ептах и о своем собственном
посвящении, мы вытянули из нее в ходе настойчивых расспросов. Теософия,
которой она стремилась заинтересовать всех своих друзей, не выдвигает
никакого определенного мнения на эту тему, просто предлагая теорию,
согласно которой человечество следует рассматривать как Всеобщее Братство,
каждый из членов коего должен исследовать духовные истины, при этом не
сковывая себя предубеждениями какой-либо определенной религиозной догмы.
Хотя позиция мадам Блаватской по всем этим вопросам освобождала ее от
морального обязательства доказывать истинность оккультизма, в личных
беседах и в своей книге "Разоблаченная Изида" она раскрывала такой взгляд
на вещи, который естественным образом вызывает у людей тягу к дальнейшим
исследованиям. Мы испытывали танталовы муки, ощущая, что эта женщина
одновременно и может и не может представить нам окончательные
доказательства, которых мы так сильно жаждали, - доказательства того, что
оккультная подготовка наделила ее реальной способностью воздействовать на
материальные объекты, причем способностью такого рода, что если бы у нас
могла быть уверенность в том, что мадам Блаватская обладает ею на самом
деле, то это полностью разрушило бы главные основы материалистической
философии.
  Но в одном вопросе мы все же обрели полную уверенность, а именно - в
честности этой женщины. Неприятно даже думать о том, что это ее качество
вообще могло быть поставлено под сомнение. Однако в Индии люди, занявшие
враждебную позицию по отношению к ее взглядам, высказывали подобные
сомнения с такою жестокостью и безрассудством, что было бы просто
притворством обойти молчанием этот вопрос. С другой стороны, если бы я
стал поминутно доказывать честность мадам Блаватской, в которой постепенно
убедился благодаря близкому знакомству с нею, это было бы слишком большой
уступкой низменным нападкам недоброжелателей. Она неоднократно бывала у
нас в гостях, приблизительно за два года прожив в моем доме в общей
сложности более трех месяцев. Для непредвзятого ума очевидно, что при
указанных обстоятельствах я наверняка мог составить о ее подлинных
душевных качествах более верное мнение, нежели то, которое вывели из своих
поверхностных наблюдений лица, видевшие мадам Блаватскую не более
одного-двух раз в жизни. Конечно, я не приписываю своему свидетельству
никакой научной ценности, когда речь идет о подтверждении того, производит
ли мадам Блаватская феномены паранормального характера.
  Имея дело с такой колоссальной проблемой, когда на карту поставлена
достоверность фундаментальных положений современной физической науки, мы
вправе опираться лишь на научные методы исследования. Какие бы
эксперименты мы ни проводили, я неизменно старался исключить не только
вероятность, но и возможность мошенничества; я также не позволил себе
включить в общий итог своих заключений результаты тех экспериментов, при
проведении которых не мог обеспечить надлежащих условий. Но мне
представляется, что будет правильно предпринять робкую попытку загладить
позорную обиду, нанесенную благородной и исключительно достойной женщине
(если можно назвать просто обидой явное оскорбление и клевету). С этой
целью я хочу отметить, что мы с моей супругой пришли к полной уверенности
в том, что мадам Блаватская - дама абсолютно честная и порядочная по
натуре, которая пожертвовала не только положением в обществе и богатством,
но и всяким стремлением к личному благосостоянию и любым формам комфорта.
Она отреклась от этих благ сначала из-за страстного увлечения оккультными
занятиями, а затем - ради той особой задачи, которую она возложила на себя
в качестве посвященного, хотя и скромного члена великого оккультного
братства, а именно - задачи руководства Теософическим Обществом.
  Во время первого визита мадам Блаватской в наш дом мы имели возможность
наблюдать, помимо постукиваний, еще один феномен. На несколько дней мы
отправились с нашей гостьей в Бенарес, где поселились в доме,
предоставленном нам махараджей Визьянаграма. Он представлял собою
просторное, скудно обставленное и некомфортабельное по европейским меркам
жилище. Как-то вечером, после ужина, мы сидели в центральной зале. Вдруг
прямо между нами упали три или четыре цветка; это оказались срезанные
розы. Именно таким образом подобные предметы иногда падают в темноте,
царящей на спиритических сеансах. Но в данном случае в комнате горело
несколько ламп и свечей. Потолок залы был сделан из цельных простых
крашеных досок и балок, которые поддерживали плоскую цементную крышу
здания. Феномен был столь неожиданным (насколько я понимаю, не менее
неожиданным, чем для всех нас, он оказался и для мадам Блаватской, которая
читала, сидя в кресле), что произвел на наши умы несколько меньший эффект,
нежели это было бы в противном случае. Если бы за несколько секунд до
этого феномена кто-нибудь объявил: "А теперь с потолка упадет несколько
цветков", чтобы мы успели посмотреть вверх и увидеть, как цветы внезапно
появляются прямо из воздуха у нас над головами, то такой из ряда вон
выходящий случай произвел бы самое сильное впечатление. Но даже и в той
форме, в какой осуществился этот феномен, он навсегда стал для его
очевидцев одним из этапов на пути к тому, чтобы уверовать в реальность
оккультных сил. Нельзя ожидать от людей, просто услышавших рассказ об этом
явлении, что они сколько-нибудь серьезно поверят в него. Они, естественно,
начнут задавать различные вопросы об устройстве комнаты, о том, кто жил в
этом доме и так далее. И даже если дать на эти вопросы правдивые ответы,
исключающие любые гипотезы о том, что дождь из цветов мог оказаться
каким-то мошенническим трюком, в глубине души у вопрошающего останутся
вызывающие какую-то неловкость подозрения насчет того, действительно ли
полными были полученные объяснения. Наверное, вряд ли вообще стоило бы
перегружать повествование упоминанием об этом эпизоде, если бы это не
давало мне повода отметить, что феномены, происходящие в присутствии мадам
Блаватской, не обязательно бывают вызваны ею самой.
  Сейчас, когда я перехожу к подробностям, связанным с более значительными
тайнами оккультизма, я удручен тем, как труден переход к изложению
сведений, которые, насколько мне известно, носят строго фактический
характер, являясь фактами столь же безусловными, как, например, вокзал
Черинг-Кросс. И все-таки я буду подводить к ним постепенно, чтобы не
шокировать людей, которым абсолютно непривычен любой подход к физическим
феноменам, кроме скольжения по проторенной интеллектуальной колее. Тем не
менее верно, что "Брат" (как иногда фамильярно называют адептов
оккультизма), который, возможно, поддавшись порыву, решил преподнести нам
на вечеринке в Бенаресе описанный мною сюрприз, - этот "Брат" вполне мог
находиться в Тибете, в Южной Индии или в любой другой точке земного шара и
при этом осыпать нас розами с таким же успехом, как если бы он находился в
одной комнате с нами. Я уже говорил, что адепт способен присутствовать
"мысленно" (как сказали бы мы), или "в астральном теле" (как выразился бы
оккультист) в любом отдаленном месте, переносясь туда по собственной воле
в мгновение ока. Присутствуя там подобным образом, он может проявить в
этом отдаленном месте некоторые психические силы, которыми он обладает,
причем с тою же полнотой, как и находясь в физическом теле там, где он
действительно пребывает (в нашем понимании этих слов). Я не претендую на
то, чтобы объяснить, каким образом адепт достигает того или иного
результата, и не намекаю на то, что знаю это. Я лишь отмечаю тот
достоверный факт, что в моем присутствии осуществлялись результаты
различных оккультных действий, и объясняю читателям только то, что сумел
выяснить сам. Но, так или иначе, мне давно стало ясно: где бы ни
находилась мадам Блаватская и где бы ни находились Братья, последние могут
вызвать там, где пребывает эта женщина, самые потрясающие феномены и
действительно постоянно вызывают их, причем в осуществлении этих явлений
госпожа Блаватская принимает либо очень мало участия, либо вообще
никакого. В отношении любого феномена, происходящего в ее присутствии,
необходимо помнить, что никогда нельзя сказать наверняка, в какой степени
были задействованы ее собственные силы, в какой степени ей могли "помочь"
извне и оказала ли она вообще какое-либо влияние на полученный результат.
Точные объяснения в вопросах такого рода прямо противоречат правилам
оккультизма, который, как нам неизменно следует помнить, отнюдь не
пытается убедить мир в своем существовании. Это я пытаюсь своею книгою
убедить мир в существовании оккультизма, а это уже совсем другое дело.
Всякий, кто хочет знать, какова на самом деле истина, должен стать на
точку зрения, подобающую искателю истины. Он - не судья, которого
оккультизм умоляет проявить доверие. Поэтому оспаривать сделанные нами
наблюдения на том основании, что кто-либо хотел бы сделать наблюдения
иного рода, нежели удалось нам, бесполезно. Вопрос заключается лишь в том,
содержат ли наши наблюдения данные, на основе которых можно делать
надежные выводы.
  Следует рассмотреть еще одно соображение насчет характера тех наблюдений,
которые я имел возможность делать до сих пор. Можно сказать, что это
соображение относится вообще к любому поиску доказательств существования
оккультной силы, производящей физические феномены, которые являлись бы
чудесами, происходи они без ее участия. Я предчувствую, что многие люди
станут утверждать (как ни глупо звучит это возражение), будто
эксперименты, с которыми я имел дело, становятся менее убедительными по
той причине, что им присуще определенное поверхностное сходство с трюками
иллюзиониста. Конечно, причина этого кроется в том, что все иллюзионисты
стремятся придать своим фокусам определенное поверхностное сходство с
оккультными феноменами. Пусть каждый читатель, как бы он ни относился к
этому вопросу в действительности, на минуту вообразит, что он счел
разумным допущение о существовании некоего оккультного братства, которое
владеет удивительной властью над силами Природы, - властью, неведомой
остальному человечеству; что в этом братстве действуют правила,
препятствующие проявлению необыкновенных способностей, но не налагающие на
подобное проявление абсолютного запрета. Затем пусть читатель представит
себе, что он предложил произвести ряд тестов, относительно мелких, но
убедительных в научном плане; что он попросил провести эти тесты в
доказательство существования упомянутых способностей или, по крайней мере,
некоторых из них, и при этом вдруг выяснилось, что нельзя найти ни одного
теста, который не отличался бы известным поверхностным сходством с трюком
иллюзиониста. Но ведь отсюда совсем не следует, что в силу этого ценность
данного теста должна 'непременно снизиться в глазах людей, которым
доступны не только поверхностные, но и существенные характеристики
эксперимента.
  В действительности разница между любым из тех оккультных феноменов, к
описанию которых я вскоре перейду, и трюком фокусника, имитирующим этот
феномен, просто колоссальна, и обусловлена она тем, что обе эти вещи
протекают в совершенно различных условиях. Иллюзионист выступает на своей
собственной сцене или в специально подготовленной комнате. Самые
замечательные феномены, которые я наблюдал в присутствии мадам Блаватской,
происходили на открытом воздухе, в местах, выбранных наугад, в лесу или на
холмах. Иллюзионисту помогают из-за кулис ассистенты; их столько, сколько
нужно фокуснику. Когда мадам Блаватская приехала в Симлу, она никого там
не знала; в течение всего визита она гостила в моем доме, находясь под
моим личным наблюдением. Иллюзионисту платят за то, что ему удалось так
или иначе обмануть наши чувства. Мадам Блаватская, как я уже объяснял,
женщина с честным и порядочным характером, которая всегда с готовностью
помогала своим друзьям (если они искренне хотели стать свидетелями
феноменов) увидеть некоторые проявления тех способностей, ради обретения
которых она (не помышляя о деньгах, в противоположность иллюзионистам)
пожертвовала всем, чем мир обычно дорожит: общественным положением и
прочими благами, которые были неизмеримо выше того, о чем может мечтать
любой иллюзионист или мошенник. Упуская все это из виду, противники
оккультной теории постоянно забывают об элементарных доводах здравого
смысла, преследуя мадам Блаватскую оскорбительными подозрениями.
  В первых числах сентября 1880 года мадам Блаватская приехала в Симлу,
чтобы погостить у нас. В течение последующих полутора месяцев имели место
различные феномены, которые стали тогда же предметом толков среди всех
англичан, проживающих в Индии, и вызвали какое-то взволнованное,
раздраженное отношение со стороны тех, кто горячо поддерживал
предположение, будто эти явления - сплошной обман. Вскоре нам стало
очевидно: независимо от того, что лежало в основе ограничений, которые
связывали нашу гостью прошлою зимою в Аллахабаде, позволяя ей
демонстрировать лишь самую незначительную часть своих способностей, теперь
эти ограничения стали менее строгими, чем прежде. Через некоторое время мы
познакомились с феноменом, с которым ранее не сталкивались. Видоизменяя
действие силы, при помощи которой она вызывает звук постукивания по разным
предметам, мадам Блаватская может производить в воздухе серебристый звон
колокольчика, не нуждаясь для этого вообще ни в каком твердом объекте.
Порою это бывает перезвон или небольшая рулада трех или четырех
колокольчиков, вызванивающих разные ноты. Нам часто рассказывали об этих
колокольчиках, но нам еще никогда не доводилось их слышать. Первый раз мы
услышали эти звуки однажды вечером, после ужина, когда еще сидели за
столом. Звон колокольчика раздавался в воздухе над нашими головами
несколько раз подряд, а в одном случае вместо звучания
одного-единственного колокольчика комнату огласили те самые перезвоны, о
которых я говорил. Впоследствии я слышал подобные звуки в самых разных
местах - и на открытом воздухе, и в тех домах, в которые время от времени
заглядывала мадам Блаватская.
  Как и в случае с постукиваниями, приверженцы гипотезы о сознательном
мошенничестве не смогли выдвинуть никакого объяснения звону колокольчика,
которое не рухнуло бы после сравнения конкретных случаев и условий, при
которых я слышал эти звуки. В действительности же теория о мошенничестве
по отношению к колокольчикам опирается лишь на одно ограниченное
предположение. Звук постукивания можно произвести множеством различных
способов; следовательно, чтобы убедиться, что постукивание не было
произведено обычными средствами, человек вправе попросить провести этот
опыт много раз в варьирующихся условиях. Зато способы вызвать звон
колокольчика в физическом плане весьма немногочисленны. Для этого вам
понадобится либо колокольчик, либо подобный ему звенящий предмет. Но если
вы сидите в хорошо освещенной комнате, внимательно наблюдая за
происходящим, и перезвон раздается у вас над головою, где физически нет
никакого колокольчика, который мог бы его производить, - какими
предположениями можно тогда обосновать версию о мошенничестве? Может быть,
звук доносится вообще не из этой комнаты, а из соседней, где их издает
какой-нибудь ассистент или аппарат? Прежде всего, отметим, что ни один
разумный человек, слышавший эти звуки, не станет выдвигать такого
предположения, потому что сам их характер несовместим с подобной идеей.
Они никогда не звучат громко (по крайней мере, я такого не слышал), но
всегда бывают чистыми и на редкость отчетливыми. Если вы легонько ударите
ножом по краю тонкого бокала для вина, получится звук такого рода, что
вряд ли кто-нибудь поверит, что он донесся из соседней комнаты. Именно на
звон бокала и похож таинственный звон колокольчика, только последний еще
яснее и чище, без всякого дребезжащего призвука. Независимо от этого, мне,
как я уже говорил, доводилось слышать такой звон и на открытом воздухе; он
доносился в вечерней тишине прямо с неба. В комнатах он не всегда слышался
над головою; иногда он возникал снизу, у самых ног собравшихся слушателей.
  Однажды в доме одного из друзей, когда этот звон два-три раза раздался в
гостиной, где мы обедали, один из присутствующих джентльменов поднялся и
пошел в столовую, находившуюся за две комнаты от гостиной, чтобы взять
небольшую чашку для ополаскивания пальцев и при помощи нее воспроизвести
звук невидимого колокольчика (это обычная форма эксперимента). Находясь в
столовой, где больше никого не было, этот джентльмен услышал, как рядом
звенит колокольчик, хотя мадам Блаватская оставалась в гостиной. Этот
пример убедительно опровергает теорию о том, что мадам Блаватская носила с
собою какой-то аппарат, производящий звуки, - теорию, которая
представляется совершенно абсурдной людям, часто слышавшим таинственный
звон в самых разнообразных местах. Что же касается предположения об
участии сообщников, то его опровергает тот факт, что я неоднократно слышал
звон колокольчиков на улице, следуя рядом с джампаном мадам Блаватской,
когда возле нас не было никого, кроме носильщиков.
  Невидимые колокольчики - не просто забавный пример, иллюстрирующий
свойства тех токов, которые приходят в действие, чтобы произвести звон.
Этот феномен служит непосредственной практической цели - поддержанию
"телеграфной связи" между оккультистами. Судя по всему, когда между
подготовленными оккультистами установлена таинственная магнетическая
связь, которая, чем бы она ни являлась, позволяет обмениваться мыслями, то
эти люди могут производить звон невидимого колокольчика на любом
расстоянии от себя, там, где находится собрат-посвященный, внимание
которого они хотят привлечь. Вечером, когда мы все сидели дома в своем
узком кругу и спокойно читали, я неоднократно слышал, как мадам Блаватскую
вызывали подобным образом. Внезапно раздавался тихий звон колокольчиков, и
мадам Блаватская вставала и уходила в свою комнату, чтобы предаться
каким-то оккультным занятиям, которые и были причиною вызова. Прекрасный
пример того, как некий собрат-посвященный может произвести такие звуки на
расстоянии, мы наблюдали однажды вечером при следующих обстоятельствах.
  У нас ужинала одна дама, гостившая в Симле у своих знакомых. Около
одиннадцати часов мне принесли записку от хозяина дома, где она
остановилась. Туда было вложено письмо, которое он просил передать мадам
Блаватской, чтобы последняя оккультным способом переправила его
определенному члену великого Братства, с которым состояли в переписке и я,
и упомянутый джентльмен. (О том, каковы были обстоятельства этой
переписки, я расскажу позднее). Нас всех очень интересовало, можно ли
отправить это оккультное послание, причем мы хотели узнать это сразу же,
до того, как гостья автора записки вернется в его дом: ведь тогда она
могла бы передать ему ответ. Но мадам Блаватская заявила, что ее
способностей недостаточно для такого подвига. В послании же задавался
вопрос о том, сможет ли определенное лицо, один не вполне зрелый брат,
проживавший в окрестностях Симлы, оказать автору письма необходимую
помощь. Мадам Блаватская сказала, что посмотрит, сумеет ли она "найти того
человека", и, взяв послание, отправилась на веранду, куда мы все за нею и
последовали. Опершись на балюстраду и созерцая широко простиравшуюся перед
нами долину Симлы, мадам Блаватская несколько минут стояла в молчании,
совершенно неподвижная, как и все мы; ночь уже давно наступила, и все
обычные звуки умолкли, поэтому ничто не нарушало царившую вокруг тишину.
Вдруг в воздухе перед нами прозвучала чистая нота невидимого колокольчика.
"Все в порядке, - воскликнула мадам, - он получит послание!" И вскоре это
письмо и вправду было передано надлежащим образом. Но о том, какой феномен
был связан с его передачей, будет лучше рассказать в связи с иными
примерами.
  Я перехожу теперь к ряду эпизодов, которые выставляют оккультные силы в
более поразительном свете, нежели любой из случаев, описанных мною выше.
Для научного ума во