ртись, успеем. Придет матрос и возьмет вещи.
     А никто не приходил. И матрос не приходил.
     Бабушка пошла посмотреть:  может быть,  он не может прийти,  и  велела,
чтоб я сидел в каюте. Вдруг матрос пришел.
     Он очень скоро схватил наши вещи и все говорил:
     - Пошли, Алешка, пошли. Я извозчика нашел.
     Мы опять на извозчике поехали.
     Мы тихо поехали,  потому что вверх.  А потом опять скоро, и там улицы и
трамваи, только не как в Москве. В Москве они побольше.
     И вдруг бабушка закричала:
     - Стойте!
     И потом сказала:
     - Ну, дома.


        "ДОМ У БАБУШКИ"


        "В БАБУШКИНОЙ КВАРТИРЕ"

     Я стал смотреть,  какой дом.  А он очень большой. И вдруг пришел дядя и
стал наши чемоданы забирать. А это дядя-дворник. И он говорит:
     - Ну як, Марья Васильевна? Ну як там?
     А я не знал,  что это "як", а потом узнал. Мы с бабушкой пошли в дверь.
А там лестница. Я бабушке говорил, чтоб скорей идти, где она живет.
     Бабушка сказала,  что мы  сначала пойдем за кошкой.  Бабушка свою кошку
отдала одной тете.  Чтоб она ее кормила.  А то бабушка уехала,  и кошка одна
осталась. Мы пошли по лестнице. Немножко прошли, и бабушка говорит:
     - А хочешь, мы наверх поднимемся без всякой лестницы?
     А я закричал:
     - Я знаю, это лифт! И там дядя-лифтер с пуговками.
     Бабушка сказала:
     - А вот и нет лифтера. Сами поедем.
     Мы  подошли к  дверке.  И  около дверки были кнопочки,  как для звонка.
Бабушка надавила одну  кнопочку,  и  за  дверью  загудело.  А  потом  что-то
щелкнуло.  Бабушка  открыла дверь.  А  там  уж  лифт  стоит.  Только  совсем
маленький.  Как  будто шкафик.  Мы  туда вошли.  Бабушка закрыла все двери и
нажала кнопочку,  как будто она не бабушка,  а  лифтер.  Я думал,  ничего не
выйдет. А мы поехали. Я обрадовался и стал хлопать в ладоши и кричать:
     - Ай, бабушка! Ай, бабушка!
     А  бабушка нарочно завезла меня на самый верх,  а  потом немножко вниз.
Лифт  остановился,  мы  открыли дверь  и  вышли  на  лестницу и  снова двери
закрыли.  Потом бабушка нажала кнопку около двери,  и лифт сам пошел вниз. В
лифте  никого не  было.  Мы  с  бабушкой позвонили в  квартиру,  и  отворила
девочка.
     Она закричала:
     - Ах, вы приехали! А это, наверное, Алеша.
     И  сказала,  что  она сейчас принесет бабушкину кошку Пуму.  Пума очень
обрадовалась и  стала мордочкой тыкать бабушку в ноги и мурлыкать.  Я думал,
что она запачканная.  А  это она не  запачканная,  это шерсть у  нее разными
кусками,  всякими -  черными и желтыми. Очень смешная. Потом девочка бабушке
ключ дала, и мы пошли в другую дверь.
     Бабушка говорит:
     - Вот тут я живу. Вот посмотри.
     А ничего не было видно.  Потому что все было газетами закрыто.  Бабушка
сказала,  чтоб я  ушел -  сейчас будет пыль.  А я все равно не ушел.  И мы с
бабушкой стали газеты снимать.  А я снял газеты и увидел,  что это плита.  И
бабушка сняла газеты.  А там за газетами -  полка.  Это на стене полка, даже
две  полки.  Только  они  газетами были  завешены.  А  на  полках  -  разные
кастрюлечки,  и  все блестят.  И  чайнички и кувшинчики.  И еще сковородки и
потом мельница, которая для кофе.


        "КАК Я ПЛИТКИ БОЯЛСЯ"

     Кошка вскочила на  плиту и  стала все нюхать.  А  там,  на плите,  была
черная коробочка,  круглая,  большая. Только сверху она очень смешная. У ней
сверху не крышка, а каменный кружок. А в кружке канавка. Канавка идет кругом
по всей крышке.  А сбоку из этой коробочки торчат две медные палочки. А сама
коробочка железная. Кошка стала коробочку нюхать.
     А я закричал:
     - Почему?
     Бабушка сказала:
     - Опять почему?
     А я сказал:
     - Коробочка. Почему коробочка?
     А потом сказал:
     - Бабушка, какая это коробочка?
     Бабушка говорит:
     - Ага! Вот сейчас увидишь, что будет.
     Принесла белый шнурок.  У него две белые трубочки на одном конце,  а на
другом  -  два  гвоздика.  Бабушка трубочки надела на  коробочку,  прямо  на
палочки, которые из нее торчат. Потом схватила шнурок за другой конец, где у
него медные гвоздики, и засунула в стенку. А в стенке были две дырочки.
     Я не знал, что будет, и ушел от плиты и сел на лавку.
     Бабушка говорит:
     - Ты не бойся, чего ты убежал!
     А я скорей стал ногами на лавку и сказал,  что я не боюсь,  а это чтобы
лучше было видно.  А там коробочка вся сверху засветилась,  и в канавках, на
крышке,  стало красно,  как уголья. Я стоял и смотрел, а подходить не хотел.
Бабушка засмеялась и говорит:
     - Это электрическая плитка.  На  ней можно чай варить,  яичницу жарить,
молоко кипятить. Иди, - говорит, - посмотри, какой жар.
     Бабушка стала над плиткой рукой водить.
     Я  пошел смотреть,  какой жар.  А это в канавках проволочки.  И они все
стали красные от жару.  Бабушка сказала, что это электричество идет и греет.
И я тоже руку держал над плиткой.  И от нее тепло,  как от огня. Кошка легла
около плитки и не боялась.


        "ГАЗ"

     Вдруг  в  дверь  позвонили,  и  пришла  девочка,  которая бабушке кошку
давала.
     Бабушка сказала:
     - Ты что, Клавдя?
     А Клавдя говорит:
     - Я пришла вам помогать.
     Бабушка говорит:
     - Поставь воду на газ.
     Я  хотел сказать "почему" и  не сказал.  И смотрел.  А Клавдя подошла к
плите,  повернула краник и  потом в плиту спичкой,  прямо сверху.  И вдруг в
плите как пыхнуло:  "Пых!"  И  даже немножко выстрелило.  И  там,  в  плите,
загорелся  синий  огонь.   Очень  синий.  Клавдя  поставила  сверху  большую
кастрюлю. Прямо как ведро. Это чтоб воду кипятить.
     Я пошел к плите - смотреть, почему газ.
     Клавдя стала говорить:
     - Ага,  вот и не знаешь, какой газ! А он по трубочке идет. Захочу вот -
хоп!
     А я говорю:
     - Какой хоп?
     А Клавдя краник закрыла, огонь чуть хлопнул и погас.
     А потом Клавдя говорит:
     - А сейчас я захочу, и - хоп!
     И опять краник повернула и зажгла спичкой. И снова пыхнуло, и загорелся
синий огонь.
     Клавдя опять сказала "ага". Она все - "ага".
     - Ага,  у  вас  такого  нету.  Ага,  у  вас  дрова  жгут.  Ага,  у  нас
электрическая печка.
     Я сказал:
     - И не ага, не ага! И у меня мячик есть. Как лепешка.
     А Клавдя сказала:
     - Ты его раздавил, потому и лепешка. Ага!
     А я стал говорить:
     - Не ага, не ага...
     Бабушка сказала мне:
     - Перестань сейчас же!
     А потом сказала Клавде:
     - Смотри,  Клавдя,  уже  кипит.  Сними кастрюлю и  потуши газ и  плитку
электрическую.
     Клавдя сняла кастрюлю и  опять краник закрыла,  а  я  хотел,  что пусть
знают,  что я не боюсь:  я подбежал к плитке электрической и стал дуть, чтоб
потушить. Она не тухла и все равно была красная.
     Клавдя, противная, стала хлопать в ладоши и на ножке прыгать и кричать:
     - Ага! Ага! Ага!
     И потом пальцем стала показывать. И еще кричать и петь:
     - Вот смотрите!  Вот смотрите!  Как он дует!  Не задует! Ай-ай-ай! Ага!
Ага!
     Я еще дунул со всей силы и заплакал. И к бабушке скорей побежал. И стал
плакать еще больше,  зачем плитка не  тухнет и  Клавка дразнит.  Бабушка мне
сказала,  чтоб я  стал на табуретку и  чтоб я  рукой взял за шнурок,  где он
в стенку воткнут. И чтоб дернул. И тогда плитка потухнет.
     Я немножко боялся,  а все-таки полез. Клавка хотела раньше меня дернуть
шнурок. А я скорей сам дернул. Шнурок так и вылетел из стенки. Там у него на
конце черная коробочка.  Из  нее  два гвоздика торчат.  Они так из  стенки и
выскочили,  как я за шнурок дернул.  Я посмотрел на плитку. Она еще немножко
красная была, а потом потухла.
     Я Клавке сказал, даже закричал нарочно:
     - Ага!
     А бабушка говорит:
     - Теперь вставь обратно, как было.
     Я  стал эти медные гвоздики вставлять и  не  мог попасть в  дырочки.  Я
потому не мог,  что Клава все хотела вырвать.  А бабушка ей не дала. Бабушка
сама взяла мою руку и  моей рукой вставила эти гвоздики в  самые дырочки.  И
плитка опять загорелась. А потом я сам вынул обратно, и плитка потухла.
     Я тоже говорил Клаве:
     - Ага! Ага!
     И зажигал и тушил.  Бабушка сказала,  что это штепсель,  где дырочки. А
где гвоздики медненькие, это вилка.
     Я сказал:
     - Ха-ха-ха! Вилка! И вовсе не вилка! И совсем не вилка! А просто рожки.
     И стал говорить:
     - Рожки! Рожки! Рожки!
     Клава кричала:
     - А вот вилка! Вилка! Вилка!
     Бабушка сказала:
     - Фу, гадость какая! Слезай сейчас же с табуретки.
     А потом сказала Клаве:
     - А ты не егози. Большая, а такая глупая.
     Клавдя достала с полки кастрюльку. Она была очень чистенькая, прямо как
серебряная.  У ней внизу торчали две медненькие палочки. Клавдя сказала, что
она нальет в кастрюльку воды и поставит кастрюльку на стол, а не на плиту, и
вода сама закипит.
     Я спросил бабушку:
     - Правда?
     Бабушка сказала, что правда.
     А  только вода не  сама закипит,  а  потому что  под  кастрюлькой внизу
плитка  электрическая  навсегда  приделана.   И  если  шнурок  электрический
провести,  как  вот  к  плитке,  так  вода  закипит.  Потому что  плитка там
разогреется, а вовсе не сама.
     А  все равно я  хотел,  чтобы вода закипела и  чтоб не на плите,  а  на
столе.  Потому что я  думал,  что она,  может быть,  и не закипит.  Я сказал
Клавде: пусть нальет воды и пусть на столе закипит. А Клавдя стала кричать:
     - Не верит! Он не верит!
     Она  скорей  схватила кастрюльку и  налила  воды.  И  шнурок провела от
кастрюльки к  дырочкам,  которые на  стенке.  Я  залез  на  табуретку,  чтоб
смотреть, как на столе вода закипит в кастрюльке. Она сначала не кипела. И я
все пальцем пробовал ее тихонько.  Вода потом стала теплей.  А  потом совсем
стала теплая, и я не хотел палец туда макать. Потом пошли пузырьки, и Клавдя
стала  кричать "ага" и  стала мне  нос  показывать,  только чтоб  бабушка не
видала. Бабушка опять сказала:
     - Не егози! И выдерни шнурок.
     Клавдя не  стала егозить.  Мы  пошли с  ней  снимать газеты,  которые у
бабушки в комнате.
     Мы  как сняли все газеты со  стенок,  так там у  бабушки на стенках все
картинки, картинки. Только не картинки, а они ниточками вышиты. Гуси идут, а
мальчик их веточкой подгоняет.  И  гуси все белой ниточкой вышиты,  а  трава
зеленой ниточкой. У мальчика рубашка тоже из ниточек и глаза тоже.
     А потом один дядя на лошади сделан.
     Клавдя сказала,  что  это  Ворошилов.  Бабушка сказала,  что  он  самый
главный военный.
     Потом был коврик.  Весь из ленточек.  Он на стенке висел. И еще коврик.
Только поменьше.  Он на столике лежал,  и на нем всякие цветы были нашиты из
разных тряпочек: красные, желтые и маленькие синенькие.
     Клавдя говорит:
     - Это не коврик, а скатерть. Это я сделала.
     А  я  сказал,  что вовсе не она,  а  это бабушка все сделала,  и потому
комната такая красивая. Как будто в саду. Даже еще красивей.
     Мы с Клавдей стали кричать,  потому что я говорил, что "бабушка", а она
говорила,  что "не бабушка",  а "девочки", и что она больше всех шила, и что
она самая главная, и она скатерть сделала и все цветы.


        "КАК МЫ РУКИ МЫЛИ"

     А  газеты мы все равно убирали,  и Клавдя вытирала стол.  Вдруг бабушка
пришла  и  сразу  постелила на  стол  скатерть.  Только  простую,  белую.  И
поставила на стол очень большую яичницу.  И сказала,  чтобы мы с Клавдей шли
мыть руки.  А руки мыть очень было смешно,  потому что из одного крана бежит
горячая вода, а из другого холодная. Можно дырочку в раковине закрыть медной
пробочкой и напустить в раковину воды.  А это не раковина,  а умывальник. Он
фарфоровый и  очень чистый.  В  нем  можно сделать какую хочешь воду.  Мы  с
Клавдей сделали теплую. А потом пустили горячей и стали держать - кто скорей
вынет руки. Рукам стало совсем горячо.
     А бабушка все равно слышала, что мы делаем.
     Пришла и говорит:
     - Не выдумывайте глупостей! Ошпариться захотели!
     Я руки поскорей вытянул,  потому что все равно очень горячо.  Они стали
красные-красные. Я говорил "шпариться" и смеялся.
     Бабушка говорила:
     - Ну, ладно. Садитесь за стол.
     Мы стали есть яичницу.  И я сказал, зачем Клавдя врет, что она скатерть
сделала и все цветы пришила, и сказал, что все это бабушка сделала.


        "КАКАЯ КУКЛА С НОСОВЫМ ПЛАТОЧКОМ"

     Бабушка сказала,  что  она здесь ничего не  сделала,  а  все это делали
девочки, и Клавдя тоже. А бабушка только показывала.
     Клавдя закричала:  "Ага,  ага!" -  и высунула язык. А на языке яичница.
Бабушка сказала,  чтоб Клавдя язык назад засунула.  А  мне  сказала,  что мы
пойдем,  где  девочки вышивают.  Там бабушка их  учит,  как вышивать нитками
всякими -  и красными,  и синими, и желтыми, - чтоб выходили картинки. И как
из тряпочек вырезать цветочки и  листики и  делать скатерти и картинки.  Еще
как всякие платья шить для кукол.  И  как перчатки вязать и  шапочки.  Вдруг
Клавдя соскочила со стула и убежала. Бабушка кричала:
     - Куда ты?
     А она все равно не послушалась.  А потом прибежала и принесла куклу.  А
кукла в  шубке и меховой воротничок.  И его можно отгибать,  и он становится
наверх,  как  настоящий.  Он  из  настоящего  меха,  только   маленький.  На
рукавичках тоже настоящий мех.
     Я  в карманчик палец засунул.  А там ничего нет.  Я сказал,  что ничего
нет.  А  Клавдя из  другого карманчика вынула маленький носовой платочек.  А
потом сняла шубу,  а там на шубе мех.  И этот мех кроликовый. Только из него
волосы вылезают.  На  платье у  куклы  было  много  волосиков.  Клавдя стала
очищать,  потому что платье очень красивое.  Красное и белые пуговки.  И еще
воротничок белый.


        "КАК Я КЛАВДЮ ДРАЗНИЛ"

     Бабушка сказала,  чтоб мы пили чай, а она посмотрит шубу. Бабушка стала
смотреть и  вдруг как достанет ножницы!  Чик-чик -  и  отрезала воротник.  А
Клавдя не заплакала.
     Бабушка ей сказала:
     - Сиди на месте и пей чай.
     И потом бабушка еще ножницами резала. И потом иголкой шила. И говорила:
     - Кто же так воротник пришивает!
     А это не бабушка пришивает плохо, а Клавдя.
     А потом Клавдя посмотрела, как бабушка сделала, и сказала:
     - Ага!
     А я стал Клавдю звать "Ага". И говорю бабушке:
     - Вон Ага на скатерть накапала.
     Бабушка говорит:
     - Какая это Ага?
     Я сказал:
     - Вот Ага.
     И пальцем в Клавдю.
     - Вот! Вот! Вот!
     Бабушка вдруг меня по руке - хлоп! И как крикнет:
     - Гадость какая!
     И ногой топнула. Мне не больно было. А я все равно хотел заплакать.
     Клавдя закричала:
     - Ага! Ага! Ага!
     И убежала в кухню.


        "КАК ЭЛЕКТРИЧЕСТВО КУСАЕТ"

     Потом я тоже в кухню пошел. Клавдя говорит:
     - А электричество кусается.
     Я сказал:
     - Пусть тебя и кусает.
     Клавдя сказала:
     - И тебя укусит.
     Я сказал:
     - Ничего не укусит, потому что это ты нарочно.
     Она говорит:
     - И не нарочно. А вот и укусит. Вот сунь сюда пальцы.
     И показывает на дырочки: куда шнурок от плитки вставляют. Я сказал, что
не хочу,  потому что там все равно ничего нет. Потом бабушка позвала Клавдю,
чтоб она ей  щетку дала.  А  я  полез на  табурет и  стал пальцем пробовать.
Только не совсем.
     А Клавка,  противная,  сзади подошла и как пихнет мне руку!  И меня так
куснуло, что я всей рукой дернул. И попал Клавде в нос. Она боялась плакать,
потому что она противная.  А  потом я  стал плакать.  А все равно бабушке не
сказал, почему.
     Тут вдруг зазвонил звонок, и Клавдя побежала дверь отпирать.
     А бабушка ей крикнула:
     - Не отпирай! Спроси, кто.
     Я тоже побежал в кухню и стал кричать:
     - Не смей отпирать, а спроси!
     А Клавдя закричала на меня:
     - Не твое дело! Ишь, какой! Подумаешь!
     Я тоже стал кричать:
     - Вот и спроси! Вот и спроси!
     А звонок опять зазвонил: дзинь! дзинь! дзззз!
     Бабушка пришла и говорит:
     - Фу, какой базар подняли! Замолчите сейчас!
     Стало тихо, и бабушка спросила:
     - Кто там?
     И мы все слушали. А из-за двери какой-то дядя сказал:
     - Это я, Петр Викторович, откройте!
     Бабушка открыла,  а там дяденька.  И даже вовсе не дяденька, а мальчик,
только большой. Даже больше бабушки. Бабушка говорит:
     - Здравствуйте, Петр Викторович.
     А Петр Викторович сказал:
     - С  приездом,  Марья Васильевна.  Это очень хорошо,  что вы  приехали.
Пойдемте, у нас дети собрались. С ними скорей заняться надо.
     И потом все говорил:
     - Пожалуйста, пожалуйста.
     Бабушка тоже говорила "пожалуйста", чтоб он чай пил. И потом, чтоб сел.
А  он сказал,  что никуда не пойдет,  а  пойдет только с  бабушкой.  И  чтоб
сейчас.


        "ДВОРЕЦ ПИОНЕРОВ"


        "МЫ ПОШЛИ К ПИОНЕРАМ"

     Бабушка стала шляпу надевать и сказала, что я тоже пойду.
     А   Клавдя  стала  на  меня  шапку  надевать.   И  еще  поправляет.   И
приговаривает:
     - Не вертись, егоза какая!
     А я шапку сорвал и сам надел нарочно на самые глаза.
     А Клавдя стала скакать на ножке и на меня пальцем тыкать.
     И стала петь:
     - Ага, ага, ага!
     Бабушка взяла меня за руку. А Клавде сказала, чтоб уходила. Мы с Петром
Викторовичем пошли вниз по лестнице. А Клавдя стала к себе звонить.
     Петр Викторович спрашивает бабушку:
     - Это что же за мальчик такой?
     Бабушка сказала:
     - Внук.
     А он опять спрашивает:
     - А почему же он такой сердитый?
     Бабушка говорит:
     - Разве сердитый? - и посмотрела, что у меня шапка на глаза.
     И сказала:
     - Не дурачься, надень как следует.
     Я не хотел. И нарочно вертел головой.
     А Петр Викторович поправил и прихлопнул сверху ладошкой.
     - Вот, теперь хорошо.
     Он  взял меня за  руку.  А  я  другой рукой за  перила.  Он  меня вверх
поддергивал. И я очень высоко скакал. И потом стал смеяться.
     А когда вышел на улицу, я сказал, что меня зовут Алеша.
     И потом спросил:
     - А вы мальчик или дядя?
     Петр Викторович сказал,  что  он  дядя и  художник.  А  художник -  это
значит,  что очень хорошо умеет рисовать всякие картинки:  и чтоб смотреть и
чтоб вырезать.
     Бабушка сказала:
     - Вот  придем во  Дворец,  там  увидишь.  Петр  Викторович тебя  научит
вырезать.
     Я сказал:
     - Какой дворец?
     А Петр Викторович говорит:
     - Это  Дворец  пионеров.  Там  мальчики и  девочки  рисуют,  вырезают и
танцуют.  И  там их учат играть на рояле и  на трубе тоже.  А  потом учат их
стрелять из ружей и  петь,  и они там сами делают лодочки,  и паровозики,  и
вагончики тоже.
     А потом там есть еще игрушки, которые сами ходят. И там Петр Викторович
будет им показывать,  как делать из бумаги аэропланчики,  которые летают,  а
бабушка их научит делать себе варежки. И еще всякое интересное.
     Мне очень захотелось,  чтоб скорей туда. А бабушка остановилась и стала
яблоки покупать.
     Я стал кричать:
     - Я не хочу яблок! Скорей идем!
     Бабушка взяла и сказала:
     - Я вовсе не тебе яблоки покупаю,  а Петру Викторовичу и себе.  А ты не
ешь, пожалуйста. А главное, не кричи на всю улицу.
     Я  рассердился на  бабушку.  А  она всего два яблока и  купила.  Только
большие-пребольшие. И дала одно Петру Викторовичу.
     Он положил в карман и сказал мне тихонько:
     - Потом съедим.


        "ДВОРЕЦ ПИОНЕРОВ"

     Петр Викторович пошел очень скоро. И меня за руку потянул.
     И вдруг он говорит:
     - Смотри!
     Я посмотрел и вижу -  дом. И ступеньки. А там дверь. А около дома стоят
два мальчика.  И трубят в трубы. Только они ничего не трубят, потому что они
каменные.  И  они очень большие и  серые.  Я  сразу узнал,  что это пионеры.
Потому что они с трубами.
     Я стал кричать:
     - А я знаю! А я знаю! Пионеры! Пионеры!
     Петр Викторович закричал:
     - А ну, бегом!
     И мы побежали через улицу. И прямо в