вают боль
Стократ сильней от резких перемен:

Из пламени бросают их на льды,
Чтоб выстудить эфирное тепло;
И долго так лежат они, застыв,
Мучительно-недвижные, пока
Окоченеют; и в огонь опять
Несчастных возвращают. Взад-вперед
Над Летой перебрасывают их,
Удвоив пытку тщетной маетой,
Стремлением - хоть каплю зачерпнуть
Желанной  влаги, что могла бы дать
Забвенье Адских мук. Они к воде
Припасть готовы, но преградой - Рок;
Ужасная Медуза, из Горгон -
Опаснейшая, охраняет брод;
Сама струя от смертных уст бежит,
Как некогда из жадных губ Тантала.
Отважные  отряды смущены,
Растерянны; от страха побледнев,
С глазами остеклелыми, бредут
Напропалую, осознав теперь
Впервые безнадежный свой удел;
Им  не нашлось убежища нигде.
Не  мало мрачных, вымерших долин
Они прошли, не мало скорбных стран
Угрюмых  миновать им довелось,
И огненных и ледовитых гор,
Теснин, утесов, топей и болот,
Озер, пещер, ущелий,- и на всем
Тень смерти; целый мир, где только смерть
Владычествует, созданный Творцом
В проклятие, пригодный лишь для Зла;
Где живо мертвое, мертво живое,
Где чудищ  отвратительных родит
Природа искаженная,-  одних
Уродов мерзких; даже страх людской
Таких не мог измыслить; в сказках нет
Подобной  жуткой нежити: Химер
Убийственных, Горгон и гнусных Гидр.
Тем часом быстрокрылый Сатана,
Враг Бога и людей, отважный план
Осуществляя, направлял к вратам
Геенны одинокий свой полет.
Порою влево он летел, порой -
Направо; то крылами мерил глубь
Провала, то взмывал под самый свод
Палящий. Так, сдается, что вдали,
Над морем, в тучах, корабли парят,
Когда их равноденственный муссон
Уносит от Бенгальских берегов
Иль островов Терната и Тидора,
Откуда пряности везут купцы
И, море Эфиопское пройдя,
На Кап кормила держат; Южный  Крест
Им правильный указывает путь.
Так выглядел парящий Архивраг
Издалека. Он, под конец, достиг
Предела свода страшного; пред ним
Граница  Ада; накрепко ее
Хранят девятистворные Врата:
Три ртвора из железа, три из меди,
И три -  из адаманта. Впереди,
По обе стороны,- два существа,
Два чудища огромные; одно -
До пояса - прекрасная жена,
От пояса же книзу - как змея,
Чье жало точит смертоносный яд;
Извивы омерзительных колец,
Громадных, грузных,- в скользкой чешуе.
Вкруг чресел скачет свора адских псов;
Их пасти Церберские широко
Разинуты; невыносимый лай
Терзает слух. Но если псов спугнуть,
Они в утробу чудища ползут
И, в чреве скрывшись, продолжают выть,
И лаять, и пронзительно визжать.
Не столь ужасные терзали Сциллу,
Купающуюся   в морских волнах,
Меж  Калабрийских берегов и скал
Тринакрии  рычащих, и не столь
Свирепа  свита, мчащаяся вслед
Ночной колдунье, что, почуя зов
Таинственный, по воздуху летит
На запах крови детской, в хоровод
Лапландских ведьм, принудивших Луну
Усталую  померкнуть силой чар.
Второе существо,- когда назвать
Возможно  так бесформенное нечто,
Тенеподобный призрак; ни лица,
Ни членов у него не различить;
Он глубочайшей ночи был черней,
Как десять фурий злобен, словно Ад,
Неумолим  и мощно потрясал
Огромным, устрашающим  копьем;
То, что ему служило головой,
Украшено  подобием венца
Монаршего. Навстречу Сатане,
Что той порою ближе подошел,
Вскочив мгновенно, грозные шаги
Направил призрак с той же быстротой;
Ад содрогается под гнетом стоп
Тяжелых;  но, виденье разгадать
Желая, изумленный Архивраг
Чудовище  бесстрашно созерцал;
Пред Богом он и Сыном лишь склонялся,
Созданий сотворенных не боясь.
На яростного демона взглянув
Презрительно, он первым начал речь:
"- Кто ты, проклятый призрак, и откуда?
Зловещий, темный,- как ты смеешь мне
Обличием  уродским преграждать
К вратам дорогу? Я сквозь них пройду,
Не спрашивая дозволенья. Прочь!
Иначе ты заплатишь за твое
Безумие, на опыте узнав,
Исчадье Ада,- как вступать в борьбу
С Небесным Духом!" Демон закричал
В ответ: "- Предатель - Ангел! Это ты
На Небе мир и верность преступил,
Досель ненарушимые; увлек
Своей гордыней Сил Небесных треть
К восстанью против Бога, и за то
И ты и совиновники навек
Осуждены  в Геенне прозябать
В невыносимых муках и тоске.
И, обреченный Аду, ты дерзнул, .
Себя причислив к Ангелам, хулы
В моих владеньях нагло изрыгать
И мне грозить? Узнай, что здесь -
                               я царь,
Твой царь и господин. Ступай туда,
Где ты обязан кару отбывать,
Презренный, беглый лжец, и трепещи,
Чтоб я не приускорил твой полет
Возвратный скорпионовым бичом,
Не причинил неведомую боль
Одним ударом этого копья
И в небывалый ужас не поверг!"
Так молвил жуткий призрак, становясь
Гнусней десятикратно и страшней
По мере возглашения угроз.
Не дрогнув, Сатана пред ним стоял,
Пылая возмущеньем; он был схож
С кометой, озарившей небосвод
Арктический, в созвездье Змееносца,
На землю стряхивающей чуму
И войны со своих зловещих косм.
Соперники стремятся поразить
Друг друга в голову, закончив бой
Одним ударом, и глядят в упор,
Кипя от ярости, подобно двум,
Тяжелой артиллерией небесной
Вооруженным, тучам, что висят,
Недвижные, над Каспием, пока
К воздушной стычке их не подстрекнет
Сигналом трубным ветер. Таковы
Гиганты мощные. Ад помрачнел
От их бровей нахмуренных. Враги
По  силе и неистовству равны.
В единой схватке сходятся бойцы
Подобные, но каждому из них
Еще  однажды схватка предстоит
С таким же всемогущим, но иным
Противником. Вот-вот произойдет
Событие неслыханное! Ад
Поколебался бы из края в край;
Но  полуженщина, полузмея,
Что  ключ от врат хранила роковой,
Рванулась между ними, возопив:
" - Зачем, отец, десницу ты занес
На  собственного сына? Что за гнев
Тебя, о сын, безумно побудил
Избрать мишенью  голову отца
Для  дрота смертоносного? Кому
Покорствуешь?  Тому, кто с вышины
Смеется над готовностью раба,
Под видом правосудья исполнять
Веления свирепости Его,
Которая погубит вас двоих!"

Чума  Геенны - Призрак, воплю вняв,
Застыл, а Сатана в ответ сказал:
"- Так странен возглас твой, значенье слов
Столь непонятно, что моя рука,
Не любящая  медлить, замерла;
Тебе я мог бы делом доказать
Ее могущество, но я хочу
Узнать сначала: что за существо
Ты, двойственное диво? Почему,
Впервые повстречавшаяся мне
В долине Адской, ты меня зовешь
Отцом, а эту демонскую тень
Мне в сыновья навязываешь? Я
Тебя не знаю. Не видал досель
Уродов, мерзостней обоих вас!"
Привратница  Геенны возразила:
"-  Ты  разве позабыл меня? Кажусь
Я нынче отвратительной тебе?
А ведь прекрасной ты меня считал,
Когда в кругу сообщников твоих,-
Мятежных  Серафимов,-  взор померк
Внезапно твой, мучительная боль
Тебя пронзила, ты лишился чувств,
И пламенем объятое чело,
Свет излучая, слева широко
Разверзлось, и подобная отцу
Обличьем и сияньем, из главы
Твоей, блистая дивной красотой
Небесною, во всем вооруженье,
Возникла я богиней. Изумясь,
В испуге отвернулась от меня
Спервоначалу Ангельская рать
И нарекла мне имя: Грех, сочтя
Зловещим знаменьем; потом привыкли:
Я им пришлась по нраву и смогла
Прельстить враждебнейших; ты чаще всех
Заглядывался на меня, признав
Своим подобьем верным, и, горя
Желаньем страстным, втайне разделил
Со мною наслаждения любви.
Я зачала и ощутила плод
Растущий в чреве. Между тем война
На Небе вспыхнула, преобразив
Долины  благодатные в поля
Побоищ. Победил Всесильный наш
Противник  (разве мыслим был исход
Иной?); мы пораженье понесли
Во всем пространстве Эмпирея. Вниз,
В пучину тьмы, с Небесной вышины
Низвергли вас; я пала заодно.
Мне этот ключ вручили, приказав
Хранить сии Врата, дабы никто
Не мог отсюда выйти до поры,
Пока я их сама не отомкну.
Но, сидя на пороге, размышлять
Недолго одинокой мне пришлось:
В моей утробе оплодотворенной,
Разросшейся, почувствовала я
Мучительные корчи, боль потуг
Родильных; мерзкий плод, потомок твой,
Стремительно из чрева проложил
Кровавый  путь наружу, сквозь нутро,
Меня  палящей пыткой исказив
И ужасом - от пояса до пят.
А он, мое отродье, лютый враг,
Едва покинув лоно, вмиг занес
Убийственный, неотвратимый дрот.
Я прочь бежала, восклицая: Смерть!
При этом слове страшном вздрогнул Ад,
И тяжким  вздохом отозвался гул
По  всем пещерам и ущельям: Смерть!
Я мчалась; он - вослед (сдается мне:
Сильнее любострастьем распален,
Чем яростью); испуганную мать
Настиг, в объятья мощно заключив,
Познал насильно. Эти псы - плоды
Преступного соития. Гляди!
Страшилища вокруг меня рычат
И лают непрестанно; каждый час
Должна их зачинать я и рождать
Себе на муку вечную; они,
Голодные, в мою утробу вновь
Вползают, завывая, и грызут

Мое нутро, что пищей служит им;
Нажравшись, вырываются  из чрева,
Наводят на меня безмерный страх,
Умышленно  тревожа каждый миг,
И нет мне отдыха, покоя нет!
Но сын - мой враг, проклятый призрак
                                Смерть -
Сидит напротив, подстрекая псов,
Готовый, за отсутствием другой
Добычи, мать свою - меня пожрать,
Когда б не ведал, что с моим концом
И он погибнет; горькой покажусь
На вкус; ведь стать могу я в срок любой
Убийственной отравой для него:
Так решено Судьбой. Но ты, отец,
Копья губительного берегись
И не надейся тщетно, что броня,
В эфире закаленная, тебя
Убережет. Губительный удар
Всех сокрушает, кроме Одного -
Кто властвует в Небесной вышине".

Она умолкла. Хитрый Враг, смекнув
Значенье слов ее, умерил гнев
И нежно  молвил: "- Дорогая дочь,-
Поскольку ты зовешь меня отцом
И предъявляешь сына моего
Прекрасного - залог взаимных нег,
Которые с тобою в Небесах
Делили мы; печально вспоминать
О них, коль так ужасно мы с тобой
Переменились. Прибыл к вам, поверь,
Не как противник, но как лучший друг,
Чтоб вызволить из мрачной бездны бед
Обоих вас и всех союзных Духов,
Сражавшихся  в защиту наших прав
И вместе с нами сброшенных с высот.
От них я послан. Жертвуя собой
Для блага общего, предпринял сам
Служенье трудное; один как перст,
Я странствую в бездонной глубине,
Чтоб отыскать среди пустых пространств
Неизмеримых -  некий новый мир,
Предсказанный давно, и признак есть
Надежный, что уже он сотворен,
Обширный, круглый, благостный; преддверье
Небес, вместилище утех, приют
Каких-то новосозданных существ,
Быть может -  предназначенных занять
На Небе - место наше; впрочем, Он
Их отдалил, боясь, что возрастет
Избыток населенья и впять
В Его владеньях разразится бунт.
Разведав: так ли это иль не так,
Не утаен ли замысел иной
Царем Небес? - я тотчас возвращусь,
Тебя и Смерть перенесу туда,
Где вы привольно будете порхать
Невидимые, на немых крылах,
В душистом воздухе, где пища вам
Без меры уготована, где всЁ
Добычей вашей станет!" - Сатана
Умолк. Чудовища восхищены
Его словами. Смерти страшный лик
Ухмылкой  злой довольство оказал
Грядущим  пиром и благословил
Прожорливое чрево, что теперь
Обильной снедью голод утолит;
А гнусной тени мерзостная мать,
Не менее ликуя, своему
Родителю сказала: "- Я храню
От Преисподней заповедный ключ
По праву и велению Царя
Всемощного. Он приказал вовек
Врат адамантовых не отпирать,
А против силы - наготове Смерть
С копьем, которому противостать
Не властно никакое существо.
Но разве я обязана служить
Питающему  ненависть ко мне,
Тому, кто в Тартар, в беспросветный мрак
Низверг, чтоб здесь повинность я несла
Подлейшую  из подлых? Дочь Небес
И Небожительница, я терпеть-
Обречена страдания и страх
От собственных исчадий, что рычат,
И воют, и нутро мое грызут?
Ты -  мой отец, ты - мой родитель, ты -
Жизнеподатель мой. Кому еще
Повиноваться мне? Кому должна
Последовать? Меня ты унесешь
В тот лучезарный, в тот счастливый мир,
К богам блаженствующим, где всегда,
С тобою рядом, справа от тебя,
Как дочь и как любимица твоя,
Истомой сладострастною дыша,
Царить я буду!" Замолчав, она
Ключ роковой, орудье наших зол
И бед, сняла с бедра, и скользкий хвост
Влача звериный, поползла к Вратам
Мгновенно, и решетчатый заслон
Вверх подняла, который без нее
Стигийским силам вкупе не сместить,
Ключ повернула в скважине замка,
Пружины  сложные освободив,
А с ними - все болты и рычаги
Из прочного железа и базальта
Массивного; и створы, скрежеща
На вереях и петлями визжа,
Внезапно распахнулись; гром и лязг
До основанья потрясли Эреб.
Она их отомкнула, но замкнуть
Уже не властна. Ныне широко
Врата отворены; могла бы рать
Огромная, свободным, вольным строем,
Знамена боевые развернув,
С растянутыми флангами войти
В проем,- с повозками и лошадьми.
Теперь оттуда, словно из жерла
Плавильни, бил клубами черный дым
И пламя рдяное. Глазам троих,
Стоящих на пороге Адских Врат,
Предстали тайны пропасти седой:
Безвидный, необъятный океан
Тьмы самобытной, где пространства нет,
Ни ширины,  длины и высоты,
Ни времени; где пращуры Природы,-
Ночь древняя и Хаос,- в шуме битв
Немолчных  безначалие блюдут
Исконное, сумятицу, нелад
И существуют лишь благодаря
Отсутствию порядка. Вечный спор
Здесь четверо соперников-борцов
Заядлых: Сухость, Влажность, Холод, Жар,-
О первенстве ведут и гонят в бой
Зачатки-атомы, что под гербы
Различных кланов строятся; легко
Вооруженные и тяжело,
Проворны и медлительны, остры
И гладки, неисчетны, как пески
Бесплодных почв Кирены или Барки,
Вздымаемые  стычкой вихревой,
Чтоб ветров невесомые крыла
Отяготить; и верх берет на миг
Та сторона, где атомы в числе
Чуть большем накопятся; а судья
Их распрей - Хаос, как бы ни решал,
Лишь  умножает смуту, что ему
Опорой служит; правит рядом с ним
Арбитр верховный - Случай. На краю
Пучины  дикой,- зыбки, а быть может -
Могилы  Мирозданья, где огня
И воздуха, материков, морей,
В помине даже нет, но все они
В правеществе зачаточно кишат,
Смесившись  и воюя меж собой,
Пока. Творец Всевластный не велит
Им  новые миры образовать;
У этой бездны осторожный Враг,
С порога Ада созерцая даль,
Обмысливал  свой предстоящий путь:
Ведь не пролив же узкий переплыть
Ему  придется! Нестерпимый шум
Губительный ошеломлял  его,
Подобный  (если малое сравнить
С большим  возможно) рыку батарей
Осадных  гаубиц, когда Беллона
Обширный   город обращает в прах;
И если б даже рухнул небосвод
И элементы  вздыбленные шар
Земной сорвали бы с его оси,
Возникший  грохот не был бы сильней
Того, что слух Врага теперь терзал.
Вот  наконец он, крылья распустив
Подобно  корабельным парусам,
От почвы оттолкнулся и взлетел
С клубами чадными, и много лиг
Преодолел отважно, оседлав
Летучий дым; но вскорости клубы
Развеялись под ним и седока .
Оставили в бескрайной пустоте.
Напрасно он размахивал вовсю
Громадными  крылами; как свинец
Сорвался в пропасть, падая стремглав,
И десять тысяч фатомов успел
Отмерить он, и падал бы сейчас,
Когда бы, на беду, могучий взрыв
Из тучи, проносившейся вблизи,
Насыщенной  селитрой и огнем,
Опять скитальца ввысь на много миль
Не взвил; безумный вихрь затих, и он
Погряз в трясине вязкой - ни вода,
Ни  суша. Через топкий этот край
С натугой путник двигался вперед,
Где лЁтом, где пешком; ему годны
Весло и парус. Так пересекал
Болота, горы и пустыни Гриф,
Преследуя  упорно Аримаспов,
Что  золото украли у него,
Хоть  россыпи он зорко сторожил.
Подобно  Грифу, стойкий Сатана
Одолевал болота и хребты,
Стремясь вперед сквозь множество стихий -
Разреженных, и плотных, и густых,
И твердых; пробивался головой,
Руками, крыльями, ногами; он
Летел, нырял, пускался вплавь и полз.
Вдруг бесконечно-дикий, зычный вопль
Он услыхал: нестройных криков гул,
Смешенье  смутных звуков, и туда
Бесстрашно повернул, дабы взглянуть:
Какие сонмы Духов  или Сил
Здесь, в глубочайшей пропасти, царят
Средь шума этого, и разузнать
Надежный путь из тьмы к пределам света.
Внезапно перед ним престол возник
Владыки Хаоса; его шатер
Угрюмый над провалами глубин
Раскинут широко; второй престол
Ночь занимает, с головы до пят
Окутанная темной пеленой,-
Наидревнейшая  изо всего,
Что существует; рядом с ними Орк,
Аид и Демогоргон, чье нельзя
Прозванье грозное произносить,
А там - Смятенье, Случай и Молва,
Раздор тысячеустый и Мятеж
Вопят, кричат и спорят вразнобой.
К ним  обратился храбро Сатана:
"-  Вы, Духи или Силы, Нижней  Бездной
Исконно правящие: Хаос, ты,
И ты, несозданная Ночь! Пришел
Не как лазутчик, тайны распознать
Владений ваших, и не свергнуть вас;
Негаданно в пустынный здешний край
Забрел я, ибо к свету верный путь
По вашей мрачной области пролег.
Я в одиночку, без проводника,
Во мгле плутаю; не могу найти
Рубеж, где ваше царство темноты
Граничит с Небом. Там, невдалеке,
Возможно, есть места, не столь давно
Отобранные  Деспотом у вас.
Туда стремлюсь я; укажите мне
Дорогу,- вас сторицей награжу,
И если мне Захватчика изгнать
Удастся из отторгнутой страны,
Ее верну в первоначальный мрак,
Под вашу руку (в этом цель моя),
И знамя древней Ночи водворю.
Вся прибыль - вам, себе - оставлю месть!"
Анарх - старик с изменчивым лицом,
Забормотал: "- Ты  мне знаком, чужак;
Ты -  Ангелов могучий верховод,
Восставщий  на Властителя Небес
И побежденный. Да, я видел все
И слышал. Многочисленная  рать
Подобная беззвучно не могла
Сквозь бездну потрясенную лететь,
Обрушиваясь, падая стремглав,
А мириады яростных полков
Из распахнувшихся Небесных  Врат
Победоносно хлынули вослед,
Преследуя повстанцев по пятам.
Здесь, на границе царства моего,
Я восседаю, силясь уберечь
Ту малость, что еще подвластна мне,
Но распри ваши даже ей грозят.
Держава  древней Ночи из-за них
Ущерблена: сперва отторгнут был
Обширный Ад, чтоб вам тюрьму создать.
Теперь Земля и Небо - новый мир,-
Подвешены на золотой цепи,
Над нашими владениями, там,
Где легионы рушились твои.
И знай, коль ты намерился туда:
Опасен путь, хотя и не далек.
Ступай, спеши! Разруха и разор,
Бесчинство и крушенье - любы мне!"

Не тратя ни мгновенья на ответ
И радуясь тому, что берег моря
Его скитаний близок, Сатана
Со свежей силой взмыл одним рывком,
Как пирамида пламени, в простор
Пустынного пространства, проложив
Дорогу средь враждующих стихии,
Кишевших вкруг него. Не претерпел
Такие беды Арго, между скал
Смыкающихся  проходя Босфор;
Не худшим  испытаниям Улисс
Подвергся, левым бортом обогнув
Харибду, чтоб кормило повернуть
К соседней водоверти. Но вперед,
С трудом, упорно Сатана летел,
Одолевал упорно и с трудом
Препятствия; когда их превозмог,
И с помощью его произошло
Паденье Человека,- страшный путь
Преобразился дивно: Грех и Смерть,
Вослед, с произволения Небес,
Над бездною широкую стезю
Немедля проторили. Клокоча,
Пучина терпеливо сносит мост
Длины  безмерной: от Гееннских недр
До рубежей вновь созданного мира;
По той тропе шныряют Духи Зла
Вперед-назад, чтоб соблазнять людей
И их карать нещадно, исключив
Хранимых  благосклонностью Творца
И добрых Ангелов от искушенья.
Но вот свое влиянье проявил
Блаженный  свет, забрезжив от зубцов
Небесных башен; отблеск заревой
Проник в глубины хмурой Ночи. Здесь
Природа зачинается уже;
Отсюда Хаос, как разбитый враг,
Поспешно отступает; он притих,
И глуше бранный гул его звучит.
Все меньшие усилья Сатане
Потребны для полета; он теперь,
В мерцанье сумерек, совсем легко
Скользит по успокоенным волнам.
Так радостно заходит в порт корабль,
Рангоут потеряв и такелаж,
В борьбе со штормом. Крылья распластав
Широкие, в разреженной среде,
Почти воздушной,- видит Сатана
Просторы эмпирейские Небес,-
Квадратных или круглых,- не понять,
Столь широки они. Пред ним опал
Высоких башен, блещущий сапфир
Зубчатых стен его былой отчизны,
И рядом - мир повис на золотой
Цепи, подобный крохотной звезде
В сравнении с Луной. Лелея месть
Неутолимую, проклятый Дух
Торопится туда в проклятый час.

КНИГА ТРЕТЬЯ

        СОДЕРЖАНИЕ

     Восседая  на  Престоле  своем,  Бог  видит  Сатану,
летящего к новозданному миру, и, указав  на  него  Сыну,
сидящему одесную, предрекает  успешное  совращение  рода
человеческого Сатаною  и  разъясняет,  что  Божественное
правосудие и премудрость безупречны, ибо Человек  создан
свободным и вполне  способным  противостоять  искушению.
Однако  Он  изъявляет  намерение  помиловать   Человека,
пад