тся действием, благодаря которому мой глаз ограничивается предметом, на который он себя направляет; на этом основании я даю ему название внимания, и для меня несомненно, что этой направленностью органа [на определенный предмет] исчерпывается участие тела во внимании. Каково участие души? Ощущение, которое мы испытываем так, как если бы оно было единственным, потому что все другие оказываются такими, словно мы их не испытываем.
Следовательно, внимание, которое мы обращаем на один предмет, есть со стороны души лишь ощущение, вызываемое в нас этим предметом, ощущение, которое должно быть до некоторой степени исключительным; и эта способность есть первая, которую мы замечаем в способности чувствовать.
Сравнение
Так же как мы обращаем внимание на один предмет, мы можем обращать его на два предмета одновременно. Тогда вместо одного исключительного ощущения мы испытываем два; и мы говорим, что сравниваем их, потому что мы их испытываем исключительно для того, чтобы наблюдать одно рядом с другим, не отвлекаясь другими ощущениями; а ведь это в сущности то, что обозначается словом сравнивать.

210
211
 

Значит, сравнение - это не что иное, как двойное внимание; оно заключается в двух ощущениях, которые испытываются так, как если бы испытывали только их, и исключают все другие ощущения.
Предмет присутствует или отсутствует. Если он присутствует, внимание является ощущением, которое он в настоящее время вызывает в нас; если он отсутствует, внимание является воспоминанием об ощущении, которое он вызвал. Именно этому воспоминанию мы обязаны тем, что имеем возможность упражнять нашу способность сравнивать отсутствующие предметы так же, как присутствующие. Скоро мы будем рассуждать о памяти.
Суждение
Мы можем сравнивать два предмета, или испытывать их как два рядоположных ощущения, которые они вызывают в нас, только если заметим, что они сходны или различны. Ведь замечать сходство или различие - значит судить. Следовательно, суждение есть также ощущение ("Грамматика", ч. I, гл. 4) 7.
Размышление
Если благодаря первому суждению я узнаю только одно отношение, то, чтобы узнать другое отношение, мне необходимо второе суждение. Например, если я хочу знать, в чем различаются два дерева, я буду последовательно наблюдать их форму, ствол, ветви, листья, плоды и т. д. Я буду последовательно сравнивать все это; я составлю ряд суждений; и так как мое внимание отражается, так сказать, от одного предмета на другой, я скажу, что я размышляю 8. Таким образом, размышление является не чем иным, как рядом суждений, который создается рядом сравнений; а так как в сравнениях и в суждениях имеются лишь ощущения, значит, и в размышлении нет ничего, кроме ощущений.
Воображение
Когда путем размышления замечают качества,   по   которым   различаются
предметы, можно путем такого же размышления собрать в одном предмете качества, разделенные среди многих. Так, например, поэт создает себе идею героя, который никогда не существовал. Созданные таким путем идеи представляют собой образы, обладающие реальностью только в уме, а размышление, создающее эти образы, получает название воображения.
Рассуждение
Суждение, которое я произношу, может неявно заключать в себе другое суждение, которого я не произношу. Если я говорю, что
212

какое-то тело тяжелое, я неявно говорю, что тот, кто этого не утверждает, ошибается. Ведь когда в одном суждении таким образом заключено еще одно, его можно произносить как продолжение первого, и на этом основании говорят, что оно является его следствием. Можно сказать, например: "Этот свод очень тяжел; значит, если он недостаточно поддерживается, он упадет". Вот это-то и подразумевается под словом рассуждать; это не что иное, как произносить два суждения этого рода. Следовательно, в наших рассуждениях имеются только два ощущения, так же как и в наших суждениях.
Рассудок
Второе суждение рассуждения, которое мы только что составили, явно заключено в первом, и нет нужды искать выводимое из него следствие. Напротив, его надо было бы искать, если бы второе суждение не обнаруживалось в первом столь же явно, как в приведенном выше рассуждении, т. е. нужно было бы, идя от известного к неизвестному, пройти через ряд промежуточных суждений, от первого к последнему, и увидеть, что все они последовательно заключены одни в других. Например, суждение "Ртуть держится в трубке барометра на определенной высоте" неявно содержится в суждении "Воздух обладает весом". Но так как этого сразу не видно, то нужно, идя от известного к неизвестному, раскрыть путем ряда промежуточных суждений, что первое есть следствие второго. Мы уже составили подобные рассуждения и будем составлять их еще; и когда мы приобретем привычки их делать, нам будет нетрудно понять, как они составляются. Люди всегда объясняют то, что умеют делать; начнем же с рассуждения *. Вы видите, что все способности, которые мы только что рассмотрели, заключены в способности чувствовать. Благодаря рассмотренным способностям душа приобретает все свои знания; благодаря им она понимает все вещи, которые она изучает, так же как при помощи слуха она слышит звуки. Поэтому соединение всех этих способностей называется рассудком. Следовательно, рассудок включает в себя внимание, срав-
* Я вспоминаю, как в Коллеже учили, что "искусство рассуждать сстоит в сравнивании двух идей посредством третьей". Чтобы судить, гворили там, включает ли идея А идею В или исключает ее, возьмите третью идею С, с которой сравните последовательно одну и другую. Если идея А содержится в идее С, а идея С исключает идею В, следует сделать вывод, что идея А исключает идею В. Ничего этого мы применять не будем.
213

пение, суждение, размышление, воображение и рассуждение. Нельзя было бы точнее составить себе его идею ("Курс занятий", Предварительные уроки, § 2; "Трактат о животных", ч. II, гл. 5).
ГЛАВА VIII ПРОДОЛЖЕНИЕ ТОЙ ЖЕ ТЕМЫ
Рассматривая наши ощущения как репрезентативные , мы видели, что из них рождаются все наши идеи и все операции рассудка. Если же мы будем рассматривать их как приятные или неприятные, мы увидим, что из них рождаются все операции, которые относят к воле.
Потребность
Хотя под словом "страдать" понимают, по существу, "испытывать неприятное ощущение", несомненно, что утрата приятного ощущения является в большей или меньшей степени страданием. Однако нужно заметить, что "быть лишенным" и "не обладать" означают не одно и то же. Можно никогда не пользоваться вещами, которыми не обладаешь; можно даже не знать их. Но совершенно иначе обстоит дело с вещами, которых нас лишили: мы не только знаем их, но у нас есть привычка ими пользоваться или по крайней мере воображать удовольствие, которое может обещать пользование ими. Ведь подобная утрата является страданием, которое, в частности, называют потребностью. Иметь потребность в какой-то вещи - значит страдать от того, что ее лишены.
Неудобство
Это страдание в своей наиболее слабой  форме  есть  меньшая  боль,  чем
Беспокойство
Желание
состояние, в котором мы чувствуем себя нехорошо, в котором нам не по себе; я называю это состояние неудобством. Неудобство заставляет нас делать движения, чтобы доставить себе вещь, потребность в которой мы испытываем. Значит, мы не можем оставаться в полном покое; по этой причине неудобство получает название беспокойства. Чем больше мы находим препятствий к пользованию этой вещью, тем больше наше беспокойство; а это состояние может стать мучением. Потребность нарушает наш покой, или вызывает беспокойство, лишь потому, что направляет способности тела и души на предметы, утрата которых заставляет нас страдать. Мы вспоми-

наем удовольствие, которое они нам доставляли; размышление дает нам возможность судить об удовольствии, которое они могли бы нам доставить; воображение преувеличивает его, и, чтобы пользоваться этими предметами, мы делаем все движения, на которые способны. Таким образом, все наши способности направляются на предметы, в которых мы чувствуем потребность; и эта направленность есть по существу то, что мы называем желанием.
Страсти
Поскольку естественно усваивать привычку пользоваться приятными вещами, так же естественно усваивать привычку желать их; а желания, превращенные в привычки, называются страстями. Подобные желания до некоторой степени постоянны; во всяком случае, если они время от времени и прекращаются, то возобновляются по самому ничтожному поводу. Чем они сильнее, тем неистовее страсти.
Надежда
Если, когда мы желаем какую-нибудь вещь, мы полагаем, что получим ее, тогда это суждение, соединенное с желанием, порождает надежду.
Воля
Другое суждение породит волю: мы порождаем именно волю, когда опыт создает у нас привычку полагать, что мы не должны встретить какое-либо препятствие нашим желаниям. "Я хочу" означает "я желаю", и ничто не может противиться моему желанию; все должно ему содействовать.
Другое значение слова воля
Таково в собственном смысле значение слова воля. Но принято придавать ему более широкое значение; под волей понимается способность, которая включает в себя все привычки, возникающие из потребности,- желания, страсти, надежду, отчаяние, страх, доверие, высокомерие и многие другие, идеи которых легко вызвать у себя |0.
Мышление
Наконец, слово мышление, еще более общее, обозначает все способности рассудка и все способности воли. Ибо мыслить - это значит ощущать, обращать внимание, сравнивать, судить, размышлять, воображать, рассуждать, желать, иметь страсти, надеяться, бояться и т. д. {"Трактат о животных", ч. II, гл. 8, 9 и 10).
Мы разъяснила, как способности души последовательно рождаются из ощущения; понятно, что они являются не чем иным, как ощущением, которое преобразуется, чтобы стать каждой из них.

214
215
 

Во второй части этого сочинения мы намереваемся раскрыть все искусство рассуждения. Таким образом, нам предстоит подготовиться к этому исследованию; и мы будем к нему готовиться, пытаясь рассуждать по вопросу простому и легкому, хотя люди склонны судить о нем иначе, когда думают об усилиях, которых потребовало обсуждение этого вопроса вплоть до настоящего времени, хотя он излагался весьма плохо. Это будет предметом следующей главы.
ГЛАВА IX ПРИЧИНЫ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТИ И ПАМЯТИ
Невозможно подробно объяснить все физические причины чувствительности и памяти. Но вместо того чтобы рассуждать, следуя ложным гипотезам, можно было бы обратиться за советом к опыту и аналогии. Объясним же то, что можно объяснить, и не будем кичиться, что дали объяснение всему.
Ложные гипотезы
Одни представляют себе нервы как натянутые струны, способные колебаться и вибрировать, и полагают, Что разгадали причину ощущений и памяти. Очевидно, что это предположение целиком выдумано.
Другие говорят, что мозг есть мягкая субстанция, в которой животные духи (esprits animaux) делают отпечатки. Эти отпечатки сохраняются; животные духи вновь и вновь проходят по ним; животное наделено ощущением и памятью. Они обращали внимание на то, что, если субстанция мозга достаточно мягка, чтобы получать отпечатки, тогда ей недостает плотности, чтобы их сохранять; они не учли, что невозможно, чтобы бесконечное число отпечатков продолжало существовать в одной субстанции, где происходит непрерывное действие, непрерывная циркуляция.
Лишь считая нервы струнами инструмента, можно было придумать первую гипотезу, а вторую выдумали, представив себе отпечатки, которые образуются в мозгу, в виде оттисков на поверхности, все части которой находятся в покое. Конечно, все это значит рассуждать, не руководствуясь ни наблюдением, ни аналогией; это значит сравнивать вещи, которые не имеют никакого отношения друг к другу 11.

 
В животном имеется
движение,
являющееся
первопричиной
прозябания
Я не знаю, существуют ли животные духи; я не знаю даже, являются ли нервы органом ощущения. Мне неизвестна ни ткань волокон, ни природа твердых тел, ни природа жидкостей; одним словом, я имею лишь весьма неполную и расплывчатую идею всего этого механизма. Я знаю только, что есть движение, являющееся первопричиной прозябания (vegetation) 12 и чувствительности, что животное живет, пока существует это движение, и умирает, как только оно преюащается.
Опыт учит меня, что животное может быть сведено к состоянию прозябания; животное естественно находится в нем, когда погружено в глубокий сон, оно попадает в него случайно вследсгвие приступа апоплексии.
Я вовсе не строю предположений относительно движения, которое пру этом происходит в нем. Все, что мы знаем,- это то, что циркулирует кровь, что внутренности и железы выполняют функции, необходимые для поддержания и восстановления сил; но мы не знаем, по каким законам движение производит все эти действия. Тем не менее эти законы существуют; они сообщают движению направления, вызывающие прозябание животного.
Направления,
которые может
принимать это
движение, являются
причинами чувствительности
Но когда животное выходит из состояния прозябания, чтобы стать чувствующим, движение подчиняется другим законам и принимает другие направления. Например, если глаз открывается на свет, то под действием лучей, которые в него попадают, движение, вызывавшее прозябание животного, приобретает направление, делающее его чувствующим. Так же обстоит дело и с другими органами чувств. Каждый вид чувства, следовательно, имеет в качестве своей причины особый вид направления движения, которое является первопричиной жизни.
Поэтому понятно, что движение, делающее животное чувствующим, может быть лишь модификацией движения, вызывающего его прозябание,- модификацией, вызванной действием предметов на органы чувств.
Эти движения
передаются от органов к мозгу
Но движение, которое делает животное чувствующим, происходит не только в органе, подвергающемся действию внешних предметов; оно передается такжэ в мозг, т. е. в орган, который, как свиде-

217
216
 

тельствует наблюдение, является первым и главным орудием ощущения. Следовательно, причина чувствительности - сообщение между органами и мозгом.
В самом деле, если мозг, в силу какой-либо причины находящийся в подавленном состоянии, не может подчиняться впечатлениям, посланным органами, животное тотчас же становится нечувствительным. Как только эта высшая инстанция вновь обретает свободу действий, органы воздействуют на нее, она в свою очередь воздействует на органы, и снова появляется ощущение.
Хотя мозг и обладает свободой действий, может случиться, что он будет иметь малое сообщение с каким-либо другим органом или даже совсем его не иметь. Например, закупорка или перевязка на руке путей связи с мозгом уменьшила бы или приостановила сообщение мозга с рукой. Значит, чувствительность руки стала бы слабее или же полностью прекратилась бы. Все эти положения подтверждены наблюдениями, я лишь освободил их от всяких произвольных гипотез; это было единственным способом показать их в подлинном свете.
Мы чувствуем лишь
постольку, поскольку
наши органы [к чему-то]
прикасаются или
что-то прикасается
к ним
Мы не знаем, как это
соприкосновение производит ощущение
Так как различные направления движения, вызывающие прозябание, являются единственной физической и окказиональной причиной чувствительности, из этого следует, что мы чувствуем лишь постольку, поскольку наши органы к чему-то прикасаются или к ним что-то прикасается; и лишь благодаря контакту предметы, воздействуя на органы, сообщают движению, вызывающему прозябание, побуждения, которые делают их чувствительными. Таким образом, обоняние, слух, зрение и вкус можно рассматривать как дальнейшее развитие осязания. Глаз совсем не будет видеть, если тела определенной формы не будут воздействовать на сетчатку посредством толчка; ухо не будет слышать, если от других тел, иной формы, оно не получит удар в барабанную перепонку. Первопричина разнообразия ощущений состоит в различных направлениях, сообщаемых движению предметам и сообразно строению органов, подвергающихся их воздействию 13. Но как соприкосновение определенных корпускул вызывает ощущения звука, света, цвета? Вероятно, мы могли бы дать этому объяснение, если бы знали сущность души, механизм глаза, уха, мозга, при-

роду лучей, которые попадают на сетчатку, и воздуха, который ударяет в барабанную перепонку. Но этого-то мы и не знаем; можно предоставить объяснение этих явлений тем, кто любит строить гипотезы о вещах, относительно которых опыт ничего не подсказывает.
Новые органы вызвали бы в нас новые ощущения
Если бы бог создал в нашем теле новый орган, способный вызвать новые побуждения, мы стали бы испытывать ощущения, отличные от тех ощущений, которые у нас были до сих пор. Этот орган раскрыл бы нам в предметах свойства, о которых сейчас мы не смогли бы составить никакой идеи. Он был бы источником новых удовольствий, новых страданий и, следовательно, новых потребностей.
То же нужно сказать и о седьмом, о восьмом и обо всех чувствах, сколько бы мы их ни предположили. Несомненно, новый орган в нашем теле произвел бы движение, которое вызывает его прозябание, способность к множеству модификаций, какие мы только могли бы вообразить.
Эти чувства возбуждались бы корпускулами определенной формы: они обучались бы, так же как и другие чувства, у осязания и научились бы у него передавать свои ощущения о предмегах.
Нам достаточно
тех чувств, которые
мы имеем
Но чувств, которые мы имеем, нам достаточно для самосохранения; они даже становятся сокровищницей знаний для тех, кто умеет ими пользоваться; и если другие не черпают в них таких же богатств, они не подозревают о том, чего лишены. Как представят они себе, что в обычных для них ощущениях можно увидеть то, чего они сами там не видят?
Как животное
учится двигаться
по своей воле
Таким образом, действие органов чувств на мозг делает животное чувствительным. Но этого недостаточно, для того чтобы дать телу все движения, на какие оно способно; нужно еще, чтобы мозг воздействовал на все мышцы и на все внутренние органы, предназначенные двигать каждый из членов. Ведь наблюдение доказывает это действие мозга.
Следовательно, когда эта высшая инстанция получает определенные побуждения со стороны органов чувств, она передает другие побуждения некоторым частям тела, и животное движется.
У животного были бы лишь неопределенные движения,

219
218
 

если бы действие органов чувств на мозг и мозга на члены тела не сопровождалось каким-либо ощущением. Если бы животное двигалось, не испытывая ни страдания, ни удовольствия, оно не принимало бы никакого участия в движениях своего тела; следовательно, оно их не замечало бы и, таким образом, не научилось бы само их направлять.
Но так как страдание или удовольствие побуждают его избегать некоторых движений или делать их, то вследствие этого оно научается их избегать или делать. Оно сравнивает ощущения, которые испытывает; оно замечает те движения, которые им предшествовали, и те, которые за ними следовали; одним словом, оно колеблется. И после многих колебаний оно приобретает, наконец, привычку двигаться по своей воле. Вот тогда-то его движения становятся упорядоченными. Такова первопричина всех привычек тела.
Как его тело приобретает привычку
совершать некоторые движения
Эти привычки представляют собой упорядоченные движения, образующиеся в нас, как нам кажется, без нашего участия, потому что благодаря
их повторению мы делаем их не думая. Это привычки, называемые естественными движениями, инстинктами, о которых ошибочно полагают, что они рождаются вместе с нами. Можно будет избежать этого предрассудка, если судить об этих привычках по другим, которые стали для нас также совсем естественными, хотя мы и помним, как мы их приобрели.
Например, когда я в первый раз подношу пальцы к клавесину, их движения могут быть только неуверенными; но по мере того как я учусь играть на этом инструменте, я незаметно вырабатываю в себе привычку двигать пальцы по клавиатуре. Сначала они подчиняются мне с трудом в направлении, которое я хочу им придать; постепенно они преодолевают препятствия; наконец, они двигаются сами по моей воле, они даже предупреждают ее и исполняют музыкальную пьесу, в то время как моя мысль направлена на что-нибудь со