Иерусалим.
   Но по пути наш корабль повернул  в  открытое  море  и  приблизился  к
неизвестному острову с высокой скалой, на которой растет одинокий кедр с
обломанной верхушкой. Здесь  нас  захватила  шайка  морского  разбойника
Лала-Зора. Всех отправили в разные стороны,  чтобы  продать  в  рабство.
Меня пересадили на корабль, который плыл за столбы Мелькарта.  Прибыв  в
страну Канар , против Счастливых островов, корабельщики обменяли меня на
золотой песок, которого много в этой стране. Я теперь в цепях,  исполняю
тяжелые работы. Царь страны Канар заставляет меня изготовлять ножи, мечи
и топоры и работать на постройке дворца. Народ Канара дикий, живет,  как
зверь в лесу.  Это  письмо  я  пишу  на  пластинке  из  меди  и  передам
корабельщикам. Кто прочтет его,  пусть  скажет  моим  землякам-сидонцам,
чтобы они спасли меня из тяжелого плена.  Да  сохранит  всемогущий  Ваал
носителя этого талисмана от несчастий и внезапной смерти!  А  что  будет
дальше, о том знает только блистающий на небе Ваал, да  прославится  имя
его".
   Я дрожал, потрясенный этим письмом.
   Софэр посмотрел на меня сверкающими  глазами,  положил  мне  руку  на
голову и спросил:
   - Что же ты, Элисар, думаешь об этом  письме,  написанном  на  медном
талисмане? И что бы ты хотел сделать?
   Я не знал, плакать мне или смеяться.
   - Я хочу сделаться моряком, чтобы поехать в  страну  Канар  и  спасти
моего отца, - ответил я.
   Софэр обхватил свою голову руками и долго сидел неподвижно, глядя  на
потрескивающий костер. Наши два осла мирно жевали рубленую солому.
   Погонщик спал.
   Наконец Софэр сказал:
   - Нам нужно вернуться в Сидон и все рассказать твоей матери Ам-Лайли.
   Я пойду к самому царю сидонскому и буду просить его, чтобы он  послал
корабль в страну Канар и выкупил из плена  своего  сидонца.  Отсюда,  из
Иерусалима, мы должны уехать как можно скорей, иначе  всесильный  Маллух
нас задержит и заставит лечить его живот.
   Софэр достал из  своего  мешка  свиток  и  стал  рассматривать  через
стекло. Я не раз прежде уже видел  этот  свиток.  Там  были  нарисованы:
земля, похожая на распластанный  плащ,  на  ней  горы  и  реки,  моря  и
острова. Софэр водил пальцем, покачивал головой и бормотал:
   - Где же страна Канар? Где Счастливые острова?
   Я с  трудом  боролся  со  сном,  глаза  слипались.  Ночь  становилась
холоднее. Я поворачивался то на один бок, то на другой, грея  теплом  от
костра то грудь, то спину. Откуда-то, точно издалека, до  меня  долетали
слова Софэра:
   - Опять, Софэр-рафа, ты отправишься в скитания, как твой друг  мудрец
Сунханиафон карфагенский , и выпьешь до  дна  из  чаши  горести...  Спи,
бен-бен, спи...
 
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 
 
ЛАЛА-ЗОР, ГРОЗА МОРЕЙ 
 
1. СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА БРОДИТ ПО НЕБУ 
 
   Мы отправились в обратный путь очень  рано,  когда  город  еще  спал,
торговые ряды были закрыты, улицы закутаны в темно-лиловые тени,  только
вершина далекой горы стала розовой, предвещая рассвет. По улицам бродили
стаями голодные собаки; они бросались в сторону, когда мы проезжали.
   Городские ворота были уже открыты, и за ними собирались шумной толпой
путники.  Тяжелыми  шагами  подходили  двугорбые  верблюды,  нагруженные
длинными мешками с зерном, кувшинами с оливковым маслом. Это был караван
царя Соломона, который вез плату царю тирскому Хираму  за  то,  что  тот
прислал мастеров и рабочих.
   С  этим  караваном  можно  было  ехать  без  опасения,  что   нападут
разбойники: его охраняли всадники на  горячих  конях,  покрытых  шкурами
леопардов. Всадники скакали по дороге, кружили,  подбрасывали  в  воздух
копья и кричали:
   - Скорей вперед, тихоходы!
   Мы двинулись быстро. Наши ослы за время пути стали бодрее, потому что
Софэр покупал для них ячмень.
   На другой день к вечеру мы уже были в Яфо. Издали я  увидел  стройную
мачту нашего корабля  "Кокаб-Цафон".  Он  покачивался  в  открытом  море
позади рифов, вдали от берега.
   Мы уселись в лодку перевозчика  и  направились  к  кораблю.  Лодочник
умело провел лодку через рифы, но попасть на корабль было нелегко. Волны
отбрасывали  лодку  и  грозили  разбить  ее  о  борт  корабля.   Поэтому
корабельщики нам сбросили веревку с петлей  на  конце.  Софэр  надел  ее
вокруг пояса, и его потащили  наверх,  как  мешок.  Так  же,  с  помощью
веревки, взобрался на корабль и я.
   Мы нашли себе место в передней части корабля на палубе.  Ехало  много
путников, которые заняли все проходы; с виду они походили на купцов.  На
них  были  нарядные  египетские  одежды,  обшитые  бахромой  и  цветными
лентами.
   Они лежали на коврах,  окруженные  мешками,  и  бранились,  что  ждут
отъезда уже с самого утра.
   Так как мы были покрыты пылью и она проникла в нашу одежду,  то  я  и
Софэр долго мылись, доставая морскую  воду  кожаным  ведром  на  длинной
веревке.
   На корабле нам было очень хорошо: свежий ветер продувал нас, и  после
знойного дня приятно было отдыхать, лежа на разостланных плащах.
   Все смотрели на берег: видно, кого-то ждали. Наконец  показались  два
мула, один позади другого; они тащили носилки, на которых кто-то  лежал,
покрытый пурпурными тканями. Сзади шли два  верблюда  с  тюками;  вокруг
носилок ехало несколько вооруженных всадников с копьями.
   - Это едет знатный человек, -  говорили  купцы.  -  Глядите  на  этих
всадников, на их лошадей, на пурпурные ткани!
   Вскоре к кораблю подплыла большая лодка. В нее бросили конец каната с
петлей. Из лодки донесся сердитый голос:
   - Спустите лестницу!
   Лодка стала биться около корабля, и сидевшие в ней  гребцы  изо  всех
сил отталкивались от него веслами.
   С  борта  корабля  выдвинули  бревно,  к  которому  была  прикреплена
веревочная лестница. Один из сидевших в лодке схватил конец  лестницы  и
уверенно поднялся по ней, затем  перешагнул  через  борт.  Но  здесь  он
зашатался, корабельщики его поддержали и провели к площадке кормчего.
   За ним поднялись трое его слуг, которые разостлали ковер  и  подушки;
больной улегся на них, прикрывшись темно-красным шерстяным плащом.  Лица
его не было видно, оно  было  закутано  длинным  покрывалом,  по  обычаю
кочевых идумейцев. Только черные глаза его засверкали, когда  он,  войдя
на корабль, окинул всех быстрым взглядом.
   Кормчий уже стоял на площадке. Корабельщики вытянули из воды  тяжелый
якорь, зацепили его одной лапой  за  борт.  Гребцы  ударили  веслами,  и
корабль быстро направился вдоль берега на север.
   Город Яфо удалялся от нас; его дома, скученные, как пчелиные соты,  и
стены с мрачными башнями постепенно терялись в вечерних сумерках.
   Ночь быстро наступала, и мы долго еще видели вдали яфские огоньки.
   Ветер постепенно стихал, и поверхность моря успокаивалась.  Над  нами
засверкали бесчисленные звезды. Я сидел на плаще  рядом  с  Софэром;  он
показывал на небо и говорил:
   - Ты должен знать все главные планеты,  которые  катятся  по  небу  и
делят год на равные части. - И он  указал  мне  на  несколько  блестящих
звезд.
   - Ты видишь на небе Колесницу с дышлом ? Если от двух  крайних  звезд
провести черту, то мы встретим Северную звезду.
   Я действительно увидел  низко  над  горизонтом  яркую  звезду.  Софэр
продолжал:
   - Северная звезда всегда тебе поможет, где бы ты ни был: в безбрежном
море или в неведомой песчаной пустыне.  Если  ты  знаешь,  где  Северная
звезда, то ты не собьешься с пути. Теперь мы едем на север, в Сидон.
   Значит, звезда будет весь путь впереди нас.
   Софэр объяснял, как моряки могут уверенно плыть  ночью,  если  звезды
светят на небе, и как опасно плыть в тумане или днем, когда за  облаками
не видно солнца. Потом он остановился и удивленно стал смотреть на небо:
   - Что же это такое? Куда же  девалась  Северная  звезда?  Она  должна
находиться против носа корабля. Почему-то она оказалась  против  правого
борта.
   В это время гребцы сложили весла, и  на  мачте  со  скрипом  поднялся
парус. Легкий ветер надул его, и в безмолвии ночи корабль плыл, разрезая
темные волны. Береговых огней не было видно.
   - Это очень странно, - сказал Софэр и  стал  сильно  сопеть,  что  он
делал, когда почему-либо сердился. - Эли, сходи на площадку  кормчего  и
спроси его, что случилось. Ведь  если  Северная  звезда  светит  справа,
значит, корабль повернул на запад и уходит от сидонского берега в море.
 
2. СЛУШАЙ ЛАЛА-ЗОРА! 
 
   Все путники спали. Гребцы тоже свернулись под скамьями. Мне с  трудом
удалось пробраться через лежащие тела, и когда я приблизился к площадке,
то увидел нечто страшное.
   Кормчий Бен-Кадех боролся с тремя людьми, которые повисли  на  нем  и
старались его связать. Он хрипел, отбрасывал их и отступал к борту.
   Поблизости стоял широкоплечий человек и приказывал:
   - Вяжите его крепче, а то он распорет вам животы!
   Два корабельщика, упав на  четвереньки,  старались  спрятаться  между
тюками. Подбежали еще три человека, свалили  Бен-Кадеха  и  связали  его
веревками. От шума борьбы стали просыпаться  путники.  Раздались  крики,
гребцы высунули из-под скамей лохматые головы и начали реветь и  греметь
цепями.
   Тогда на месте  кормчего  появился  высокий,  с  полуседыми  волосами
человек. Голос его прогремел в трубу кормчего, покрыв вопли  путников  и
крики гребцов:
   - Лала-Зор правит кораблем! Приказывает всем молчать!
   Свет месяца озарил его мрачное лицо с горящими  глазами,  и  оно  мне
показалось знакомым - я недавно  его  видел.  Не  тот  ли  это  больной,
которого Софэр лечил в Иерусалиме? Он ударил ногой связанного Бен-Кадеха
и скинул его с площадки вниз, на дно корабля. Кормчий упал, как мешок  с
зерном, не издав ни единого стона.
   Море стихло. Ровная поверхность слегка рябилась под слабым ветерком.
   Парус повис и полоскался.
   - За весла! - закричал Лала-Зор. - Спустить парус!
   Надсмотрщик захлестал бичом. Гребцы, бросившись  на  скамьи,  ударили
веслами, и вода зашуршала о борта.  Я  пролез  под  скамьями  гребцов  и
вернулся к Софэру. Он сидел неподвижно, схватившись руками за голову.
   - Сиди около меня, Эли, - сказал он, - и не отходи! Ноги их  бегут  к
злодейству, а руки ищут крови. Никто не поднял меча  для  защиты,  кроме
сидонца-кормчего. Сколько здесь путников, а  буйных  разбойников  только
шестеро, и все им покорились, и каждый молча пошел на свою погибель. И я
и ты - мы оба станем рабами, и два хозяина поведут нас в разные стороны.
А твоя мать будет думать, что это  я,  неблагодарный  Софэр,  виновен  в
твоей гибели, что я умышленно продал тебя в  рабство.  Она  ослепнет  от
слез и умрет с горя.
   Откуда-то по морю пронеслась отдаленная песня. Грубые сильные мужские
голоса пели, звуки усиливались и приближались. В дрожащем голубом сиянии
месяца показался корабль, он несся прямо нам навстречу.  Сильные  взмахи
длинных весел походили на удары крыльев. На носу корабля горели  факелы,
и от них по воде, переливаясь, бежала огненная дорожка.
   Встречный корабль круто повернулся, подошел к нам и зацепился за борт
крюками. Несколько человек с топорами в руках прыгнули в наш корабль.
   Лала-Зор гремел с площадки:
   - Эй, купцы! Оставляйте ваши вещи и одежды  и  переходите  на  другой
корабль! Кто будет спорить или прятаться - все полетят за борт!
   Еще несколько человек перескочили с соседнего корабля  и  разбежались
по палубе. Ударами и криками они погнали всех путников на свой корабль.
   Многие кричали и плакали, когда пираты сдирали с них богатые одежды.
   Другие шли молча, с безумными глазами, как будто ничего  не  понимая.
Один человек с топором подошел к нам:
   - Слышали, что приказано? Почему медлите?
   Софэр взял меня за руку и подошел к площадке, где стоял Лала-Зор.
   - Умеешь ли ты быть благодарным,  Лала-Зор?  Два  дня  назад  я  тебя
вылечил от болезни, и ты избежал смерти  в  постели  -  самой  постыдной
смерти для смелого моряка, боровшегося с ураганом, а сегодня  ты  хочешь
меня  отправить,  как  барана,  на  рынок  и  продать   там   вместе   с
мальчиком-проводником. Какова будет слава о Лала-Зоре, который не  умеет
быть благодарным!
   - Разве это ты мой спаситель? Конечно,  я  помню,  что  меня  вылечил
мудрый Софэр-рафа, и твое место среди нас. Ты останешься теперь навсегда
со мной, будешь жить на моем острове и плавать на моих  кораблях,  чтобы
лечить  храбрых  молодцов  Лала-Зора.  Не  трогайте  этого  старика,   -
обратился он к своим молодцам,  которые  грубо  толкали  перепуганных  и
плачущих купцов и перебрасывали их на другой корабль.  Гребцов,  которые
не были прикованы, пираты тоже отправили на другой корабль и  сами  сели
на их места.
   Крюки отцепились, и оба корабля разошлись в разные стороны.
   Один из пиратов взобрался на верхушку мачты и прикрепил  там  длинный
узкий кусок ткани черного цвета. На ней была изображена  мертвая  голова
среди двух костей.
   Опять прозвучал голос Лала-Зора:
   - Молодцы, с этого дня у нас новый корабль! Он летит по  морю  скорее
всех других. Мы будем шутя догонять купцов и уходить от  военных  судов,
если они вздумают за нами гоняться. Меремот, выдай всем по чаше  доброго
вина, которое царь Соломон послал в подарок царю сидонскому. Спасибо ему
за угощение! Выпьем за удачу нашего корабля "Кокаб-Цафон"!
   Несколько  пиратов  бросились  исполнять  приказание.   По   сторонам
площадки кормчего привязаны были ремнями две  громадные  амфоры,  в  два
раза выше моего роста. Их узкие горла были залеплены черной смолой. Один
из пиратов, горбоносый, с длинным шрамом на  ноге,  ловко  отбил  смолу,
вытащил деревянную пробку, и все пираты подходили  за  вином  со  своими
чашами - золотыми, медными и глиняными. Где я  видел  этого  горбоносого
пирата? Не он ли увез Гамалиеля? Этот человек ловко разливал вино, и все
его просили:
   - Подлей-ка мне еще, Меремот!
   Плеснув вино на палубу, пираты восклицали:
   - Чтобы удача тебя провожала на всех путях твоих!
   Затем отливали вино из чаш в море и кричали:
   - Боги морские, живущие в глубоких пучинах!  Не  гневайтесь  на  этот
корабль, охраняйте его от камней и бурь и дайте ему плавать тридцать лет
без пробоин и поломок!
   Лала-Зор прогремел в трубу:
   - На весла, вперед!
   Пираты совершили так много возлияний  богам,  столько  раз  наполняли
свои чаши, что начали громко смеяться, кричать и обнимать друг друга.
   Пошатываясь, пираты  схватили  весла,  снова  вспенили  ими  волны  и
запели:
 
   Много у нас песен
   Длинных, как взмах весел.
   Море волны бесит,
   Ветер песни уносит.
   Двадцать два гребца
   С орлиным взором,
   Двадцать два храбреца
   Слушают Лала-Зора.
   Лала-Зор наш храбр,
   На корме стоит,
   На торговый корабль,
   Улыбаясь, глядит.
   Двадцать два гребца
   Весла бросают,
   Двадцать два храбреца
   Топоры хватают.
   Эй, буря, дай вал!
   Ветер, дуй яростно!
   Наш парус подымай,
   Надувай парус нам!
   Как морские чайки,
   Разлетаются купцы,
   И на реях качаются
   Трусы и глупцы.
   Двадцать два храбреца
   С орлиным взором,
   Двадцать два молодца
   Слушают Лала-Зора.
 
 
   Корабль летел вперед. Вдали показался небольшой гористый  остров.  На
береговой скале стоял одинокий кедр со сломанной вершиной.
 
3. ГНЕЗДО ПИРАТА 
 
   Остров казался недоступным. Одинокая серая скала выступала из моря, и
вокруг нее кипели буруны. Волны расшибались о  большие  черные  рифы,  и
грохот все усиливался.
   Не было видно ни залива, ни бухты, чтобы подъехать к скале. Казалось,
невозможно приблизиться к этому кипящему водовороту, где всякий  корабль
немедленно должен был разбиться в щепки. Но весла по-прежнему равномерно
взлетали и ударяли по волнам, корабль несся прямо на буруны. Пираты пели
свою песню, покрывая грохот волн:
 
   Двадцать два гребца
   С орлиным взором,
   Двадцать два храбреца
   Слушают Лала-Зора...
 
   Я со страхом смотрел на знаменитого  вождя  пиратов.  Куда,  в  какую
бездну ведет он корабль? Неужели  правда,  будто  он  с  кораблем  может
нырнуть, как утка, на дно моря и  выплыть  в  другом  месте,  ускользнув
из-под носа военных судов?
   Лала-Зор стоял спокойно, расставив ноги,  с  медной  трубой  в  одной
руке, держась за перила другою. Ветер  развевал  его  длинные  пепельные
волосы и трепал его красную одежду. Он смотрел то на сломанный  кедр  на
скале, то  на  небо,  то  на  буруны,  вероятно  определяя  место,  куда
направить корабль.
   - Готовься! - прогремел его мощный голос, и все гребцы напряглись изо
всех сил, ускорив бег корабля.
   Два корабельщика, припав к рукояткам рулевых весел, были наготове.
   Уже совсем близко чернели рифы, бурлящие в воде. Лала-Зор поднял  обе
руки, и все весла разом поднялись стоймя.  Корабль  несся  вперед  силою
разбега.
   Еще несколько мгновений - корабль сделал три поворота  среди  пены  и
клубящихся волн и, обогнув большой риф, оказался в узкой бухте.
   Здесь  было  тихо,  волны,  утомленные  борьбой  с  бурунами,  лизали
подножие скал. Еще два-три удара весел  -  и  корабль  пристал  боком  к
растрескавшемуся граниту.
   Я оглянулся назад, на море. Прибой  с  грохотом  хлестал  о  рифы,  и
трудно было заметить среди камней тот проход,  по  которому  только  что
проскользнул корабль. Кругом было угрюмо и пустынно. Голые скалы нависли
над водой. В расщелинах пробивались  искривленные  кусты  можжевельника,
стебли капорцев и других вьющихся растений.
   Пираты, нагрузив на спины тюки, стали взбираться  на  скалу  по  едва
заметной тропинке.
   - Вы-то чего ждете? Снимайтесь с якоря! - рявкнул надо мной громадный
одноглазый пират.
   Мы перебрались по доске на скалу и стали карабкаться вверх по стертым
ступенькам, высеченным в скале. Перевалив через хребет, мы  оказались  в
ущелье. Грубо сложенная из камней хижина прилепилась к горному склону.
   Оттуда выползло несколько калек - один был без руки, другой  полз  на
четвереньках.
   Пираты разостлали ковры и высыпали на них все, что было  принесено  с
корабля: свертки шелка, одежды, кубки, мешки с серебряными украшениями.
   Калеки развели костер из  корабельных  обломков  и  стали  жарить  на
вертелах куски мяса.
   Лала-Зор завернулся в плащ из меха белого барана и лег на ковре около
костра.  Пираты  сели  широким  кругом.  Каждый  из  разбойников  бросал
костяные кубики с черными точками, громко считал, сколько у него  выпало
очков, и получал свою долю добычи.
   Софэр и я сидели в стороне. Старик сердито смотрел,  сопел  и  иногда
шептал:
   - Доколе, невежды, будете любить невежество! Доколе,  буйные,  будете
услаждаться буйством!
   В стороне пираты поставили несколько амфор, и  двое  стали  разливать
вино. Один крикнул мне:
   - Эй, цыпленок, чего сидишь без дела? Разноси чаши князьям моря.
   Я подбежал и стал помогать, поднося полные кубки и чаши сидевшим. Мне
пришлось без отдыха бегать, чтобы подливать всем вино.
   - А где кормчий? Почему его нет? - спросил кто-то.
   - Привести его сюда! Мы будем судить его! - подхватили голоса.
   Бен-Кадеха сейчас же привели; руки его были туго связаны за спиной.
   Его поставили посредине круга на коленях.
   - Кланяйся нам пониже! Сейчас мы засудим тебя за то,  что  ты  посмел
бороться с нами! - кричали голоса.
   - Тише, князья, - сказал Лала-Зор, и все замолкли. - Этот  человек  -
искусный моряк, он построил  наш  корабль.  Хотите  ли,  чтобы  он  стал
плавать вместе с нами?
   - Хотим! - закричали одни.
   - Не надо, он предаст нас! - ответили другие.
   - Найдутся  ли  три  человека,  которые  будут  за  него?  -  спросил
Лала-Зор.
   Поднялось несколько рук. Я тоже поднял руку.
   - Кормчий, князья хотят, чтобы ты сделался нашим корабельщиком.
   Хочешь ли ты тоже сделаться князем моря? Будешь ли ты верно  помогать
нам и вместе идти в бой, не боясь смерти?
   Бен-Кадех молчал. Один пират сказал ему:
   - Мы вместе наберем всякого драгоценного имущества, наполним  подвалы
наши добычею. Жребий ты будешь бросать вместе с нами, склад бу