупость, Барбара. Как же я тебя понимаю!
     - Понимаешь? Тогда давай заключим другое соглашение. И не будем его нарушать. Что угодно, но только не это. Мы не будем использовать одно, всего только одно короткое немецкое слово - verboten. Это слово означает "любовь". Никогда, слышишь, никогда не говори его мне! Говори что хочешь, но не его! Обещаешь?
     - Значит, ни любви, ни прошлого, ни будущего?
     - Нет, Тид. Только здесь и сейчас! Только здесь и только сейчас я твоя, и только твоя! Всем моим сердцем.
     Малиновые огоньки умирающего камина медленно, один за другим гасли, ветер за стенами дома по одной только ему известной причине полностью стих, где-то далеко-далеко в горах слышался слабеющий звук мотора машины, а совсем рядом вдруг громко затявкала чья-то собака. Наверное, от одиночества... А может, одиночество и есть та самая, та самая главная составляющая темной стороны каждого живого существа?! И его, и Барбары... И всех других.
     Позже, намного позже, когда Барбара, сама не веря своему короткому, изменчивому женскому счастью, во сне чуть вздохнула, а Тид случайно коснулся ее матового плеча, он, тоже уже засыпая, подумал: "Ну а если она на самом деле говорит правду?"
     Ночью он до боли сжимал и разжимал кулаки. Может, стоит все-таки съездить к этому Роджеру и разобраться? Раз и навсегда...

Глава 7

     Утреннее солнце ласково светило в маленькое окошко комнаты кемпинга, а Барбара Хеддон, по-прежнему лежа рядом с ним, яростно трясла его, пытаясь разбудить:
     - Тид, Тид, там, за дверью, кто-то есть! Проснись... Он, довольно улыбаясь, перелез через нее, нащупал на полу свои брюки, поднял их, натянул. Затем, сильно встряхнув головой и, очевидно, не очень-то понимая, что происходит, ухмыльнулся ей и протянул:
     - Не вставай. Я сам. Как-нибудь разберусь. Если нужно, прогоню.
     - Да, конечно же. Но я все равно сначала лучше оденусь.
     В дверь снова сильно постучали, а потом мужской голос громко произнес:
     - Мистер Морроу, откройте, это полиция!
     - Да иду же, иду, - сердито пробурчал он, направляясь к двери. - Что, не могли найти другого времени?
     Там стоял все тот же полицейский по имени Гарри, с вечной зубочисткой в виде изжеванной спички во рту и сдвинутой на затылок шляпе с широкими ковбойскими полями. А сразу за ним - амбал с совершенно пустыми глазами и... золотыми зубами.
     - Что вам угодно?
     - Мы принесли вам почту, Морроу. Учтите, свежую почту, - пояснил Гарри. - С уведомлением из прокуратуры. На обыск места вашего временного обитания с дальнейшим задержанием вас для кое-каких вопросов, которые, полагаю, неизбежно возникнут. Меня зовут детектив Пилчер, это мой коллега детектив Бойд, ну а вон того, видите, который выходит из машины с черным кейсом в руках, зовут Брознабан. Бернард Брознабан. Имя, согласен, несколько странное, но ведь он из лаборатории. Нашей лаборатории... Кстати, вы один?
     - Нет, извините, с дамой. Кстати, она у меня в гостях. Причем именно сейчас...
     Вконец изжеванная спичка задумчиво переместилась из одного угла рта в другой.
     - Вы их что, каждый день ублажаете?
     - А ордер-то на обыск к чему? И зачем, кстати? Что-нибудь случилось? Что? Это в наших-то местах?
     - Нам тут сообщили, мистер Морроу. Срочно. Что вы тут развлекаетесь с женой мэра. Шутка. Вроде бы шутка! Ведь в каждой шутке всего лишь доля шутки, так ведь, Брознабан? Как там у вас принято говорить в лаборатории? Ну и что мы в результате имеем? Валяйте, валяйте, показывайте, Тид! Не стесняйтесь. Мы же все здесь взрослые...
     Услышав легкий шум за спиной, Тид обернулся и успел заметить, как Барбара, одетая только в его рубашку, а остальную одежду неся в руках, торопливо шмыгнула в ванную комнату. Он отступил в сторону, давая троим мужчинам пройти в комнату.
     - А что, собственно, вас здесь может интересовать?
     - Что нас здесь может заинтересовать? - переспросил Гарри Пилчер, внимательно осматриваясь вокруг. - Ну, например, следы пребывания миссис Карбой. В понедельник вечером.
     - Здесь? Но в понедельник вечером ее, кажется, убили, разве нет?
     - Да, быстро же вам все становится известным. Боюсь, даже слишком быстро.
     - Так, так, так... Вы что же, явились сюда, чтобы обвинить меня в убийстве миссис Карбой?
     - А разве мы это сказали? Нет, нет, мы здесь только для того, чтобы с вами поговорить, не более. Задать вам пару-другую вопросов. Просто по-дружески посидеть, поболтать...
     Он действительно сел на стул, закинул ногу за ногу, зато Брознабан, которого представили как эксперта из полицейской лаборатории, тут же прошел прямо на кухню, достал из своего саквояжа здоровенную лупу, мощный фотоаппарат, какие-то бутылочки, порошки, кисточки и, сдвинув очки на самый кончик тонкого длиннющего носа, сосредоточенно принялся за работу.
     - Кстати, почему бы вам заодно не принять чуть более светский вид, мистер Морроу? - не скрывая иронии в голосе, предложил ему Гарри Пилчер. - Ну, скажем, надеть рубашку, костюм?..
     Тид вроде бы равнодушно пожал плечами, достал из шкафа одежду, ушел в спальню, неторопливо оделся. Сумочка Барбары была все еще там. Он вынул из нее все пять бумажек по двадцать долларов, переложил их в свой бумажник и, полностью одетый и даже причесанный, как ни в чем не бывало вернулся в гостиную. Буквально за несколько секунд до того, как Барбара смущенно вышла из ванной комнаты.
     При ее появлении оба детектива ошеломленно уставились на нее, а Бойд даже громко прищелкнул здоровенными пальцами.
     - Эй, эй, не может быть! Ну и дела... Едрена в корень, да ты же из тех, кто по вызову! Точно-точно, как-то я даже арестовывал тебя во время облавы. С памятью у меня все в порядке, не сомневайся...
     - И вы что, теперь за это платите, мистер Морроу? - искренне удивился Гарри Пилчер. - Невероятно, просто невероятно!
     - Невероятно то, что у вас хватило мозгов догадаться об этом, сержант, - ледяным тоном заметила Барбара, не скрывая ни откровенной издевки, ни явной враждебности.
     Бойд, нахмурившись, подошел к ней, положил огромную лапу прямо ей на грудь, пощупал...
     - Слушай, а знаешь, мне все время хотелось узнать: они у тебя настоящие или накладные?
     Барбара не дрогнула, не отодвинулась. Просто презрительно смотрела на сержанта. Затем, не отводя взгляда, сказала:
     - Ну, теперь знаешь? Счастлив, сержант? Тогда убери свою грязную лапу! Как можно скорее. Чтобы я не успела провонять!
     - Слушай, ну зачем нам с тобой ругаться, киска? Да еще при таких обстоятельствах. Может, лучше изобразим все по-быстрому? - довольно ухмыльнувшись, предложил Бойд. - А что? Дешево и сердито, и все довольны. Включая даже тебя.
     - Прекратите! - гневно воскликнул Тид. - Вы не у себя в участке, сержант, и извольте вести себя как положено.
     Бойд удивленно на него посмотрел:
     - Ты чего это раскипятился? Ведь твое время, судя по всему, уже закончилось. - Он снова повернулся к Барбаре: - Пошли. Вон в ту комнату. Все будет в лучшем виде, крошка, не беспокойся. Сколько ты сейчас стоишь?
     - Я же сказал вам!
     Но Барбара перебила его. Только на этот раз до странности решительным голосом. Как будто задумала что-то.
     - Не надо, прошу тебя, Тид! Предоставь это мне и ни о чем не волнуйся, ладно? - И она загадочно улыбнулась Бойду: - А знаешь, сержант, ты мне даже нравишься... Такой прямой, откровенный! Настоящий мужчина, ничего не скажешь. Именно поэтому я назначу тебе специальную цену. Не как другим и только потому, что ты мне вдруг понравился.
     - Ну и во что, интересно, мне обойдется твоя "любовь"? - продолжая ухмыляться, спросил Бонд, доставая бумажник.
     - Недорого. Совсем недорого, мой друг. Всего-то в пять штук. Баксов. И только в силу особого к тебе отношения!
     Рука сержанта на секунду удивленно замерла на уже раскрытом бумажнике, а затем с силой ударила тыльной стороной Барбару прямо по правому уху! Отлетев к противоположной стене, она с громким стуком рухнула на пол...
     Тид, со свойственной ему реакцией, тут же сделал широкий шаг вперед, одновременно размахнувшись, и со всей силой шарахнул сержанта по носу. Под костяшками его кулака раздался отвратительный звук треснувших хрящей... Бойд резко согнулся пополам, схватился за спинку стула, пытаясь удержаться на ногах.
     В те считанные секунды, когда Тид готовился нанести следующий удар, успев краешком глаза заметить встающую на ноги Барбару, сзади него вдруг послышались мягкие шаги, и на его затылок опустилось что-то резкое, тяжелое, отчего его голова чуть ли не раскололась пополам, а ноги стали ватными.
     Бойд, вне себя от ярости, уже подходил к нему, сжав здоровенные кулаки и злобно прищурившись, готовый размазать его по стене.
     - Только не по лицу, сержант! Не вздумай бить его по лицу! Следы нам сейчас совершенно ни к чему! - раздался чей-то, казавшийся далеким-предалеким голос.
     Удар пришелся действительно не по лицу, а в грудь, чуть ниже сердца, но зато ощущение от него было такое, будто он столкнулся с несущимся на полной скорости паровозом!
     По-прежнему тяжело сопя, но только не от усталости, а скорее от "благородного гнева", Бойд левой рукой поднял его за шиворот и приставил к стене. Тид вяло пытался размахивать руками, как бы сопротивляясь и как бы даже пытаясь нанести противнику сокрушительный удар, но смотреть на все это было и больно и... смешно. Практически вжав его в самую стену и подставив под его подбородок свое массивное плечо, сержант начал методически обрабатывать его обмякшее тело не просто мощными, но и весьма грамотными, на редкость профессиональными ударами. Даже не обрабатывать, а скорее разбирать на части! При этом он с нескрываемым удовольствием громко крякал при каждом ударе, особенно при наиболее естественных звуках реакции тела жертвы на эти удары... И очень скоро руки Тида Морроу уже не более чем безвольно болтались. Совсем как у резиновой куклы на представлении в цирке... Гарри Пилчер молча стоял рядом и держал в руке резиновую дубинку (именно ею он совсем недавно и вырубил Тида), а лабораторная крыса - эксперт Брознабан, - буквально застыв от представшей перед ним картины жесткой расправы, только и двигал свои очки с кончика носа к переносице и обратно. Да, такого, признаться, ему давно видеть не приходилось!
     Тид искренне, от всей души и во весь голос хотел крикнуть им всем, что его собираются убить, что это преступление надо немедленно остановить, но на это у него уже не оставалось сил. Физических сил. Зубы только жалко клацали, мышцы категорически отказывались слушаться, да и в мозгах был сплошной туман. Кровавый туман...
     В себя он пришел много позже, уже лежа на пледе. На своей кровати, в собственной спальне. С сидевшей совсем рядом Барбарой, которая, увидев, что к нему вернулось сознание, тут же влажным платком вытерла пот с его лица.
     - Где... они?
     - Один там, в ванной комнате. Похоже, бреется. Бойд сторожит за дверью, - прошептала она.
     - А ведь я мог бы его уделать... Если бы меня не шарахнули дубинкой по голове сзади... Неужели...
     - Это была моя вина, дорогой. Моя, и только моя! Это я, сама не знаю почему, вдруг захотела с ним поиграть! Зачем? Господи ты мой, зачем, ну зачем?! Неужели не знала, что Бойд совсем не из тех, с кем можно шутить? С кем вообще можно иметь дело?!
     - Но теперь, теперь-то... он уже не будет приставать к... тебе...
     Она улыбнулась. Без юмора, но вполне по-доброму. Если не считать странного блеска в глазах.
     - Вряд ли... Если... если только, конечно, по тем или иным причинам не захочет вдруг начать говорить как мальчик из католического хора.
     - Вообще-то тебе совсем не пристало так... Господи, как же мне больно!.. Не могу даже согнуть колени...
     - А ты и не пытайся. Зачем? Сейчас это вряд ли поможет... Эта скотина поработала с тобой на совесть.
     - Да, бывает. Хотя, знаешь, бывает и хуже...
     - Ладно, Тид, поговорим обо всем этом в следующий раз... Если, конечно, нам представится такая возможность.
     - Уезжай. Немедленно уезжай, Барбара. Бери мою машину и уезжай! Оставь ее на парковке у мэрии...
     - Нет, нет, я останусь с тобой...
     - Пожалуйста... это важно. Очень важно! Прошу тебя... Немедленно свяжись с Армандо Рогалем. Это мой адвокат. А может, уже и наш... Это их задержит. Хотя бы на какое-то время. Чтобы я продержался. Вот ключи! Давай быстрее, у нас слишком мало времени...
     Она все-таки взяла ключи и, спрятав их в ладошке левой руки, мягко поцеловала его сначала в губы, а потом в лоб.