ум?
     - А что вы думаете,  - ответила Полина Харитоньевна. - Обещал развивать
силу воли.
     - Боже мой!  -  вздохнула мама. - Чего он только не обещал развивать: и
силу воли, и память, и внимательность, и не лгать, и не драться, и, наконец,
помогать мне!
     Я решил напомнить о себе и прокричал в замочную скважину:
     - "Чтобы я закалил вас и подготовил нам достойную смену..." -  На слове
"смена" у меня сорвался голос, и получилось не очень красиво.
     Тем не менее я  прильнул глазом к скважине:  Полина Харитоньевна и мама
были передо мной как на ладони. Представьте, они с аппетитом обедали, пока я
страдал на благо общества. Я с возмущением открыл дверь.
     - А, Бока, - сказала мама. - Может быть, все же пообедаешь?
     - Опять "Бока"! - возмутился я. - Это, наконец, надоело.
     Но за стол я сел. От этой речи я здорово проголодался.
     После обеда я  вновь вернулся к  своей работе.  Пробежал речь глазами и
остался доволен.  Вот  только нет  в  ней упоминания о  мужестве.  Вставил в
нескольких местах слово "мужество".
     - Борька! - крикнул кто-то за окном. - Збандуто!
     Я узнал Сашкин голос.
     "А-а-а,  притащился!  - подумал я. - Ну покричи, покричи. Только теперь
мне не до тебя. Я занят серьезным делом, это тебе не этюды для флейты".
     - "Дорогие ребята!  Пионерская организация,  известная своим мужеством,
прислала меня к вам, нашим младшим товарищам, мужественным, мужественным..."
продолжал  я  повторять  одно  слово,  как  испорченный проигрыватель,  явно
выжидая, позовет меня Сашка еще или нет.
     Нет, не зовет. Неужели ушел? Предатель! Бросает друга в трудную минуту!
Чтобы убедиться,  что Сашка действительно предатель,  я подошел к окну -  мы
живем на первом этаже - и открыл его.
     Сашка стоял на своем обычном месте.
     - Ну, скоро ты? - спросил он.
     - Не мешай, - ответил я. - Я занят.
     - А  как  же  я?  -  удивился Сашка.  -  Что  же  мне  делать в  полном
одиночестве?
     - Действительно,  -  я посмотрел на его постную физиономию,  - а как же
ты? - и, не раздумывая, полез в окно.
     От  сквозняка совсем  некстати  широко  распахнулась дверь,  и  мама  с
Полиной Харитоньевной увидели меня сидящим верхом на подоконнике.
     - Ты куда? - закричала мама. - А как же твоя речь?
     - Ничего,  - ответил я, - даже министры читают свои речи по бумаге, - и
прыгнул вниз.


     Через несколько дней,  когда все ребята и я,  между прочим, уже забыли,
что меня назначили вожатым,  в нашем классе появились две маленькие девочки.
Все, конечно, тотчас уставились на них. Это ведь необычное событие.
     А я в это время стоял на голове на спор с Сашкой.  Стоял, поглядывал на
Настю и болтал ногами.  На этот раз победителем выходил я.  Сашка отстоял до
ста,  а я пошел на вторую сотню.  Между прочим,  это полезно. Только учителя
этого не понимают. Говорят - хулиганство. А как же йоги?
     Да,  наша дружба с  Сашкой из-за Насти зашла в  тупик.  С  ним творится
что-то невозможное. Он преследует меня днем и ночью (во сне).
     Сегодня мне приснилось,  что он,  Сашка, уже генерал и Настя выходит за
него замуж. Я проснулся в холодном поту.
     Каждый раз,  когда я обращаюсь к Насте,  его вечно розовое лицо с двумя
спелыми помидорами вместо щек делается бледным,  как у мертвеца. Насколько я
понимаю, это ревность. Хорошо, что он мне приснился с нормальным лицом, а то
я закричал бы и разбудил маму.  Я всегда кричу,  когда мне снится что-нибудь
страшное.
     Чем это все кончится, не знаю. Из-за ревности и не такие люди погибали.
Говорят,  раньше многие из-за этого пускали пулю в лоб или сердце.  Надеюсь,
Сашка  не  последует этому глупому примеру.  Я  же  изо  всех  сил  старался
облегчить его  страдания.  Вчера угостил его двумя стаканами сока на  выбор,
истратив еще шестьдесят копеек из бывшей десятки.  Причем сам я выпил стакан
чистой газированной воды за копейку!
     - Чего вам надобно, крошки? - спросил Сашка.
     - Нам нужен Боря З...  -  Девочка покраснела, ей трудно было выговорить
мою фамилию.
     А вторая ей помогла:
     - Занудо...
     Все только этого и ждали и сразу засмеялись.
     Я  догадался,  что это девчонки из первого "А",  вскочил на ноги и стал
незаметно вытеснять их из класса.
     - Это я  и  есть.  Только я  не Занудо,  а  Скандуто,  переврал я  свою
фамилию.
     - Извините,  сказали девчонки в два голоса.  Мы из первого "А".  Вы наш
вожатый. Мы вас ждем уже неделю.
     К нам подскочил Сашка, загородил меня от девчонок и крикнул:
     - Бегите,  детки,  он вас съест. Он Серый Волк! - Он дернул одну из них
за косу.
     Все стали хохотать еще больше.
     Я подумал,  что Сашка их сейчас доконает и они убегут, но тут вмешалась
Настя и всю игру спутала.
     - Перестаньте, - сказала она. - Борис, что же ты?
     И  действительно,  мне стало стыдно.  Что это я?  Ведь я  сам не люблю,
когда над другими издеваются.
     - Послушай,  Красная Шапочка...  - многозначительно произнес я. - Мы же
разговариваем,  -  отстранил Сашку рукой и сказал: - Я приду к вам. Сегодня.
После уроков. Будет сбор. Я уже речь написал.
     Вот так-то. Знай наших!
     После уроков я  заметил,  что  Сашка необычно быстро собирает портфель.
Его поспешность мне была ясна, я видел, куда он косит глаза.
     В это время Настя вышла из класса. Я выскочил следом за ней.
     - Привет! - крикнул на ходу Сашка, обгоняя меня в коридоре.
     Встретились мы на первом этаже около библиотеки.
     Когда он  увидел меня,  то  прикинулся,  что ничего не видит,  и  хотел
пройти мимо.  А  я,  видно тоже  от  смущения,  подставил ему  ножку,  и  он
растянулся во весь рост.
     - Ты  что,  -  взревел он,  вскакивая,  -  обалдел?  -  и  трахнул меня
портфелем.
     Я  в ответ тоже.  В результате у нас вышла настоящая современная дуэль.
Из-за  женщины,  потому  что  каждому  из  нас  было  ясно,  чего  мы  здесь
околачиваемся.
     А  тут  появилась  и  сама  виновница нашего  поединка.  Она  вышла  из
библиотеки.
     - Чего это вы деретесь? - спросила Настя. - А еще друзья!
     - У нас дружеская драка, - сказал Сашка, зло поглядывая на меня.
     - Разминка после уроков, - поддержал я.
     А  в  следующий момент произошло нечто неожиданное:  в одном из классов
открылась дверь,  в нее просунулась голова какого-то, малыша, который, увидя
меня, издал оглушительный, победный клич:
     - Ребята! Боря при-ше-о-ол!
     Стремительно,  как будто их выпустили из катапульты, из класса вылетела
толпа детей и дикой ордой устремилась на меня.  Они смотрели на меня с немым
восхищением,  как  на  бегемота в  зоопарке.  Через  секунду Настя  и  Сашка
оказались оттесненными в дальний угол.
     Я криво улыбнулся.  Я совсем забыл, что обещал к ним прийти, и смущенно
сказал:
     - Давайте пойдем в класс. Там мы будем в своей тарелке.
     - Пошли в свою тарелку! - крикнул какой-то находчивый малыш.
     - Пошли! Пошли! - загалдели остальные.
     В классе ребята уселись за парты и притихли.
     На доске большими печатными буквами было выведено: "БОРЕ УРА!"
     - Ну, это уж слишком, - сказал я и стер надпись.
     Откашлялся,  дрожащим" руками разгладил на  учительском столе  листок с
речью и начал:
     - "Дорогие ребята!  -  Голос у меня был странный, дребезжал, как старый
репродуктор: - Пионерская... организация... всем известная..."
     Я легкомысленно оторвал руку,  придерживавшую листок, а легкий ветерок,
ворвавшись в  открытую форточку,  взметнул мою  драгоценнейшую речь,  унес с
учительского стола и уронил на пол.
     Я проследил за нею тупым взглядом, но поднять не решился.
     - "Пионерская организация,  всем  известная..."  -  начал я  наизусть и
замолчал. Слова окончательно вылетели у меня из головы.
     Мальчишка с  первой парты догадливый оказался:  поднял листок и положил
передо мной на  стол.  А  я,  как  заправский телевизионный диктор,  который
читает текст по бумажке,  но делает вид, что совсем не читает, скосив глаза,
быстро прочел:
     - "Пионерская  организация,  всем  известная...  -  На  секунду  поднял
голову,  криво  усмехнулся:  "Повторенье -  мать  ученья",  и  продолжал:  -
...своим мужеством,  прислала меня к вам,  нашим младшим товарищам,  чтобы я
вас закалил и  подготовил нам достойную,  мужественную смену..."  -  Я умолк
окончательно.
     - Ура-а-а! - закричал мальчишка с последней парты.
     - Не надо, - сказал я.
     Стало  тихо  и  неизвестно,  что  делать  дальше.  Первоклашки преданно
смотрели на меня.
     - Ну, давайте познакомимся, - упавшим голосом сказал я.
     На первой парте сидели девочки, которые приходили ко мне.
     - Тебя как зовут? - спросил я одну из них.
     - Стрельцова, - ответила она, вставая.
     - Фамилий не надо,  - предложил я. - По фамилиям скучно. Давайте только
имена.
     - Зина, - сказала Стрельцова и села.
     - А меня Наташа, - сказала ее соседка.
     У этой Наташи были круглые глаза, как пятаки, и эти пятаки не отрываясь
следили за мной.
     - У  нас  две Наташи!  И  обе дуры!  -  выкрикнул какой-то  острослов с
последней парты.
     Мальчишки  засмеялись,   а  Наташа  захлопала  своими  пятаками.  Видно
собираясь разреветься.
     Я направился к этому острослову. Я угрожающе приближался к нему.
     В классе стало тихо.
     - Тебя как зовут? - спросил я.
     - Генка, - ответил он.
     - А сколько у вас Генок?
     - Трое.
     - Надеюсь, не все такие умные?
     Ребята засмеялись,  и  острослов Генка тоже.  А Наташа уставила на меня
свои пятаки и сказала:
     - Нет, только этот... Костиков.
     - Значит,  ты Генка Костиков? - Я немного повеселел и спросил соседнего
мальчишку: - А ты?
     Мальчишка  встал  и,   сильно  смущаясь  и  краснея,  прошептал  что-то
неразборчиво.
     - Громче, - попросил я.
     - Толя! - вместо него выкрикнул Генка. - Он у нас трус. Как девчонка.
     - Тихо,  тихо, - сказал я. - Храбрость дело наживное. Садись, Толя. - И
повернулся к классу: - Продолжим знакомство...
     И тут со всех сторон защелкало, как горох:
     - Лена!
     - Лена!
     - Гена!
     - Саша!
     Они вскакивали и садились, как оловянные солдатики.
     - Сима!
     - Коля!
     - Леша!
     - Шура!
     Сначала я пытался запомнить имена ребят и их лица, даже пальцы загибал,
но вскоре понял всю тщетность этой затеи.
     У  меня от  них  голова пошла кругом.  Они были ужасно одинаковые,  эти
первоклашки.  Все в форме. Все с белыми воротничками. Девочки - с косичками.
Мальчишки - с челками. Да еще одно имя на двоих или троих.
     - Довольно!  -  решительно прервал я этот поток имен.  -  На первый раз
достаточно. Хватит!
     Отошел к  окну,  чтобы сосредоточиться,  и  увидел,  как Настя и  Сашка
пересекали школьный  двор.  Они  шли  рядом,  и  Сашка  все  время  хохотал.
Вероятно,  рассказывал что-нибудь  смешное про  меня.  Это  его  излюбленный
прием.
     Надо было отделаться от первоклашек и догнать их.
     - Вот что,  ребята,  -  сказал я,  -  мы пойдем с вами в автоматическую
фотографию. Там вы сфотографируетесь, тогда я вас по фотографиям и запомню.
     Малыши завыли от восторга. Ужас, до чего они были восторженные!
     - А  сейчас мы возьмем портфели и ранцы и дружно побежим домой.  Только
бегом до самого дома! Понятно?
     Они,  конечно, не поняли, что я просто решил сбежать от них, зашумели и
дружно стали расхватывать свои портфели.
     - Приготовились!  -  скомандовал я,  делая незаметно шаг к двери, чтобы
выскочить первым. - За мной!
     Я сделал стремительный рывок,  сильно толкнул дверь и на легких парусах
покинул коридор первоклашек.
     А   они,   эти  несчастные,   неумелые  дети,   рванули  к  дверям  все
одновременно. Ну, конечно, застряли, и получилась классическая пробка.
     Ловко я от них отделался. Хотя, если совсем честно, мне было немного не
по себе.  Неинтересно их обманывать, они всему верят. Я представил себе, как
они придут домой и будут рассказывать про меня и про то,  что я собираюсь их
вести в автоматическую фотографию... А я-то совсем не собирался.
     Нет,  пожалуй,  надо.  Свожу их  в  фотографию,  раз  обещал.  Это было
последнее, что я подумал о первоклассниках, ибо я увидел впереди Настю и она
застила для меня весь мир.
     Где-то рядом с ней, в полутумане, прыгал и корчился Сашка.
     ...Мы играли в футбол.  Шестой "В" на шестой "А".  Я стоял в воротах, а
Сашка был в  нападении.  Это была принципиальная игра,  но  дело не только в
этом. Среди зрителей сидела Настя. Понимаете?
     И вдруг слышу чей-то писклявенький зовущий голосок:
     - Бо-ря!
     Скосил глаза.  О  боже,  возле меня появилось милое видение:  та  самая
первоклашка, у которой глаза как пятаки!
     Я сделал вид,  что не слышу. Нечего сказать, нашла подходящее время для
задушевной беседы!
     Она снова окликнула меня:
     - Бо-ря!
     Я оглянулся, посмотрел на нее с диким удивлением, точно вижу впервые:
     - Ты меня?
     Она кивнула, представьте!
     Я снова отвернулся. А она не уходит и говорит мне в спину:
     - Я Наташа Морозова из первого "А".
     - Ну и что? - спросил я.
     - Там собака, - ответила она. - Я боюсь, а мне надо домой.
     - Ты же видишь, я занят, - возмутился я.
     - А я думала, - сказала девчонка, - ты меня проводишь.
     От этих ее слов я  чуть не упал,  даже перестал следить за игрой и едва
поймал мяч.
     Нет, вы видели? У всех ребят детство - лучшая беззаботная пора жизни, а
у меня каторга! В футбол не дают поиграть. Нет, нет, нет, меня на жалость не
возьмешь!  Я не буду жалостливым.  Она испугалась собаки!  Подумаешь! И если
даже та ее немного покусает, ничего страшного.
     Через пять минут мне стало ясно: она без меня никуда не уйдет.
     В общем, я вынужден был попросить замену.
     Не оглядываясь,  я побежал к школьным воротам.  За мной,  еле поспевая,
бежала Наташка.
     Ну,  уж тут я высказался.  Я ее пригвоздил,  растер в порошок! Я сказал
ей:
     - Если ты боишься, пусть тебя мамочка встречает. Или папаша. Я в няньки
не нанимался.
     - У меня папа в Африку уехал, - ответила Наташка.
     - Куда? Куда?
     - В Африку.
     - А ты хоть знаешь, где находится Африка? - спросил я.
     - Конечно! - Она рассмеялась: - Я даже стихи про Африку знаю. "В Африке
акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы..."
     - И все? Больше ты ничего не знаешь про Африку? Ну, и нечего врать.
     Она вдруг остановилась:
     - Я никогда не вру.
     - Совсем? - выскочило у меня.
     - Совсем, - ответила Наташка. - Я не умею.
     - Не горюй! - Я похлопал ее по спине. - Этому я тебя научу.
     - Зачем? - спросила Наташка, и ее глаза-пятаки превратились в воздушные
шары.
     Я засмеялся, не зная, что ответить. Действительно, глупо получилось.
     - Я пошутил. Я сам никогда не вру, - сказал я.
     И тут меня затрясло от смеха, потому что мы подошли к школьным воротам,
а  там прыгала привязанная на ремешке к изгороди собачонка на тонких ножках,
с оттопыренными ушами.
     - И ты ее испугалась? - возмутился я.
     Протянул  руку,   чтобы   погладить  собачонку,   но   она   неожиданно
ощетинилась, зло залаяла и рванула поводок. Я еле успел отскочить.
     - Вот видишь! - сказала Наташка. - Она кусается. - Взяла меня за руку и
крепко прижалась.
     - Ну ладно, африканка, - сказал я, - до свиданья.
     - Спасибо! - крикнула девочка.
     Я  посмотрел ей в  спину.  До чего смешная!  Ноги -  как у африканского
страусенка.
     В это время подошел хозяин собачонки и стал отвязывать ее от изгороди.
     - Между прочим, - сказал я громко, - здесь ходят маленькие дети.
     - Учтем, - ответил хозяин собачонки.
     Подошел троллейбус,  Наташка села в него.  Водитель поторопился закрыть
двери, и ее портфель прищемило.
     Я бросился на выручку: застучал кулаком по двери. Водитель снова открыл
двери, и портфель плюхнулся на тротуар.
     Я подхватил портфель, впрыгнул в троллейбус и позвал:
     - Наташка, ты где?
     - Я здесь, - ответила Наташка.
     Водитель закрыл двери, и троллейбус тронулся.
     - Все из-за тебя! - угрожающе прошипел я и сунул ей портфель.
     Вскоре троллейбус остановился, я сошел, и она тоже сошла.
     - А ты чего? - удивился я.
     - Здесь мой дом, - сказала она.
     - И ты пешком не можешь пройти одну остановку?
     - На троллейбусе интересней.
     - "Интересней"! - передразнил я ее.
     Я здорово обозлился.
     Я стал стягивать наколенники,  а то на меня все оглядывались:  они были
натянуты поверх брюк.
     - А твой дом где? - не унималась Наташка.
     - Там... - Я неопределенно махнул рукой и пошел.
     - Можно, теперь я тебя провожу? - Она догнала меня.
     - Нельзя, - ответил я. - Я возвращаюсь на футбол.
     Конечно,  когда я  прибежал в  школу,  никакого футбола не  было и  все
разошлись.  Я  уже  собирался уходить,  как  вдруг вижу,  ко  мне  подбегает
Наташка.
     - Ты чего вернулась? - спросил я.
     - Я хотела узнать, чем кончилась игра, - сказала она. - Кто победил?
     - Тоже мне болельщица! - возмутился я.
     - Боря, а теперь можно, я тебя провожу?
     - Провожай, провожай! - От нее нельзя было отделаться.
     Домой мы возвращались вместе.  Она оказалась смешной и  симпатичной.  С
ней легко было разговаривать. Ее отец действительно уехал работать в Африку.
Он врач. А матери у Наташки нет. Она умерла, когда Наташка была маленькой. И
теперь они живут вдвоем с бабушкой, пенсионеркой:
     Ну,  тут я,  чтобы поддержать разговор,  сказал,  что у  меня тоже есть
знакомая пенсионерка - тетя Оля.
     - Пенсионерка! - повторила радостно Наташка и засмеялась.
     Почему ей  было смешно,  я  не понял.  Не всегда ведь так сразу поймешь
этих маленьких.
     - Все  пенсионерки смешные,  объяснила она.  -  В  тот  день,  когда им
разносят пенсию, они не выходят на улицу, боятся прозевать почтальона.
     Правда она веселая.  Она мне так поправилась,  что я  разменял еще один
рубль из  папиной десятки и  угостил ее мороженым.  Она его лизала медленно,
чтобы растянуть удовольствие.
     - Боря,  -  спросила Наташка (она все время поддерживала разговор), - а
твой отец куда уехал в  командировку?  -  Улыбнулась и  добавила:  -  Тоже в
Африку?
     Шутница!
     - Нет. В Сибирь. Он живет среди тофаларов.
     - А кто такие тофалары? - спросила Наташка.
     - Это маленькая народность в Сибири.
     - Так это люди,  - догадалась Наташка. - А я про них ничего не слышала.
А что он там делает?
     - Ищет метеорит в тайге. - Мне нравилась эта игра.
     Она была неиссякаема на вопросы.
     - А что такое метеорит? - спросила Наташка.
     - Это небесное тело. Может быть, осколок далекой звезды.
     - Осколок звезды! - восхищенно прошептала Наташка.
     - Он летит к Земле со сверхзвуковой скоростью и так разогревается,  что
превращается в огненный шар.
     - В огненный шар, - повторила она.
     Все-таки я ее потряс.
     Наташка подняла глаза к небу,  надеясь увидеть в нем этот огненный шар,
но увидела только солнце.  Сощурилась,  глаза у нее превратились в щелки,  и
она спросила:
     - Как солнце?
     - Нет,  -  ответил я.  -  Он маленький.  Я вижу,  вас надо учить еще да
учить.
     - Конечно,  -  согласилась Наташка.  -  Боря,  а ты не знаешь, как спят
африканские жирафы?
     Ну  и  девица,  что  придумала!  Я  бы  мог соврать ей  или отшутиться,
сказать:  "Они спят,  задрав кверху копыта",  или: "Они спят на земле". Но я
честно признался, что не знаю. И самое удивительное - мне самому понравилось
то,  что я сказал правду.  Это было что-то новое во мне и подозрительное. Уж
не заболел ли я?
     В это время я заметил Сашку, стоящего возле нашего дома. В руках у него
был мяч,  он небрежно постукивал им об асфальт.  Рядом,  около стены, лежали
наши портфели.
     Я  остановился и стал перевязывать шнурки в ботинках,  а сам соображал,
как отделаться от Наташки. Не