ычки
пламени. Быстро промелькнув, лайнер исчез позади,  продолжая  все  так  же
неподвижно висеть в воздухе.
     Двое чужаков наблюдали за ним с  выражением  напряжения  на  лице.  У
Найсмита пересохли губы.
     - Куда мы направляемся? - спросил он более хрипло, чем намеривался.
     - Теперь уже недалеко, мистер Найсмит, -  сказал  Чуран.  Под  ногами
внизу с невероятной скоростью катился назад круглый земной шар;  вспыхнуло
серебро воды, в котором Найсмит узнал плотину возле Боулдера, потом  внизу
пронеслась огромная царапина  Большого  Каньона,  вся  заполненная  тенью.
Затем опять были горы и похожая на нитку река, которая  должна  была  быть
Колорадо. На равнине за горами Найсмит увидел город, вытянувшийся  в  виде
россыпи  серебристых  костяшек  домино.  Город  буквально  сверкал   среди
выгоревшей земли.
     - Значит, Денвер, - проговорил он.
     - Не сам город, - проговорил Чуран, глядя на аппарат, лежащий у  него
на коленях. - Мы используем его в качестве реперной точки. - Его  короткие
и толстые пальцы теперь танцевали над  аппаратом,  и  Найсмит  увидел  как
уходили внутрь одна за одной странного вида инкрустации, в результате чего
появлялось мерцающее свечение, вспыхивая на короткое время над  аппаратом.
Затем  появилось  пятно  агрессивно-красного  цвета,  которое  медленно  и
регулярно пульсировало. Когда  они  пересекли  город,  оно  запульсировало
быстрее, потом медленнее и, наконец,  когда  капсула  остановилась,  пятно
снова  запульсировало  быстрее,   но   без   изменения   частоты.   Спустя
непродолжительный момент  времени  красный  свет  стал  ровным,  и  только
едва-едва можно было предположить слабенькое мерцание. Капсула  замерла  в
неподвижности.
     - Из Лос-Анжелеса в Денвер  за...  сколько?  Пять  минут?  Четыре?  -
проговорил Найсмит.
     - В определенном смысле мгновенно, - ответила Лолл. - Видите ли,  это
тот же самый момент времени, в который мы  покинули  станцию  трубопоезда.
Время стояло на месте.
     Чуран  ухмыльнулся,  показывая  желтые  пеньки  зубов.  -  Теперь  мы
находимся точно в нужной точке пространства, - сказал он. - Поэтому сейчас
начнем перемещаться во времени. Вы готовы, мистер Найсмит?
     Не ожидая ответа, он снова коснулся аппарата, и словно  в  ответ  вся
огромная панорама земли внизу потускнела, стала  темной  и  снова  засияла
светом. Подняв глаза вверх, Найсмит как раз  успел  заметить,  как  солнце
начало быстро перемещаться по дуге над головой словно  огненный  шар.  Оно
нырнуло в западный горизонт, испустив вспышку красного цвета, затем  снова
стало темно. Свет! Солнце вынырнуло на востоке,  пронеслось  над  головой,
нырнуло, и снова мир погрузился в темноту. Свет! Темнота! Свет! Найсмит  в
капсуле видел лица Лолл и Чурана, освещаемые мигающим светом череды дней и
ночей. Ландшафт внизу, дрожа в коротких волнах темноты и света,  корчился,
изменяясь, встряхиваясь и обретая каждый раз новые формы. Найсмит  увидел,
как город выпускал новые щупальца, корчился в  трансформациях,  выбрасывал
вверх более высокие здания. Все это  походило  на  гротескный  мультфильм:
город жил в определенном ритме роста, отдыха и опять роста.
     Затем вдруг там, где находилась восточная половина  города,  появился
огромный кратер. Цикл роста прекратился. Найсмит, завороженно окаменевший,
видел, как районы города медленно погружались в темноту,  видел,  как  его
части рушились и превращались в черные руины.
     - Какой это год? - хрипло спросил он.
     Примерно  конец  девяностых,   по-моему,   -   безразличным   голосом
произнесла Лолл. - Да это и не важно.
     - Не важно, - автоматически повторил Найсмит, но его голос  сорвался,
когда он увидел то, что происходило с ландшафтом внизу.
     Мертвый мегаполис утонул. Ушел  вниз,  как  в  зыбучие  пески.  Земля
откровенно проглотила его. На его месте осталась только безликая  равнина,
слегка  мерцающая  в  призрачном  сумеречном  свете.  И  потом  в  течение
промежутка времени, который можно было бы оценить,  как  несколько  часов,
никаких изменений не происходило.
     Чуран еще раз прикоснулся к аппарату. Мигающая череда  дней  и  ночей
резко прекратилась. Стоял ранний вечер,  ясное  небо  темнело,  приобретая
сине-стальной оттенок, на фоне которого можно было  видеть  одну  или  две
звезды. Насколько Найсмит заметил со своей верхней  точки,  вся  местность
внизу была не по-земному пустой и неподвижной. На огромной равнине не было
ни одной крыши, ни одной стены или следа дороги;  нигде  не  светилось  ни
одного огонька.
     - Какой это год? - снова спросил он.
     Ответа не последовало.  Чуран  склонился  над  аппаратом,  и  капсула
начала медленно дрейфовать вниз, совершая долгий  наклонный  спуск.  Затем
они заскользили на уровне земли сквозь траву высотой по колено к  длинному
и низкому холму, хорошо видимому сейчас на фоне неба. Остальная  местность
была пустынной и темной.
     По мере того,  как  они  подплывали  ближе  и  ближе,  Найсмит  начал
ощущать, как дрожит его тело в результате шока  от  внутреннего  осознания
того факта, что все это реально - эта земля, и мокрая трава на ней  и  это
небо над головой. Он был здесь физически и не мог никуда убежать.
     Там, в Лос-Анжелесе, Кемперер занимался с его группами, кто-то другой
жил в его квартире в Беверли Хиллз... Нет, они все давно мертвы, мертвы  и
забыты.   Последняя   мысль   принесла   Найсмиту   чрезвычайное   чувство
освобождения и удовольствия. Чтобы с ним не случилось, теперь, по  крайней
мере, это не будет безопасная и скучная  жизнь  человека  средних  лет,  к
которой он шел...
     Холм - цель их маршрута - оказался как больше, так и ближе,  чем  это
казалось сначала. Он имел около тридцати футов в высоту, и был  невероятно
длинным и прямым, похожим на один из длинных курганов в Уилтшире. Холодный
воздух слабо пах землей и деревом. Черная громадина холма нависла над ними
- молчаливая, неподвижная. На нем росла такая же трава, как и на  равнине;
на фоне освещенных луной облаков Найсмит различал то тут, то там очертания
отдельного куста или дерева.
     Они вплыли в тень холма, которая  накрыла  их,  как  душный  занавес.
Затем, с вызывающей шок  неожиданностью,  они  были  ослеплены  золотистым
светом.



                                    7

     Помещение,  куда  они  вплыли,  представляло  собой   огромный   зал,
устланный  каким-то  светящимся  твердым  веществом,   которое   выглядело
одновременно и как мрамор, и как металл. Золотистый свет окружал их только
кругом, имеющим несколько ярдов в диаметре,  но  в  темноте  за  пределами
круга Найсмит  различал  мерцание  подпирающего  свод  столба,  отдаленную
стенку и контуры обстановки. Здесь  было  будущее,  и  оно  приняло  форму
пустынного мраморного зала, скрытого под холмом земли.
     - Что это за место? - задал вопрос Найсмит.
     - Корабль. Похороненный корабль.
     Эхо голоса Чурана зашелестело в пустоте.
     "Корабль. Какого рода корабль?" - подумал Найсмит.
     В сопровождении круга золотистого света они медленно двигались  вдоль
пятнистого следа из ярко-красной краски, который  начинался  в  нескольких
ярдах от двери. Выглядело так, словно краска была  накапана  из  банки  на
блестящий пол, а потом с ней произошло что-то не совсем понятное Найсмиту:
красный пигмент растворился, облупился, почти как  краска  на  воздухе,  и
явно превращался в пыль, перемещаясь тонкими прожилками к ближайшей стене.
     Насколько позволяла оболочка капсулы, Найсмит наклонился вниз,  чтобы
рассмотреть. Единственно, что это ему напоминало, был ветер,  перемещающий
песок на дюнах. Как  будто  тут  существовал  какой-то  неощутимый  ветер,
который и перемещал по полу мельчайшие частички красного пигмента...
     Он  проследил  за  красными   прожилками   до   самой   стены,   где,
прищурившись, смог различить в месте соединения пола и стены  ярко-красную
толщиной в волос линию, уходящую из поля зрения в обоих направлениях.
     Неужели пол отталкивал все, что  ему  не  принадлежит?  Пыль,  грязь,
красная краска - все это автоматически убиралось и уничтожалось?
     Найсмит  выпрямился.  Сама  стена  была  из  того  же  металлического
мрамора, что  и  пол  -  из  мрамора  с  равномерно  рассеянными  по  нему
вкраплениями и прожилками золота, если такая вещь возможна.  В  нескольких
футах дальше на стене висела красиво  сделанная  металлическая  рама,  что
живо заинтересовало Найсмита, но рама была пустой.
     Через арку они вплыли в другой отсек, который был лишь немногим менее
огромный, чем первый. Здесь маленькими, далеко отстоящими группами  стояли
то тут, то там диваны и  столики.  Пол  покрывали  богатые  мягкие  ковры.
Красный след, не делая ни малейшего различия, был нанесен  и  на  них,  но
здесь тоже длинными тонкими прожилками краска уносилась прочь.
     Некоторые образцы мебели выглядели как пародия на диваны и кресла его
собственного времени: преувеличенно пышные,  объемные  вещи,  имеющие  вид
скорее надутых воздухом, чем оббитых тканью и, скорее всего, изготовленные
цельными - никаких отдельных подушек, никаких ножек внизу.
     Другие предметы мебели основывались на ином принципе построения: они,
как крылья  крыльца,  свешивались  с  металлических  конструкций,  которые
вверху с обеих сторон заканчивались цилиндрами. Между этими  цилиндрами  и
висели кресла и широкие диваны, которые  нельзя  было  определить  ни  как
набивные, ни как надувные. Скорее, они выглядели так, словно  были  отлиты
из какой-то густой массы, похожей на  ту,  из  которой  делают  ириски,  с
яркими  цветами  и  обманчивой  размытой,  как  туман,  поверхностью.  Они
походили на фигуры из яркого дыма, выпущенного  струями  из  цилиндров  по
обеим сторонам. Найсмиту пришла на ум забавная мысль, что, если  выключить
механизм в этих цилиндрах, то диван или кресло превратятся в пар.
     Красный след  вел  их  дальше  по  коридору,  вдоль  которого  висело
множество пустых металлических рам, затем сквозь арку вверх по лестнице  и
вокруг галереи еще в один  зал  еще  больших  размеров,  чем  до  сих  пор
приходилось видеть Найсмиту. Потом их  путь  пролег  наверх  по  следующей
лестнице и сквозь очередной дверной проем в очередной зал.
     Помещение, куда  они  теперь  вплыли,  представляло  собой  небольшую
комнату для отдыха, из которой  во  все  стороны  вело  множество  дверей.
Первое впечатление от полностью освещенного помещения у Найсмита сложилось
такое: более  загроможденной  и  запущенной  комнаты  ему  еще  видеть  не
приходилось.  Но  тут  его  внимание   обострилось   до   предела   -   на
противоположной стороне комнаты он увидел отчетливое отражение  капсулы  в
зеркале... Но его отражения там не было.
     Он моргнул и посмотрел снова. Ошибки не было: на него смотрели только
отражения Лолл и Чурана... хотя и в них было что-то странное... в том, как
они были одеты или в...
     Затем изображение померкло, стало прозрачным и  исчезло.  Зеркала  не
существовало. Вдруг он понял, что изображение не  было  перевернутым.  Это
его мозг, в попытке сложить  разумную  картину  из  увиденного,  подставил
зеркало. Но тогда что же он видел?
     Рядом с ним хриплым нервным смешком рассмеялся Чуран.
     - Не беспокойтесь, мистер Найсмит.
     Найсмит  обернулся.  Оба  чужака  посмотрели  на  него  со   злобными
улыбками, но их внимание, казалось было сосредоточено  на  чем-то  другом.
Когда  капсула  коснулась  ковра,  Чуран  сделал  какие-то   окончательные
манипуляции над полированной поверхностью  аппарата,  затем,  опершись  на
него, словно это была крышка стола, вытащил из  под  него  ноги  и  встал.
Аппарат  остался  висеть  над  стулом,  на  котором  он  сидел.  Ничем  не
поддерживаемый и неподвижный.
     Чуран обменялся несколькими словами с Лолл, при  этом  оба  выглядели
серьезными  и  напряженными.  Наклонившись  над  аппаратом,  Чуран  что-то
сделал, за чем Найсмит не смог уследить, и капсула  лопнула,  как  мыльный
пузырь.
     Они все трое стояли в ярко освещенной комнате.  Чуран  сунул  аппарат
себе под мышку, как чемоданчик.
     В одном из дверных проемов произошло какое-то движение, и перед  ними
появилось маленькое существо.  Найсмит  вынужден  был  посмотреть  дважды,
чтобы понять, что это ребенок.
     Лолл склонилась над этим созданием,  механически  гладя  его  матовые
черные волосы. Ребенок заговорил с ней тоненьким хныкающим  голоском.  Она
что-то ответила, чтобы он отстал, и оттолкнула  его  от  себя.  Равнодушно
взглянув на Найсмита, ребенок заковылял на своих толстых ножках, уселся  и
принялся играть с тряпичной куклой.
     Это было невероятно уродливое существо с зеленовато-коричневой  кожей
и угрюмым выражением лица. Оно выглядело карикатурой  на  Лолл  и  Чурана:
все, что в них было отвратительного, в этом создании смотрелось  грубее  и
еще более отчетливо.
     Найсмит повернулся к Лолл.
     - Это ваш ребенок?
     Она кивнула.
     - Это девочка... ее зовут Егга.
     Лолл сказала какое-то резкое предложение ребенку, который  ковырял  в
носу. Девочка прекратила свое занятие, что-то один раз выкрикнула  матери,
и снова склонилась над своей куклой.
     Найсмит осмотрел комнату. На  полу  и  на  креслах  повсюду  валялась
разбросанная одежда. Тут и там можно было видеть скомканные листы бумаги и
даже остатки еды.
     Высокие стены были покрыты ярко-красными полосами  и  полосами  цвета
слоновой кости. Цвет слоновой  кости,  как  выяснил  Найсмит,  имела  сама
стена, сделанная из материала с тусклой поверхностью без всякой структуры.
Широкие красные полосы представляли собой драпировку из того же  вещества,
что и подвешенная мебель, и имели  такие  же  неясные  контуры.  Некоторые
кресла были такого же ярко-красного цвета, другие  -  цвета  электрик  или
слоновой кости, ковер с длинным ворсом имел цвет зеленого яблока. Небрежно
сложенные одежды обладали цветами всех оттенков.
     - И вы оставили ее здесь, когда возвращались в мое время?  -  спросил
Найсмит, указывая на ребенка.
     Лолл снова кивнула.
     - Она мешала бы нашей работе.
     - А если бы что-нибудь случилось, и вы никогда не вернулись сюда?
     - Но мы знали, что вернемся,  мистер  Найсмит,  -  проговорил  Чуран,
подойдя ближе. - Мы видели собственное прибытие. Так же, как только что мы
видели свое отбытие... помните?
     При мысли о той картине, что он видел, у него в позвоночнике возникло
ощущение покалывания. Если Чуран говорил правду, то в  то  мгновенье,  как
раз тогда, время дважды было замкнуто само на себя.
     Найсмит уселся в одно из кресел, наблюдая за Чураном, который подошел
к стене, открыл панель и положил аппарат внутрь. Лолл потянулась,  выглядя
более спокойной, но рассеянной, как любая хозяйка, которая вернулась домой
после долгого отсутствия.
     - Объясните мне вот что, - в запальчивости проговорил Найсмит.  -  Вы
знали, что ваша миссия будет успешной, так как видели свое возвращение  со
мной еще до самого ухода?
     - Да. Знали.
     Чуран начал расстегивать пиджак и рубашку,  а  потом  снял  их,  и  с
возгласом облегчения швырнул на ближайшую софу. Его безволосое туловище от
шеи и ниже, равно как и руки до локтей имели коричневато-зеленый цвет, как
у морских водорослей, который, по-видимому, и был натуральным  цветом  его
кожи.
     - Сидите, мистер Найсмит, - снимая блузку, проговорила Лолл. - Гунда,
набери код какой-нибудь еды.
     Ее тело,  такого  коричневато-зеленого  цвета,  как  у  Чурана,  было
коротким и на вид мягким, хотя пропорции его были не совсем человеческими.
По общему строению Чуран  и  Лолл  относились  к  млекопитающим,  но  были
совершенно  безволосыми  и,  в  сравнении  с  людьми   времени   Найсмита,
практически не имели половых различий. Молочные  железы  Лолл  были  почти
такими же маленькими и плоскими, как у Чурана.
     Ребенок оторвал глаза от своей игры, затем склонился  снова.  Испытав
шок отвращения, Найсмит увидел, что она втыкала в мягкое туловище  игрушки
длинные булавки или клинья.
     - Тогда здесь парадокс, - проговорил он, с усилием смотря в  сторону.
- Почему не перенести меня в еще более ранний период? Тогда вам совсем  не
пришлось бы возвращаться во времени?
     - Никакого парадокса. Если бы мы так поступили, то пережали бы петлю,
и нам пришлось бы пройти  тем  же  самым  путем.  -  Увидев,  что  Найсмит
нахмурился, Чуран добавил: - Подумайте об этом, как о коротком  замыкании,
тогда поймете.
     Игнорируя присутствие двух мужчин, Лолл сняла с себя последние одежды
и вышла из комнаты. Чуран, одетый только в сандалии, подошел  к  одной  из
стенных панелей и, задержав над ней руку, спросил:
     - Не хотите ли немного поесть? Чего-нибудь горячего?
     - Я не голоден, - ответил Найсмит.
     - Но чтобы  жить,  вы  должны  есть.  Позвольте  мне  предложить  вам
кое-что, мистер Найсмит. Может быть, вам понравится. Толкнув панель  вбок,
он быстро переместил пальцами несколько  подвижных  полосок  в  зеленую  и
белую клеточку, которые, казалось, были нарисованы на стене,  но,  тем  не
менее, легко  скользнули  под  его  пальцами.  Заинтересовавшись,  Найсмит
подошел ближе, но Чуран уже закончил устанавливать полоски, закрыл  панель
и открыл другую. Засунув руку внутрь, он начал вытаскивать одну за  другой
дымящиеся тарелки и ставить их на низкий круглый столик.
     - Присаживайтесь, мистер Найсмит. Я сейчас помоюсь, а потом мы поедим
и побеседуем.
     Он улыбнулся, показывая свои желтые пеньки  зубов,  и  последовал  за
Лолл в соседнюю комнату. Ребенок тоже поднялся  и  пошел  за  ним,  что-то
хныкая тоненьким голоском.
     Найсмит немного подождал, и принялся  осматривать  пищу.  Всего  было
четыре тарелки, и в каждой находилось разное  кушанье,  причем,  вероятно,
предполагалось, что обедающий должен был справляться собственным пальцами.
В одной тарелке лежало что-то темно-зеленое и пахло как морская водоросль,
в другой - нечто кремового цвета с розовыми кучками, в третьей  находилось
кушанье,  напоминающее  тестообразный   холм,   а   в   четвертой   лежала
многоцветная смесь с кусками, выглядевшая как мясо с овощами.
     Из соседней комнаты раздавались приглушенные звуки  голосов.  Найсмит
повернулся и подошел к стене, в которую, как он видел, Чуран положил  свой
аппарат.
     Он коснулся панели, пытаясь сдвинуть ее  в  сторону,  как  Чуран,  но
вещество вело себя  наполовину  как  ткань  и  наполовину  как  вода:  оно
сопротивлялось, а потом словно протекало сквозь пальцы. Контур панели  был
размыт, как и  при  взгляде  издалека,  а  ощущение  от  прикосновения  по
неуловимой причине было ему неприятно, и спустя минуту он сдался. Когда он
обернулся, из соседней комнаты вышла Лолл,  завязывая  на  талии  короткую
белую тунику с короткими рукавами. Ее кожа, в тех местах где ее можно было
видеть, теперь имела однородный зеленый цвет с примесью бледно-коричневого
цвета - она смыла свой грим. Аналогично выглядел и появившийся  следом  за
ней Чуран, который был одет в  красную  пижаму  без  рукавов.  Его  острая
бородка исчезла и  теперь  все  его  лицо  без  нее  выглядело  по  иному,
уродливее. И только теперь Найсмит  понял  то,  что  ускользнуло  от  него
ранее: Чуран в той другой капсуле был безбородым.
     Вошел ребенок, схватил чашку с едой со стола, расплескав  на  пол,  и
забрал ее в угол, где уселся и принялся набивать себе рот.
     - Хорошо быть снова чистой, - сказала Лолл. Извините, я не  подумала.
Может быть вы тоже хотели бы искупаться перед едой, мистер Найсмит?
     - Позже. Сейчас я хочу поговорить.
     Чуран уселся за стол и принялся заталкивать себе в рот еду, используя
два пальца в качестве ложки. Он хрюкал от удовольствия, жуя кусок, который
проступал сквозь щеки.
     - Хорошо.
     Лолл тоже села и предложила место рядом с собой.
     - Берите сами, мистер  Найсмит.  Вилками  тут  не  пользуются,  но  я
уверена, вы спр