уках. Но теперь и этого
ему показалось мало,  и он подошел к старушке,  торгующей семечками, и купил
еще  и   семечек.   Счастливый  своей  находчивостью  и  изобретательностью,
повернулся, чтобы идти к мальчишкам, и обнаружил, что их около билетерши уже
нет.
     В одной руке у него были билеты,  в другой - кулек с семечками, и палка
под мышкой.  Он  растерялся,  но  все же подошел к  билетерше и  спросил про
мальчишек, и та ответила ему, что пропустила их в цирк. И он пошел в цирк, а
когда  увидел Колю,  который сидел  вместе с  Юркой на  лестнице в  проходе,
обрадовался ему и позвал мальчишек к себе.
     Первым делом он  угостил их семечками,  затем решил что-нибудь сказать,
но не придумал.
     - А сюда не придут? - спросил Коля.
     - Нет, - ответил Сергей Алексеевич. - Вот билеты.
     Опять  наступило  молчание.  В  это  время  Сергей  Алексеевич  заметил
мороженщицу и обрадованно крикнул:
     - Сюда две порции!  -  вскочил и  пошел по узкому проходу между рядами,
зацепился впопыхах за чьи-то ноги, уронил палку.
     "Какой неловкий стал,  право!  -  подумал Сергей Алексеевич. - Противно
самому.  И нервы расшатались. То плакать хочется, то смеяться. Просто девица
на выданье".
     Тем  временем  погас  свет,  зажглись "юпитеры",  и  в  цирке  началось
представление.  И в результате он остался без мороженого и с виноватым лицом
вернулся обратно.  Какой-то остряк шепнул ему,  что "здесь не кафе". Наконец
он добрался до своего места и сел.
     На  арене  выступали акробаты,  но  Сергей Алексеевич не  видел их.  Он
исподтишка косился на  Колю.  А  тот,  в  который раз перехватив его взгляд,
улыбнулся ему застенчиво, не зная, как себя вести.
     "Совсем я забыл Витьку, - подумал Сергей Алексеевич. - Ведь не виделись
без  малого тридцать лет".  Про себя он  всегда думал о  нем,  как о  живом.
Поэтому он и  тянется к  Коле.  У Витьки над левой бровью была родинка,  а у
Коли ее нет, и еще у него между верхними передними зубами была щелочка, и он
умел петь.  Когда он  был совсем небольшой и  его рано укладывали спать,  то
сын, бывало, начинал петь и пел долго-долго, так и засыпал с песней.
     Сергей Алексеевич немного успокоился и стал смотреть представление. Тем
более,  что на арене выступал наездник-жонглер.  В  нем он узнал того самого
молодого человека, которого видел утром с Юркой.
     - Это Тиссо, - сказал Юрка с гордостью. - Он у нас живет.
     В это время лошадь начала под музыку танцевать вальс,  а Тиссо, стоя на
ее спине, продолжал жонглировать маленькими белыми мячиками.
     - Здорово работает, - сказал Коля.
     И Сергей Алексеевич тоже улыбнулся. Он любил лошадей, ему нравились эти
роскошные, умные животные. Он нагнулся к мальчишкам и прошептал:
     - У  меня была лошадь,  еще  в  гражданскую,  так  она каждое мое слово
понимала.
     Тиссо  в  темноте  жонглировал  факелами,   и  слышно  было,   как  они
потрескивали в  притихшем зале,  и этот прыгающий огонь и запах лошади снова
отбросили Сергея Алексеевича далеко назад.
     ...Он видел себя в Витебске.  Этот город больше всего греет его сердце,
потому что  он  там  был  счастлив.  И  он  ехал  верхом на  лошади вверх по
Гоголевской улице;  она была такая крутая,  что зимой на нее лошади не могли
взобраться,  и  только  Делец  брал  это  препятствие.  Потом  он  пересекал
Театральную площадь и  начинал спуск  к  церкви.  Сергей Алексеевич себя  не
торопил,  потому что  каждая улица  и  каждый дом  этого города утепляли его
душу.  Наконец он свернул на свою Володарскую и увидел Витьку.  Тот стоял на
обычном месте,  поджидая его.  Он подъехал вплотную к Витьке,  и Делец, или,
как его называл ординарец татарин Магазов,  Дэлэс, коснулся губами Витькиной
щеки, точно по-собачьи лизнул. Он помнил эти встречи, каждая из них была для
него живой историей, хотя сейчас они все слились в нем воедино.
     Он приезжал на эти свидания с Витькой и после учений,  и после стычек с
бандитами.  Витька ждал его  с  восторгом,  но  вел себя так,  точно в  этих
встречах самое главное было свидание с лошадью.  Витька трепал его по холке,
с  нежностью  прижимался  к  морде  лицом.  Потом  он  спрыгивал  на  землю,
подхватывал Витьку и  сажал в седло.  Витька был как перышко -  это ощущение
невесомости  до  сих  пор  сохранилось у  него  в  руках.  И  еще  он  любил
подсовывать  свои   руки  ему   под   мышки,   чтобы  почувствовать  теплоту
мальчишеского тела.
     ...Коля  легонько толкнул  Сергея  Алексеевича в  бок,  тот  вздрогнул,
оглянулся,  еще не понимая, в чем дело. Около них в вежливой позе ожидающего
стоял  цирковой  артист,   сильно  напомаженный,  во  фраке  и  цилиндре,  с
накрашенными губами.  В  руках  он  держал  тоненькую  серебряную  флейту  и
размахивал ею, как палочкой.
     - Он вас спрашивает, - шепнул Коля.
     - Извините, - сказал Сергей Алексеевич, - я не расслышал.
     Артист улыбнулся и  раздельно повторил то,  что он,  Сергей Алексеевич,
видно, прослушал.
     - Я  прошу вас  ответить на  несколько моих  вопросов.  Только шепотом,
чтобы не слышала моя партнерша...  Ольга Николаевна,  вы готовы? - обратился
он к женщине, которая стояла в центре арены с завязанными глазами.
     - Нет,  нет,  -  спохватился Сергей Алексеевич.  -  Я  не могу вам быть
полезным. - И решительно: - Нет. - Он крепко сжал губы.
     Но артист не уходил и крутил перед его носом своей серебряной флейтой.
     - Я ведь,  кажется,  отказался,  - сказал Сергей Алексеевич резко: мол,
отстаньте.
     Ему неприятно было всеобщее внимание,  какие-то  люди вставали со своих
мест,  чтобы  увидеть его,  кто-то  показывал на  него  пальцем.  И  тут  же
постыдился  собственной бестактности,  которую  он  не  терпел  в  других  и
презирал в себе,  и, чтобы как-то загладить свою вину, почтительно склонился
к уху артиста и выразительно кивнул на Колю.
     - Здравствуйте,  -  сказал артист Коле  и  предостерегающе поднял руку,
чтобы Коля ему не отвечал.
     Артист  нагнулся и  о  чем-то  пошептался с  Колей.  Сергей  Алексеевич
прислушался, но ничего не понял.
     - Ольга  Николаевна,  -  сказал артист,  -  сейчас вы  нам  ответите на
вопросы:  "С  кем  я  разговариваю?  Сколько лет этому человеку?  Состав его
семьи?" Запомнили вопросы? Подумайте, а я пока поиграю.
     Артист приложил флейту к губам и заиграл какую-то песенку, но привычное
ухо  Сергея  Алексеевича выхватило из  мелодии сигналы морзянки.  Сначала он
решил,  что ему показалось...  Но нет... Сигналы в его голове складывались в
слова:  "маль-чик...  Ко-ля..."  "Всем,  всем,  всем!  -  вспыхнуло у Сергея
Алексеевича  в  голове.  -  Только  что  немецко-фашистские  войска  перешли
границу... Ведем бой..." Снова передал артист: "Двена-дцать лет..." А Витьке
было пятнадцать.
     Артист  прекратил  игру,   посмотрел  на  Сергея  Алексеевича,   и  тот
улыбнулся, словно они стали соучастниками в этом представлении.
     - Я могу начинать? - спросила женщина.
     - Да, - ответил артист.
     - Вы разговаривали с мальчиком...
     Сергей Алексеевич наклонился,  чтобы рассказать о  своем открытии Коле,
но артист сделал ему предостерегающий жест, и он промолчал.
     - ...его зовут Колей,  -  продолжала женщина.  - Ему двенадцать лет. Он
живет с тетей и братом.
     - Оно и  видно,  безотцовщина,  -  неожиданно сказала женщина,  которая
сидела впереди них. - Елозил, елозил коленками по спине!..
     Все засмеялись, а Коля оглянулся на Сергея Алексеевича и громко сказал:
     - Это неправда. У меня есть отец.
     Сергей Алексеевич волновался за артиста,  ему уже по-своему стал близок
этот бесхитростный,  раскрашенный,  не  очень ловкий человек,  потому что он
знал морзянку и, может быть, в войну служил в радистах.
     Артист покрутил в воздухе серебряной флейтой.
     - Прошу тишины! Ольга Николаевна, восстановите истину.
     - У него есть родители, - ответила женщина. - Только они живут в другом
городе.
     - Верно? - спросил артист у Коли.
     Тот кивнул.


        "ВИНО ИЗ ИСПАНИИ"

     Когда они вышли из цирка, было темно, и толпа начала шумно таять в этой
темноте. Сергей Алексеевич старался держаться поближе к мальчишкам, чтобы не
потерять их.
     - Надо зайти за Тиссо, - сказал Юрка. - Я сейчас... - и убежал.
     Сергей Алексеевич и  Коля помолчали.  Коля чувствовал себя неловко,  но
как уйти, не знал, и говорить о чем, тоже не знал.
     - Ну как, понравилось? - спросил Сергей Алексеевич.
     - Да,  -  ответил Коля и подумал:  "Скорее бы пришел Юрка".  -  Мы ведь
ходим в цирк каждый день. Все номера старые, только флейтист новый.
     - Подружились с Тиссо? - спросил Сергей Алексеевич.
     - Ага,  -  сказал Коля.  - Он в прошлом году жил у тети Кати, у Юркиной
матери.  То,  что он  показывает на  выступлениях,  это ерунда.  Вот если бы
видели его на репетициях! Высший класс!
     Но слова Коли отскакивали от Сергея Алексеевича.  Он уже давно не был в
таком тревожном состоянии,  как  сегодня.  Наслоение дня  -  сон,  встреча с
Витькиным двойником,  цирк - до крайней степени растревожили его. И флейтист
превратился в армейского трубача, который играл на Витькиной могиле.
     Вернулся Юрка и  сказал,  что  Тиссо ушел.  И  они  молча пошли дальше.
Мальчишки время от времени подталкивали друг друга,  идти и  молчать им было
трудно. Сергей Алексеевич понимал это, но разговаривать ему не хотелось.
     - А этот,  флейтист,  -  сказал Юрка,  - здорово. Надо будет спросить у
дяди Гены, как они это делают.
     - А ты не догадался? - ответил Коля. - Он ей сигналил песенкой.
     - Это морзянка, - вмешался в разговор Сергей Алексеевич. - Точка, тире;
три тире; точка, тире, две точки; точка, тире, точка, тире... Значит "Коля".
     - Здорово! - сказал Коля. - Вы что, радист?
     - В некотором роде, - ответил Сергей Алексеевич. - Военный радист.
     На набережной в винном магазинчике Юрка увидел все же Тиссо.
     - Вон дядя Гена, - сказал он, просунул голову в дверь и спросил: - Дядя
Гена, вы домой идете?
     Тиссо оглянулся и отрицательно покачал головой.
     - Давай подождем его, - предложил Коля.
     - Давай,  - охотно согласился Юрка и посмотрел на Сергея Алексеевича. -
Мы подождем Тиссо.
     Они думали, что старик уйдет, а он тоже остановился.
     Здорово он  им  надоел.  Ну конечно,  что этим счастливым мальчишкам до
него или до Витьки.  Они влюблены в цирк, который им кажется всем миром, и в
этого  "необыкновенного" Тиссо,  который умеет  ловко жонглировать и  делать
всякие сальто-мортале.
     - Смотрите, - сказал Юрка, - а с ним флейтист.
     Сергей Алексеевич присмотрелся.  Действительно,  рядом  с  Тиссо  стоял
флейтист. Они пили вино.
     - Может, зайдем? - предложил Сергей Алексеевич.
     Он  взял три стакана сока,  и,  стоя рядом с  Тиссо и  флейтистом,  они
потягивали свой сок. Наконец те заметили их, в флейтист сказал:
     - А, старые знакомые! Надеюсь, вы на меня не обиделись?!
     - Что вы! - сказал Сергей Алексеевич. - Вы в бывшем радист?
     - Точно,  -  сказал флейтист.  -  Значит, вы догадались? Ай-ай-ай, надо
делать это тоньше.
     - Вы  и  так  хорошо это  делаете,  -  успокоил его  Сергей Алексеевич.
Флейтист еще больше понравился ему своей бесхитростностью. - Просто я тоже в
некотором роде радист.
     - А-а-а,  -  сказал флейтист,  -  коллега,  -  и  протянул ему руку.  -
Полагается по этому случаю выпить вина.
     - Спасибо,  -  сказал Сергей Алексеевич.  -  Я не пью.  -  Посмотрел на
молчаливого Тиссо и добавил: - И вы тоже хорошо работали.
     - Давайте,  давайте комплименты,  мы их любим. - Тиссо поднял бутылку и
налил Сергею Алексеевичу немного вина. - За знакомство.
     Вино  чуть  попахивало  миндалем,   только  для  этого  его  надо  было
посмаковать, и тогда казалось, что во рту горький спелый миндаль. Это Сергей
Алексеевич хорошо знал.  Его  научила так  пить  вино еще  в  Испании Лусия.
Вечная ей память.
     А  Тиссо и  флейтист выпили свои стаканы залпом.  Так в Испании пили во
время боя,  когда пьешь и  никак не можешь напиться.  И  крестьяне так пили,
когда работали в поле.
     - Вы служили в армии? - спросил Сергей Алексеевич флейтиста. Он задавал
этот  вопрос всем людям,  которые ему  нравились.  Ему  хотелось,  чтобы все
стоящие люди прошли через армию.
     - Во флоте,  - ответил флейтист. - Свистать всех наверх! - засмеялся. -
На миноносце.
     - На миноносце? - Язык у Сергея Алексеевича немного заплетался. - Я эти
мины никогда не  забуду.  Они  все квакают.  Однажды я  попал под минометный
огонь.  Когда  меня  ранило,  я  сначала не  почувствовал боли,  потом  нога
отяжелела и вспухла.  Разрезали сапог и штанину,  в коленной чашечке торчали
три рваных осколка...  Меня уложили на ящики со снарядами.  А когда начинали
бомбить, все разбегались, а я оставался лежать на снарядах.
     - Ух, какие страсти! - сказал Тиссо. - На ночь. Мальчишкам не заснуть.
     Эти слова сразу вернули Сергея Алексеевича в его обычное состояние.  Не
хватало еще, чтобы над ним подшучивали.
     - Честь имею, - надменно сказал он, приложил руку к козырьку и вышел.
     Голова у него кружилась, и ноги стали чужими. Поэтому Сергей Алексеевич
сел на скамейку рядом с  магазинчиком и видел,  как мимо него прошли Тиссо и
флейтист  в   сопровождении  мальчишек.   Коля   остановился  около   Сергея
Алексеевича, а Юрка крикнул:
     - Колька, пошли, а то он уйдет...
     - Подожди ты, - ответил Коля. - Сергей Алексеевич, идемте.
     Мимо  них  медленно проплыло такси с  двумя пассажирами,  и  вдруг Юрка
закричал:
     - Коль, смотри, вроде твои поехали!
     - Мои? - переспросил Коля и, не попрощавшись, убежал.
     Юрка посмотрел на старика -  нет,  он не догадался о  его хитрости -  и
сказал:
     - Родители. - И уже на ходу: - Он их год не видел. Они у него на Севере
работают.
     - Эй, дед! - донеслось до Сергея Алексеевича. - Спать надо дома.
     Сергей Алексеевич поднял голову.  Над  ним стоял Здоровяк с  дочерью на
руках. Он встал, голова у него больше не кружилась, и прошел мимо Здоровяка.
     - А  вы  не работали бухгалтером в  Минске?  -  спросил Здоровяк.  -  В
тресте!
     - Нет,  -  сказал  Сергей  Алексеевич.  -  Спокойной ночи.  -  Козырнул
по-военному и ушел.
     Чувство досады не  оставляло его.  Казалось,  что он чем-то себя уронил
перед мальчишками. И это ему было неприятно.


        "ОТКРЫТИЕ"

     По  дороге в  цирк  Коля заскочил в  порт к  очередному теплоходу.  Это
теперь у него превратилось в игру. Он каждый день бегал к причалу. Мимо него
прошел мужчина с двумя чемоданами и сказал:
     - Слушай, паренек, помоги.
     - Давайте, - согласился Коля.
     - Да не мне. Видишь, женщина с ребенком на руках. Моя жена. Ей помоги.
     И  в  это время Коля заметил Сергея Алексеевича.  Он не видел старика с
того дня,  как  они  вместе с  Юркой убежали от  него.  "Еще привяжется",  -
подумал  Коля  и  побежал  к  женщине,  делая  вид,  что  не  заметил Сергея
Алексеевича.  Взял у  женщины чемоданчик и  повел к такси,  где их дожидался
мужчина.
     Когда Коля проходил мимо Сергея Алексеевича,  низко опустив голову, тот
сказал:
     - Добрый день, Коля.
     - Здрасте, - ответил Коля, но не остановился.
     Коля  помог  шоферу  уложить  вещи  в  багажник  и,  видя,  что  Сергей
Алексеевич наблюдает за ним,  подумал:  "Что, право, за странный старик. Вот
привязался!"
     - Спасибо, - сказал мужчина. - Выручил.
     - Пожалуйста,  -  ответил Коля, снова посмотрел на Сергея Алексеевича и
попросил: - Подвезите меня до цирка, это вам по пути.
     Коля сел в  машину,  но какая-то неясная сила заставила его оглянуться:
длинный непромокаемый военный плащ делал старика еще выше.
     Когда  Коля,  расстроенный,  вышел  из  цирка -  Тиссо и  Юрки  там  не
оказалось,  -  он снова увидел Сергея Алексеевича,  идущего в окружении трех
девочек, одетых в пионерскую форму. Одна из девочек тащила его плащ.
     Коля  на  всякий  случай  отвернулся,  но  Сергей  Алексеевич,  занятый
разговором с ребятами, не заметил его.
     Потом Коля узнал одну девочку.  Это была Валя Иванова из его интерната,
и, когда она подбежала к мороженщице, он сказал:
     - Привет, Иванова. Не узнаешь?
     - Ой,  кого я  вижу!  -  ответила Иванова.  -  А  говорил,  к родителям
поедешь.
     - Передумал,  -  сказал Коля.  -  Они сюда приедут.  - Кивнул в сторону
Сергея Алексеевича: - Куда вы его ведете?
     - К нам. - Иванова развернула одно эскимо и стала есть. - На встречу "О
тех, кто боролся за нашу свободу".
     - А он что,  тоже боролся? - с сомнением в голосе спросил Коля. - Он же
обыкновенный военный радист.
     - Что  ты!   -   Иванова  рассмеялась.  -  Он  известный  генерал...  -
повернулась и убежала за своими.
     Коля  посмотрел вслед  Ивановой,  тяжело  вздохнул,  ему  стало  совсем
скучно.  Настроение у  него  окончательно испортилось.  Жизнь явно шла  мимо
него:  и Тиссо он прозевал,  и от Сергея Алексеевича спрятался.  А то сейчас
пошел бы вместе с ним в пионерский лагерь.
     Он  просидел около цирка больше часа.  Потом решил сбегать на  пустырь,
что  рядом с  пионерским лагерем,  там  Тиссо иногда выгуливал свою  лошадь.
Тиссо он  не застал,  зато около входа в  лагерь увидел Сергея Алексеевича в
окружении ребят. Подождал, пока ребята ушли, и подошел к старику.
     - Это они вам подарили? - спросил Коля.
     В руках у Сергея Алексеевича была какая-то нелепая самодельная клетка с
птицей.
     - А, это ты! - обрадовался Сергей Алексеевич.
     - Этого кенара они вам подарили? - переспросил Коля.
     - Они. Неудобно было отказаться. Славные ребята.
     - Придется прикупить канарейку в магазине,  -  сказал Коля,  -  а то он
один от тоски сдохнет.
     - Это верно.  -  Сергей Алексеевич поднял клетку к лицу,  чтобы получше
рассмотреть птицу. - Родителей встретил?
     - Нет, - неохотно ответил Коля. - Это чужие были. - И перевел разговор:
- Я с этой Ивановой,  которая вас встречала,  в одном интернате учусь. Вы им
про что рассказывали?
     - Об Испании, - сказал Сергей Алексеевич.
     - Туристом ездили,  -  догадался Коля. - Моя мама в прошлом году была в
Болгарии. Тоже интересно.
     - Нет, - сказал Сергей Алексеевич, - я там воевал в тридцать шестом.
     - Воевали? - удивился Коля. - Я недавно видел кино про испанскую войну.
     "Значит, ему все же это интересно", - подумал Сергей Алексеевич.
     - Может, вы знали самого Мате Залку? - спросил Коля.
     - Знал,  - ответил Сергей Алексеевич, хотя он видел его всего один раз.
Но,  чтобы как-то увлечь мальчика,  он не стал вдаваться в  подробности.  От
этого ему  было немножко стыдно:  врать он  не  умел.  И  в  оправдание свое
добавил:  -  Оттуда я приехал не один,  а с испанкой, революционеркой Лусией
Пиедой. Как-нибудь я тебе про нее расскажу.
     "Какие обыкновенные слова,  -  подумал Сергей Алексеевич. - Трудно даже
представить, что этими обыкновенными словами можно рассказать про Лусию".
     А Коля ничего этого не заметил.  Он вдруг оказался где-то совсем в ином
мире, чем жил ежедневно. Величие Сергея Алексеевича так подавило его, что он
совершенно не знал,  о  чем с  ним говорить.  У  него в жизни еще не было ни
одного знакомого,  который бы воевал в Испании и знал бы людей,  про которых
написаны книги. Может быть, он на самом деле генерал?


        "ПЕРЕКЛИЧКА"

     Пошел  сильный  дождь,  и  Сергей  Алексеевич,  воспользовавшись  этим,
пригласил Колю в кафе. В то самое кафе, в котором он лет двадцать пять назад
был с Витькой:
     Они вошли и  остановились,  отряхиваясь от дождя,  и Сергей Алексеевич,
как всегда,  замер,  оглядывая привычно расположенные столики. Чудо, что оно
сохранилось, это кафе, пережив войну.
     За стойкой одиноко сидела буфетчица и  читала газету.  При их появлении
она подняла голову, увидела Сергея Алексеевича и приветливо ему улыбнулась.
     - А вы сегодня не