ниги, что значительные фрагменты текста вообще не принадлежат мадам
Блаватской. Она никогда не скрывала этого факта, хотя подобные сведения
бесполезно сообщать обществу в целом, поскольку они совершенно непонятны
для всех, кроме людей, которые кое-что знают о внешних фактах, - во всяком
случае, об оккультизме. Стиль Кут Хуми, по моему мнению, совершенно не
похож на стиль мадам Блаватской. Что касается некоторых посланий, которые
я получил, когда она находилась в доме рядом со мной, то у нее чисто
физически не было ни малейшей возможности их написать.
  Итак, телеграмма, полученная мною в Аллахабаде, была отправлена из Джелама
и явилась ответом на одно послание, которое я написал Кут Хуми
непосредственно перед выездом из Симлы и вложил в письмо, адресованное
мадам Блаватской; она выехала несколькими днями раньше меня и в тот момент
находилась в Амритсаре. Она получила мое письмо вместе с упомянутым
приложением в Амритсаре, 27-го октября; я узнал об этом не только по дате
отправления, но и по дате на конверте, который она отправила мне обратно
по указанию Кут Хуми, нисколько не подозревая о том, зачем он попросил ее
это сделать. Сначала я не мог взять в толк, какой может быть прок от
старого конверта, но отложил его в сторону, а впоследствии, когда мадам
Блаватская написала мне, что Кут Хуми хочет, чтобы я сохранил оригинал его
джеламской телеграммы, я окончательно понял ход его мысли. Благодаря
вмешательству одного друга, близкого к администрации телеграфного
департамента, мне, в конце концов, удалось увидеть оригинал телеграммы. В
ней было около двадцати слов. После этого я понял, какое значение имел
конверт. Текст сообщения был написан почерком самого Кут Хуми и
представлял собою ответ на письмо, на конверте которого стоял почтовый
штемпель, свидетельствующий о том, что письмо доставили адресату в
Амритсаре в тот же день, когда была послана телеграмма. В тот день мадам
Блаватская, несомненно, сама была в Амритсаре и в связи с работой
Теософического Общества виделась со множеством людей; тем не менее
телеграмма, которую в этот же день отправили с джеламского телеграфа, была
написана тем же почерком, что и остальные письма Кут Хуми. Таким образом,
хотя некоторые письма Кут Хуми, адресованные мне, прошли через руки мадам
Блаватской, нет никаких сомнений, что она не является их автором, так как
почерк, которым они написаны, принадлежит определенно не ей.
  Очевидно, Кут Хуми в то время действительно был в Джеламе или в его
окрестностях, на несколько дней, при особых обстоятельствах, окунувшись в
мирскую жизнь, чтобы увидеться с мадам Блаватской. Письмо, которое я
получил в Аллахабаде вскоре после моего возвращения, объяснило это.
  Нашу дорогую "старую Леди" глубоко ранило поведение некоторых скептически
настроенных людей в Симле, которых она встречала в нашем доме или еще
где-нибудь; будучи не в состоянии усвоить опыт, связанный с демонстрацией
феноменов, они постепенно пришли во враждебное расположение духа,
являющееся одной из фаз чувства, развитие которого я уже привык наблюдать.
Будучи не в состоянии доказать, что феномены являются обманом, но полагая,
что они должны являться мошенничеством в силу своей непонятности, люди
определенного темперамента становятся одержимыми тем духом, который в пору
младенчества естественных наук вдохновлял церковные власти на
преследования. По неудачному стечению обстоятельств, у одного джентльмена,
настроенного подобным образом, вызвала досаду мелкая оплошность полковника
Олькотта, который в письме в одну из бомбейских газет процитировал
некоторые выражения, которые он ранее употребил в честь Теософического
Общества и его благотворного влияния на коренных жителей. Раздражение,
возникшее из-за этого, подействовало на легко возбудимый темперамент мадам
Блаватской в такой степени, какую только способны вообразить люди,
знакомые с этой женщиной. Это объясняет соответствующий намек в письме Кут
Хуми. Упомянув о важных делах, которыми он занимался с того времени, как
написал мне последнее письмо, Кут Хуми продолжил так:
  "Вы понимаете, что у нас есть заботы более важные, нежели размышления о
мелких обществах; однако Теософическим Обществом не следует пренебрегать.
Это начинание получило импульс, который, если его не направить в
надлежащее русло, может привести к весьма неприятным последствиям.
Вызовите у себя в памяти образ снежных лавин в ваших любимых Альпах и
вспомните о том, что вначале масса их мала, а энергия движения - невелика.
Быть может, вы назовете это избитым сравнением, однако я не могу придумать
более удачную иллюстрацию, когда наблюдаю, как пустяковые события,
постепенно накапливаясь, перерастают в опасность, которая угрожает
будущему Теософического Общества. Это сравнение с огромной яркостью
возникло в моем воображении на днях, когда, спускаясь по ущельям Куньлуня
(вы его называете Каракорум), я увидел падение лавины. Я лично побывал у
нашего руководителя... и переправлялся через Ладакх по дороге домой. Какие
еще умозрительные построения могли за этим последовать, я не могу сказать.
Но стоило мне воспользоваться той ужасающею тишиною, которая обычно
следует за подобным катаклизмом, чтобы составить себе более ясное
представление о положении дел и о наклонностях "мистиков" в Симле, как
меня грубо вернули к действительности. Знакомый голос, такой же резкий,
как тот, который приписывают павлину Сарасвати, спугнувшему, если верить
традиции, царя нагов, пронесся через токи: "Кут Хуми, быстрее приезжай и
помоги мне!" В волнении она, по-видимому, забыла, что говорит
по-английски. Должен сказать, что когда "старая Леди" выходит на связь, ее
"телеграммы" обрушиваются на адресата, словно камни, выпущенные из
катапульты.
  Что мне еще оставалось делать, как не приехать? Вести на расстоянии спор с
человеком, пребывающем в беспросветном отчаянии и в состоянии душевного
смятения, было бесполезно. Поэтому я решил выйти из своего многолетнего
уединения и провести некоторое время с мадам Блаватской, чтобы утешить ее,
насколько смогу. Однако она - не из тех, кто может принудить себя к
философскому смирению в духе Марка Аврелия. Парки не написали, что она
сможет сказать: "Воистину царственное величие заключено в том, чтобы
делать добро, слыша, что о тебе говорят дурно". Я приехал на несколько
дней, но теперь обнаружил, что более не могу выдерживать удушающий
магнетизм, исходящий даже от моих соотечественников. Я видел, как
некоторые из наших гордых старых сикхов шатались, пьяные, на мраморных
ступенях своих священных храмов. Я слышал, как один англоговорящий вакиль*
громил йога-видью и теософию как заблуждение и обман, утверждая, что
английская наука освободила индийцев от столь низменных суеверий, что для
Индии оскорбительно заявление, будто грязные йоги и саньясины что-либо
знают о тайнах Природы и что кто-либо из живых людей может или хотя бы мог
демонстрировать какие-либо феномены. И завтра я уезжаю домой.
  ...В телеграмме я выразил вам признательность за то, что вы любезно пошли
навстречу моим пожеланиям в вопросе, о котором упомянули в своем письме от
24-го числа... полученном в Амритсаре 27-го, в два часа пополудни. Я
получил ваше письмо пять минут спустя, находясь примерно милях в тридцати
за Равалпинди, и в тот же день, в четыре часа пополудни, отправил вам из
Джелама телеграмму с выражением благодарности. Как видите, наши способы
ускоренной доставки почты и быстрой коммуникации5 не стоит недооценивать
ни западному миру, ни даже скептически настроенным англоговорящим арийским
вакилям.
  Я не мог пожелать для своего союзника более справедливого настроения духа,
нежели то, которое начинаете ощущать в себе вы. Брат мой, вы в
определенной степени уже изменили свое отношение к нам. Что может помешать
нам достичь в один прекрасный день полного взаимопонимания?.. Ваш народ
мог бы проявить по отношению к нам, в лучшем случае, благожелательный
нейтралитет; вряд сейчас можно ожидать большего. Две цивилизации, которые
соответственно представляют оба наших народа, имеют между собою так мало
точек соприкосновения, что иной, пожалуй, мог бы сказать, что они вообще
почти ни в чем не пересекаются. Они действительно соприкасаются лишь в
глазах немногих людей - назвать ли мне их эксцентриками? - которые,
подобно вам, лелеют более смелые и прекрасные мечты, нежели все остальные,
и, пробуждая мысль, сближают эти две цивилизации благодаря своей
замечательной смелости".

  Письмо, лежащее передо мною в настоящее время, в такой степени посвящено
вопросам, касающимся меня лично, что я могу привести лишь отдельные цитаты
из него; однако они представляют собою особый интерес, поскольку придают
аромат реальности тем предметам, о которых обычно говорят туманно и
напыщенно. Кут Хуми страстно желал предостеречь меня от чрезмерной
идеализации Братьев, возникшей на основе того восхищения, которое у меня
вызывали их чудесные способности.

  "Уверены ли вы, - писал он, - что приятное впечатление, которое, возможно,
сложилось у вас в ходе нашей переписки, не разрушится тотчас же, как
только вы меня увидите? И кто из наших праведных шаберонов обладает
преимуществом хоть какого-нибудь университетского образования и имеет хоть
намек на европейские манеры? Вот вам пример: мне хотелось, чтобы из
двух-трех арийских пенджабцев, изучающих йога-видью и являющихся мистиками
по своей природе, мадам Блаватская выбрала одного, дабы я, не слишком
перед ним раскрываясь, мог отрядить его в качестве посредника между вами и
нами, - посредника, которого я горячо желал направить к вам с
рекомендательным письмом, чтобы он при этом побеседовал с вами о йоге и ее
практическом воздействии. Этот юный джентльмен, чистый, как сама чистота,
полный самых высокодуховных и благородных стремлений и помыслов, юноша,
способный одним лишь усилием воли проникать в области мира, лишенного
форм, - этот юный джентльмен не годится для гостиной. Объяснив ему, что
для его страны было бы величайшим благом, если бы он помог организовать
отделение английских мистиков, практически доказав англичанам, к каким
чудесным результатам ведет изучение йоги, мадам Блаватская в сдержанных и
очень деликатных выражениях попросила его сменить одеяние и тюрбан перед
отправлением в Аллахабад, так как (эту причину она ему не назвала) они
были грязны и неряшливы. "Вам надо передать мистеру Синнетту, - сказала
она ему, - что вы привезли ему письмо от Брата, с которым он
переписывается, но если мистер Синнетт спросит у вас что-нибудь об этом
Брате или о других Братьях, отвечайте ему просто и искренне, что вам не
позволено распространяться на эту тему". Согласившись на наше предложение,
этот молодой человек впоследствии написал ей следующее любопытное письмо:
"Мадам, - говорилось там, - вы, которая проповедует высочайшие стандарты
морали, правдивости и так далее, и тому подобное, - вы заставили бы меня
сыграть роль обманщика. Вы просите меня переодеться, рискуя создать ложное
представление о моей личности и вводя в заблуждение того человека, к
которому вы меня посылаете". Вот вам иллюстрация трудностей, с которыми
сопряжена наша работа. Будучи не в состоянии послать вам неофита, прежде
чем вы сами не дали нам торжественного обещания, мы вынуждены либо
держаться в стороне, либо посылать того, кто, в лучшем случае, вас
шокирует, а то и вовсе внушит вам отвращение".

  Кроме этого рассуждения, в данном письме остается совсем немного
высказываний, которые уместно здесь процитировать. Кут Хуми
конфиденциально сообщил, что как только возникнет возможность связаться со
мною "письмом (в подушке или без оной) или посредством личных визитов в
астральном теле", это будет сделано. "Но помните, - добавил он, - что
Симла находится на 7000 футов выше Аллахабада, и трудности, которые
приходится преодолевать в последнем случае, воистину громадны". Для
обычного ума проявления "магии" едва ли могут отличаться по степени
сложности; таким образом, слабый намек, содержащийся в последней фразе,
может показать, что хотя феномены Братьев и кажутся магическими (если
отбросить в сторону тупоумную версию об обмане), это такая магия, которая
подчиняется своим собственным законам. На заре химии большинство тел
Природы считались элементами, но количество последних уменьшалось по мере
проведения все более и более глубоких исследований закона комбинаций. Так
обстоит дело и с магией. Гонять облака в корзине или посылать сообщения по
морскому дну - это могло быть магией в одну историческую эпоху, но стать
обыденным явлением в другую. Для большинства представителей нынешнего
поколения феномены в Симле являются магией, но несколько поколений спустя
психический телеграф сам по себе может стать если не достоянием
человечества, то хотя бы научным фактом, столь же неоспоримым, как и
дифференциальное исчисление, и будет известно, что подобные способности
доступны подходящим людям, которые возьмутся за их изучение. То, что
достичь его и других аналогичных явлений в одних слоях атмосферы легче,
нежели в других, - это уже практическое предложение, направленное на то,
чтобы спустить эти способности из сферы магии или, если сформулировать
данную мысль по-другому, поднять их в область точных наук.
  Мне было дозволено вставить в книгу большую часть письма, которое Кут Хуми
адресовал другу, упомянутому в предыдущем отрывке. Это письмо стало
началом их переписки, где они обсуждали идею, которую указанный друг
обдумывал при определенных обстоятельствах, а именно - идею целиком
посвятить себя занятиям оккультизмом. Письмо в значительной степени
проясняет метафизические концепции оккультистов; а ведь не стоит забывать,
что их метафизика - это нечто гораздо большее, нежели абстрактные
умозрительные построения.

  "Дорогой сэр! Пользуясь первыми выпавшими мне свободными минутами, чтобы
официально ответить на ваше письмо от 17-го числа прошлого месяца, сообщаю
о результатах совещания с нашим руководством относительно предложения,
изложенного в вашем письме, и одновременно постараюсь ответить на все ваши
вопросы.
  Прежде всего, хочу поблагодарить вас от имени целого отдела нашего
Братства, особо заинтересованного в благосостоянии Индии, за предложение
помощи, важность и искренность которого не вызывает сомнений. Ведя свое
происхождение через превратности развития индийской цивилизации еще с
отдаленного прошлого, мы испытываем к нашей родине столь глубокую и
страстную любовь, что смогли сохранить ее даже в условиях расширяющего и
космополитизирующего (извините меня, если это не английское слово)
воздействия, которое оказывает на нас изучение законов Природы. И поэтому
я, как и любой другой патриот Индии, испытываю сильнейшую благодарность за
каждое доброе слово или поступок, совершенный в ее интересах.
  Теперь поймите: коль скоро все мы убеждены, что упадок Индии во многом
вызван удушением ее древней духовности и что все, помогающее восстановить
высокий уровень мышления и морали, является для индийской нации
возрождающей силой, каждый из нас естественным образом, безо всякого
понукания, склонен способствовать созданию общества, о котором мы сейчас
ведем речь, особенно если оно действительно мыслится как организация,
чуждая всяким эгоистическим побуждениям и имеющая своею целью возродить
древнюю науку и восстановить в мире уважение к нашей стране. Считайте это
вещью само собою разумеющейся, которая не требует дальнейших торжественных
заявлений. Но вы, как любой человек, сведущий в истории, знаете, что
патриоты могут страдать напрасно, если обстоятельства оборачиваются против
них. Временами случалось, что никакая человеческая власть и даже яростная
сила высочайшего патриотизма не были в состоянии изменить неумолимый ход
железного рока, и тогда народы угасали, погрузившись во тьму гибели,
словно факелы, опущенные в воду. Поэтому мы, ощущающие упадок нашей
страны, но не имеющие сил немедленно возвысить ее, не можем действовать
так, как стали бы действовать при иных обстоятельствах, - ни в главном, ни
в этом частном вопросе. Мы не имеем права принять ваше предложение более
чем наполовину, хотя внутренне ощущаем готовность к этому, и потому
вынуждены сказать, что идея, которую лелеете вы с мистером Синнеттом,
осуществима лишь частично. Коротко говоря, ни меня, ни какого-либо другого
Брата, ни даже продвинутого неофита нельзя специально назначить духовным
руководителем или начальником англо-индийского отделения. Мы знаем, что
было бы неплохо иметь возможность регулярно обучать вас и нескольких ваших
коллег, демонстрируя вам феномены и сопровождая их рациональным
объяснением. Хотя нам не удалось убедить никого, кроме вашей
немногочисленной группы, нам было бы все же бесспорно выгодно привлечь к
изучению азиатской парапсихологии хотя бы нескольких англичан, одаренных
первоклассными способностями. Мы осознаем все это, а также гораздо
большее; поэтому мы не отказываемся от переписки с вами и от того, чтобы
разными способами оказывать вам иную помощь. Но от чего мы отказываемся,
так это от любой ответственности, помимо периодической переписки и помощи
советами, а также помимо демонстрации материальных, по возможности зримых,
доказательств нашего присутствия, способных удовлетворить ваш интерес, -
демонстрации, которую мы будем производить при благоприятном стечении
обстоятельств. "Руководить" вами мы не согласны. Как бы велики ни были
наши возможности, мы можем лишь обещать, что в полной мере воздадим вам по
заслугам. Заслужите много - мы окажемся честными должниками; заслужите
мало - сможете ожидать лишь возмещения своих затрат. Это не просто цитата
из школьной прописи, хотя так может показаться; это всего лишь грубое
изложение закона нашего ордена, и мы не можем преступить этот закон. Если
бы нам, совершенно не знакомым с западным, особенно с английским, образом
мысли и действия, пришлось вмешаться в деятельность такого рода
организации, то вы бы обнаружили, что ваши установившиеся привычки и
традиции непрерывно вступают в противоречие если не с новыми
устремлениями, взятыми сами по себе, то, по крайней мере, со способами их
реализации, которые мы стали бы вам предлагать. Вы не смогли бы получить
от нас единодушного разрешения даже на то, чтобы дойти до тех пределов,
которых вы можете достичь самостоятельно. Я попросил мистера Синнетта
составить проект, включающий ваши совместные идеи, дабы представить его
нашим руководителям, потому что это кажется мне кратчайшим путем к
достижению взаимного согласия. Ваше отделение не могло бы существовать под
нашим "руководством"; вы вообще не те люди, которыми можно руководить в
подобном смысле. Следовательно, общество родилось бы преждевременно и
потерпело бы фиаско, выглядя столь же нелепо, как парижский экипаж,
влекомый упряжкою индийских яков или верблюдов. Вы просите, чтобы мы
обучали вас истинной науке - оккультному аспекту известной стороны
Природы; и вы полагаете, что сделать это так же легко, как и попросить об
этом. Похоже, вы не осознаете огромных трудностей, существующих на пути
передачи даже элементарных начатков нашей науки тем, кого обучали
привычными вам методами. Вы и в самом деле не понимаете, что чем в большей
мере вы обладаете знанием одного рода, тем менее вы способны инстинктивно
понять знание другого рода, потому что мысль человека обычно устремляется
по привычной колее, и если у него не хватит смелости восполнить
недостающее и проложить себе новые пути, то ему волей-неволей придется
двигаться по проторенным дорожкам. Позвольте привести вам несколько
примеров. Согласно точным наукам, вам следовало бы выделить лишь одну
космическую энергию, не делая разницы между энергией, которую затрачивает
путешественник, чтобы отодвинуть куст, преграждающий ему дорогу, и таким
же количеством энергии, которое ученый-экспериментатор затрачивает на то,
чтобы привести в движение маятник. Мы смотрим на это по-другому и знаем,
что между двумя указанными случаями существует колоссальная разница. В
первом случае человек поп