Поняв свою ошибку, "мастеровой"  на  карачках  метнулся  к  занавесу,
шмыгнул под его нижний, украшенный  бахромой  и  кистями  край,  затопотал
ботинками по половицам, удаляясь.
     Рудников,  остановленный  было  криком  Басманова,  бросился  следом,
наугад стреляя в темноту.
     За ним, выхватив маузер, рванулся Шульгин. После шестого или седьмого
выстрела раздался отдаленный  грохот.  Потом  -  тишина.  Андрей,  подавив
желание бежать на  помощь  Сашке,  стал  вместе  с  Басмановым  укладывать
уцелевших бандитов на пол, мордой вниз, руки за голову.
     Шульгин, светя мощным галогеновым фонарем, догнал Рудникова  в  конце
длинного коридора. Поручик хладнокровно  перезаряжал  пистолет,  а  беглец
скорчился у его ног с разнесенным крупнокалиберной пулей затылком.
     - Поспешил, Виктор Петрович, - упрекнул Сашка Рудникова.
     - Никак нет. Едва успел. Смотрите-ка... Шульгин только сейчас, подняв
луч фонаря, увидел, что "мастеровой" едва не спасся. Бамбуковая  этажерка,
стоявшая у стены, была  повалена,  по  полу  раскатились  жестяные  банки,
скорее всего - с краской, а рядом в стене зияла черная щель, откуда тянуло
сквозняком.
     - Извольте. Я предполагал, что тут есть запасный выход, и,  возможно,
не один...
     - Молодец, поручик, четко соображаете! А что это он про своих кричал?
     - Да как бы не агент ихнего сыскного, то есть утро по-нынешнему.  Или
вообще все они тут "товарищи". Я слыхал еще в восемнадцатом,  что  есть  у
них такие, под налетчиков работают.
     Шульгин фыркнул. В свое время ему приходилось читать книжки из  серии
"Подвиг" про бандитов, которые маскировались под чекистов,  чтобы  грабить
буржуев и разжигать ненависть к советской власти.  Но  если  верна  прямая
теорема, то  так  же  верна  и  обратная...  -  Тогда  нужно  и  остальных
поспрашивать. Сумеете? -Делов-то...
     Знаток  уголовного  мира,  поручик  Рудников  у  Деникина  служил   в
контрразведке. Для допроса он отобрал  троих.  "Матроса"  и  двух  других,
подходящих  по  внешности.  Прочие  у  Рудникова  интереса   не   вызвали.
"Раскололись" его пациенты быстро, ему даже бить  как  следует  никого  не
пришлось. Быстрота, агрессивный напор и тычки в зубы  благоухающим  свежим
дымом стволом.
     В своей принадлежности к губрозыску признался только  один,  напарник
убитого, с которым они внедрились на  Хитровку  еще  в  прошлом  году.  Из
сбивчивых и путаных слов трудно было понять, чем  они  больше  занимались,
"освещением"  замыслов  преступного  мира  или  собственным   обогащением.
"Матрос" и в самом  деле  был  из  гельсингфорсской  братвы  (одичавшей  и
озверевшей от безделья на шестой год) стоящих без дела у стенки  линкоров,
а третий - "мастеровой" - оказался бывшим приказчиком  молочного  магазина
Чикина, соблазненным возможностью  широко  пожить  в  голодное  время  под
надежной милицейской "крышей".
     Они даже и не грабили по-настоящему, а просто выезжали на  обыски  по
добытым у наводчиков адресам и выгребали подчистую то,  что  состоятельным
людям удавалось укрыть  от  предыдущих  из®ятий  и  реквизиций.  А  заодно
распродавали и делили выручку за имущество  того  самого  Пал  Саввича,  к
которому и шел Рудников. Сам же хозяин квартиры недавно умер.
     - Все ясно, господа? - Шульгин сказал "господа", но смотрел только на
поручика, справедливо считая, что от  гвардейца  Басманова  сейчас  пользы
будет мало.
     Рудников молча кивнул и указал "кольтом" в сторону коридора.
     - Пошли, соколики. А ты со мной, Михаил  Федорович,  рядом  постоишь,
мало  ли  что...  Басманов  без  удовольствия,  но  понимая  необходимость
происходящего,  встал  с  табурета.  Против  ожидания   Новикова   никаких
неприятных сцен с мольбами о пощаде, паданием на  колени  и  размазыванием
соплей по щекам не произошло. Смертники покорно, хотя и  на  подгибающихся
ногах, поплелись в указанном направлении. И вправду, к  концу  гражданской
войны жизнь человеческая сильно подешевела. И чужая и своя.
     Выстрелы из подвала прозвучали едва слышно.  Все  это  время  Андрей,
оставаясь в передней комнате, держал под прицелом лежащих на  полу  воров.
Для них все происшедшее было не совсем уж  неожиданным,  к  осложнениям  в
трудной  бандитской  жизни  тут  все  привыкли,   но   стремительность   и
беспощадность пришельцев ошеломляли.
     Все-таки в  первых  десятилетиях  века  темп  жизни  был  значительно
медленнее. Но их еще ждала  отдельная  мизансцена.  -  Встать!  Подойти  к
стене! Мордой, мордой...Руками опереться, ноги подальше.  Вот  так...  Ну,
шелупонь,  кто  тут  у  вас  главный?  -  проверив  карманы  и   загашники
хитрованцев на предмет оружия, спросил  продолжающий  играть  роль  пахана
новой  банды  Рудников.  На  него  обыскиваемые  смотрели  со  страхом   и
почтением. Быстрота и жестокость расправы произвели должное впечатление.
     Нынешнего, послереволюционного  блатного  языка  поручик  не  знал  и
настоящего вора разыгрывать не пытался, да и необходимости в том не  было.
К уголовному миру за последнее время прибилось столько случайного люда, от
бывших гимназистов и офицеров до попов-расстриг и аптекарей, что все давно
смешалось, верх брал тот, кто "круче", невзирая на происхождение  и  стаж.
Ничего не поделаешь, здесь тоже вступили в свои права  "либерте,  эгалите,
фратирните".
     - Вон наш главный лежит, "Хряк его звали, - указал один из парней  на
незадачливого стрелка.
     - Хряк! - презрительно сплюнул поручик. - На подсвинка  не  тянет,  а
туда же... - Наклонился  над  убитым,  перевернул  на  спину,  без  усилия
выдернул из-под ключицы нож. Вытер об его  же  пальто,  протянул  Новикову
рукояткой вперед.
     На вид Хряку было  лет  двадцать  пять,  лицо  почти  интеллигентное,
особенно когда смерть стерла с него томно-наглое выражение. Откуда вдруг у
этого парня такая нелепая кличка?
     В  руке  он  сжимал  никелированный   пистолетик   калибра   6,   35.
Действительно пижон, что тут скажешь.
     - А по профессии вы кто здесь? -  продолжал  спрашивать  Рудников.  -
Портяночники все?
     - Обижаешь, кореш, - прогудел дьяконский бас  из  середины  строя.  -
Домушники мы тут, природные. А тех и не знали почти,  так  уж  не  к  ряду
вышло. Хабар толкнуть зашли, ну и обмыли чуть...
     - Кореша твои в подвале валяются, - осадил фамильярность Рудников.  И
повернулся к Новикову:  -  Покараульте  их  еще,  а  я  тут  осмотрюсь  по
закоулкам, мало ли что...
     Вернулся поручик минут через десять, обойдя все примыкающие  комнаты,
коридоры и чуланы.
     - Порядок. - И засунул свой устрашающего вида "кольт" под  ремень.  -
Однако загадили они  квартиру  и  распотрошили  все.  Пал  Саввич  полвека
наживал, аккуратист был. Куда старика подевали, хевра, дядьку моего?
     - Да не трогали  мы  его,  ей-бо,  вот  те  крест!  -  снова  ответил
дьяконский голос. - Помер он, сам помер, от старости, скоро уж сороковины.
У Хряка с ним дела были, да у того, Копченого, что вы шлепнули,  он  вроде
как и наследство принял. Хабар стал скупать. Ну а наше дело какое - украл,
продал на блат, выпил, и вся радость...
     - Кончай базарить.  Знач  так,  сявки.  Теперь  мы  тут  жить  будем.
Забирайте свою хурду - и у... Сами запомните и другим  передайте,  кого  в
ближнем коридоре увижу, замочу без понта. Вы меня в  деле  видели.  Узнаю,
что языком ляскаете, - в сортире утоплю...
     - Обожди, Мизгирь, я лучше  придумал,  -  вмешался  в  игру  Шульгин,
который тоже рос в воровском квартале, хоть и на сорок лет позже.
     - Вы, убогие, жить хотите? Хорошо жить, я имею...  Тогда  вот  так  -
очищайте себе хавиру  напротив  нашей  и  живите.  Кто  из  соседей  пасть
разевать станет - заткните. У нас на подхвате будете. За  службу  поимеете
больше, чем от Копченого. Но делать все будете, что я скажу. Кликуха моя -
Пантелей. Не слыхали? Ничего, еще услышите. Или у  питерских  поспрашайте,
те уже хорошо знают. Я - Пантелей, он  -  Мизгирь,  это  -  Князь,  это  -
Таракан...
     Басманов,  услышав,  как  его  назвал  Шульгин,  поморщился.  А  тот,
разбрасывая клички, не имел никакой задней мысли, говорил,  что  в  голову
пришло, лишь бы без запинки.
     - А тут будет наша хаза. По делу, без дела, но чтобы двое-трое  ваших
сявок всегда на стреме стояли, только  свистну.  Местная  рвань  сшиваться
станет - гнать в шею, чужого увидите -  перо  в  бок  и  в  аут.  Сами  не
справитесь, кого из нас позовите, но это вам  уже  в  глупость  будет.  Не
одобрю. А позовем - на цырлах сюда. И ни в каком  разе  больше.  Теперь  -
так...
     Он по очереди развернул к себе лицом каждого,  буквально  на  секунду
фиксируя взглядом глаза очередного "пациента", и,  словно  теряя  интерес,
небрежно отталкивал. Но они этот взгляд запомнили...
     - Ну и все. Узнаю каждого хоть  в  Сухуме,  хоть  в  Одессе.  Теперь,
Мизгирь, пригляди. Всю хурду, а первей всего жмуриков из хазы долой. Лучше
всего - в реку. И полы выдраить, как в Бутырках учили... Потом еще  глянь,
где квартировать будут. И за труды дай чего-нито.
     Через полтора примерно часа, когда домушники, обращенные в  шестерок,
закончили уборку и удалились, тихие и вежливые,  не  совсем  еще  понимая,
повезло им или наоборот, прихватив с собой массу всякого тряпья  и  прочей
дряни, имеющей тем не  менее  определенную  рыночную  стоимость,  Рудников
устроил экскурсию по квартире.
     - Я ведь давно ее в виду имел, сам не зная, для чего,  -  повествовал
он. - Павел  Саввич,  еще  с  восьмидесятых  годов  (прошлого  века,  XIX,
разумеется) с®емщиком этого корпуса состоял и главным хитровским "каином",
скупщиком краденого, одновременно. Деньги жуткие зарабатывал. Я у  него  с
десятого года, как в  газету  поступил,  бывал  здесь  иногда.  Очень  ему
мечталось в книгу  попасть,  он  книги  уважал,  особенно  Крестовского  и
Гиляровского любил почитывать. Ты, говорил, Витя, и  про  меня  что-нибудь
такое изобрази, вроде как в "Парижских тайнах". А вот не дождался,  помер.
Однако живы будем, непременно напишу, колоритнейшая был личность. А помер,
скорее всего, действительно своей смертью, хоть и крепкий был,  но  уж  за
семьдесят. Про Хряка с Копченым еще выясню, что да  кто,  однако  обратите
внимание, полы не взломаны, подоконники на месте. Значит, или  знали,  где
старик деньги свои прятал, или, наоборот, знали, что искать нечего...
     - А может, Виктор Петрович, после победы сам его место займешь?  Куда
как прибыльно, а я уж прослежу, чтобы тебя и новая полиция не  трогала?  -
Шульгин вроде как пошутил, но и  Рудников,  вежливо  хохотнув,  словно  бы
задумался.
     Квартира же Павла Саввича на самом деле была недурна.  Специально  ли
ее так  спланировали,  или  она  образовалась  в  процессе  многочисленных
перестроек?  Четырехкомнатная,  метров  в  сто   полезной   площади,   она
отличалась длиннейшими, изломанными,  вдоль  и  поперек  ее  пересекающими
коридорами. Все комнаты были расположены на разных уровнях, соединенные то
крутыми, то пологими, от десяти до  трех-четырех  ступенек  лестницами,  с
окнами, выходящими на все четыре стороны света.  И  решетки  на  окнах  из
прутьев в вершок толщиной, и ставни дубовые тесаные на болтах.
     Обшарпанные, конечно, стены, штукатурка кое-где отстает  пузырями,  и
масляная краска шелушится, но в целом жить можно. Из кухни с  закопченными
печью и потолком над ней, оттого что четыре зимы топили  черт  знает  чем,
вплоть до газет и соломы, железная дверь черного хода вела на задний двор,
а та, потайная в коридоре,  соединялась  кирпичным  тоннелем  с  подвалами
соседнего корпуса, а люк из чулана вел вообще неведомо куда, возможно, и в
кремлевские подземелья.
     Даже ватерклозет в квартире  действовал,  хотя  ржавая  вода  еле-еле
сочилась из склеротических труб.
     Правда, из былой обстановки в квартире осталось только  то,  чего  не
удалось вынести или спалить  в  буржуйках  -  дубовый  стол,  титанических
размеров диван, разностильные стулья и  табуретки,  наверняка  принесенные
позже, и резной буфет с остатками посуды.
     - Живем, господа. Вам, Виктор  Петрович,  особливая  благодарность  и
рукопожатие перед строем...
     -  Да  что  ж...Рад  стараться,  если  пригодилось.  И  вы  молодцом,
Александр Иванович, в  жилу  мне  подыграли.  Словно  сами  из  этих...  А
Пантелей - это кто? Я вроде не слышал.
     - Есть такой в Питере налетчик  знаменитый.  В  полную  силу  еще  не
вошел, но знающие люди считают - через пару лет королем  будет.  Ежели  не
остановит кто...
     Новиков извлек из вещмешка предусмотрительно  упакованные  баллончики
мощного универсального дезинсекталя.
     - Давайте, братцы, санобработку проведем.  Каждый  аршин  протравить,
клопов да блох со вшами тут наверняка тьма. Хорошо хоть  публика  эта,  не
искушенная прогрессом, даже про ДДТ не догадывается, так что мы их  разом.
И будем обживаться. Павел Саввич надежно устраивался, в случае чего неделю
можно обороняться. Крепость...
     В  маленькой  дальней  комнате,  выходившей  единственным  окном   на
примыкающий к Москве-реке пустырь, Шульгин бросил на пол свой  и  Новикова
матрасы, надул их с помощью ножного насоса, притащил сюда же  табуретку  и
два стула, растопил чугунную, заводской работы буржуйку, стал разбирать  и
раскладывать принесенное с собой имущество.
     Мешки не выглядели слишком тугими, но поместилось в  них  немало,  да
еще и под одеждой, в карманах и подсумках,  кроме  оружия  и  боеприпасов,
удалось спрятать массу полезных в здешней жизни предметов.
     На вбитых в стены еще прошлыми постояльцами гвоздях развесили "АКСУ",
сумки с запасными  магазинами  и  гранатами.  Недельный  продовольственный
запас отнесли на  кухню.  Пригодится  на  крайний  случай,  а  вообще  они
заметили, что за золото даже в голодающем  городе  можно  приобрести  все,
включая икру и балык, невзирая на "военный коммунизм".
     В чуланчике Басманов обнаружил две ведерные бутыли  довольно  чистого
самогона. - Пойдет гвардейцам нашим с дорожки для сугрева. -Я бы и сам  не
прочь, двенадцать часов на ногах, да барахла на  себе  чуть  не  два  пуда
потаскал... - Шульгин со стоном потянулся. - И что там у нас сегодня будет
на ужин?
     Рудников, с которым они раньше и знакомы-то были едва-едва,  оказался
человеком во всех смыслах незаменимым.
     - Готово уже. Минуток пять - и все. Калачи  свежайшие,  в  сковородке
колбаска...
     Новиков поднял крышку огромной, как  автомобильное  колесо,  чугунной
сковороды. Действительно, колбаса зажарена прямо полукольцами, в застывшем
тускло-белом сале.
     - Нет, я воздержусь. - Он с сомнением покачал головой. - Она,  может,
собачья, если не хуже...
     - Да что вы, Андрей Дмитрич! -  Рудников  засунул  в  рот  порядочный
кусок, вдумчиво разжевал.
     - Чудесная колбаса,  крестьянская,  с  чесночком.  Стали  б  фартовые
собачатину жрать. Я ее сейчас разогрею. Дрова вон даже наколотые...
     Коньяк  во  фляжках  решили  пока  поберечь,  выпили  по   полстакана
самогона.  Вполне  ничего  на  вкус  оказался,   лучшего   того,   который
приходилось пить в студенчестве на сельхозработах.
     С  опаской  Новиков  попробовал  шкворчащую  и  стреляющую  жиром  на
раскаленной сковороде колбасу. Нет, на самом деле, вкуснятина!
     После второго полустакана Басманов вдруг спросил:
     - Простите, Андрей Дмитриевич, что за нужда  была  вам  лично  надело
идти? Рисковать зачем? Неужели мы б сами не справились? А вы уж потом,  на
подготовленные позиции...
     - Ну, Михаил Федорович, - ответил Новиков, хрустя огурцом, -я  же  не
спрашиваю, на  кой  ляд  вам  потребовалось  в  эти  добровольческие  дела
ввязываться, по кубанским степям с винтовкой по колено в снегу бродить. От
Петрограда до Гельсингфорса совсем близко, куда ближе, чем  от  Питера  до
Ростова  и  Екатерино-дара.  Свободно  могли  бы  со  всем  семейством   к
Маннергейму перебраться, он ведь  сослуживец  ваш?  Не  иначе  полковником
сейчас были бы, по Эспланаде шпорами звенели...  Вы  нас  до  сих  пор  за
патрициев каких-то держите. Мол, дружина пусть  воюет,  а  мы  на  веранде
чайком будем баловаться...
     - Оно, конечно, кому как, - вмешался Шульгин. - А вот  я  так  просто
развлечься намереваюсь.  Заскучал,  можно  сказать.  После  Африки  совсем
ничего интересного в жизни не случалось. -  Сашка  посмотрел  на  часы.  -
Однако пора.
     В своей комнате он выставил в окно антенну  рации,  передал  короткий
условный сигнал, дождался  ответов  от  командиров  рассеянных  по  городу
групп: - Я третий, нахожусь в  Сокольниках...  -  Я  пятый,  на  Рогожском
кладбище...  -  Одиннадцатый,  иду  дворами  вдоль  Ордынки...  Никто   не
потерялся. Указав  место  сбора  и  включив  непрерывную  подачу  пеленга,
Шульгин послал Рудникова с фонарем обеспечивать встречу.
     К трем ночи прибыли все. Зря большевики пугали комендантским часом  и
бдительностью своих патрулей. Сорок вооруженных  бойцов  пересекли  Москву
насквозь по всем азимутам и обошлись не то, что без стрельбы, а даже и без
ножей. Но при этом и изобретательность проявили...Одна из групп  раздобыла
где-то бочку золотаря и провезла на ней все снаряжение плюс десять  ящиков
патронов и гранат. Другая воспользовалась кладбищенскими дрогами, командир
третьей про-сто провел  своих  людей  строевым  шагом  от  самой  Таганки,
нарочито не пряча оружия.
     Отдав последние распоряжения, Новиков с  Шульгиным  наконец  остались
одни. Чертовски усталые,  но  довольные  собой.  Их  коварный  план  начал
удаваться.
     В  оконное  стекло  барабанил  всерьез  разошедшийся  дождь.  И   это
почему-то успокаивало. Гудел жаркий огонь в буржуйке, насыщаемый сухим  до
звона мебельным деревом. Ореховым или грушевым.
     - Ну вот и снова мы дома, Андрюх, самая малость осталась, -  произнес
элегически  Сашка,  с  усилием  стащил  узкие,  отсыревшие  сапоги,  белые
шерстяные носки  и  протянул  к  печке  сопревшие  ноги,  блаженно  шевеля
пальцами.
     - Только уж дом-то больно загажен... - Какой ни есть, а наш.  Другого
теперь не будет. С утра пойдем, налегке прогуляемся. Только тебе  надо  бы
поприличнее  одеться.  Комбригом  каким-нибудь.   Автомобиль   раздобудем,
покатаемся, местность изучим...
     Шульгин задул лампу, предварительно раскурив у верхнего обреза стекла
сигару, густыми клубами  дыма  заполнил  комнату,  чтобы  перебить  запахи
дезинсекталя и прежних хозяев.
     В плотной гуталиновой темноте, которую почти не  рассеивали  багровые
блики из поддувала, огонек сигары полыхал, словно сигнальный фальшфейер.
     - Возьми рацию, пока не лег, - попросил его Новиков, уже заползший  в
спальный  мешок.  -  Попробуй  с  Берестиным  связаться.  Что  там  у  них
новенького случилось?
     - Успеется. - Судя по  голосу,  можно  было  представить,  как  Сашка
пренебрежительно махнул рукой. - Давай лучше еще по граммульке  примем,  в
узком, значит, кругу. А то я заметил, после наших космических  приключений
людское общество меня утомляет. С трудом выношу, когда больше трех человек
рядом суетится... Слышно было, как он гулко глотнул из фляжки,  словно  не
коньяк пил, а воду через край ведра, передал посудину Андрею.
     - Я вот сегодня целый день в одиночку гулял, мыслей всяких  передумал
уйму. Поначалу все удивлялся -  отчего  это  я  чувств  никаких  таких  не
испытываю? Вроде бы черт знает что - прошлое все-таки, и вокруг  родные  в
будущем места... А я хожу - ну словно просто  в  какой-нибудь  захолустный
Усть-Сысольск случайно заехал. Помнишь, как первый раз в Суздаль попали...
А чтобы как следует проникнуться - по нулям...
     Новиков не  отвечал,  предоставляя  Сашке  возможность  выговориться.
Наверняка  он  не  просто  так  разговор  затеял,  что-то  поважнее,   чем
впечатления от встречи с Москвой, его волнует. И не  ошибся.  Еще  немного
порассуждав об  увиденном  в  городе,  коснувшись  совершенно  безнадежной
картины с