чных
знакомств, при скоростных глобальных трассах бракосочетания между, допустим,
австралийцами и  европейцами станут  столь же  обычными, как  некогда  между
соседями по деревенской улице, а перетасовка наследственных свойств идет  на
пользу потомству. Во-вторых, огромную роль будет  играть в жизни людей - все
усиливающуюся роль - спорт, и я  убежден, что когда-нибудь  все человечество
воздвигнет  памятник  Пьеру  де  Кубертэну,  великому человеку,  положившему
начало современному спортивному движению.

     И все-таки самые интересные  изменения, эволюции произойдут  в  области
интеллектуальной деятельности человечества в прямой связи с его  физическими
особенностями,  ростом  народонаселения  в  частности,  который  стимулирует
интеллектуальную  индустрию  - производство знаний  - и  ведет  к уплотнению
ноосферы.

     Дело  тут не  только в том,  что  становится больше  "мыслящих  точек",
мыслящих субъектов. История достаточно убедительно свидетельствует,  что для
высокого  развития  науки   и   искусства   необходим  высокий  "коэффициент
кучности", - вспомним Древний  Египет, Месопотамию,  Древнюю Грецию,  Индию,
Древний Китай.  .. Сколько бы мудрецов ни пряталось в  бочки  или  башни  из
слоновой кости,  они  всегда искали  уединения среди  людского  изобилия,  в
котором  выросли,   сформировались,   набрались  ума-разума.   Для   полного
раскрытия,  самопроявления личности людей нужно много, и  всякие стены - это
лишь  самообман.  Иначе  говоря, общественный потенциал  гениальности  прямо
пропорционален   "коэффициенту   кучности".   В   ноогене,  при   дальнейшем
усовершенствовании способов  обмена информацией, прямая зависимость, видимо,
ослабнет... В  плане  же  личного  бытия небесполезно  вспомнить  пословицу,
согласно которой  "не  тот жил больше, кто  жил  дольше".  Революция средств
связи  и  транспорта  позволяет современному человеку, и тем более  позволит
человеку ноогена, "жить больше" в единицу  времени, чем людям предшествующих
поколений, что, наряду с увеличением срока жизни, также способствует и будет
способствовать  и  самораскрытию  личности,  и  прогрессу   интеллектуальной
индустрии.

     Рост населения благоприятно  влияет в целом  и на социальные процессы в
том  смысле, что  объективно  требует  все  более  разумной  самоорганизации
общества землян - множеству требуется больший порядок, чем  единицам (отсюда
и   откровенное   распухание    нынешних   юридических   кодексов).   Ну   а
интеллектуальная  индустрия  превращает  интеллигенцию  в  тот  единственный
класс, которому принадлежит будущее и о котором я уже писал в первом очерке.

     Еще одно "воспоминание".  Я  отмечал, что единые на заре  своей истории
человеческие коллективы вновь объединяются, обретая бесклассовую  структуру,
перед лицом космоса.

     Но   теперь  необходимо  подчеркнуть,  что  в  канун  ноогена  единство
человечества усиливается и утверждается и такими сотворениями его разума - о
них   приходится    говорить   вновь,   -   как   техносфера   и   ноосфера;
объективизировавшись в сложные природные явления,  они ныне сами цементируют
человечество,  сближают  и сплетают  научные,  технические  и  художнические
процессы.

     Иначе  говоря,   единому  человечеству  ноогена  будет  соответствовать
чрезвычайно высокий, близкий к максимальному  "коэффициент  комплексности" в
его  деятельности,  сближение,  в  частности,  таких видов  интеллектуальной
деятельности,  как  наука и искусство.  Напомню, что  еще К. Маркс  призывал
формировать "материю также  и по  законам  красоты"  *.  (  * К. Маркс и  Ф.
Энгельс.  Из ранних  произведений.  Экономическо-философские  рукописи  1844
года. М.,  1956,  стр. 566).  Но это едва  ли осуществимо  без воссоединения
науки и искусства, и союз  их  необходим как  на Земле, так и в космосе, где
человек будет  прежде  всего архитектором  в самом широком  смысле слова  (в
архитектуре,  как  известно, наиболее полно слиты в  настоящее время наука и
искусство).

     Но давайте  зададим  сами себе - все-таки мы присутствуем при  рождении
ноогена! - такой каверзный вопрос: вправе ли мы говорить о единстве науки  и
искусства, может ли вообще такое быть?

     Ответ  вполне определенен:  может,  более  того  -  уже  есть.  Наука и
искусство сливаются воедино в антропономии (процесс пока не  завершен) и уже
слились  воедино  в  ноосфере  (процесс  в принципе  завершен),  и  ноосфера
образует естественно-историческую основу их единства.

     Искусство в самой общей форме - человековедение; его самая общая задача
-  решение  загадки  жизни  как   жизни   человеческой;  его  самое   важное
практическое назначение - накопление и утверждение человеческого в человеке.

     Но в  сферу интересов антропономии, науки о  человечестве  как  явлении
природы, непосредственно  входит изучение психологического развития человека
и   человечества,  процесса   накопления   человеческого   в   человеке  (он
определяется,  конечно, не только искусством), изучение эволюции этических и
эстетических категорий,  эволюции отношений человека к человеку и человека к
природе. Наконец,  антропономии важно не  только научное  восприятие космоса
человеком, но и эмоционально-эстетическое, и важно их единение. Концентрируя
внимание на человеке и  человечестве, антропономия вбирает в себя искусство,
впитывает и изучает  его результаты в непосредственном человеческом бытии. И
предъявляет  свои  требования  к  искусству.  Известно,  что   средневековые
представления  о  космосе,   восходящие  еще  к   Птолемею,   воплощались  в
"Божественной  комедии"  Данте,  в  церковной  архитектуре  и  музыке.  .  ,
Современное же искусство, - художественное творчество,  по выражению  В.  И,
Вернадского,   "выявляет  нам  космос,  проходящий  через   сознание  живого
существа", - современное искусство Не сумело воплотить в своих специфических
формах  новейшие представления о космосе и лишь  теперь пытается  наверстать
упущенное.

     Исключение  составили поэзия  и, главным образом, научная  фантастика -
наиболее  революционные  виды  современного  искусства  (потому-то  они  так
популярны!). В первой  статье  я писал, что научная фантастика  соотносит не
человека  с  человеком, а человечество  с  космосом,  - в научной фантастике
искусство     начинает     эволюционировать     от     человековедения     к
"человечество-ведению", и в  таком аспекте  искусство практически сольется с
антропономией,    сольется   с   наукой,   не   утратив,   конечно,    своей
самостоятельности. Будущее  же  различных  видов  искусства  в  значительной
степени будет определяться мерой их проникновения  в грядущее, что на данном
историческом этапе означает меру  соответствия научно-фантастическому  жанру
(точнее, его научно-гипотетической ветви, ибо фантастика многолика).

     Критерии  эти, очевидно, наложат свой отпечаток и на искусствоведческие
дисциплины,  на   литературоведение  в  частности.  Ориентированные   сейчас
преимущественно   в  прошлое,   они   вынуждены   будут   перестроиться   на
футурологической  основе  и  в  таком  обновленном  виде образуют реальную и
необходимую базу развития всех видов искусства. . . Трудно представить себе,
действительно, что  искусство ноогена сможет  развиваться без такой подлинно
научной базы,  без учета идеальнологических  концепций. "Мы  уже  подошли  к
пониманию  законов  рождения звезд, но почти  ничего не  знаем, например,  о
законах рождения художественного образа", - справедливо пишет Б.  Рунин,  Но
доколе это может продолжаться?! ("Вечный поиск". М,, 1964, стр. 5).

     Столь  же трудно  представить  себе,  что  наука  не  станет  предметом
искусства как компонент духовного мира человека  ноогена,  - тогда искусство
просто сойдет с магистральной линии человеческой истории.

     Из  кибернетической  практики  известно,  что  чем  быстрее  и  сложнее
движение объекта, тем большее количество компонентов его должно быть учтено,
переработано  и  увязано  для  управления  им  и  прогнозирования  будущего.
Человечество как явление природы  увеличивает темп своего движения в будущее
со  всевозрастающей скоростью, и  все большее  количество  слагаемых  должна
учитывать антропономия  - и такой  компонент,  как  искусство,  в том числе.
Наука налаживает дорогу в будущее, а искусство формирует  человека будущего,
которому  предстоит идти по  этой  дороге,  - в  человечествоведении наука и
искусство  воссоединяются  (они были  едины  на  заре человеческой истории),
чтобы впредь уже не разъединяться, и в этом - одна из особенностей ноогена.

     ...Экскурс  мой  затягивается,  но  все-таки  необходимо  добавить  еще
две-три очевидные черты, характеризующие облик ноогена.

     Итак,  наука,   искусство,  общественная  мысль  становятся  в  ноогене
всепланетными  естественно-историческими явлениями,  образуя грани ноосферы.
Симптоматично,  что  уже  сегодня  возникла футурология,  "наука о будущем",
занимающаяся прогнозированием самых различных  сторон  человеческого  бытия,
что  необычайно важно в переходный период. Не случайно, что как раньше  была
осознана   необходимость   искусствоведения,   так   теперь  люди   осознали
необходимость  науковедения, "науки  о науке". И  столь же  закономерно, что
возникает  эволюционная антропопсихология, стремящаяся понять и  предугадать
дальнейшую  индивидуальную психологическую эволюцию человека,  в частности -
сроки  и форму пробуждения его родовой памяти,  что также находится в прямой
связи с судьбами человечества в ноогене.

     Последнее время много и правильно пишут о колоссальном росте информации
(я подразумеваю под  ней бывшее или находящееся  в  употреблении  знание), и
совершенно  справедливо выражается по этому поводу тревога: информация может
обернуться  дезинформацией,  знание  может  резко  снизить  свой коэффициент
полезного  действия.  Проблема  серьезна,  но  и  она  порождена  переходным
историческим периодом. Выход  из нее,  на  мой взгляд точно, определил П. Г.
Кузнецов, сказавший, что  от изучения  индивидуального или отраслевого опыта
пора  переходить  к  изучению,  анализу и обобщению  опыта человечества  как
единого  организма,  как  единой  системы,  -  иначе  говоря,  переходить  к
выявлению законов и структуры ноосферы. Опыт этот хоть и многообразен, но не
бесконечен и вполне постижим.

     Но  и в данном случае любопытно, что еще в прошлом веке была осознана и
намечена  наука,  изучающая мышление как  действие, наука, обретающая теперь
свой естественно-исторический объект в ноосфере. Это - логика.

     Я имею в виду не  школьную логику  и  не  формальную. Я пишу о  логике,
воплощающейся не  только в словах, но  и  в  делах, в действии и в продуктах
действия -  вещах,  городах,  машинах,  государствах.  Так  понимали  логику
Гегель,  Маркс, Энгельс, Ленин *. (* Я не имею возможности задерживаться  на
этом вопросе и  отсылаю интересующихся  к статье Э. В. Ильенкова "К  истории
вопроса о предмете логики как науки". "Вопросы философии", 1966, No 1).

     При таком  ее  толковании  логика  безусловно станет  одной из основных
"управленческих" дисциплин ноогена.

     ...Где-то  я  прочитал,  что  богатство  человечества  -  это  энергия,
соединенная с интеллектом и духом.

     ...Непрерывно увеличивающее свое богатство, непрерывно совершенствующее
самое себя, человечество в ноогене, все дальше проникая в  космос, приступит
к  выполнению  только ему одному присущей миссии в  космическом процессе - к
миссии управления материальной и духовной стихией.

     1968 г.
     ********************************

Ч Е Л О В Е К И П Р И Р О Д А.

     Проблема  "человек и природа"  относится к  числу сравнительно немногих
"вечных" проблем;  на  заре  человеческой  истории  она разрешалась в  чисто
практическом  плане. С приближением эпохи коммунизма  человечество оказалось
на  рубеже  коренного  перелома во  взаимоотношениях общества  с природой, -
перелома,  который  исподволь  был  подготовлен  всем  предшествующим  ходом
исторического развития.

     Весь     опыт     Советского     Союза      подтвердил     правильность
марксистско-ленинского учения о первой фазе коммунизма - о социализме. Менее
известны теоретические разработки Маркса, касающиеся высшей фазы коммунизма.
Между тем  Маркс применил свою теорию и для создания основ коммунистического
обществоведения, разработкой  которых  занимаются ныне  советские социологи.
Краткий  разговор об  этих несколько отвлеченных общетеоретических проблемах
должен, стало быть,  предшествовать разговору о взаимоотношениях человека  и
природы.

     Прежде всего - об изменении социальной сущности труда при коммунизме.

     Известно, что первичные формы труда  были примитивны. Но  сама трудовая
деятельность  имела  принципиально   важную  особенность,  сохранявшуюся  на
протяжении  нескольких  сотен  тысячелетий:  трудовой   процесс,   служивший
непосредственному  удовлетворению  потребностей,  не  отделял  человека   от
продуктов труда. То, что человек  добывал в  природе,  принадлежало  ему или
всем  членам  его общины. При таких условиях внешнее чувственное  окружение,
природа, наполненная предметами труда, тоже как бы  "принадлежала" человеку,
ничем  и  никак не отделяясь и не  отчуждаясь от  него. Существовало,  таким
образом, единство между природой, человеком и продуктами его труда.

     "Триединство" это было разрушено с появлением общественно-экономических
формаций,  основанных  на  частной  собственности, на эксплуатации  человека
человеком. Труд человека, вложенные в него физические и духовные силы, жизнь
человека,  наконец,  как  бы  ускользали от  него  самого.  Происходило,  по
выражению  К.  Маркса,  "отчуждение" от  рабочих  продуктов их  собственного
труда,  а самый процесс  труда  превратился  в "самоотчуждение",  поскольку,
выматывая  себя  физически и  духовно,  рабочий  становится  беднее,  а  его
внутренний  мир  скудеет...  Поскольку  же  материал  для  труда  поставляет
природа, подневольный труд и ее отчуждал от рабочего.

     Принудительный  труд,  господствовавший  в  человеческом   обществе  на
протяжении    последних     тысячелетий,     привел    к    парадоксальному,
противоестественному:   человек  социально,  экономически  и  психологически
оказался отчужденным от природы, часть которой он составляет, и от продуктов
своего труда, добытых в природе.

     Эти противоречия, возникшие в ходе исторического развития  человечества
и практически заведшие его в тупик, может преодолеть только коммунистическое
общество.

     При коммунизме -  на  совершенно  иной  основе и  на  неизмеримо  более
высоком уровне - вновь возникает нарушенное  ранее единство между человеком,
продуктами его труда и природой; иначе говоря, коммунизм возвращает человеку
естественное  положение  во  внешнем  мире, возвращает  человека  природе  и
природу человеку.

     Но что именно позволит человеку "вернуться" к природе?

     Здесь мы сталкиваемся  с  проблемой "свободного времени",  под  которым
подразумевается   не   досуг,  а   основополагающая  социально-экономическая
категория, введенная в научный обиход К. Марксом.

     Пока человек непосредственно участвовал в  процессе  производства, пока
его труд  играл  решающую  роль  в накоплении  богатств,  мерилом  богатства
выступало рабочее  время.  При  коммунизме же  это  положение  принципиально
изменится. Но что же будет тогда служить мерилом богатства общества?

     Прежде всего принципиально  изменится  самое  это  понятие.  По Марксу,
действительное  богатство общества  исчисляется  не количеством материальных
ценностей, ему принадлежащих,  а уровнем  общей и  трудовой культуры  людей,
уровнем их знаний,  их творческой активностью.  На первый план, стало  быть,
выдвигаются интеллектуальные и моральные качества людей,  а не принадлежащие
им в какой бы там ни было форме вещи, осязаемые блага.

     Мерилом такого богатства общества  выступает  при  коммунизме СВОБОДНОЕ
ВРЕМЯ,   то   есть   время,  освобожденное   от   обязательного   труда  (он
осуществляется  в рабочее время) для  труда по потребности, по желанию,  для
общественной  деятельности,  для  теоретической подготовки  к  обязательному
труду, для дальнейшего образования, для научного, культурного, эстетического
развития. Свободное  время, по  Марксу,  - это "простор для полного развития
производительных сил  каждого в отдельности, а, значит, и общества" *. (*"Из
неопубликованных рукописей К. Маркса". Ж-л "Большевик", 1939, No 11-12, стр.
63).

     Максимальное раскрытие всех способностей каждого человека при социально
неограниченных возможностях их  использовать  - таков,  по  Марксу, основной
закон коммунизма, такова его сущность.

     Свободное  время, таким  образом, создает всем  членам  общества равные
условия для "развития всеобщих сил человеческой  головы"**. (** Там же, стр.
62.). А это наряду с освобождением от непосредственного участия  в добывании
средств существования уже открывает новые огромные возможности  для развития
всех наук, в том числе и наук о природе...

     Показательно,  что,  называя  развитие  общественного индивида  "устоем
производства и богатства"*** (***Там  же.), Маркс включает сюда и "понимание
природы" человеком. Естествознание, вообще наука в будущем непременно станут
пронизывать   все   формы   человеческой    деятельности,   определять    их
направленность.

     Вот  это и  необходимо иметь в виду при оценке  тех  изменений, которые
могут произойти во взаимоотношениях  человека с  природой при  автоматизации
производства, без которой немыслимо коммунистическое общество.

     При том  уровне  культуры производства, который имеет в виду  Маркс для
коммунизма,  автоматизация  производства,  бесспорно,  сыграет положительную
роль в психологической перестройке человека будущего. Известно выражение: не
может быть свободным человек,  угнетающий другого человека, и здесь возможна
аналогия с отношением человека к природе.

     Ведь при  развитом  автоматизированном  производстве человек  перестает
быть непосредственным участником эксплуатации  природы, и  это  раскрепощает
его   самого   *,   создает   дополнительные  объективные  предпосылки   для
психологического  перелома  в  его  отношении  к  природе;  на  смену  чисто
потребительскому  придет  бережно-уважительное  отношение  к  миру,  который
даровал  и дарует  нам  жизнь.  (*Любопытно  следующее  высказывание  Д.  И.
Писарева:  "Человек, начинающий  чувствовать себя  властелином  природы,  не
может оставаться рабом другого человека" (Сочинения, т. 2, 1955, стр. 304).

     Иначе  говоря, в моральном кодексе человека коммунистического  общества
восторжествует отношение к природе как к общественному достоянию, благу, как
к предмету  науки и эстетической  ценности.  Нанесение ущерба природе  будет
равносильно    преступлению   перед   обществом.   На    смену    нынешнему,
преимущественно  утилитарному, пониманию  природы при  коммунизме  придет  и
утвердится всеобщее  понимание как один  из важнейших компонентов  богатства
общества будущего.

     Освобожденное от внутренних распрей, единое человечество останется, так
сказать, один  на один с природой. Поэтому проблема "человек и природа", как
и весь  комплекс природоведческих  наук,  выдвигается в ряд основополагающих
мировоззренческих проблем, практически важных для строительства коммунизма.

ЭНЕРГЕТИКА БУДУЩЕГО И ПРИРОДА.

     Мы говорим, что человек  живет на Земле. Это  бесспорная истина, но она
может быть конкретизирована: человек живет в пределах тонкой оболочки Земли,
которую  лишь недавно удалось покинуть первым космонавтам. Эта оболочка - ее
в физической  географии  называют биогеносфера -  сочетает в себе вещества в
твердом, жидком  и газообразном  состоянии, в пределах этой оболочки материя
эволюционировала  до   появления