с тобой?
   - Я надеюсь, ты не затем спалил свою  спальню,  чтобы  оказаться  в  моей
постели?
   - Я хотел бы ответить ?да?.
   - Ничего, ты и так выглядишь достаточно самодовольным! - сказала она.
   И мы мирно отправились в Ишер, она на своей машине,  я  на  своей.  Мирно
поужинали тем, что нашлось у нее в морозилке, посмотрели мирное старое  кино
по телевизору.
   И в постели она тоже была удивительно мирной и спокойной.  Ее  внутренняя
сдержанность никуда не делась. Казалось, она насмешливо вскидывает брови при
мысли о том,  как  забавно  это  выглядит  со  стороны.  Она  была  тихой  и
пассивной.
   С другой стороны, она недвусмысленно дала мне понять, что я доставляю  ей
удовольствие. И удовольствие было взаимным.
   Мы занимались любовью страстно и  нежно.  Это  был  не  спорт,  а  легкие
прикосновения. Восхитительные ощущения, остающиеся надолго. И  она  тоже  не
смущалась.
   Потом она лежала, положив голову мне на плечо.
   - Мне к шести надо в Хитроу на дежурство, - наконец сказала она.
   - Нашла время об этом говорить! Я почувствовал, что она улыбается.
   - Ты предпочел бы, чтобы я сказала об этом десять минут назад? Я хмыкнул.
   - Велика разница!
   Она лениво погладила мою грудь.
   - Я об этом подумаю, когда буду в диспетчерской.
   - Да ты же все самолеты посадишь не туда!
   - Не бойся, - она поцеловала меня в плечо.  -  Я  распоряжаюсь  взлетами.
Говорю им, когда взлетать.
   - Когда?
   - И где. Но не как. Это они уж сами.
   Я улыбнулся и закрыл глаза в теплой темноте.
   - А ты не снимаешь бандаж, даже когда занимаешься любовью, - сказала она,
водя пальцами по внутренней стороне мягкого бандажа, в котором я спал.
   - Когда занимаешься любовью, бандаж особенно необходим,  -  сказал  я.  -
Очень высокий риск вывихнуть сустав.
   - Это по личному опыту?
   - Ну, можно сказать, что да.
   - Так тебе и надо!
   И мы, удовлетворенные, медленно погрузились в сон.
 
Глава 11 
 
   В среду, на аукционе в Аскоте, Вик и его дружки,  завидев  меня,  тут  же
сомкнули ряды и стройными колоннами двинулись в мою сторону.
   Я встретил их на полдороге. ?Прямо как  на  Диком  Западе!  -  насмешливо
подумал я. - Не хватает только ?кольтов? и звезды шерифа!"
   - Я тебя предупреждал, - сказал Вик. Все смотрели на меня.  Я  смерил  их
взглядом одного  за  другим.  Вик  держался  откровенно  агрессивно,  прочие
излучали широкий спектр  эмоций,  от  самодовольного  презрения  до  легкого
беспокойства.
   - Играя с огнем, можно обжечься, - ответил я.
   - Это не мы, - сказал Вик.
   - Верно. Это сделал Фред Смит. И он не  говорит,  кто  ему  заплатил.  Но
мы-то знаем, да, Вик?
   - Ты? - вскинулся он. - Откуда? Он поразмыслил и покачал головой.
   - Да нет, ты не знаешь.
   - Но ты знаешь, - медленно сказал я. - А если не ты - то кто же?
   Вик захлопнулся, как улитка.
   - Делай то, что мы говорим, и ничего больше не случится, - сказал он.
   - Ты плохо разбираешься в людях, - сказал я. - Когда  меня  бьют,  я  даю
сдачи.
   - Я же тебе говорил! - заметил Джимини Белл, обращаясь к Вику.
   Вик посмотрел на него, как удав на кролика. Джимини совершенно  не  умеет
обращаться с людьми - зато ему замечательно удается терять друзей.
   По одну сторону от вожака стоял Ронни Норт, по другую -  рыжий  Файндейл.
Похоже, мои смутные угрозы не произвели особого впечатления ни на  того,  ни
на другого.
   - Почему бы нам не заключить соглашение? - предложил  я.  -  Вы  оставите
меня в покое, а я оставлю в покое вас.
   Все шестеро одновременно усмехнулись.
   Да что ты нам можешь сделать? - фыркнул Вик.
   Я купил четырех лошадей для разных  клиентов  без  вмешательства  Вика  и
отправился домой. Криспин, трезвый и угрюмый, провел день, глядя на то,  как
рабочие загружают угли конюшни в  грузовики.  Во  дворе  по-прежнему  воняло
гарью, и в воздухе висели пыль и пепел, но бетонный  фундамент  местами  был
уже расчищен,  и  на  месте  пожарища  проступали  очертания  будущей  новой
конюшни.
   Криспин сидел в кабинете, пил шипучий лимонад  и  смотрел  по  телевизору
детскую передачу. За два дня электрики успели по-быстрому заменить сгоревшую
проводку и включить ток, а телефонисты  восстановили  мою  связь  с  внешним
миром. С помощью соседей я вычистил кабинет и кухню и одолжил у них же сухое
постельное белье, так что я по-прежнему жил у себя дома, несмотря на то  что
часть крыши была затянута брезентом и внутри было  сыро,  как  в  ирландском
болоте, - Тебе человек двадцать звонили, -  сказал  Криспин.  -  Целый  день
только и делаю, что на звонки отвечаю.
   - А что они просили передать?
   - Ты думаешь, я помню? Я всем говорил, чтобы перезвонили вечером.
   - Ты ел что-нибудь?
   - Тут тебе из деревни пирог яблочный прислали. Я его съел.
   Я сел за стол и взялся за обычную бумажную работу.
   - Ты мне лимонаду не принесешь? - окликнул я Криспина.
   - Обойдешься.
   Сам я за лимонадом не пошел,  и  через  некоторое  время  Криспин,  тяжко
вздохнув, отправился на кухню и налил-таки мне лимонаду. Прозрачная  шипучка
с синтетическим вкусом по  крайней  мере  отбила  стоявший  во  рту  привкус
кирпичной пыли и пепла, хотя я снова, уже в который раз, пожалел, что  никто
не изобрел безалкогольного напитка со вкусом сухого белого  вина.  Почему-то
все безалкогольные напитки непременно приторно-сладкие.
   За этот вечер, помимо того, что я отвечал на отложенные звонки и обсуждал
детали сделок, я позвонил в три места по личному делу.
   Бывшему владельцу  жеребенка  от  Транспортера,  которого  Вик  купил  за
тридцать тысяч и сплавил Уилтону Янгу за семьдесят пять. Николю Бреветту.  И
самому Уилтону Янгу.
   В результате на следующий день владелец жеребенка встретился с Николем  в
Глостере, а утром в пятницу  я  вместе  с  ними  отправился  в  Йоркшир,  на
свидание с почтовым магнатом.
 
*** 
 
   Свара между Уилтоном Янгом и его рыжим барышником, имевшая место быть  на
скачках в Донкастере в ту субботу, была слышна, наверно, на  пол-Англии.  Я,
как и все прочие присутствующие,  жадно  внимал  их  перебранке,  более  чем
удовлетворенный.
   Уилтон Янг долго не хотел поверить, что его обвели вокруг пальца. Ну, еще
бы! Кому же хочется оказаться в дураках? Он говорил, что я ошибаюсь. Что его
барышник Файндейл никогда бы не  стал  сговариваться  с  Виком  Винсентом  и
вздувать цену на жеребчика, чтобы потом поделить между  собой  вытянутые  из
него, Уилтона Янга, денежки.
   Я во время этой беседы почти не раскрывал  рта.  Говорить  я  предоставил
владельцу жеребчика. Негодование, которым он кипел в Ньюмаркете,  постепенно
переросло в горестные сожаления,  и,  узнав  о  возможности  подложить  Вику
крупную свинью, он ухватился за это предложение, как голодный кот  за  кусок
мяса.
   Николь тоже был ошеломлен и разгневан за отца. До  дороге  в  Йоркшир  он
сидел рядом со мной и периодически повторял, что ?это  невозможно!?.  Я  был
уверен, что изумление Николя вполне искренне, но про  себя  сомневался,  что
Константин тоже будет удивлен. Отец Николя был  достаточно  ловок  и  хитер,
чтобы заставить Уилтона Янга снова и снова платить за привилегию  обойти  на
торгах ?этого Бреветта?. Хотя, с другой стороны, я не знал, доставила ли  бы
ему удовольствие такая, тайная, победа.  Константин  был  слишком  горд  для
тайных триумфов.
   Уилтон Янг и Файндейл стояли на газоне перед  весовой  и  орали  друг  на
друга, не обращая внимания на окружавшую их аудиторию в пять тысяч  человек.
Уилтон Янг наскакивал на барышника, точно  фокстерьер,  а  Файндейл  полыхал
ярким пламенем, как его шевелюра. На краю газона неуверенно  топтались  двое
распорядителей - видимо, боялись,  что  спорящих  придется  разнимать,  -  а
проходящие мимо жокеи поглядывали в их сторону и ухмылялись от уха до уха.
   - Бесстыжий ублюдок! - орал Уилтон Янг со смачным йоркширским  выговором.
- Я те прямо говорю, я не позволю, чтобы всякая  тварь  безнаказанно  дурила
мне мозги! Я те прямо говорю, больше ты для меня лошадей не покупаешь!  И  я
вытрясу из тебя все деньги, что ты у меня награбил за эти два года,  все  до
единого пенни!
   - А вот хрен тебе! - орал в ответ Файндейл, усердно заколачивая гвозди  в
собственный гроб, как это свойственно всем горячим головам. - Ты купил  этих
лошадей за  настоящую  цену,  а  если  тебе  это  не  нравится,  так  можешь
удавиться!
   - Для тебя и твоего проклятого  Вика  Винсента  ?настоящая  цена?  -  это
каждый пенни, который вы можете вытянуть из доверчивых простаков! Ладно, я и
сам оказался в дураках, но теперь с этим покончено, я  те  прямо  говорю!  -
Уилтон Янг потрясал в воздухе пальцем, как бы выделяя каждое слово. -  Я  на
тебя в суд подам, вот увидишь!
   - Попробуй! Все равно ни хрена не получишь!
   - Зато заляпаю тебя грязью так, что  вовек  не  отмоешься,  чтобы  всякие
лопухи не доверяли тебе свои деньги!  Я  тебе  прямо  говорю,  сударь,  -  я
позабочусь, чтобы вся Англия знала: поручать тебе  покупать  лошадей  -  все
равно что выбрасывать деньги в сточную канаву!
   - Я на тебя в суд подам за клевету! - взвыл Файндейл.
   - Давай-давай!
   - Я тебя на миллионы нагрею! - визжал Файндейл, буквально подпрыгивая  на
месте от ярости.
   - Уже нагрел!
   Ссора набирала обороты и  постепенно  перешла  в  обычную  ругань.  Когда
началась скачка, непечатные оскорбления перекрывали голос  комментатора.  Я,
как и многие другие, ржал так, что не мог удержать  в  руке  бинокль,  через
который смотрел на  лошадей,  когда  они  были  на  дальнем  конце  скаковой
дорожки. У Николя, стоявшего рядом со мной, по щекам струились слезы.
   -  О  гос-споди!  -  простонал  он,  задыхаясь.  -  Джонас,  что   значит
?толстожопая траханая сучья гиена??
   - Мошенник, я полагаю.
   - 0-ох, не надо!  У  меня  живот  болит!  -  Николь  согнулся  пополам  и
действительно схватился за живот. - Это уже слишком!
   Даже когда основное действие закончилось, мелкие  отголоски  его  звучали
весь день:  Уилтон  Янг  и  Файндейл  оба,  независимо  друг  от  друга,  во
всеуслышание изливали свои горести и  обиды.  Уилтон  Янг  тыкал  пальцем  в
воздух, словно намеревался пробить в нем дыру, а Файндейл оправдывался,  как
мог. Я старался держаться от них  подальше,  но  в  конце  концов  оба  меня
разыскали.
   - Ну, парень, ты шустер! - сказал Уилтон Янг. - Я  тебя  все  время  вижу
издалека, а только подойду - тебя уже опять нету!
   - Извините, - ответил я.
   - Ты был прав, а я ошибался. Ладно. - Он сделал широкий жест,  давая  мне
понять, какое великодушие он проявил, признав свою ошибку. -  Этот  мерзавец
меня надувал, как ты и говорил. И при этом все по закону! Мне сказали, что у
меня нет никаких шансов получить свои денежки обратно.
   - Увы! - сказал я.
   - Я всегда говорил: надо сводить потери к минимуму! Вот у меня в почтовом
бизнесе, если  какое-то  направление  не  приносит  дохода,  я  его  тут  же
ликвидирую. И со служащими так же. Понимаешь?
   - Понимаю.
   - Но не одобряешь. По морде видно. Мягкий ты,  парень,  вот  что  я  тебе
скажу. Так ты никогда ничего не добьешься.
   - Ну, это зависит от того, чего именно ты хочешь добиться, - возразил я.
   Он некоторое время удивленно смотрел на меня, потом расхохотался.
   - Ладно! На той неделе поедешь на  торги  и  купишь  мне  лошадь.  Любую,
которую сочтешь подходящей. А там поглядим.
   - Подходящей для чего?
   - Ну, такую, чтобы возместила расходы.
   - Деньгами?
   - Конечно, деньгами! А то чем же еще?
   Ну, если он этого не понимает, я ему не объясню.
   - Я не из Йоркшира, - заметил я.
   - Ну и что с того, черт побери?
   - Вы же нанимаете только йоркширцев.
   - Ага, и гляди, к чему это привело! Нет уж, парень: если  ты  купишь  мне
хорошую лошадь, мне будет наплевать, что ты не из наших краев!
   К нам подошел Николь, и Уилтон Янг смерил его злобным взглядом, как  сына
своего злейшего врага, несмотря на то что они с Бреветтом оказались жертвами
одного заговора.
   - И окажи мне еще одну услугу! -  продолжал  Уилтон  Янг,  снова  пронзая
пальцем безответный воздух. - Найди способ  вытряхнуть  из  этого  гребаного
Файндейла все деньги, что он поимел с меня, все до пенни. Я те прямо говорю:
я не успокоюсь, пока с ним не поквитаюсь!
   Стоит ли рассказывать? Впрочем, я и так уже далеко зашел...
   - Мне известно... - медленно начал я. Уилтон Янг тут же за меня уцепился:
   - Что? Что тебе известно?
   - Ну... Помните тех трех лошадей, которых вы посылали на скачки в ЮАР?
   - Такую уйму денег угрохал впустую! Тут они были в  хорошей  форме,  а  в
Дурбане захирели. Климат впрок не пошел. А обратно вернуться они  не  смогли
из-за карантина.
   - Одна из лошадей пала вскоре по прибытии в Южную Африку, - сказал я. - А
две другие так и не добрались до ипподрома.
   - А ты откуда знаешь, черт побери? - удивился Уилтон Янг.
   - Они плыли морем...
   - Да что ты! - уверенно перебил он. - Они летели самолетом. Полет  прошел
неудачно...
   - Они плыли морем, - повторил я.  -  Я  тогда  отправлял  в  Африку  двух
лошадей, и они плыли тем же рейсом. Со  своими  я  отправил  конюха  и  уйму
фуража. А ваши трое путешествовали одни в течение трех недель,  и  никто  за
ними не присматривал. Вместо корма им дали на  всех  полтонны  сена,  причем
сена некачественного. Ни  овса,  ни  отрубей,  ни  комбикорма.  Одно  только
дерьмовое сено, и того ровно столько, чтобы не умереть с голоду. К  тому  же
некому было  позаботиться,  чтобы  они  получали  хотя  бы  это.  Мой  конюх
приглядывал за ними, как мог, и делился с ними кормом, который брал  у  моих
лошадей, но в Дурбан они прибыли в таком плохом состоянии,  что  таможня  не
хотела впускать их в страну.
   Уилтон Янг не верил своим ушам.
   - Я же их самолетом отправил! - повторил он.
   - Это вы так  думаете.  Я  и  в  ?Спортивной  жизни?  читал,  что  лошади
отправлены самолетом. Но когда вернулся мой конюх, он мне рассказал, как все
было на самом деле.
   - Но я же платил за самолет... Больше четырех тыщ выложил!
   - А кому вы платили?
   - Клянусь богом! - Уилтон Янг  снова  воспылал  яростью.  -  Я  те  прямо
говорю, я его в стенку вколочу!
   - Лучше обратитесь к вашему адвокату, - посоветовал я.  -  Я  скажу  ему,
какой это был рейс, и дам имя и адрес конюха, которого я посылал.
   - Клянусь богом, я так и сделаю! - воскликнул он. Развернулся на каблуках
и почти бегом удалился, словно намереваясь сделать это немедленно.
   - Когда ты разжигаешь огонь, ты делаешь это на совесть, - заметил Николь.
   - Не надо было поджигать мою конюшню.
   - Да, зря они это сделали! - согласился Николь. Гнев Файндейла проявлялся
совсем иначе. Он схватил меня за руку возле весовой. Я посмотрел на его лицо
и решил, что мне лучше пока не удаляться, от хорошо освещенных и  оживленных
мест.
   - Я тебя убью! - пообещал Файндейл.
   - Я ведь предлагал вам заключить мир.
   - Вик тебя убьет.
   Чушь собачья. Файндейл - да, Файндейл при случае убить может, а Вик не из
тех, кто убивает.
   - Не пори ерунды, - сказал я. - Вы двое  даже  конюшню  сами  поджечь  не
можете. А Фред Смит меня убивать не будет, он уже сидит.
   - Не он, так другой!
   - А кто? Джимини Белл? Ронни Норт? Вы все только грозить умеете, а  чтобы
привести угрозы в исполнение, вам нужен Фред Смит. А Фреды Смиты  на  дороге
не валяются.
   - Мы же тебе говорили! - яростно ответил Файндейл. - Это не мы  заплатили
Фреду Смиту! Это не мы велели ему поджечь твою конюшню! Это не мы!
   - А кто же?
   - Вик. Нет... Это не Вик.
   - Так Вик или не Вик?
   - Вик доложил, что ты не хочешь играть по нашим правилам. Он сказал,  что
тебя надо хорошенько проучить.
   - Кому он доложил?
   - А я откуда знаю?
   - А стоило бы разузнать. Смотри,  до  чего  он  тебя  довел!  Ты  потерял
тепленькое место у Уилтона  Янга,  тебе  грозит  судебное  преследование  по
обвинению  в  мошенничестве...  По-моему,  это  верх  глупости  -  позволить
втравить себя в такие неприятности человеку, которого ты даже не знаешь.
   - Это ты меня втравил во все это! - взвыл Файндейл.
   - Когда меня бьют, я даю сдачи.
   Когда он понял, о чем речь, это произвело на него точно такой же  эффект,
как на меня. Агрессия рождает ответную агрессию. Вот так и начинаются войны.
Файндейл не выразил  сожалений,  не  стал  извиняться  и  оправдываться,  а,
напротив, еще решительней повторил:
   - Я тебя убью!
   - Ну и что ты будешь делать теперь? - поинтересовался Николь.
   - Возьму пирожок с мясом и бутылку кока-колы...
   - Зараза ты, Джонас! Я имел в виду - что ты будешь делать с Виком?
   - Попробую притушить печку у него  в  кухне.  Николь  посмотрел  на  меня
вопросительно. Я пояснил:
   - Вик мне однажды сказал, что если мне слишком жарко...
   - Ты можешь выйти  из  кухни?  -  продолжил  Николь.  Он  тоже  знал  эту
поговорку.
   - "Вот именно.
   Холод и сырость зимнего вечера пробирались под мой анорак, а ноги у  меня
вообще заледенели. У Николя лицо  приобрело  голубоватый  оттенок.  Пожалуй,
сейчас мы оба с удовольствием очутились бы в жарко натопленной кухне.
   - А как?
   - Точно еще не знаю.
   Нарушить согласие между Уилтоном  Янгом  и  Файндейлом  было  не  так  уж
сложно. Оба темпераментных йоркширца были словно начинены порохом  -  стоило
поднести спичку, и все взлетело на воздух.  Рассорить  Константина  с  Виком
будет куда сложнее. Константин не был так честен,  прямолинеен  и  туп,  как
Уилтон Янг. Возможно, в данном случае он предпочтет спасти лицо.
   - Здесь замешан кто-то еще, - сказал я.
   - Кто?
   - Не знаю. Кто-то, кто поддерживает Вика. Кто нанял  Фреда  Смита,  чтобы
тот делал всю грязную работу. Я не знаю, кто это.., и не  остановлюсь,  пока
не узнаю!
   Николь посмотрел на меня задумчиво.
   - Если бы он мог видеть тебя сейчас, он бы, пожалуй, поторопился  замести
следы.
   Вся беда в том, что следы и так были  заметены  лучше  некуда.  Так  что,
чтобы его найти, придется заставить его  наделать  новых.  Мы  зашли  в  бар
погреться и  перекусить  и  пятую  скачку  смотрели  по  висящему  на  стене
монитору.
   Николь спросил:
   - А какие еще махинации могли проворачивать Вик с Файндейлом?
   - Ну, мало ли... - улыбнулся я.
   - А например?
   - Ну, например, фокус со страховкой.
   - Какой?
   - На самом деле, не стоило бы тебе об этом рассказывать...
   - Да ладно, все равно ведь теперь ты не на их стороне.  Ты  им  ничем  не
обязан. Я пожал плечами.
   - Ну, скажем, ты покупаешь лошадь для заграничного клиента.  И  говоришь,
что застрахуешь лошадь на время перевозки, если он вышлет  страховой  взнос.
Он высылает взнос, и ты его прикарманиваешь.
   - И все?
   - И все.
   - А если лошадь  по  дороге  погибнет?  Тебе  ведь  придется  выплачивать
страховку из своих денег? Я покачал головой:
   - Ничего подобного. Просто извиняешься, говоришь, что,  к  сожалению,  не
успел оформить страховку, и возвращаешь взнос обратно.
   - О господи!
   - К тому времени, как ты со мной расстанешься, ты  будешь  разбираться  в
делах лучше своего папы! - с улыбкой заметил я.
   - Надеюсь, что  да,  черт  возьми!  Вик  его  раскрутил,  как  последнего
сопляка!
   - Caveat emptor, - ответил я.
   - Что это значит?
   - Пусть покупатель будет осторожен.
   - Ну, я знаю по крайней мере одного покупателя, который  будет  осторожен
до конца дней своих. Это я.
 
*** 
 
   На следующей неделе на смешанных  торгах  в  Ньюмаркете  я  приобрел  для
Уилтона Янга жеребчика-двухлетку.
   Сам Уилтон Янг тоже был на торгах.
   - А почему этого? - осведомился он.  -  Я  смотрел  его  в  каталоге.  Он
участвовал в трех скачках и приходил в лучшем случае шестым.
   - Он выиграет на будущий год, в скачках для трехлеток.
   - Откуда ты знаешь?
   - Потомству Скорчмарка нужно время, чтобы вырасти и войти  в  силу.  Если
они не выигрывают в двухлетнем возрасте - не  беда.  Владелец  продавал  его
потом