Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
и дети. Народ держал себя здесь более чем
непринужденно. Шум, крик, давка, звон посуды и площадная брань не
прекращались ни на минуту. В трактире было жарко и душно. Табачный дым и пар
тяжелыми тучами носился над головами посетителей. Сквозь этот туман огни
висящих ламп казались кроваво-красными. Возбужденные потные лица, бороды,
женские головы в платочках, кулаки, бутылки и громадная стойка с брюхатым
буфетчиком вырисовывались неясно, точно в тумане.
Рыжик, впервые очутившись в подобной обстановке, растерянно и пугливо
озирался по сторонам, не зная, на чем остановить свой блуждающий взор.
Спирька же, наоборот, чувствовал себя здесь, как рыба в воде. Ему с нищими
не раз приходилось бывать в таких заведениях.
Когда половой в двух чайниках принес им кипяток с чаем, Спирька,
подражая купцам, выполоскал стаканы, а затем налил чай.
- Пей и не робей! - сказал он Рыжику и добавил, понизив голос: -
Шмыгни-ка глазами направо и погляди, какая компания сидит.
Санька взглянул на указанное место и увидал за длинным столом группу
детей, мальчиков и девочек. На столе, как и у них, стояли чайники, стаканы и
блюдечко с сахаром. Всех их было семеро: пятеро мальчиков и две девочки. Все
они были одеты немногим лучше Спирьки и Рыжика.
- Кто они, по-твоему? - шепотом спросил у Рыжика Спирька.
- Нищие, должно...
- Нет, хватай выше! - не согласился Спирька.
- Кто ж они?
- А я так думаю: воры они, вот кто!
- Да ну?!
- Вот тебе и ну!
- А почем ты знаешь?
- Знаю, стало быть, коль говорю.
В ту минуту, когда Спирька говорил, в трактир вбежал оборванный
мальчишка с быстрыми косыми глазами. Вбежавший метнул взглядом по сторонам,
увидал компанию ребятишек за длинным столом и подскочил к ним.
- Братцы, - задыхающимся голосом проговорил он, - сейчас Анюта и Петька
Чалый засыпались...
- Где? - в один голос воскликнула компания.
- Здесь, на Толкучке. Вот как было...
Тут косоглазый мальчишка заговорил до того тихо, что ни Санька, ни Вьюн
не могли ни одного слова расслышать.
В это время на другом конце трактира вспыхнул скандал. Какой-то босяк,
здоровый, с рослой фигурой и пьяной, избитой физиономией, очень похожий на
Ваньку Ткача, с силой ударил сидевшую с ним женщину. Та вскрикнула и упала
со стула на пол. К буяну подскочили половые и потащили его к выходу. Но буян
оказался человеком сильным, и сладить с ним было нелегко. Изрыгая
невозможные ругательства, он ногами опрокидывал столы, бил посуду и
несколько раз богатырскими взмахами отшвыривал державших его половых.
Вся эта дикая, безобразная сцена и все ее действующие лица точно в
тумане вырисовывались сквозь едкий табачный дым и горячий пар.
Спирька с Рыжиком во все глаза глядели на скандал, испытывая какое-то
нехорошее, жуткое чувство.
А косоглазый мальчик как ни в чем не бывало продолжал таинственным
шепотом что-то рассказывать своим приятелям. Те слушали его, по-видимому, не
обращая никакого внимания на скандал, который для них, по всей вероятности,
не являлся редкостью.
"VIII"
"ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ"
После долгой и трудной борьбы половым удалось наконец пьяного буяна
вышвырнуть на улицу. Пострадавшую женщину они подняли с пола и куда-то
увели. Нарушенный порядок таким образом был восстановлен.
Из "чистой" половины трактира раздались "медные" звуки машины, а
посетители "грязной" половины, оставшись довольны даровым зрелищем,
вернулись к своим бутылкам в ожидании нового скандала.
- Эй вы, помещики, не больно-то засиживайтесь за чаем!.. Вам здесь не
квартира и не клоповник!..* - крикнул мальчишка-половой, промчавшись с
горячими чайниками мимо стола, за которым сидели Спирька и Санька.
______________
* Клоповник - ночлежный приют. (Примеч. автора.)
Окрик полового испугал и смутил приятелей. Они только теперь ясно
поняли, что им некуда деваться. Для них, одиноких и бесприютных, огромный,
многолюдный и богатый город мог оказаться, в сущности, пустыней Аравийской.
Рыжик совсем упал духом и даже готов был заплакать, но Спирька, как
более закаленный в житейских боях, постарался ободрить и утешить товарища,
хотя и у него на душе кошки скребли.
- Ты погоди, Санька, горевать, - проговорил Вьюн, видя, что товарищ
намеревается плакать, - еще не поздно... может, мы что-нибудь успеем
раздобыть...
- Куда мы пойдем, Спиря? - жалобным тоном спросил Рыжик, устремив
влажные глаза на товарища.
- Сейчас... Не горюй! Дай подумать... - рассеянно ответил Спирька.
У Спирьки в это время действительно стал зарождаться какой-то план. Он
все время с большим интересом следил за теми маленькими оборванцами, которые
сидели неподалеку, за большим столом. Еще раньше, когда он только взглянул
на них, он решил, что они не кто иные, как мазурики, а с момента появления
косоглазого мальчика мнение это еще более укрепилось в Спирьке.
"Что он там нашептывает?" - мысленно спрашивал самого себя Спирька, не
спуская глаз с косоглазого оборвыша, который, наклонившись над столом, тихим
и таинственным шепотом продолжал что-то рассказывать. Но вот косоглазый
кончил и выпрямился.
- Иду домой, - сказал он и кое-кому из компании подал руку.
- Посиди, куда тебе? - послышались голоса.
- Нет уж, я пойду... Надо Косоручке все доложить...
- Скажи ему, что и мы скоро домой, и еще скажи, что удачи нет нам
сегодня...
- Ладно, скажу... Ох, не любит Косоручка, когда без фарта... - быстро
проговорил косоглазый и выбежал из трактира.
- А наплевать, что не любит, - проворчал один из компании, смуглый
чернокудрый мальчик.
В это время Спирька, ничего не сказав Рыжику, вдруг поднялся с места и
решительно подошел к компании оборвышей. Семь пар глаз уставились на него с
любопытством и удивлением.
- Тебе чего? - раньше чем Спирька успел открыть рот, строго спросил его
черноголовый кудрявый мальчик.
Впоследствии Спирька узнал, что мальчик этот - еврей и что его зовут
Мошка Каракуль. Прозвище свое получил он за волосы, которые цветом и
завитушками очень напоминали каракуль.
- Нам ночевать надо...
- Ну? - нетерпеливо перебил Мошка.
- А не знаем, где... Вот я хочу спросить...
- Где ночевать? - снова перебил Каракуль.
- Да постой, Мошка, не горячись! - вмешался в разговор другой мальчик,
лет четырнадцати, с добродушным, немного как будто опухшим, мягким лицом и
большими серыми глазами. - Дай поговорить... Вы откуда сами? - перевел он
глаза на Спирьку.
- Мы сегодня из Киева приехали, - счел почему-то нужным соврать
Спирька.
- На чем приехали?
- На товарной машине... В пустом вагоне...
- Вот как! - удивились некоторые из компании.
- Мы завсегда так ездим, - продолжал врать Спирька, почувствовав себя
смелее.
На Вьюна стали смотреть совсем иначе. Даже Мошка и тот сделался
приветливей.
- Садись сюда! - предложил он Спирьке, указывая ему на стул, стоявший
подле него.
Спирька весело кивнул головой Рыжику, как бы говоря ему: "Не робей,
брат: дело на лад идет", - и сел рядом с Каракулем. А мальчик с добродушным,
мягким лицом, которого, как узнал потом Спирька, звали Ванька Немец,
продолжал между тем начатый допрос:
- А тот, рыжий, кто такой?
- Товарищ мой. Мы вместе разъезжаем.
- Чем занимаетесь?
- Мы фартовые ребята, - не моргнув глазом, соврал Спирька, который,
кстати сказать, недурно владел воровским жаргоном.
Заявление Спирьки произвело прямо-таки сенсацию.
- Так вы вот кто!.. Так бы ты раньше и сказал. А то сидят себе и
молчат! - воскликнул Ванька Немец и тут же добавил: - А вы сильные?
- Я, по правде сказать, - отвечал Спирька, - силен-то силен, но не
очень чтобы уж, а так, средственно... Ну, а вон тот, приятель мой, тот
действительно...
- Очень? - заинтересовался Мошка.
- То есть страсть какой сильный... Ведмедя уложит!..
- Ну?! - хором воскликнули оборвыши.
- Ей-богу! Только ловкости во мне больше. Я на кулачки хорошо дерусь, а
он бороться мастер.
- Как его зовут?
- Санька Рыжик.
- А тебя?
- Спирька Вьюн.
- Ну, вот что, Спирька, - сказал Немец, - позови-ка сюда своего
приятеля, и мы потолкуем...
Спирька не дал договорить Немцу: он сорвался с места и подбежал к
Рыжику.
- Ну, брат, - зашептал он, радостно взволнованный, - дело идет
хорошо... Мы на воров наскочили... Они, брат, настоящие... Пойдем к ним!..
Рыжик нехотя поднялся и последовал за товарищем. Сердце его трепетно
забилось, и ему чудилось, будто Спирька тащит его в пропасть, из которой ему
никогда не выбраться.
Воришки между тем внимательно и критически разглядывали Рыжика. Их
глаза бегали по его широким плечам, по его крепкой, массивной фигуре и по
всклоченным рыжим, давно не стриженным кудрям, благодаря которым голова
Саньки казалась вдвое больше. А когда Рыжик подошел к столу, к нему разом
протянулось несколько рук для пожатия.
- Вы, стало быть, ночевать не имеете где? - обратился к приятелям
Немец.
- Нет, - ответил Спирька.
- В таком разе, идемте с нами, мы живем на Молдаванке, отсюда
недалече... Наш хозяин - Федька Косоручка, мошенник первой руки. Он вас
возьмет к себе... Не правда ли, ребята, - обернулся он ко всей компании.
- Конечно, возьмет, - подтвердили и другие.
- Еще спасибо скажет, - добавила одна из двух девочек, сероглазая
замарашка, закутанная в большой дырявый платок.
- Уж не тебе ли он скажет? - заметил ей Мошка Каракуль.
- Нет, тебе, клопу! - вспылила девочка.
- Что?.. - Что ты сказала?.. Повтори!.. - вскочил с места Каракуль.
- Манька, брось! - вмешался в дело Ванька Немец, который, по-видимому,
играл среди компании роль старшего. - Да и ты, Мошка, оставь!.. Как тебе не
стыдно с девчонкой связываться!.. Ну, ребята, пора домой, - добавил он в
заключение и вышел из-за стола, пробираясь к выходу.
Спустя немного маленькие оборвыши шагали по опустевшей Базарной
площади, направляясь к Молдаванке.
В то время Молдаванка была неблагоустроенной окраиной, на которой даже
бедняки избегали селиться. Ютился там народ темный, безработный. Улицы на
Молдаванке почти совсем не освещались, а в ненастное время они утопали в
грязи и болоте. Одесситы даже днем боялись бывать в этой местности. Не
проходило дня, чтобы на Молдаванке не произошло убийства или грабежа. Короче
говоря, Молдаванка была местностью, где жило и пряталось все преступное,
грязное и несчастное. Вот почему не только Рыжик, но и Спирька, не на шутку
струсили, когда компания оборвышей, пройдя площадь, вошла в какую-то
длинную, темную и безлюдную улицу.
Луна еще не взошла. На темно-синем небе крупными алмазами горели
звезды. Но их блеск не давал света земле, и Молдаванка утопала во мраке. На
улице, по которой шла компания, было тихо и безлюдно. Слышно было, как ноги
оборвышей хлюпали по жидкой грязи.
- Федька Косоручка, брат, человек хороший, да только бог смерти ему не
дает, - вполголоса говорил Ванька Немец шедшему рядом с ним Спирьке. - Был
он когда-то конокрадом, много раз сидел в тюрьме, а как на одном деле
попался да как избили его - он и сделался Косоручкой, потому ему руку
выломали. Теперь он сам не ворует, а только перекупает да еще мелкоту
обучает... Ну, понимаешь, на манер как бы школа у него...
- А спать нам будет где? - вдруг задал вопрос Спирька, который главным
образом беспокоился за ночлег.
- Известное дело, будет... Да мы скоро придем... Вон там огонек,
видишь?.. Как дойдем, так, значит, и дома.
На конце улицы действительно мерцал огонек, как далекая звездочка.
Рыжик за все время не проронил ни слова. Ему не нравились новые
знакомые. Он их побаивался и очень жалел, что послушался Спирьку и пошел за
воришками.
Саньке сделалось грустно. Совсем не того ожидал он от Одессы.
Чудесные рассказы Полфунта об этом городе врезались в память Рыжика, и
он стремился сюда, полный наивных, несбыточных надежд и мечтаний. Надежды
эти, как мы видим, не сбылись, и Санька затосковал. Он почти бессознательно
следовал за компанией и думал о своих неудачах. Давно ли он пустился
странствовать - еще года нет, а уж сколько пришлось ему выстрадать, сколько
горя перенесть!..
- Ну вот и пришли, - перебил думы Рыжика Немец, остановившись перед
каким-то невысоким деревянным забором.
Это было на самом конце улицы. Дальше тянулась ровная незастроенная
местность, освещенная только что взошедшей луной.
- Эй, новички, за мною лезьте! - скомандовал Немец и вскочил на забор.
Маленькие оборвыши, не исключая и двух девочек, с ловкостью опытных
акробатов перескакивали один за другим через забор и мгновенно исчезали из
виду. Спирька первый последовал за компанией, а потом уже перелез и Рыжик.
По ту сторону забора дожидался их Ванька Немец, а от остальных членов
компании и следа не осталось.
- Теперь идите за мной, - сказал Немец, - я покажу вас хозяину.
Спирька и Рыжик молча последовали за ним. Они шли по обширному двору,
огороженному со всех сторон деревянным забором. Лунный свет, проникший сюда,
озарял какую-то странную постройку необычайной длины. Здание это имело вид
навеса и тянулось от одного конца забора до другого. Крыша была односкатная
и плоская. Рыжик, если бы захотел, мог бы крышу достать рукой. Кроме этой
длинной и узкой постройки, других зданий не было. Во дворе было тихо. Луна
медленно плыла сквозь звездный строй и будто висела между землей и небом. Ее
тихий, покойный свет падал на плоскую крышу навесообразного дома и на его
серый фасад, испещренный множеством низеньких окон и дверей. Под ногами
мальчиков хрустел прошлогодний бурьян.
- Ворота далече отсюда, - объяснил Немец своим спутникам, - вон на той
стороне... Так вот мы через забор, чтобы, значит, ближе было...
- А где те? - спросил Спирька.
- Кто?
- Да вот ребята, что сейчас с нами были.
- Они, брат, по своим конурам разбежались. Завтра всех увидишь... А
теперь идемте к Косоручке... Что он скажет...
- А ты как думаешь, что он скажет? - полюбопытствовал Спирька.
- Думаю, что оставит вас... Ему ведь убытку не будет...
В это время мальчики подошли к дому, и разговор прекратился. Перед ними
замелькали низенькие оконца и черные двери. Окон и дверей было много. Весь
дом, как легко можно было догадаться, был разбит на множество мелких жилых
помещений одинакового размера.
- Стойте, мы пришли, - сказал Немец, остановившись перед одной дверью.
- Шагайте за мной да глядите не стукнитесь о косяк.
С этими словами Немец толкнул дверь и нырнул в темные сени. Потом он
ощупал другую дверь и открыл ее. Слабый свет бледной полосой вырвался из
небольшой комнаты, в которой горела жестяная лампочка, прибитая к стене
напротив дверей. Ванька Немец первый вошел в комнату, а за ним уже робко
последовали Спирька и Рыжик.
Странный вид имела эта небольшая квадратная комнатка, с низким и
совершенно черным потолком, с единственным окошечком и кирпичным полом.
Стены не были оштукатурены, и обнаженные большие камни, из которых было
сложено все здание, имели вид ящиков, поставленных друг на друга. В комнатке
пахло гарью и сыростью. На полу, вдоль стен, лежала солома, покрытая
тряпьем. Вся обстановка состояла из пары табуреток, одного некрашеного стола
и круглой железной печурки. На соломе спали люди. Их серые фигуры темными
пятнами вырисовывались в полумраке плохо освещенной комнаты. Только направо
от дверей, в самом углу, сидела на груде тряпок какая-то старуха в серой
длинной рубахе. Лица женщины не было видно: она сидела с низко опущенной
головой, обхватив колени своими длинными костлявыми руками. Седые космы ее
волос, похожие на клочья шерсти, упали ей на подол и чуть-чуть шевелились.
Старуха, услыхав шаги, подняла голову, откинула назад волосы и взглянула на
пришедших. Спирька и Рыжик, увидав лицо старухи, вздрогнули, вообразив, что
перед ними сидит настоящая ведьма. Красноватый огонек лампочки падал прямо
на старуху и хорошо освещал ее костлявую горбатую фигуру и морщинистое
желтое лицо с длинным хищным носом, который почти прикасался к острому и
задранному вверх подбородку. Мягкий беззубый рот с тонкими, вдавленными
внутрь губами обозначался едва заметной узенькой черточкой.
- Бабушка, а бабушка, - подошел к ней Немец, - где хозяин?
- Ась?
- Хозяин где? - возвысил голос Ванька.
- Не знаю... Иди ищи его сам, ежели он тебе нужен, - ответила старуха.
- У, старая ведьма, - проворчал Немец, а затем обернулся к своим
спутникам: - Нету Косоручки, завтра увидим его, а теперь ложитесь спать... И
я с вами лягу. Вот сюда идите...
Спустя немного они лежали на соломе и тихо разговаривали.
- Все здесь квартирки такие, - шепотом рассказывал Немец, - сени да
комнатка. Тут, видишь ли, раньше были кузни, много кузниц; и потом кузнецы
ушли на Южную улицу, а сюда переселился наш брат, фартовый люд. Есть тут и
стрелки, да мы с ними компанию не ведем. А наш хозяин, Федька Косоручка,
пять квартир сымает... Тут еще у нас, брат, потаенные ходы сделаны...
- Где? - заинтересовался Спирька.
- А вон у той стены, что к забору выходит. Там два камня вынимаются, и
какой хочешь человек пролезет.
- Для чего этот ход?
- Как - для чего?.. А ежели полиция нагрянет аль обход?.. Вот тут мы
живым манером камни долой - и поминай как звали...
Рыжик плохо слышал Немца: он был занят собственными думами.
Положение, в котором они с приятелем очутились, сильно беспокоило и
пугало его. По мнению Саньки, они со Спирькой попали из огня да в полымя.
"Отсюда надо подальше", - мысленно решил Санька и стал обдумывать план
будущих действий.
Спирька и Немец давно уже уснули. Даже старуха и та после долгого
сиденья упала на тряпье, вытянулась и засвистела носом, а Рыжик все еще был
занят своими думами.
Наконец в лампочке керосин весь выгорел, и огонь погас; тогда только
Рыжик стал засыпать.
"IX"
"ШКОЛА ВОРОВ"
Санька спал недолго: едва только занялась заря, уж он лежал с открытыми
глазами. В комнате становилось светлее. Теперь Рыжик имел возможность лучше
разглядеть внутренность убогого жилища. Но чем дольше он вглядывался в
окружающую его обстановку, тем хуже становилось у него на душе. Такой
нищеты, такого убожества Санька никогда еще не встречал. Если бы не
маленькое окошечко со стеклами, комнату, в которой находился Рыжик, можно
было бы принять за чулан, за кладовую, за что угодно, но только не за жилое
помещение.
А между тем здесь спали люди. Санька насчитал семнадцать человек. Все
они лежали в лохмотьях, грязные, жалкие, где и как попало. Влажная от
сырости солома совершенно измочалилась и не шуршала, когда спящие
ворочались. Воздух в комнате был нестерпимый. Санька положительно задыхался.
Временами ему казалось, что он лежит в каком-то большом мусорном ящике. По
ноздреватым каменным стенам трущобы, точно слезы, крупными каплями стекала
вода, прячась в соломе, на которой спали люди. Рыжик взглянул на Спирьку.
Тот спал сном праведника, обняв, как родного брата, Ваньку Немца.
Санька подивился на приятеля и немного даже подосадовал.