вание  глубокой
ученостью,  но еще так много работал над своим нравственным воспитанием, что
приобрел все качества вполне безупречного человека.
   Во  время своего ректорства дон Пабло узнал,  что в  саламанской тюрьме
сидит молодой человек,  приговоренный к смертной казни за похищение женщины.
Ему вспомнилось,  что сын Пикильо увез какую-то женщину;  он навел справки о
заключенном и,  убедившись,  что это действительно сын Амбросио,  взялся его
защищать.  Особенно достойно удивления в  юриспруденции то,  что  она всегда
дает  оружие и  "за"  и  "против",  а  так  как  наш  ректор знал эту  науку
досконально, он воспользовался своей ученостью в пользу обвиняемого. Правда,
к этому он присоединил еще влияние своих друзей и настойчивые хлопоты, что и
возымело наибольшее действие.
   Виновный вышел  из  этого  дела  белее снега.  Он  явился поблагодарить
своего избавителя, и тот сказал ему:
   - Услугу эту я  оказал вам из уважения к  вашему отцу.  Он дорог мне и,
чтобы еще раз доказать вам это,  я позабочусь о вас, если вы хотите остаться
в  нашем городе и  намерены вести честную жизнь.  Если  же  вы  желаете,  по
примеру Амбросио,  отправиться в  Индию,  можете  рассчитывать на  пятьдесят
пистолей; я подарю их вам.
   Молодой Пикильо отвечал:
   - Раз я  имею счастье состоять под покровительством вашей милости,  мне
не стоит покидать город,  где я пользуюсь таким преимуществом.  Я не уеду из
Саламанки и,  даю  вам слово,  буду вести себя так,  что вы  останетесь мною
довольны.
   Ректор вручил ему двадцать пистолей и сказал:
   - Вот вам, друг мой; займитесь каким-нибудь честным трудом, работайте и
будьте уверены, что я вас не оставлю.
   Два  месяца спустя молодой Пикильо,  время  от  времени навещавший дона
Пабло, прибежал к нему весь в слезах.
   - Что с вами? - спросил Баабон.
   - Сеньор, я сейчас узнал новость, которая поразила меня в самое сердце,
- отвечал сын Амбросио.  - Моего отца взял в плен алжирский корсар, и теперь
он  закован в  цепи.  Один саламанский старик недавно возвратился из Алжира,
где десять лет провел в рабстве, пока его не выкупили миссионеры: он сообщил
мне, что оставил моего отца в неволе. Увы! - добавил молодой Пикильо, колотя
себя в грудь и хватаясь за голову, - несчастный я человек: ведь только из-за
моего  распутства отцу  пришлось  спрятать  деньги,  которые  у  него  потом
похитили,  и  бежать из отечества;  из-за меня попал он к  варвару,  который
заковал его в  цепи.  Ах,  сеньор дон Пабло,  зачем вырвали вы  меня из  рук
правосудия?  Если вам дорог мой отец,  надо было мстить за него и  добиться,
чтобы  я  смертью искупил преступление,  которое повлекло за  собой все  его
несчастья.
   Эти слова показывали, что беспутный сын исправился, и ректор был тронут
горем молодого человека.
   - Сын мой, - сказал он, - мне отрадно видеть, что вы раскаялись в своих
прошлых заблуждениях.  Утрите  слезы;  надо  только  узнать,  что  сталось с
Амбросио,  и я вас уверяю, что вы его увидите. Его освобождение зависит лишь
от выкупа,  а это я беру на себя;  какие бы муки он ни претерпел,  я уверен,
что по возвращении,  когда он найдет в вас благоразумного и нежного сына,  у
него уже не будет повода жаловаться на судьбу.
   После этого обращения дон Пабло распрощался с  сыном Амбросио;  молодой
человек утешился и  три-четыре дня спустя поехал в  Мадрид;  там он  передал
монахам-миссионерам мошну с сотней пистолей и записку следующего содержания:
"Эти  деньги даны  отцам ордена Искупления для  выкупа бедного саламанкского
горожанина, по имени Амбросио Пикильо, который находится в плену в Алжире".
   Добрые монахи, только что вернувшиеся из Алжира, исполнили желание дона
Пабло:  они  выкупили Амбросио.  Это  и  есть тот  невольник,  спокойный вид
которого привлек ваше внимание.
   - Но  мне кажется,  что теперь Баабон уже более ничего не  должен этому
мещанину, - сказал дон Клеофас.
   - Дон Пабло думает иначе,  -  ответил Асмодей,  -  он возвратит все - и
капитал и  проценты.  Щепетильность его  доходит до  того,  что ему совестно
обладать состоянием,  которое он  приобрел,  уже  будучи ректором.  Когда он
увидится с Пикильо, он ему скажет:
   - Амбросио,  друг  мой,  не  относитесь  ко  мне  более  как  к  своему
благодетелю:  перед вами  негодяй,  который вырыл деньги,  закопанные вами в
лесу.  Я  возвратил вам  двести пятьдесят дублонов,  потому что именно с  их
помощью я достиг того положения в обществе, которое теперь занимаю. Но этого
мало.  Все, что у меня есть, принадлежит вам: я оставляю себе только то, что
вам будет угодно мне...
   В  этом  месте  рассказа Хромой  Бес  вдруг  запнулся;  он  вздрогнул и
изменился в лице.
   - Что с вами?  - удивился студент. - Отчего вы так дрожите, что даже не
можете говорить?
   - Ах,  сеньор  Леандро,  -  воскликнул  бес  прерывающимся  голосом,  -
стряслась беда!  Чародей, державший меня пленником в бутылке, вдруг заметил,
что я исчез;  сейчас он начнет призывать меня такими страшными заклинаниями,
что я не в силах буду им противиться.
   - Какой ужас!  -  сказал растроганный дон Клеофас. - Какая это для меня
потеря! Увы, мы расстанемся навеки!
   - Не думаю,  -  отвечал Асмодей,  - быть может, колдуну понадобится мое
посредничество,  и, если мне посчастливится оказать ему услугу, он, пожалуй,
из благодарности выпустит меня на волю. Если эта надежда оправдается, будьте
уверены,  что я  тотчас же отыщу вас,  но с  условием:  никому не открывайте
того,  что произошло между нами в  эту ночь.  Если же  вы будете нескромны и
расскажете кому-либо об  этом,  вы  уже  никогда больше меня не  увидите.  В
необходимости расстаться с вами,  - продолжал он, - меня немного утешает то,
что  я  по  крайней мере  устроил вашу  судьбу.  Вы  женитесь на  прекрасной
Серафине,  которой я внушил безумную любовь к вам. Ее отец, сеньор дон Педро
де  Эсколано,  решил отдать вам  ее  руку.  Не  упускайте такого прекрасного
случая устроить свою будущность.
   - Пощады,  пощады!  -  воскликнул он вдруг,  -  я  уже слышу заклинания
чародея!  Весь ад трепещет от грозных слов этого страшного каббалиста.  Я не
могу дольше оставаться с вашей милостью. До свидания, любезный Самбульо.
   Тут бес поцеловал дона Клеофаса, перенес его домой и сгинул.


ГЛАВА XXI И ПОСЛЕДНЯЯ

   Что  сделал  дон  Клеофас  после  того,  как  его  покинул бес,  и  чем
сочинитель этой книги нашел нужным закончить ее

   Как только Асмодей исчез, студент, чувствуя себя утомленным после ночи,
проведенной на ногах,  и  притом в большом движении,  разделся и лег,  чтобы
отдохнуть. Он был так взволнован, что долго не мог задремать, но, наконец, с
лихвою отдавая дань Морфею, которую обязаны платить все смертные, погрузился
в непробудный сон и проспал весь день и следующую ночь.
   Он  пребывал в  этом состоянии уже двадцать четыре часа,  когда один из
его приятелей,  по имени дон Луис де Лухан,  вошел в  его комнату и закричал
изо всей мочи:
   - Эй! Сеньор дон Клеофас! Вставайте!
   Самбульо проснулся.
   - Вам известно, что вы спите со вчерашнего утра? - спросил дон Луис.
   - Не может быть! - удивился Леандро.
   - Клянусь вам!  -  ответил юноша,  -  часовая стрелка уже дважды обошла
циферблат. Все жильцы вашего дома уверяют меня в этом.
   Студент,  дивясь  такому продолжительному сну,  сначала испугался,  что
приключение с  Хромым  Бесом  было  только игрой  его  воображения.  Но  это
казалось ему невероятным, а когда он припоминал кое-какие обстоятельства, то
и вовсе перестал сомневаться в реальности того, что видел. Однако, чтобы еще
более в этом убедиться, он встал, наспех оделся, вышел вместе с доном Луисом
на улицу и повел его к Пуэрта дель Соль, не объясняя зачем. Когда они пришли
туда  и  дон  Клеофас увидел,  что  от  дворца  дона  Педро  осталось только
пепелище, он прикинулся крайне удивленным.
   - Что  я  вижу!  -  воскликнул он.  -  Какое опустошение произвел здесь
огонь! Кому принадлежит этот злополучный дом? Давно ли он сгорел?
   Дон Луис ответил на его вопросы, потом сказал:
   - Этот  пожар  наделал  шуму  не  столько причиненным убытком,  сколько
другим обстоятельством.  Вот  послушайте.  У  сеньора дона де  Эсколано есть
единственная дочь,  писаная красавица.  Рассказывают,  что  ее  комната была
полна огня и дыма, и девушка непременно погибла бы, если бы ее не спас некий
юноша,  имени которого я еще не знаю.  Весь Мадрид только об этом и толкует;
все  превозносят до  небес мужество этого кабальеро и  предполагают,  что  в
награду за столь отважный подвиг молодой человек получит руку дочери сеньора
дона Педро, несмотря на то что он простой дворянин.
   Леандро-Перес  слушал дона  Луиса,  притворившись,  будто все  это  его
ничуть не  трогает,  однако поспешил под благовидным предлогом отделаться от
приятеля и  пошел на Прадо;  там он сел под деревом и  погрузился в глубокое
раздумье. Прежде всего он вспомнил Хромого Беса.
   "Как мне не жалеть об отсутствии моего милого Асмодея;  с ним я бы вмиг
облетел весь свет,  не испытывая никаких неудобств путешествия; это для меня
тяжелая утрата. Однако, - прибавил он минуту спустя, - дело, может быть, еще
поправимо.  Зачем отчаиваться,  думая,  что я  никогда его не  увижу?  Может
статься,  -  как он  и  сам говорил,  -  что чародей тотчас же возвратит ему
свободу".
   Затем мысли студента перешли к  дону Педро и  его дочери,  и  он  решил
пойти к  ним  просто из  любопытства:  ему  хотелось полюбоваться прекрасной
Серафиной.
   Как только он явился перед доном Педро, вельможа бросился ему навстречу
с распростертыми объятиями и воскликнул:
   - Милости просим,  великодушный кабальеро.  А я уж начинал сердиться на
вас. Что ж это? После всех моих настоятельных просьб посещать меня он еще не
показывается!  -  говорил я.  -  Ему  безразлично,  что  я  горю нетерпением
выразить ему мое уважение и дружбу.
   При этом дружеском упреке Самбульо почтительно склонил голову и  в свое
оправдание сказал старику,  что боялся обеспокоить его: ведь вчера дон Педро
был в таком тяжелом состоянии!
   - Я не принимаю ваших извинений,  -  возразил дон Педро. - Вы никого не
можете стеснить в доме,  где,  не будь вас,  все были бы в страшном горе. Да
что говорить!  - прибавил он. - Потрудитесь следовать за мной; кроме меня, и
еще кое-кто должен вас поблагодарить.
   С  этими словами он  взял  дона  Клеофаса за  руку  и  повел в  комнаты
Серафины.
   Девушка только что проснулась от послеобеденного сна.
   - Дочь  моя,  -  сказал ей  отец,  -  я  хочу вам  представить молодого
человека,  который так самоотверженно спас вам жизнь.  Скажите ему, до какой
степени вы признательны за его подвиг,  потому что состояние,  в  котором вы
третьего дня находились, не позволило вам сделать этого тогда же.
   Тут сеньора Серафина,  открыв ротик, похожий на розу, обратилась к дону
Клеофасу с таким приветствием,  что все мои читатели были бы очарованы, если
бы  мне  удалось передать его  слово в  слово.  Но  мне и  самому-то  его не
особенно точно передали, поэтому я предпочитаю умолчать, чем исказить его.
   Скажу только,  что дону Клеофасу почудилось,  будто он  слышит и  видит
божество;  Серафина пленила и  взоры его и слух,  и он мгновенно загорелся к
ней неистовой,  любовью.  Но он все-таки не решался считать ее своей суженой
и,  несмотря на уверения беса,  сомневался, чтобы его мнимая услуга была так
щедро вознаграждена.  Чем больше восхищался он Серафиной,  тем меньше льстил
себя надеждой получить ее в жены.
   Еще  больше росла его неуверенность оттого,  что дон Педро во  время их
долгой   беседы  не   затронул  этого   вопроса  старик  только  осыпал  его
любезностями,  но  ничем  не  давал  понять,  что  желает стать  его  тестем
Серафина,  столь же учтивая,  как ее отец, кроме слов, полных благодарности,
тоже:  не сказала ничего такого,  что подавало бы Самбульо повод думать, что
она в  него влюблена Так что студент вышел от сеньора де Эсколано с  сильной
любовью и слабой надеждой.
   - Асмодей, друг мой, - говорил он, возвращаясь домой, как будто бес был
еще возле него,  -  когда вы уверяли меня,  что дон Педро расположен сделать
меня своим зятем,  а Серафина пылает ко мне страстью, которую вы ей внушили,
вы,  верно,  смеялись надо мной,  или же сознайтесь,  что так же мало знаете
настоящее, как и будущее.
   Наш  студент жалел,  что пошел к  этой особе Считая свою страсть к  ней
любовью несчастной,  которую надо заглушить,  он решил сделать для этого все
возможное Больше того  он  упрекал себя за  желание продолжать начатые шаги,
даже если бы отец был склонен отдать ему Серафину,  он считал,  что постыдно
хитростью добывать себе счастье.
   Самбульо был еще погружен в  эти размышления,  когда на  следующий день
дон Педро прислал за ним и сказал:
   - Сеньор Леандро-Перес, настало время доказать вам на деле, что, оказав
услугу  мне,   вы   оказали  ее   не  одному  из  тех  придворных,   которые
удовольствовались бы тем,  что отблагодарили бы вас льстивыми и неискренними
словами Я  хочу,  чтобы наградой за  опасность,  которой вы подверглись ради
Серафины,  была бы она сама Я  ее об этом спрашивал,  и  она готова с охотой
повиноваться мне Скажу вам даже, что узнал в ней свою кровь, когда предложил
ей в мужья ее спасителя она пришла в такой восторг, который доказал мне, что
ее  великодушие равняется моему.  Итак,  дело решенное:  вы женитесь на моей
дочери.
   Добрый сеньор де Эсколано,  не без основания ожидавший, что дон Клеофас
рассыплется в выражениях благодарности за оказанную ему милость,  был крайне
удивлен, видя, что студент опешил и молчит.
   - Говорите,   Самбульо!   -   сказал  он  ему.   -  Что  означает  ваше
замешательство? Что в моем предложении смущает вас? Неужели простой дворянин
может отказаться от  союза,  который даже гранд считал бы для себя почетным?
Неужели на моем дворянском гербе есть пятно, мне не известное?
   - Сеньор,  я  слишком ясно  сознаю,  какое расстояние разделяет нас,  -
отвечал Леандро.
   - Почему же  вы  как  будто недовольны браком,  которым должны бы  быть
польщены?  - спросил дон Педро - Признайтесь мне, дон Клеофас, вы влюблены в
какую-нибудь даму,  которой уже  дали  слово?  Долг  перед ней  препятствует
вашему счастью?
   - Если бы у меня была возлюбленная,  с которой я был бы связан клятвой,
- отвечал студент,  -  ничего,  конечно, не могло бы заставить меня изменить
ей.  Но  принять ваши милости мне мешает совсем иная причина.  Щепетильность
повелевает мне отказаться от высокого положения, которое вы мне предлагаете,
и,  вместо того чтобы воспользоваться вашей ошибкой,  я  хочу вывести вас из
заблуждения. Серафину спас не я.
   - Что я слышу!  -  воскликнул удивленный старик.  - Не вы вынесли ее из
огня, в котором она чуть не погибла? Не вы совершили тот смелый поступок?
   - Нет,  сеньор, - ответил Самбульо, - ни одному смертному не удалось бы
сделать этого. Ваша дочь спасена чертом.
   Эти  слова еще  более изумили дона  Педро.  Предполагая,  что  их  надо
понимать иносказательно, он попросил студента говорить яснее.
   Тут  Леандро,  уже не  думая о  том,  что лишится расположения Асмодея,
поведал все, что произошло между ними. Тогда старик сказал:
   - Ваше признание укрепляет меня в намерении отдать вам мою дочь:  вы ее
первый  спаситель.  Если  бы  вы  не  просили  Хромого Беса  избавить ее  от
угрожавшей ей смерти,  он не воспротивился бы ее гибели.  Значит,  именно вы
сохранили жизнь Серафины;  словом, вы достойны ее, и я предлагаю вам ее руку
и половину моего состояния.
   При этих словах,  рассеявших всякие сомнения,  Леандро-Перес бросился к
ногам  дона  Педро,  благодаря его  за  все  милости.  Через некоторое время
свадьба была  отпразднована со  всей  пышностью,  приличествующей наследнице
сеньора  де  Эсколано,   и  к  великому  удовольствию  родственников  нашего
студента,  который был с  избытком вознагражден за  несколько часов свободы,
дарованных им Хромому Бесу.

1707


ПРИМЕЧАНИЯ

   С.  21.  Алькала -  Алькала-де-Энарес,  город в  33 км от Мадрида,  где
находился знаменитый университет, основанный в начале XVI в.
   ...нескромный сын богини острова Цитеры.  -  Амур, сын Венеры; Цитера -
аллегорический остров любви в Эгейском море.
   С.  22.  Люцифер - "утренняя звезда", один из образов сатаны, мятежного
ангела, восставшего против бога и низвергнутого в преисподнюю. Здесь и далее
Лесаж   дает   принципиально  заниженную  интерпретацию  всем   демоническим
персонажам.
   Уриэль (Уриил) -  "пламя божье", один из старших ангелов иудаистической
и  христианской мифологии.  В  "Книге Еноха" выступает в  роли просветителя,
обучающего вселенским тайнам.
   Вельзевул - "повелитель скверн", синоним дьявола.
   Левиафан  -  в  библейской мифологии морское  чудовище,  изображаемое в
образе гигантского змея,  крокодила или дракона;  олицетворение первобытного
хаоса, предшествовавшего творению.
   Бельфегор - символ солнца в сирийской мифологии.
   Астарот - (Astaroth) демон.
   Флажель, Грифаэль и Пильядорк - демоны, вымышленные персонажи романа.
   С. 23. Асмодей - персонаж ветхозаветного предания, изложенного в "Книге
Товита" (нач. 2 в. до н.э.), блудный бес, недруг супружества.
   Агриппа Корнелий Неттесгеймский (1486-1535) -  знаменитый врач, философ
и  алхимик,  автор  сочинения  "De  incertitudine et  vanitate  scientiarum"
(Кельн, 1527).
   "Ключи  Соломона"  -  книга,  ошибочно  приписываемая библейскому  царю
Соломону.
   С.  25.  Полагаю,  вы  не  в  таком виде являлись Психее?  -  Ироничная
интерпретация мифа  о  царской  дочери  Психее,  отданной  в  жены  Амуру  с
условием,  что  она  никогда не  увидит своего супруга.  В  нарушение обета.
Психея зажгла ночью светильник и была поражена красотой спящего бога.
   С. 28. Сан-Сальвадор - церковь в Мадриде.
   С. 29. Двенадцать таблиц - древнейший свод Римского права, составленный
ок.  450 г. до н.э. на 12 досках-таблицах (отсюда их название) для правового
просвещения плебса.
   С.  31.  Сан-Себастьян и  Фуэнтэррабиа -  города в  испанской провинции
Гипускоа.
   С.   33.   Волюмний  -   римский  всадник,  влиятельный  друг  Антония,
покровительствовавший Цицерону в эпоху триумвирата.
   С.  34. Орден Сантьяго - военный кастильский орден (осн. в 1164), устав
которого  предписывал защищать  бедных,  приходить  на  помощь  странникам и
оказывать сопротивление мусульманам.
   С.  37.  ...обмануть Аргуса, оберегавшего его Ио. - Ио, дочь аргосского
царя Инаха, возлюбленная Зевса, была превращена им из опасения ревности Геры
в  корову.  Гера,  потребовав корову себе в  дар,  приставила к  ней стражем
неусыпного великана Аргуса, который был убит по воле Зевса Гермесом.
   С. 51. Орден Калатравы - религиозный рыцарский орден, основанный в 1158
г. в городе Калатрава (провинция Новая Кастилия) для борьбы с маврами.
   С.  67.  ...не  будь он  Александром,  так хотел бы быть Диогеном...  -
Накануне войны с персами Александр Македонский отправился в Синопу взглянуть
на  Диогена,  который на  вопрос полководца,  нет  ли  у  него  какой-нибудь
просьбы,  попросил Александра не  заслонять ему  солнца.  Ответ так  поразил
Александра,  что на  обратном пути он сказал,  обращаясь к  своим спутникам:
"Если  бы  я  не  был  Александром,  я  хотел  бы  быть  Диогеном" (Плутарх.
"Сравнительные жизнеописания. Александр и Цезарь", XIV).
   С.  74.  "Энхиридион" -  колдовская книга,  приписываемая римскому папе
Гонорию.
   Альбрехт (Альберт) Великий -  граф  Больштедт (1193-1280),  профессор в
Кельне  и  Париже,  автор  трудов по  философии,  богословию и  естественным
наукам,   пользовавшийся   репутацией   чернокнижника;   ему   приписываются
апокрифические сочинения вроде  "Книги работ  Альберта Великого о  некоторых
свойствах трав, камней и животных".
   ...такое же кровопускание,  как сделали Сенеке...  - Луций Анней Сенека
(ок.  4  до  н.э.  -  65 н.э.),  политический деятель