им  за
это нечего. Довольно и того, что их кормят.
   Беднякам же он шептал другое:
   - Вам не для чего грести. Нужно  наловить  рабов  и  посадить  их  за
весла. Это кормчий Бен-Кадех вас принуждает исполнять тяжелую работу.
   Бедняки отвечали:
   - Кормчего ругать не за что. Море его просолило, и ветер его высушил.
   С ним нигде не пропадешь. Мы согласны грести, только бы  нас  получше
кормили - тогда и сил у нас будет больше.
   Раз я забрался в свою нору на носу корабля. Ветер  срывал  пенившиеся
верхушки гребней, брызги били в лицо.
   В это время ко  мне  под  канаты  стал  пробираться  юноша,  один  из
"оборванцев", как их называл Меремот.
   - Э, да ты здесь, маленький Софэренок! - сказал  он.  -  Найдется  ли
здесь место и для меня?
   Юноша растянулся около меня, вынул две луковицы и одну сунул мне.
   Затем он достал высохшую, заплесневелую лепешку, разломил  ее  и  дал
мне половину. Так началась наша дружба.
   - Меня зовут Бигвай, и мне шестнадцать лет. В нашем городе я служил у
хлебника. Мне надоело целый день месить тесто,  затем  головой  лезть  в
горячую печку, чтобы наклеить по всей стенке лепешки.  Я  хочу  повидать
высокие горы и степи, где львы гоняются за жирафами, а то жизнь пройдет,
и я ничего не увижу.
   - А ты сам кто такой? - спросил я.  -  Наш,  бени-Анат,  или  другого
племени? У тебя кожа слишком смугла.
   - Я не знаю, кто я. Мать моя - берберка, отец - из Египта. Я  родился
в пути на греческом корабле, он затем разбился о скалы около Кирены.
   Оттуда моя мать попала в город Утику. Тогда мне было десять лет.  Там
меня украли морские разбойники и продали в Египет. Год назад я  забрался
на уходивший корабль и приплыл в Карт-Хадашт. Я знаю несколько языков, а
кто я - не все ли равно? Я просто Бигвай и всегда весел, сыт  ли  я  или
голоден.
   - А скажи мне, Бигвай, когда тебе было десять лет, не  звался  ли  ты
по-иному и не было ли у твоей матери имени Эмашторет?
   Бигвай затрепетал:
   - Откуда ты это знаешь? Да, это так было. Тогда меня звали Харух.  Но
разбойники после кражи детей всегда им дают  новые  имена,  чтобы  потом
труднее было их разыскать.
   Я рассказал о встрече с Эмашторет в храме Ваала, где  бедная  женщина
молилась о возвращении сына.
   Бигвай обнял меня:
   - Какую радость ты принес мне сегодня, мальчик Эли!  Теперь  я  знаю,
где искать мою мать. Я вернусь из страны Канар  обратно  в  Карт-Хадашт,
найду Эмашторет и осушу слезы на лице ее. А с тобой мы  будем  друзьями,
Эли. Я буду защищать тебя. Я знаю, что против твоего  старика  готовится
очень дурное дело.
   Потом он понизил голос и с таинственным видом спросил:
   - Правда ли, что твой дед умеет делать золото? Неужели  нет?  А  этот
подлый червяк Меремот всем говорит, что твой старый Софэр  очень  жаден,
имеет много золота, а никому не хочет объяснить, как он его делает.
   Поэтому ты берегись Меремота: он вам готовит какую-то гадкую штуку.
   Бигвай не лгал. При  первой  остановке  на  наш  корабль  перебралось
несколько молодцов Лала-Зора. В это время Софэр и я сидели на  палубе  и
смотрели на пустынный берег, где над зарослями носились тысячи уток.
   Одноглазый великан - пират Махарбал, с которым  когда-то  я  танцевал
"газлоним", подошел к Софэру.
   - Ну, старик, довольно здесь валяться!  Спускайся  вниз,  в  трюм,  и
забирай с собой своего щенка.
   Софэр спросил:
   - Ты исполняешь приказание пославшего тебя или сам, своим умом  решил
держать нас в трюме?
   - Так ты еще разговариваешь? - грубо закричал великан, схватил Софэра
за плечо и потащил к люку. - Если я говорю, значит, так надо делать. Сам
Лала-Зор приказал не спускать глаз с вас обоих и держать в трюме.
   С этого дня ни мне, ни  Софэру  не  приходилось  больше  выходить  на
палубу. Я стоял обычно около прорези для весел  в  борту  и  сквозь  нее
глядел на берега Африки. Софэр бранился, но что мог он поделать,  старый
и слабый?
   - Доеду ли я до этой страны? Увижу ли Счастливые острова?  -  вздыхал
он. - Или раньше эти люди, которых влечет к  преступлению,  погубят  мою
седую голову и выбросят меня в море?
   Бигвай мне рассказывал каждый день, что делалось во время остановок.
   Через  четыре  дня  пути  после  столбов  Мелькарта  мы   прибыли   в
укрепленный стенами поселок  Тхимпатирий;  его  устроили  наши  сидонцы.
Целая толпа их выбежала на берег встречать наши корабли. Остановка здесь
была короткая, так как ветер дул попутный. Здесь набрали свежей  воды  в
кожаные мехи и накупили плодов и хлеба.
   Следующее поселение было Солеис, при впадении в море большой реки.
   Оно было тоже окружено крепкими высокими стенами. Вдали я видел горы,
покрытые густыми лесами. Отсюда несколько кораблей поднялись  на  веслах
вверх по реке и прибыли в озеро, которое густо заросло тростниками;  там
водились дикие слоны, кабаны и другие животные, но охотникам не  удалось
сойти на берег. В камышах прятались люди, одетые  в  шкуры  зверей.  Они
стреляли в корабли  из  луков  отравленными  стрелами;  несколько  наших
охотников было ранено; вскоре они умерли.
   Корабли спустились обратно в море; вся  эскадра  плыла  дальше  вдоль
берега, пока не прибыла к реке Ликс. По обе ее стороны тянулись  зеленые
луга с высокой травой. На них паслись стада быков и овец,  принадлежащих
ликситам.
   Ликситы - кочевники. Они живут в переносных черных шатрах,  сделанных
из шерсти. Говорят они на языке, похожем на берберский.
   Бигвай рассказал мне, что ликситы дружески встретили наших моряков  и
в обмен на привезенные товары отдали много быков и  баранов.  По  словам
ликситов, дальше за ними, в горах, живет народ дикого  вида,  ест  сырое
мясо и бегает быстрее лошади.
   Во время одной стоянки на кораблях произошел раскол:  почти  половина
ехавших заявила, что хочет остаться здесь и  устроить  новое  поселение.
Сами ликситы уговаривали их поселиться здесь,  обещая  уступить  хорошие
земли и дать часть своего скота. Лала-Зор сердился и требовал, чтобы все
вернулись обратно на корабли  и  ехали  с  ним  дальше,  а  высадившиеся
кричали:
   - На кораблях мы уже стали рабами Лала-Зора! Он всюду поставил  своих
надсмотрщиков. Пускай едут дальше те, кому хочется испытать сладость его
плетей!
   С одного корабля перенесли на берег большую  каменную  статую  богини
Таниты Астарты и поставили ее на бугре. Здесь будет основан городок. Все
весело, с песнями стали строить из камня, хвороста и  земли  шалаши  для
жилья и окружать их валом. Для высадившихся  поселенцев  были  оставлены
часть оружия и съестных припасов и два корабля.
   Наша  эскадра  двинулась  дальше  мимо  племени  Ха-Ха.  Не  раз   мы
останавливались в устьях рек,  заросших  камышами,  где  виднелись  стаи
крокодилов. Как серые неподвижные бревна, лежали они на отмелях, и белые
хохлатые цапли сидели на их спинах.
   Я видел громадных гиппопотамов, которые большую часть дня проводят  в
воде.
   Берега были топкие,  и  человек  не  мог  ступить  на  них,  так  как
проваливался с головою. Только толстые, жирные ящерицы ползали по  этому
илу и искали червей.
 
3. СТРАНА КАНАР 
 
   Через два дня пути мы прибыли к берегам широкой  равнины,  постепенно
переходившей в горы. Она казалась совершенно пустынной. Днем на  ней  не
было  видно  ни  одного  человека,  но   ночью   на   горах   вспыхивали
многочисленные огни. Они то потухали, то снова загорались. Из  зарослей,
разбросанных по степи, доносились звуки флейт и неясный гул. Все решили,
что в зарослях скрываются многочисленные  воины  и  огнями  подают  друг
другу знаки.
   Как  объясняли  ехавшие  с  нами   переводчики-ликситы,   здесь   уже
начиналась страна Канар. Сорок дней прошло с тех пор,  как  мы  оставили
позади себя столбы Мелькарта.
   Корабли стояли в бухте, в которую впадала небольшая  река.  Все  суда
были поставлены кормою  к  берегу,  а  носом  в  море,  чтобы  в  случае
опасности можно было сразу отплыть. В первый же день  на  берегу  вокруг
нашей стоянки были выкопаны рвы,  насыпаны  валы  и  на  них  поставлены
часовые.
   Солнце жгло равнину. Иногда вдали показывались стада  диких  коз.  То
они мирно бродили, пощипывая траву, то испуганно неслись  вскачь,  делая
громадные прыжки и оставляя за собой облака  пыли.  На  расстоянии  двух
стадий начинался лес. Ночью оттуда  доносились  переливы  флейты,  удары
бубнов. Несколько раз слышалось могучее рыкание львов.
   Утром к лесу направился отряд наших моряков. Все громко пели песни  и
шли с беззаботным, веселым видом. Ни у кого не было ни копий, ни  щитов,
но каждый спрятал под одеждой меч. На плечах они несли корзины с вещами,
которые любят дикие народы. На опушке  леса  они  сложили  все  вещи  на
землю, сверху оставили папирус с такими словами:
   "Мы - сидонцы, приехали, чтобы меняться с вами товарами. Если  у  вас
есть кто-нибудь, умеющий говорить по-сидонски  или  на  языке  ликситов,
пусть выйдет к нам и нас не боится. Мы хотим заключить с вами дружбу".
   С пением песен наши  моряки  возвратились  к  кораблям.  Ночью  опять
виднелись сигнальные огни на горах и слышались звуки барабанов и дудок.
   На другой день наш отряд снова отправился к лесу. На  том  же  месте,
где были оставлены подарки, стояли плетенные из камыша  корзины,  полные
бананов, фиников и других плодов, соты с медом  и  большие  выдолбленные
тыквы, наполненные сладким темным напитком.
   Моряки принесли все это к кораблям, громко браня канарцев:
   - Для чего мы ехали так далеко? Чтобы получить за наши  товары  и  за
все муки, которые мы претерпели, какие-то корзины бананов и фиников?  Мы
их и дома имели. А где же реки, текущие молоком, где берега из  золотого
песка? Смерть тому, кто обманул нас!
   Недовольные пошли к кораблю Лала-Зора и  стали  требовать,  чтобы  он
показался. Весь путь мы не видали Лала-Зора.  Его  корабль  плыл  всегда
впереди, с  него  передавались  приказания,  но  старый  пират  сидел  в
плетеной беседке, поставленной на высокой корме корабля, и никто не  мог
увидеть его. Толпа кричала и шумела. На мостик выскочил Меремот:
   - Князь карийский болен - в него вселился злой демон лихорадки. Он не
может к вам выйти.
   - Ты сам злой демон лихорадки! Подай нам Лала-Зора!
   Так как Меремот не уходил, то в  него  полетели  большие  раковины  и
камни.
   Лала-Зор вышел на мостик, угрюмый, хромая и опираясь на гарпун.
   - Смелые моряки! - сказал он. - Вы совершили  путь,  на  который  еще
никто не решался. Едва ли кто-нибудь из сидонцев бывал в этих местах.
   Здесь, в стране Канар, есть золотой песок, плодородные земли и  много
скота. Все  будет  вашим,  если  вы  сами,  своим  копьем  возьмете  эти
богатства.
   Но нельзя поступать необдуманно. Народ  здесь  силен,  многочислен  и
неуловим. До сих пор мы не видели ни одного жителя этой  страны.  Прежде
всего достаньте мне несколько канарцев, чтобы мы от них выпытали, где их
столица и сколько у них войска.
   Один моряк предложил:
   - Надо опять отнести подарки и устроить засаду. Когда  эти  проклятые
невидимки выйдут, тут мы их и поймаем.
   Это всем понравилось: бросили жребий, кому идти в засаду.  Около  ста
человек отправились с подарками к лесу. К ночи вернулось восемьдесят.
   Двадцать человек залегли в овраге.
   Утром оставленные в засаде не вернулись, и на разведку двинулся отряд
в двести человек. Они увидели опять плоды вместо оставленных товаров, но
их товарищи исчезли. Только на земле были видны следы борьбы и крови. На
шесте, воткнутом в землю, висело двадцать лягушек, пронзенных стрелами.
   Что стало с двадцатью товарищами? Живы  ли  они,  взяты  в  плен  или
убиты? Степь молчала. Бигвай вышел вперед.
   - Я знаю обычаи афров и берберов, и я вам объясню, что это значит.
   Лягушки, пронзенные стрелами, - это означает, что  люди,  живущие  на
воде, то есть наши сидонцы, все убиты и что  другие,  кто  придет  сюда,
тоже будут убиты. Вот сколько стрел воткнуто в землю - это  значит,  что
стрел у них хватит.
   Когда отряд вернулся на берег, там поднялись шум и крики.  Все  опять
собрались около корабля Лала-Зора. Он вышел на мостик.
   - Мои молодцы подымались на ближайшую гору,  они  заметили  за  лесом
много  дымков.  Вероятно,  там   находится   город   канарцев.   Сегодня
подкрепитесь едой, а перед самым рассветом тысяча человек пойдет со мной
к этому городу. Канарцы дорого заплатят нам за убитых товарищей, а потом
мы захватим их город.
 
4. "ПУТНИК, НЕ ОБМАНЫВАЙ ЭТИХ ЛЮДЕЙ..." 
 
   Перед рассветом Меремот подошел к спящему Софэру, толкнул его ногой и
сказал:
   - Ну, подымайся, старик, ты пойдешь с нами в столицу Канар.
   - Не вступай в пререкания с ослом, если он лягнет тебя, -  проговорил
спокойно Софэр, привязал сандалии и взял посох.
   - Разумеется, я пойду, - обратился он ко мне. - Может быть,  я  увижу
там счастливый город честных людей. Они меняют  плоды  на  товары  -  не
значит ли это, что они не ценят золота и поэтому его не собирают? А  ты,
Элисар, тоже пойдешь со мной?
   Я ждал, что сейчас увижу отца, что он  будет  свободен  и  вместе  мы
вернемся в родное Авали, в нашу старую хижину.
   Корабельщики  выступали  двумя  отрядами.   Один,   под   начальством
Лала-Зора, шел по прямому пути к городу, а другой должен был  пробраться
по долине в обход и напасть на город сзади.
   Все шли бодрым ровным шагом, сверкая отточенными копьями. Многие были
в панцирях и со щитами.
   Только Софэр и я не  были  вооружены  -  какую  пользу  могли  бы  мы
принести в бою?
   Когда солнце взошло, мы были уже далеко от  берега;  пройдя  песчаные
отмели, мы вступили в степную равнину, усеянную кустами. Эти кусты стали
шевелиться и уходить от нас. Чем дальше  мы  продвигались,  тем  быстрее
отступали кусты и убегали в степь.
   Я внимательно вглядывался  и  замечал  в  кустах  бронзовых  стройных
людей, которые быстро отходили назад, согнувшись и  закрываясь  связками
ветвей.
   Вскоре вдали показались  белые  стены  города  и  за  ними  множество
домиков, сплетенных из прутьев и  обмазанных  глиной.  Хижины  теснились
одна над другой по склону холма, и на круглых крышах прыгали  остроносые
собаки.
   Шерсть на них стояла дыбом, и они неистово лаяли в нашу  сторону.  На
стенах города не было видно ни  одного  человека.  Ворота  были  открыты
настежь.
   Моряки ускорили шаги и  с  криками  ворвались  в  покинутую  жителями
столицу Канар.
   Софэр, держа меня за руку, прихрамывая, медленно  шел  по  городу.  Я
жадно смотрел по сторонам, желая где-нибудь увидеть  человека,  похожего
на отца. Всюду пробегали наши  люди,  врывались  в  хижины,  вытаскивали
оттуда плетеные коробки и выдолбленные тыквы, высыпали  из  них  одежды,
украшения из раковин и кораллов  и  бежали  дальше.  Перепуганные  куры,
хлопая крыльями, носились по улицам.
   Только один Софэр оставался невозмутимым и  своей  старческой  ровной
походкой шел к середине города. Там мы попали на просторную площадь, где
полукругом стояло несколько красивых  домов,  выстроенных  из  бревен  и
камня.
   Деревянные колонны были покрыты резьбой с разноцветными узорами.  Эти
дома и резные  украшения  на  крышах  напоминали  сидонские  дома,  и  я
подумал, не здесь ли работал мой отец.
   Посредине площади находился каменный склеп, в каких обычно  в  Сидоне
хоронят покойников. Мое сердце забилось, когда я увидел над  его  входом
сидонские буквы. Там стояло: "Путник, если  ты  сидонец,  бени-Анат,  то
войди в этот склеп и прочти привет от Якира из Авали".
   Софэр остановился, прочел надпись, вытер полой своей одежды  глаза  и
посмотрел на меня.
   - О мой бен-бен, будь  мужественным  и  приготовься  услышать,  может
быть, очень тяжкую для тебя весть.
   Я растворил покрытую резьбою дверь; из склепа пахнуло  прохладой.  Мы
спустились по ступенькам. Внутри  склепа  на  каменной  подставке  стоял
глиняный гроб. Крышка была разрисована цветами, а  в  середине  ее  была
начерчена семиконечная звезда в круге, и на каждом конце  звезды  стояли
имена семи планет.
   Неужели отец умер и его тело лежит в этом гробу?
   Послышался топот шагов на лестнице. В склеп вбежали Меремот и за  ним
несколько пиратов.
   - Наверное, в этом гробу спрятаны  сокровища.  Дикие  варвары  всегда
хоронят царей со всеми их богатствами. Ломайте!
   Пираты разбили крышку мечами. С  изумлением  и  яростью  глядели  они
внутрь.
   - Кто-то успел побывать уже  здесь  до  нас.  Скорее  вперед!  Обыщем
дворец! - И все выбежали из склепа.
   Я заглянул внутрь гроба - там было пусто. Нет!.. Я  увидел  маленький
глиняный сидонский кораблик-светильник.  На  нем  лежала  тонкая  медная
пластинка. Софэр взял ее. Мы поднялись наверх, и  там  при  ярком  свете
Софэр прочел:
   - "Это пишет Якир, бени Анат родом из Авали, близ Сидона. Если  тебе,
путник, попадется эта пластинка, то передай другим сидонцам,  чтобы  они
сообщили на родину, что я, Якир, жил три года среди племен Канар...  Они
просты и добродушны, как  овцы,  привязчивы,  как  собаки,  но  если  их
обидеть, то становятся опасными, как бешеные быки. Я научил их лить медь
и стекло, строгать доски и на круге лепить из глины  кувшины.  Они  меня
отпускают на волю, но сделали эту могилу и гроб, чтобы я вернулся сюда в
старости и умер у них. Я отправляюсь на родину, где  еще  надеюсь  найти
жену, сына и прежних друзей. Мир с тобой, путник!
   Не обманывай этих людей - они благодарны тем, кто делает им добро".
   Кругом усиливались крики, слышался треск падающих  стен.  Софэр  взял
меня за руку:
   - Пойдем, бен-бен! Здесь нам больше нечего делать!
   По улице бежал Бигвай, за ним рысцой трусил серый ослик.
   - Скорей ко мне! Бен-Кадех послал за  вами!  Немедленно  вернемся  на
корабль - он сейчас уйдет в море, или мы погибнем!
   Бигвай подхватил Софэра и усадил его на осла.  Мы  бегом  направились
обратно. На ступеньках дома с красивыми  колоннами  толпились  пираты  и
черпали из больших чанов опьяняющий напиток. Бигвай подгонял осла  -  мы
спешили к берегу. Навстречу нам попадались группы наших товарищей.
   - Все ли разграбили? - спрашивали они. - Осталось ли  что-нибудь  для
нас?
   - Не ходите туда, - отвечал Бигвай, - возвращайтесь обратно!..
   Но товарищи не слушались и как безумные продолжали бежать по городу.
   Бен-Кадех стоял на валу и смотрел в нашу сторону:
   - Вы прибыли вовремя. Смотрите, кусты опять движутся.  Они  наступают
на нас.
   По  всей  равнине  целые  заросли  кустов  быстро   передвигались   и
приближались к нам. Иногда выскакивали из-за кустов  люди,  раскрашенные
белыми и красными полосами, и потрясали длинными копьями.
   Все оставшиеся при кораблях товарищи притаились за насыпью, готовые к
защите.
   Канарцы подступали, толкая перед собой  вязанки  сухого  хвороста,  и
когда были уже совсем близко, то подожгли его. Высокие языки  пламени  с
треском взвивались, и искры сыпались на  тесно  стоявшие  корабли.  Наши
воины смело бросались на приближавшихся канарцев, избивали их, но густые
ряды бронзовых людей надвигались отовсюду, и их копья  с  широкими,  как
листья, лезвиями летели в наших защитников,  сбивая  их  с  ног.  Камни,
пущенные пращами, наносили тяжелые раны и с грохотом ударялись  в  борта
кораблей.
   Наконец показались отряды Лала-Зора. Они бежали в беспорядке. Одни  -
нагруженные мешками, другие - побросав  оружие,  с  испуганными  лицами,
задыхаясь от быстрого бега.
   Чтобы лучше видеть, я влез на мачту и забрался на верхушке в бочку.
   Мимо меня пролетали камни, шуршали оперенные стрелы.  Массы  канарцев
все прибывали. Я  заметил  вдали  Лала-Зора.  Он  защищался  топором,  и
бронзовые люди падали вокруг него. Товарищи расчистили ему мечами  путь.
Они добежали наконец до лагеря.
   - В море! В море! - раздавался общий крик.
   Корабельщики стали отталкивать от берега  корабли,  и  первым  отплыл
нарядный корабль Лала-Зора.
   Все взбирались на  корабли,  отставшие  бросались  в  воду  и  вплавь
добирались д