традал все мое  интервью,  наблюдая,  как  я  позировал  перед
фотоаппаратами, и одобрительно кивал, когда я уклонялся  от  ответов  на
вопросы. На этот раз мне нужно было хитрить, и репортеры  понимали,  что
это потому, что моя история правдива. Пара репортеров хотела узнать  мое
мнение об убийстве, но я отказался отвечать.  До  сих  пор  только  Митч
Темпл пытался увязать предыдущее убийство с этим, так что с этой стороны
ничего нового известно не было. Если только такая связь  существует,  то
Пат установит ее. Пока же это были только догадки.
   Когда все это было кончено, мы спустились вниз и выпили по паре чашек
кофе.
   - Ты отлично со всем справился, малыш.
   - Так ведь мне нечего было сказать.
   - Спасибо за то, что ты не  пытался  высказать  свои  догадки.  Может
быть, позже я кое-что расскажу тебе.
   - Ты думаешь, мне это будет интересно?
   - Да, - сказал Пат кисло, - пока что нет никакой  связи  между  этими
двумя неглиже. Если  первый  случай  -  самоубийство,  то  все  довольно
просто. Добрая половина этих девиц разгуливает нагишом или  полуодетыми,
хотя черт меня побери, если я знаю - почему. Эксперт зашел в своем хобби
дальше, чем я думал. Он взял кусочек  кожи  и  ткани,  прежде  чем  труп
увезли. Он не утверждает этого решительно, но,  по-видимому,  совершенно
удовлетворен тем, что его диагноз, как он считает, подтвердился. По  его
мнению, первая девушка была  отравлена  медленным  и  очень  болезненным
ядом.
   - Что ты можешь с этим сделать?
   - Ничего. У нас нет тела для эксгумации и нет  возможности  доказать,
что кусочки ткани принадлежат именно тому первому трупу.  Еще  несколько
дней, и в этих тканях не останется и следов химикалий. Яд распадается.
   - А как насчет второй девушки?
   - Кнут оставил весьма отчетливые полосы на ее  теле.  Он  в  точности
соответствует некоторым  цирковым  атрибутам,  специально  вывозимым  из
Австралии.
   - Покупателя проследили?
   Пат покачал головой.
   - Их покупают дюжинами. Дело в том, что импортные конторы рекламируют
их везде, даже в журналах. Мы проверили книги заказов, и оказалось,  что
эти штуки  продают  сотнями  только  по  почте.  Практически  невозможно
определить всех покупателей.
   - Тогда остаются только отпечатки ее пальцев.
   -  И  фотография.  Ребятам  из   фотолаборатории   пришлось   здорово
потрудиться, чтобы реконструировать ее лицо.
   Он  достал  ее  фотографию  на  глянцевой  бумаге  размером   4х5   и
внимательно рассмотрел ее.
   - Лица вроде этого отлично запоминаются, -  сказал  он.  -  Она  была
настоящей красавицей.
   - Можно мне оставить фото себе?
   - Пожалуйста. Все равно его поместят в газетах.
   - Отлично. Я позвоню тебе, как только повидаюсь с Темплом.
   - Думаешь, из этого будет толк?
   - Я знаю о нем кое-что, - усмехнулся я. - И он не захочет, чтобы  это
выплыло наружу.
   В половине первого я встретился с Темплом в ресторане "Голубая лента"
на  44-й  улице.  Ему  уже  перевалило  за  сорок,  он  наконец  добился
возможности печататься в первой колонке, и теперешний успех  сделал  его
еще более циничным, чем прежде. Мне не пришлось объяснять ему,  зачем  я
пришел. Он сообразил все, как только я ему позвонил. Когда  мы  сели  за
столик и сделали заказ, он сказал:
   - Как вышло, что ты стал мальчиком на побегушках, Майк?
   - Может быть, потому, что у меня достаточно тяжелая рука.
   Он ухмыльнулся, глядя на меня исподлобья.
   - Только не шантажируй меня этой  вечеринкой  на  яхте.  Ты  это  уже
использовал дважды.
   - А как насчет той истории с Люси Делакор, о  которой  ты  так  и  не
написал? Насчет того дома, откуда она сбежала?
   - Откуда тебе известно об этом?
   - У меня масса друзей в  самых  необычных  местах,  -  ответил  я.  -
Старушка Люси по-прежнему числится за тобой, не правда ли?
   - Ладно, ладно, хватит. Чего ты хочешь?
   - Пат просит, чтобы ты не занимался вопросом сходства этих неглиже  в
последних двух убийствах.
   Лицо Темпла приобрело странное выражение.
   - Но ведь я прав, - сказал он мягко. - Не так ли?
   - Отвяжись, Митч. Просто Пат не хочет, чтобы в это дело  был  замешан
секс. Вот и все. Это всегда вызывает у публики ненужные мысли.  Дай  ему
несколько дней спокойно поработать,  а  потом  можешь  делать  все,  что
хочешь. Согласен?
   - Мне страшно много пришлось поработать  ногами.  Я  отбил  себе  все
пятки, выслеживая эти этикетки. А теперь выходит, что все это зря.
   - А что тебе удалось выяснить?
   Митч пожал плечами.
   - Только наметки на возможных покупателей. Продавцы  не  сказали  мне
ничего определенного, потому что это очень ходовой товар. Это могли быть
какие-нибудь провинциалы, жаждущие привезти что-нибудь сексуальное своим
женам, военные, купившие экзотические штучки в большом городе...  ну,  и
дамы, пытающиеся вдохнуть немного огня в  стариков-партнеров  с  помощью
нейлона.
   - И это все?
   -  Мне  не  удалось  получить  никакого  описания   покупателей.   За
исключением, пожалуй, парочки курочек,  которые  взяли  размеры,  вполне
подходящие им самим. Очевидно, это постоянные покупательницы. Я  мог  бы
их навестить, но не думаю, чтобы от этого был какой-нибудь прок.  Может,
у тебя есть какие-нибудь идеи на этот счет?
   - Самые свеженькие,  -  сказал  я.  -  Вельда  обратила  внимание  на
интересное сочетание цветов:  зеленое  неглиже  на  рыжей  и  черное  на
блондинке. По-моему, в этом есть какой-то смысл.
   - Черт возьми, это самые ходовые цвета. У них даже в запасе нет белых
или розовых. Сейчас не в моде скромницы.  -  Митч  откинулся  на  спинку
стула. - Может, ты лучше скажешь Пату, что  я  все  еще  занимаюсь  этим
делом?
   - Он повторит то же.
   - Просто удивительно, что больше никто  не  заметил  этой  связи.  Не
слишком основательная, но все же зацепка.
   - Я думаю, это потому, что все  считают,  что  учительница  покончила
жизнь самоубийством.
   - Я в этом немного сомневаюсь, - проворчал Митч.
   - Пат тоже. Но ему приходилось сталкиваться с другими случаями, когда
самоубийцы выходят из дома в одном неглиже. Это,  по-видимому,  довольно
распространенное явление.
   - Да, я знаю. Она могла выбежать к реке и в пальто. Тогда бы никто ее
не заметил. Если она потом потеряла его, то любой из тех, кто шатается в
доках, мог найти пальто и загнать его за выпивку, даже не подумав  ни  о
чем плохом.
   - Что сказать Пату?
   - Я буду молчать неделю. А пока что я все же  буду  пытаться  увязать
вместе эти две одежонки. - Он посмотрел на меня поверх своего стакана. -
Ну, а как ты сам, Майк? Ты всегда излагаешь интересные  версии.  Что  ты
думаешь на сей раз?
   - Я этим не интересуюсь. Такова моя версия.
   - И в тебе даже не просыпается любопытство?
   - Просыпается, конечно, - ухмыльнулся я.  -  Именно  поэтому  я  буду
внимательно читать обо всем в "Новостях".
   После ленча с Митчем я вышел на улицу и свернул направо на Бродвей. Я
направился к своему бюро. Утренняя сырость сменилась  моросящим  дождем,
который вымыл улицы и превратил тротуары в сплошной поток зонтиков.
   На первых страницах газет, продававшихся в  киосках,  все  еще  можно
было прочесть рассказ о смерти рыжеволосой девушки, а в одном из дневных
выпусков красовалась  моя  фотография  рядом  с  трупом,  а  также  была
помещена фотография мальчика. Я купил несколько газет, сунул их в карман
плаща и зашел в Хаккард-Билдинг.
   Вельда оставила  мне  записку,  что  вышла  кое-что  купить  и  скоро
вернется. Пока что мне нужно было позвонить в контору Краусс-Тильмана. В
конторе я напал на Уолта  Хенли,  получил  у  него  указания  по  поводу
следующего  задания,  повесил  трубку  и  добавил   к   записке   Вельды
постскриптум. Я известил ее о том, что уезжаю из города на пару  дней  и
потому откладываю  наше  свидание  за  ужином.  Конечно,  эта  последняя
приписка ей не очень  понравится.  У  нее  был  день  рождения.  Но  мне
повезло. Все равно я забыл купить ей подарок.

***

   Несколько дней обернулись неделей. Я подъехал  к  бюро  без  четверти
пять. Вельда сидела за машинкой и даже не подняла глаза, пока не кончила
страницу.
   - Поздравляю с днем рождения, - сказал я.
   - Спасибо, - ехидно ответила она.
   Я ухмыльнулся и кинул ей сверток, приобретенный десять  минут  назад.
Она не смогла больше сдерживаться и торопливо  сорвала  с  него  бумагу.
Молочным светом засияли жемчужины, и Вельда издала легкий крик восторга.
   - Настоящие? - едва выговорила она.
   - Надеюсь, что так.
   - Подойди ко мне, ты...
   Я склонился над ней и,  впившись  в  ее  сочные  мягкие  губы,  снова
почувствовал, как меня охватывает дрожь. Так бывает всегда, когда я имею
дело с этой изумительной женщиной. Я оттолкнул ее и перевел дыхание.
   - Лучше поберегись...
   - Но я не думала, что ты сам этого хочешь...
   - Пропаду я с тобой, киска.
   - Погоди, вот увидишь, как я задам тебе.
   - Прекрати разговаривать со мной в таком тоне, слышишь? - сказал я. -
А то я сейчас взорвусь!
   - Ну, так я тебе помогу...
   Я взъерошил ей волосы и присел на край стола.
   Она разложила всю почту на три кучки:  извещения,  деловые  письма  и
личные. Я стал просматривать их.
   - Что-нибудь важное есть?
   - Ты что, не читал газет?
   - Детка, там, где я был, нет ничего, кроме холмов, камней и деревьев.
   - Удалось установить личность убитой рыжей.
   - Кто же она?
   - Максия Делани. Выступала  со  стриптизом  на  Западном  берегу.  Ее
дважды привлекали по подозрению в том, что она  завлекала  клиентов,  но
каждый раз освобождали по причине отсутствия улик, поскольку клиенты  не
жаловались.  Последнее  время  она  находилась  в   Чикаго,   где   была
зарегистрирована в качестве натурщицы в одном рекламном агентстве. С нее
сняли несколько фотографий в обнаженном виде.
   - Мне приходится иметь дело с приятнейшими людьми, не правда ли?  Еще
что-нибудь интересное в почте имеется?
   - Ничего особенного. Правда, есть какой-то пакет.
   В кучке личной почты я увидел плоский пакет размером шесть квадратных
дюймов с  адресом  и  маркой  знаменитого  города  на  Гудзоне,  который
населяют самые знаменитые из бывших жителей Нью-Йорка. Я вскрыл  конверт
и снял обертку с коробочки.
   Отпечатанное типографским способом письмо извещало меня  о  том,  что
содержимое коробочки сделано одним из заключенных и  любое  добровольное
пожертвование, которое я захочу, возможно, сделать, следует адресовать в
фонд,  предназначенный  для  организации  развлечений  узников.   Внутри
коробочки оказался изящный кожаный бумажник ручной работы  с  аккуратным
тиснением:
   "МАЙК ХАММЕР, СТРАХОВОЙ АГЕНТ".
   Очень симпатичная штучка. Я бросил бумажник на стол Вельды.
   - Что ты об этом думаешь?
   -  Твоя  репутация  окончательно  испорчена.  -  Она  посмотрела   на
бумажник, прочла письмо и добавила:
   - У них есть отдел жалоб?
   - Пошли туда пять баксов. Может, это просто шутка. - Я сунул бумажник
в карман и поднялся со стула. - Давай поужинаем.
   - Давай, страховой агент.
   Мы уже шли  к  двери,  когда  зазвонил  телефон.  Я  хотел  было  "не
услышать" звонка, но Вельда  была  слишком  ревностной  секретаршей  для
этого. Она сняла трубку и протянула ее мне.
   - Это Пат.
   - Привет, малыш, - сказал я.
   Что-то странное было в его голосе, и я не мог понять, в чем дело.
   - Майк, ты когда в последний раз видел Митча Темпла?
   - Неделю назад. А почему ты спрашиваешь об этом?
   - И с тех пор ни разу не видел?
   - Нет.
   - Тебе пришлось с ним повозиться? А  может  быть,  он  доставил  тебе
какие-нибудь неприятности?
   - Да нет же, черт возьми, - ответил я. - Я же все тебе рассказал.
   - Тогда скажи мне вот что... Есть у тебя алиби... скажем, на  прошлые
сутки?
   - Малыш, у меня найдется по крайней мере три свидетеля, которые могут
рассказать, где я находился в любую минуту в течение всей  недели  и  до
настоящего времени. Ну а теперь - в чем дело?
   - Кто-то прикончил Митча в его собственной квартире:  ему  всадили  в
сердце кинжал. Его нашли мертвым на живописном восточном ковре.
   - Кто нашел?
   - Подружка, которая имела свой собственный ключ от двери. Она  сумела
вызвать нас до того, как упала в  обморок.  Приходи  ко  мне.  Мне  надо
поговорить с тобой.
   Я повесил трубку и посмотрел на Вельду, чувствуя, что у меня  стянуло
всю кожу на лице.
   - Снова неприятности? - спросила она.
   - Да. Кто-то убил Митча Темпла.
   Она поняла, о чем я думаю.
   - Он что-то разнюхал по поводу убийства этих девушек, не так ли?
   Я кивнул.
   - Тогда чего же Пат хочет от тебя?
   - По всей видимости, ему нужны все подробности последнего моего с ним
разговора. Собирайся, пошли.

***

   У Митча Темпла была квартира в новом доме  в  восточном  районе.  Это
было шикарное строение, в котором жили богачи и знаменитости. Швейцар  в
униформе  не  привык  лицезреть  полицейские  автомобили  и  полицейских
офицеров, которыми кишело теперь небольшое пространство перед  роскошной
резной дверью.
   Дежурный коп узнал и пропустил нас.
   Мы поднялись на лифте на шестой этаж. На небольшую площадку  выходили
двери двух квартир, одна из  которых  была  закрыта  -  это  была  дверь
квартиры,  принадлежащей  отсутствующему  жильцу,  а  другая  -   широко
распахнута. Копы внутри этой квартиры были заняты своим привычным делом.
Пат приветственно махнул нам рукой, и мы, обогнув кровавое  пятно  возле
двери, прошли вслед за ним к тому месту,  где  лежало  тело.  Ребята  из
криминальной лаборатории уже закончили свою работу и стояли  в  стороне,
обсуждая последние новости бейсбола.
   - Можно? - спросил я.
   - Валяй, - ответил Пат.
   Я опустился на колени возле трупа и внимательно  осмотрел  его.  Митч
Темпл лежал на боку в луже крови. Одна его рука была все  еще  вытянута,
цепляясь за полу пиджака, который он пытался стянуть  со  спинки  стула;
пальцы его другой руки судорожно стискивали батистовый  носовой  платок,
который всегда торчал из его нагрудного кармана. Я поднялся  на  ноги  и
бросил взгляд на кровавый след, тянувшийся от двери  до  дырки  в  груди
Темпла. Он был длиной в добрых двенадцать ярдов.
   - Что удалось выяснить, Пат?
   - Похоже на то, что он открыл дверь на звонок и получил удар кинжалом
с восьмидюймовым лезвием. Он сразу упал на спину.  Тот,  кто  его  убил,
просто закрыл дверь и ушел.
   - Такая рана в большинстве случаев оказывается  смертельной,  не  так
ли?
   - Да, - ответил Пат.
   - А что он искал в пиджаке?
   - Что-нибудь такое, что могло бы  остановить  кровотечение,  как  мне
кажется. По-видимому,  здесь  ничего  не  тронуто.  Удивляюсь,  как  ему
удалось добраться сюда. Медицинский  эксперт  тоже  не  понимает,  каким
образом у него хватило сил. Он два раза  падал,  а  последние  несколько
дюймов полз.
   - Никто не может попасть в квартиру, пока снизу не позвонит  швейцар,
- напомнил я.
   Пат бросил на меня недовольный взгляд.
   - Пока мы не  установили  точного  времени  смерти,  но  профессионал
вполне мог подобрать для осуществления своего плана  подходящий  момент.
Мы сейчас проводим проверку квартиросъемщиков  и  вообще  тех,  кто  был
здесь, но могу поспорить, что мы ничего не найдем. Типы,  которые  здесь
живут, не хотят иметь дело ни с трупами, ни с  полицией.  Они  не  знают
даже своих соседей п"о площадке.
   - Это ведь Нью-Йорк, - сказал я.
   - Ну, а как насчет тебя?
   Это было скорее утверждение, а не вопрос.
   Я взглянул на него и покачал головой:
   - Можешь меня вычеркнуть, я с  ним  не  имел  дела  с  момента  нашей
последней встречи. Я ведь передал тебе, что  он  сказал:  он  ничего  не
станет писать в течение недели, но между тем будет  потихоньку  выяснять
вопрос насчет  неглиже.  Думаешь,  он  что-нибудь  нашел?  У  него  было
огромное количество источников информации.
   Пат пожал плечами.
   - У него нет никаких записей на этот счет. И секретарша  тоже  ничего
не знает. Она говорит, что  он  подолгу  отсутствовал  каждый  день,  но
исправно  давал  материал  в  свою  колонку.  Мы  сейчас  исследуем  его
последние записи и репортажи, может, нападем на какой-нибудь след.
   - А как насчет той серии статей о мафии, которую он опубликовал месяц
назад?
   - Они слишком хитры, чтобы вести охоту на журналистов. Все равно этим
ничего не добьешься, но легко обнаружишь себя. Им нужна  анонимность,  а
не известность. Нет, здесь что-то другое.
   - Эти чертовы неглиже?
   - Возможно. Я надеялся, что ты что-то разнюхал.
   Я пошарил в кармане в поисках сигарет, но наткнулся на бумажник.
   - Смотри-ка, я всего лишь агент по страхованию, - усмехнулся я, кинув
его Вельде. - Держи, можешь оставить его себе.
   Она подхватила бумажник и сунула его в свою сумочку.
   - Сожалею, Пат, но у меня ничего нет для  тебя.  В  том  случае  если
только полицейский департамент не захочет взять меня на службу.
   - Понятно, - пробормотал он. - Могу  себе  представить.  Ладно,  тебе
лучше убраться отсюда до прибытия прессы. Они и так раздуют это дело,  и
я вовсе не хочу, чтобы они наткнулись тут на тебя.
   - Не обращай внимания, малыш.
   - Если что-нибудь узнаешь, дай мне знать.
   - Разумеется.
   - Пройди через черный ход.
   По дороге к выходу я обернулся.
   - Может быть, ты будешь так любезен и известишь  меня  о  том,  какой
оборот примет дело?
   Губы Пата скривились в усмешке:
   - О'кей, крошка.
   Ужинали мы бифштексами у Вельды. Это был домашний ужин, одно  из  тех
мероприятий, которые она обставляла с особой тщательностью. На  ней  был
совершенно свободный в талии синий шелковый халатик, так что  когда  она
расхаживала  по  квартире,  перед  взором  соблазнительно   маячили   ее
обтянутые шелком бедра и ягодицы. Когда же она  уселась  напротив  меня,
отвороты халатика едва запахнулись,  открывая  глубокую  ложбинку  между
грудями, и стоило ей слегка повести плечами, как  отвороты  расходились,
давая мне возможность насладиться красотой ее бюста.
   Наконец я отодвинул тарелку. Бифштекс был съеден, но вкуса его  я  не
почувствовал. Она налила мне кофе, улыбнулась и сказала:
   - Видишь, чего тебе не хватало все это время.
   - Ты чертенок, - я вынул из кармана сигареты,  сунул  одну  в  рот  и
сказал:
   - Дашь мне прикурить?
   Вельда потянулась за сумочкой, вытряхнула из нее кучу всякой  ерунды,
после чего нашла спички и дала мне прикурить.
   Складывая все  обратно,  она  вдруг  помедлила,  держа  в  руках  мой
бумажник, и сказала:
   - С какой стати было заключенному посылать тебе эту штучку?
   - Ты же видела письмо. Это входит у них в программу перевоспитания.
   - Да нет, я не то имею  в  виду.  Если  такие  вещи  посылают  хорошо
известным людям, то уж, конечно, им известно о роде их занятий. Особенно
о твоем. Очень плохо, что тут нет фамилии того, кто это сделал.
   - Давай поглядим.
   Я взял бумажник и  развернул  его.  Он  был  стандартного  фасона,  с
отделениями для визитных карточек, прорезью для удостоверения личности и
кармашками для счетов.
   - Пусто, - сказал я. - К тому же все вещи  проверяются  во  избежание
пересылки заключенными посланий на волю. Это просто рекламный трюк.
   - Может быть, там есть потайное отделение? - засмеялась она.
   Но я не смеялся. Я уставился на бумажник, затем стал ощупывать  линию
сгиба. И наконец я нашел  его  -  хитро  спрятанный  потайной  кармашек,
который очень трудно найти при поверхностном осмотре...  Там-то  и  была
записка.
   Она была написана карандашом крошечными заглавными буквами на  клочке
туалетной бумаги. Я прочел ее  дважды,  чтобы  быть  уверенным,  что  не
ошибся. Каждое слово по отдельности.
   "Дорогой Майк! Я услышал по радио про  убийство  рыжеволосой  девицы.
Моя сестра была знакома с ней и с девчонкой Постон тоже.  Я  подумал  об
этом только сейчас. Когда я узнал про смерть Постон, я не  придал  этому
значения, но последняя смерть встревожила меня. Вот уже четыре месяца от
Греты нет